Маковицкий Д. П.: "Яснополянские записки"
1905 г. Апрель

1 апреля. Л. Н. все нездоровится, перебои, плохо спит. Утром рано встает. Сегодня в 9 часов пошел гулять. Ждал старичок владимирский 77 лет, безродный, бывший николаевский солдат-севастополец; ходит по миру, идет в Киев, приятного выражения лицо, чисто одетый. Л. Н. сказал ему, чтобы пошел чай пить в черную кухню. Когда Л. Н. с прогулки вернулся, старичок уже ушел. Вечером Л. Н. жалел: «Такой случай, не поговорил с ним».

Какой у Л. Н. цивилизацией пренебрегаемый нравственный закон: с прохожими поговорить, и одарить их книжками, и утешить.

После обеда Л. Н. упомянул сначала о старичке, потом о восьми «Недельных чтениях», которые выбрал из Хельчицкого и которые надо отправить Черткову для заграничного издания1 вместе с менее годными рассказами Авиловой и т. п.

Л. Н.: Как трудно найти хорошее, в Диккенсе все не нашел. У Гюи де Мопассана есть много хорошего, но одно — «Одиночество» — совсем хорошее2.

К Хельчицкому Л. Н. написал вчера предисловие, сегодня поправил его — поправок мало3. Сегодня писал предисловие к «Учению 12-ти апостолов», и отмечал, и поправлял места, которые войдут в «Круг чтения». Остальное велел выписать отдельно — войдет в виде примечаний.

Рассказал вкратце историю «Учения 12-ти апостолов». Сочинение имеет два названия. Нашел его в 1883 г. Вриенний в одном сборнике. Оно упоминается в старых рукописях, как тогда уже известное сочинение. Из него видно, что первые христиане не имели священников, только епископов. «Когда учитель придет к тебе, первый и второй день его корми, третий — пусть работает»4.

— Как хорошо! — сказал Л. Н.

Сегодня Л. Н. получил письмо от Веригина и Мэвора. Они хотят приехать, посетить Л. Н. «Дорога — половину земного шара объехать, — сказал Л. Н. — Веригин пишет, что те, которые разделывали землю, не перестают думать и говорить о том, чтобы скотину освободить от работы, и хотят переселиться в более теплое место, где можно заняться садоводством. Думают о Калифорнии, Колумбии, хотят поехать посмотреть и в Австралию. В Канаде их правительство и фермеры-англичане не любят, во-первых, за то, что нарушают закон1*, во-вторых, за то, что в благосостоянии опередили всех. Англичане-фермеры живут и работают отдельными семьями, машины покупают отдельные лица для себя, а духоборы работают общиной и сообща покупают паровые машины»5.

Мария Львовна, Николай Леонидович и я переписывали новое предисловие Л. Н. к «Учению 12-ти апостолов»6. Привезли почту.

У Л. Н. перебои; я просил его, чтобы он раньше ложился и позже вставал.

— Не знаю. Это у меня привычка — <ложиться> в 12 часов или после 12; раньше не засну, — сказал Л. Н.

Уехала В. А. Кузминская.

В три четверти двенадцатого Л. Н. пришел пить чай. Я прочел ему письмо ко мне от Лебрена.

По поводу того, что Лебрен пишет о гурийцах, Л. Н. сказал:

— Если гурийцы ждут восстания в России, они ошибаются. По-моему, его не может быть. Крестьяне не восстанут. Рабочие в городах — может быть7.

Приехал И. К. Дитерихс.

На вопрос о здоровье Л. Н. сказал:

— Вечером было хуже, но и теперь нехорошо. Или хорошо, как я говорю: ближе к концу, как следует. Думаю, желчь. Раз боли здесь (указывая под ребра), попробую меньше двигаться. Выйду только на террасу.

Вид у Л. Н. сосредоточенный, страдающий, лицо как бы похудевшее, глаза усталые; неразговорчив, ушедший в себя.

— Был здесь Романов, молодой человек, приехавший в Москву, которому я будто бы восемь лет тому назад посоветовал идти в Урюпинскую колонию на Кавказ. В Москве, среди рабочих, он пропагандировал идею уйти в деревню и заниматься земледелием. Показывал мне книжку, которая имеется у каждого, кто вносил месячные взносы. Всего их было десять тысяч1. Гапон должен был сделать то же самое в Петербурге, но там на него накинулись революционеры и толкнули его на свой путь.

Иосиф Константинович: Что же Романов говорил про него (Гапона)?

Л. Н.: Он считает его психически больным. Он (Романов) моих сочинений не читал. Говорил, что не имел возможности их достать. Он знаком с Левой, мог их получить для чтения. Но это мне не неприятно, даже приятно. Если бы мои сочинения всех людей интересовали, был бы знак того, что они несерьезны. Совершенно прав Шопенгауэр, когда говорит, что глупые книги читаются большинством людей, потому что большинство людей глупо2.

— Черткову, — сказал еще Л. Н., — намерен писать, что напрасно издает газету3. Лучше направить силы на издание книг. Газета — самый плохой способ для выражения нужных знаний. Для писания серьезного нужно спокойствие, время, а газету надо составлять наскоро, что же туда можно писать? «Свободное слово» читают десятки, сотни, а надо бы миллионам узнавать...

Иосиф Константинович: А сколько хлопот, беспокойства доставляет составление номера! Как трудно выбирать из массы получаемых сведений то, что годится!

Л. Н.: Думают, что много сведений нужно. Эти «преследования баптистов» — все это старо.

Л. Н. встал из-за стола, подошел к Татьяне Львовне, лежавшей на кушетке, погладил ее по лицу и спросил, не худо ли ей? Потом направился в кабинет; по дороге остановился и сказал:

— Иван Иванович писал, что они с Николаевым были на сельскохозяйственном съезде. Николаев читал из моей статьи «К рабочему народу» о Генри Джордже. Не знают его4. Но Марксом интересуются, того Янжул и компания знают, а Генри Джорджа — нет.

Был разговор о том, что после Сергея Александровича осталось 470 миллионов рублей! Когда бомба разорвала его, говорили саркастически, что нашли одну его руку в казначействе, другую в Красном Кресте. Л. Н. просто не верилось, ужаснулся этой цифре.

Сегодня Л. Н. не выходил после полудня. За обедом у него усталый вид. Николай Леонидович и Мария Львовна сваливают болезнь Л. Н. на концерт. Л. Н. музыка очень волнует, действует ему на сердце. Его болезнь сердца не на органической, а на нервной почве. И последний раз, когда он был болен, этому также предшествовал концерт. Л. Н. почти плачет, когда играют, до того его музыка трогает.

воде отогревать — напрасно. Авдотья Васильевна и Александра Львовна наплакались. Всем нам было жалко щенка; Мушка и другие щенки притихли и не играли, как обыкновенно.

— Авдотья Васильевна, — сказал Л. Н., — как она (Мушку) жалеет, а ведь собака. А мне это натуральным кажется. Я говорю, когда мать жалеет (своих детей), что она жалеет, как собака.

Л. Н. с Иосифом Константиновичем гуляли по зале:

— Пять верст прошли, — сказал Л. Н.

Вечером за чаем Л. Н., Татьяна Львовна, Юлия Ивановна, Иосиф Константинович и я. Говорили о Канаде, Кавказе, Алтае, Ферганской области: что это за чудесные края! А потом о политических событиях.

Л. Н.: Бакинское дело поехал разбирать Кузминский, он законник5. По письму Лебрена, это такое же дело, подстроенное полицией, как кишиневское. Кони расследовал дело крушения царского поезда (под Борками). Рассказывал очень подробно, что это был несчастный случай — взрыв парового котла6. Вполне ли ему верить? Он раз сбился. Экзекуция Неклюдова над крестьянами в Орловской губернии, описанная в «Царстве божием»,— это дело было представлено царю, и в нем приводилось, что начали бунт бабы, но так как бабы освобождены от сечения, были наказаны мужики7. Царь будто бы карандашом приписал: «Им бы и подсыпать». Я не хотел верить этому; Кони сказал, что он мне этот документ вышлет. Не прислал.

Какой Л. Н. внимательный к правде! Л. Н-чу рассказывают обо всех злодеяниях, крупных воровствах, передают сенсационные известия, а он их не рад слышать. Когда заходит речь на злобу дня (про политику, конституцию, революцию, юдофобство, о славяно-немецкой борьбе, стрельбе в народ), Л. Н. меняет разговор: «Ну его, давайте поговорим об ином», и заводит разговор о плодородии, красах Кавказа, о жизни животных. Сегодня, пока Л. Н. не появился среди нас, был разговор о разных стражниках, каких заводят: города Ялта, Тула — милицию; отдельные лица, Терещенко — казаков; Гагарин — осетин-лесников; екатеринославские угольные бароны — черкесов.

По какому-то поводу Л. Н. сказал:

— Много слышал, читал, занимался переселенцами. Те, которые имели маршрут и поддержку правительства, обыкновенно ходили неудачно, а которые шли сами, на свой риск, тем удавалось; шли так, что на лето оставались у киргизов косить и сеяли пшеницу, а на другое лето, идя дальше, увозили ее с собой...8

Л. Н.: Хотят ввести патриаршество, чтобы ослабить царскую власть. Устройство нравственной жизни должно бы лежать в основе, а оно орудие борьбы партий. Так и реформы Гладстона2* казались самыми нужными, но были проведены в интересах его партии; если бы противоположные законы были бы выгодны ей (партии Гладстона), то проводились бы. В Америке можно достать все, что покупается за деньги. Но нельзя достать того, что не поддается оценке на доллары и пенсы.

3 апреля. Воскресенье. Приехал П. А. Буланже. Л. Н. и все изъявили удивление, что так давно не был. За обедом темы разговора: война, наследство Сергея Александровича, письмо Лебрена, семья Павла Александровича (его дочь принесла из гимназии список новой «Марсельезы»).

Письмо А. Н. Шараповой о детях Бирюкова (Л. Н. желал бы, чтобы Бирюков сам приехал). Письмо дал для ответа Павлу Александровичу1.

О напечатании в России «Учения 12-ти апостолов» с новым предисловием Л. Н-ча. Павел Александрович хочет в Петербурге через Пругавина представить его в цензуру2. Л. Н. жалеет, что Чертков не имеет средств: у него две написанные работы Л. Н., которые должны бы выйти («Единое на потребу», «Ответ петербургскому мужику»)3. За чаем Л. Н. сказал:

— Раньше, а теперь еще больше разделяю взгляд славянофилов на отвращение русского народа к участию во власти: он справедливый. В старосты выбирают самых «негодных» людей, старого закала крестьян в старостах не видать: грешно. У нового поколения есть честолюбие, особенно женщины любят, если их мужья попадут в старосты. При самодержавии мы не участвуем в действиях правительства, а англичанин, выбирающий депутатов, не может не чувствовать себя виновником бурской войны и не искать оправдания4.

Л. Н.: Из речей и статей в газетах ничего не выйдет. Чтобы что-нибудь вышло, надо новую мысль, а чтобы она выработалась, нужна тишина, время, а конституционалисты пишут и говорят речи поспешно.

Л. Н. спросил Павла Александровича, говорят ли что о земле?

— Нет, только что нужна конституция, которая даст возможность крестьянам изъявить свои желания.

— Совершенно такое же непонимание, как в 1820-х годах, — сказал Л. Н. — Тогда одни декабристы говорили об отмене крепостного права, а другие, масса, не думали о том, не интересовались или не понимали (и не считали это возможным или нужным). Теперь, когда понимаем, как мучили людей, не понимаем той жестокости, а через 30—50 лет будут ужасаться нашей жестокости (одиночное заключение...).

Л. Н. спросил Павла Александровича, есть ли среди его знакомых люди его взглядов?

Павел Александрович: Нет ни между близкими, ни между друзьями. На меня сердятся за мое неучастие в движении за конституцию. Врачи, адвокаты, гимназисты ораторствуют на сходках, говорят, что не могут спокойно заниматься, пока не будет дана конституция.

Л. Н.: Из Тулы Арбузов, член губернской земской управы, мне поручил передать через Иосифа Константиновича, что он меня уважает, но что не разделяет моих взглядов на нынешнюю задачу русского человека, но что его сын, 18-летний гимназист восьмого класса, разделяет их. Я думаю, между молодыми скорее такие найдутся.

Л. Н.: Что люди идут на Дальний Восток воевать, виновата <государственная> машина, посредством которой меньшинство может заставлять большинство исполнять свою волю. Власть над другим человеком — причина, <позволяющая> не только заставлять мучить и убивать других людей, но и принуждать людей мучить самих себя. А достигать того, чтобы люди по воле начальствующих должны были убивать друг друга, нельзя иначе, как лишь обманом, ложью и, главное, жестокостью. Так всегда поступали и не могут не поступать все властители. Когда мы жалеем их, <как> добрых людей, мы не правы. А филантропы пользуются доходами с фабрик за счет самих рабочих. А те люди, которые идут на государственную службу, чтобы служить народу, делать лучшими законы...... 3*

Был разговор о Генри Джордже.

Л. Н.: Письмо Генри Джорджа к папе я прежде не читал, а это одно из главных его сочинений. Меня отталкивало от чтения то, что это папе писано. Бедный папа — попался. Его бледное социалистическое поползновение в «Энциклике» Генри Джордж по пунктам разбил. Но видно, не раз делает уступки, снисходителен к папе5.

Страхов сказал, что Л. Н. писал «О значении русской революции» под впечатлением «Самодержавия» Хомякова.

Вспоминали бывшего недавно писателя Тана.

Л. Н. сказал:

— Ненависть Тана к правительству понимаю. На своих плечах вынес страдания от него. Тан вспоминал о костромиче Суровцеве, который около двадцати лет провел в Шлиссельбурге и в ссылке в Колымске, вегетарианствовал, выводил в парниках капусту и огурцы. Про другого рассказывал, что устроили ему побег; в ту ночь, когда должен был уйти, застрелился. Не видел, к чему жить. В тюрьме у человека идут мысли в каком-то кругу.

4 апреля. Приехали Сухотины, Андрей Львович из Петербурга.

За завтраком Татьяна Львовна рассказывала описанный в фельетоне Дорошевича в «Русском слове» (3 апреля) случай о замуровании заживо свыше двадцати раскольников-беспоповцев их единоверцем Ковалевым для того, чтобы во время переписи они не были записаны на листки, присланные из Петербурга1.

Л. Н. возмутился поверхностным пониманием Дорошевичем религиозного сознания; сказал:

— Это самое высшее... Ему, Дорошевичу, далеко до религиозного чувства, он выказывает неуважение к религиозному чувству. Их (раскольников) побудило оно, но в неправильной форме выразилось.

Андрей Львович рассказывал петербургские, московские новости, связанные с войной.

Другие шумели, перебивали Л. Н. Он выпил чашку чаю и вышел из-за стола. Гулял по зале и комнатам и в три четверти одиннадцатого ушел в кабинет.

Татьяна Львовна боится, что помрет родами, и сегодня за обедом несколько раз заводила об этом разговор и просила родных в случае ее смерти исполнить разные ее поручения.

Л. Н. решительно ее остановил (как я еще до сих пор не слыхал):

— Не говори глупостей! Я тебя люблю...

Татьяна Львовна замолкла.

Л. Н. (ко мне): Какое интересное, смешное немецкое письмо получил. Читали? Общество «Concert Direction» приглашает прочесть шесть лекций в Берлине, Мюнхене и Вене и за это предлагает 20 тысяч франков, и, кроме того, еще две-три лекции в Париже и в Лондоне — тоже 20 тысяч, и путешествие в первом классе — luxus2.

5 апреля. Брат прислал мне вырезку из венской газеты о немецком переводе статей Пругавина о сектантах и спрашивает, правда ли то, что Пругавин написал о Рахове? Л. Н. помнит смутно, что Рахову сделали что-то ужасное1.

Милош Крно просит, чтобы Л. Н. написал статью о словаках. Озрен Субботич из Vukovar прислал мне перевод из Горького.

Приехали Фельтен и А. П. Сергеенко. Фельтен — милый, восторженный, деловитый, протестант, не хочет служить солдатом, хочет в Англию к Чертковым. Сергеенко желал бы быть книгоношей, скромный.

Л. Н. после завтрака с ними:

— Мотив наших действий должен быть служение богу, а не рассуждение. Можем себе представить, что человек, который откажется от военной службы, может это сделать по внешним причинам для получения одобрения людей, которых уважает, а другой может наоборот поступать, хоть и быть солдатом, но при этом жить лучше, чем тот. Такой случай был: один из первых отказавшихся стал после управляющим большого имения, и его дальнейшая жизнь показала, что у него религиозного сознания и не было.

Говорил почти с осуждением о книге, которую готовит Петр Алексеевич о нем. Л. Н. удивлялся, что он это пишет, считал это ничтожным делом, поражался, что есть такой интерес к нему, какой ему приписывает «Concert Direction», интерес к внешнему. Сказал:

— То будет книга для праздных и богатых людей. На что пишет?2

Рассказывал молодому Сергеенко и Фельтену, что вчерашнее письмо

«Concert Direction» вызвало у него смех. По Шопенгауэру, смех вызывается сопоставлением противоположного.

Читали вслух рассказ Ильи Львовича. Л. Н. сказал о нем, что хороший, что обращает внимание на нужное. Конец должен был бы быть другим: не то, чтобы консерватор стал либералом, но чтобы он возродился в христианстве3.

Л. Н.: Иоанн Кронштадтский лучше Петрова, он цельный. Ему наговорили, что он чудотворец, он верит этому; глупый, но цельный, а священник Петров обедни служит...

Привезли почту из Тулы: телеграмма «Berliner Tageblatt». Просят несколько строк о Шиллере по поводу 100-летия со дня смерти.

Л. Н.: Я очень люблю Шиллера. Некоторые места у него лучше, чем у Гете. Но я не умею это написать4.

Письмо от Кросби.5 Между прочим, пишет, что желал бы найти оправдание перед своей совестью в том, чтобы посетить Л. Н., но что не может manufacture one4*.

Л. Н. сказал о Кросби:

— Был международным судьей в Каире. Женился на богатой, писал мне; для голодающих послал пять тысяч, приехал ко мне и просил совета, что он должен делать. Наивный, хороший человек. Я советовал ему в Соединенных Штатах распространять мысли Генри Джорджа. Он этому посвятил пять лет.

В «Новом времени» 3 апреля о том, как Д. А. Толстой в 1886 г. хотел заключить Л. Н. в суздальский монастырь, как за него заступилась перед царем А. А. Толстая. Пишут об этом по воспоминаниям А. А. Толстой в «Вестнике Европы»6.

Николай Леонидович вспомнил, что Плеве будто бы ехал к царю с предложением заключить Толстого в тот самый день, когда его (Плеве) убили7.

В Ясной Поляне я никогда не слыхал неделикатного обращения, там всегда говорят: «Сделайте, как хотите», «Позовите меня» или «Можно меня не звать», «Мне все равно».

Я просил работу у Л. Н. — снова переписать Хельчицкого, что должна была сделать Александра Львовна.

— У вас есть своя работа, — сказал Л. Н., — но перепишите вычеркнутые места из «Учения 12-ти апостолов». Я уже два дня не писал (перебои) и очень рад. Нынче ездил в Тулу и очень хорошо чувствую себя5*.

Это мне говорил Л. Н. вечером, когда пили чай, а после двух партий в шахматы и чтения статьи «Non-resistance» (в «Review of Reviews») он сидел один, подальше от нас в кресле и думал.

Л. Н.: По новому закону правительство содержит англиканские школы. Нонконформисты не хотят платить подати за них. До сих пор у 1600 секвестрировали имущество, а около 100 сидят в заключении8.

Потом присел к столу, шутил и предложил играть в винт вместе с Николаем Леонидовичем, Татьяной Львовной, Андреем Львовичем. За винтом тоже шутил, пил липовый цвет, похваливал его, рассказывал воспоминания детства, как клали закладный камень Храма Спасителя в 1839 г.9 Смотрели из дома Милютиных, видели весь парад, Николая Павловича, Преображенский полк. Л. Н. вспомнил, как собака их знакомых тогда заблудилась в лабиринте камней и пропала. Говорил, что Николай Павлович не любил войны, потому что она портит строй. Солдат любил для парада.

Михаил Сергеевич читал из «Вечерней почты» от 3 апреля передовую статью о том, как И. С. Аксаков в 1861 г. негодовал на Манифест и Положение об освобождении крестьян, во-первых, потому, что земля признана собственностью господ и что крестьяне должны платить за нее выкуп. Земля должна бы быть признана собственностью тех, кто на ней работает, а выкуп нужно было дать господам с податей, которые все жители платят. Во-вторых, потому, что тоже самое признали относительно государственных крестьян. Это вроде того, как если бы за деревом не признать земли, на которой оно растет10.

Л. Н. проповедует, что настоящее благосостояние только в духовном и нравственном смысле и что оно заключает в себе и материальное, и в соответствии со степенью этого благосостояния возникают и условия, социальные или политические.

Сегодня Л. Н. получил ругательное письмо с нехорошим рисунком, без марки, заплатил штраф — 98 коп.

Л. Н.«Review of Reviews» интервью Горького. Горький против революции <против использования ее результатов буржуазией в своих интересах>. «Во Франции после революции последовал один Наполеон, у нас бы их последовало двадцать»11.

6 апреля. Тает. По яснополянской улице и прешпекту глубокие промоины.

Филька ездил за почтой верхом; после завтрака я попросил Л. Н. дать мне что-нибудь для переписывания. Искал, но ничего не дал, нет у него пока ничего.

Хельчицкий у него еще не закончен, а «Учение 12-ти апостолов» будут печатать с книжки.

Л. Н. за обедом рассказывал, с кем встретился: с тремя странниками, двумя оборванцами, один из них — бывший кавалергард.

— Этакие, — вставил Николай Леонидович, — говорят, особенно низко опускаются.

Л. Н. вспоминал, какие перемены произошли за его жизнь:

— Когда я шел возле Косой Горы, вспоминал времена, когда не было ни шоссе, ни железной дороги. Шоссе было проложено в 1837 году. Тогда (Л. Н. назвал кого-то) говорил, что с шоссе будет видно Тулу. Хотелось бы мне идти туда и туда, в Москве в...... 6* в Никольское, в Пирогово — померли.

Садясь за шахматы, Л. Н. спросил меня, не неприятно ли мне что-нибудь?

— Нет, только я сам себе неприятен.

— Почему?

— Так.

— Это хорошо, когда неприятен себе, — сказал Л. Н.

В «Русских ведомостях» сообщение о том, сколько потеряли в цене русские процентные бумаги: от 15 до 28 процентов, т. е. от одного до двух миллиардов рублей1:

Кто-то затронул вопрос о контрибуции.

Николай Леонидович: Контрибуции не будет, если не будет революции у нас. Если же будет революция, то заключат мир на любых условиях.

Л. Н.: Вчера читал «Review of Reviews». Там длинная интересная статья о том, что японцы не смогут требовать контрибуции. Есть возможность продолжать войну с ними, пока они не отступят!2

Кто-то сказал, что в «Encyclopædia Britannica» 19 столбцов о Толстом3«Научном словаре» («Slovnik naučný») Otto?4

За чаем сестры упрекали Александру Львовну за то, что она выпила на станции в Туле стакан пива.

— Так же, как тебе неприятно смотреть на девушку, когда ее молодые люди заставляют пить и когда именно самые невинные попадаются и пьют, так и на тебя было неприятно смотреть. А от тебя требуется больше. Когда мы были в твоем возрасте, мы были записаны в Общество трезвости5, — говорили сестры Александре Львовне. Она оправдывалась.

Вошел Л. Н. и сказал Александре Львовне:

— Благодарить должна, а не обижаться. Кому какая радость говорить кому-нибудь неприятность?

Л. Н.: (Михаилу Сергеевичу): Когда проснешься от сна, то видишь, что то, что тебе снилось, был ряд воспоминаний, а казалось тебе во сне реальным. Не так ли будет и при нашей смерти, что это будет так же пробуждение от сна из ряда воспоминаний и что реального не было, а были воспоминания? Я вас знаю, как ряд воспоминаний, когда вы были молоды, когда женились...

Л. Н. был в веселом расположении духа. Раздавал автографы, предложил играть в винт.

Когда расходились в полночь, Л. Н., подавая мне руку, спросил, что меня мучит?

— Ленив. Сегодня убил полдня чтением всякой всячины.

— Это временами бывает, что не работаешь, но всегда на пользу. После того мысли яснее, лучше работают. Я думал, что что-нибудь другое. Я в молодости много времени терял даром и теперь иногда.

Затем мы говорили о Масарике. Л. Н. привел следующую характеристику Рёскина, сделанную английским писателем: «Главный недостаток Рёскина — туманное церковно-христианское понимание требований жизни, которое сделало для него возможным соединить нравственные идеалы с эстетическими, — остался в нем до конца и ослаблял его учение», и прибавил, что нечто подобное можно сказать и про Масарика.

8 апреля. Пятница. Л. Н. говорил за завтраком:

— Как я счастлив, что живу в деревне. Теперь съезд о печати1. О чем же им <журналистам> говорить? Что же может быть яснее: свобода печати, и если кто клевещет, на то есть суд — говорю с их точки зрения. Теперь начинают группироваться различные партии, видно, что сильнейшая — консервативная. Ей же надо стоять за свободу печати. Правительство может на это согласиться. Ведь консервативная партия будет его защищать, и она будет тем сильнее, когда будет свобода печати и когда тем самым отпадет подозрение, что ей покровительствует правительство.

Я сказал Л. Н., что̀ ответил Мооду: 1) что духоборы из Якутской области еще не освобождены и 2) что их там не 200, а 722.

Л. Н.: Он более прав. Их скорее 200, так как с ними и другие отказавшиеся. Просматривал его книгу. Он нападает на духоборов и кичится непризнанием непротивления3. Как странно, что он хочет христианства без непротивления! Оно (непротивление) ведь идеал, вполне не осуществимо, как каждый идеал, но видеть его, стремиться к нему нужно4.

(как вчера от одного и того же священника по нескольку раз); в-пятых, вопросы о вере; в-шестых, вопросы о теперешнем положении России; в-седьмых, просьбы о литературных советах, пересылают ему рукописи для чтения; в-восьмых, семейные, дружеские.

Эти мои записки о Л. Н. очень недостаточны, мало чего дают определенно, ясно, верно, исправно. Пусть они никого не удерживают от чтения самих сочинений Л. Н. Бывает так, что иной, желающий узнать о каком-нибудь сочинении, читает не самоё сочинение, а то, что о нем пишут другие. Относительно Л. Н. пусть никто так не поступает. Пусть не удовольствуются тем, что говорят о нем другие. Они могут ошибаться даже и в том случае, если это самые искренние и способные — а этих свойств я у себя не нахожу. К Л. Н. следует относиться, как к Христу. Недостаточно того, что говорил о нем искренний Франциск Ассизский или непогрешимый папа, но идешь к Евангелию, к словам, переданным им.

За обедом Л. Н. рассказывал, что опять была эта баба ясенецкая, несчастная, у нее пять человек детей, муж ранен. Получала пенсию, теперь мужа освободили от военной службы, поместили в больницу, а ей пенсию прекратили. Она, действительно, очень нуждается.

Маковицкий Д. П.: Яснополянские записки 1905 г. Апрель

ТОЛСТОЙ С ДОЧЕРЬЮ М. Л. ОБОЛЕНСКОЙ

Ясная Поляна, 26—31 июля 1906 г.

Фотография В. Г. Черткова.

Николай Леонидович говорил, что сегодня приходили просить два погорелых со старым фальшивым свидетельством. Когда он им сказал, что они ведь не погорели, они стали вертеться. Дал им по 20 коп., были очень довольны.

Л. Н.: Зачем ты им дал? Я не дал бы им.

По этому поводу Михаил Сергеевич рассказал о подобных проделках мужиков: как один пришел, говорил, что дочь выдает замуж, получил 25 р., а это была неправда, и т. п.

Я засмеялся на рассказ об одной такой проделке. И разговор принял такой тон, как будто все приходящие просители — обманщики. И общее настроение было легкомысленное. Может быть, почувствовав несправедливость этого, все замолкли и задумались.

Л. Н.: Есть рассказ о <патриархе> Иерусалимском. Когда он раздавал милостыню, один, получивший медную монету, переоделся и опять попросил — получил опять, переоделся и опять попросил. Тогда <патриарх> Иерусалимский велел дать ему золотой. Раздатчик дал и сказал <патриарху> Иерусалимскому: «Он уже получил». <Святой ответил: > «Я думаю, что это сам Христос искушает меня»5.

В три четверти девятого Л. Н. вышел из кабинета в залу и прочел вслух отрывок из «Братьев Карамазовых» — «Поединок». Читает он как великий художник. Место, где офицер дает пощечину денщику, читал сильным голосом; где офицер жалеет о том, что сделал, — рыдал и глотал слезы. Когда закончил, был очень растроган. Лицо в морщинах, усталый; сидел, погруженный в размышления, молчал. Последовали замечания на прочитанное: Михаил Сергеевич заметил, что слишком длинно для «Круга чтения»; Николай Леонидович — что слог извилист и первый рассказ фальшив; повторения: «Я виноват за всех и вся». Были и другие замечания. Л. Н. не вмешивался, только сказал, что можно сократить...6 Поднялся шум и шутки. Михаил Сергеевич сказал что-то Л. Н. и получил ответ: «Я не все слышу. Это преимущество мое» (Л. Н., действительно, не совсем хорошо слышит).

Привезли почту из Тулы. Л. Н. ушел с письмами (15 заказных) к себе в кабинет.

В четверть двенадцатого Л. Н. вышел пить чай. Смотрел письма — ничего интересного.

Я спросил Л. Н.:

— Как это случилось, что вы не виделись с Достоевским?

— Случайно. Он был старше лет на восемь — десять. Я желал его видеть.

Л. Н. взял чашку чаю, баранки и ушел к себе. Не хотелось ему разговаривать. Хотел остаться наедине.

9 апреля. Суббота.

Вечером в 8 часов приехал Лев Львович. Рассказывал, что у газеты, которую затевают издавать, 400 пайщиков, внесена 21 тысяча рублей. 50 человек предлагают даром сотрудничать. Его книжный магазин торгует, развивается. Поступают заказы от земств для библиотек.

Л. Н. спросил о здоровье Доры Федоровны и о beaux-parents7*.

Лев Львович: Романов описал посещение тебя. Вчера появилось в газете. Пишет, что ты холодной водой облил мещан...1

Л. Н.: Был здесь Романов представиться мне, что он молодой писатель. Я ему ответил холодно, что мне это неинтересно. Умный, и есть в нем крестьянское. Его дело в Москве — собрать десять тысяч членов <в общество для помощи рабочим>... важное, важнее писания в газеты.

Л. Н., сначала игравший в шахматы, подсел к столу ко Льву Львовичу и Софье Андреевне. Поговорил немного, ушел, жалуясь, что устал от ходьбы, далеко гулял сегодня. Но через некоторое время вернулся. Лев Львович рассказывал о М. А. Стаховиче, вернувшемся с Дальнего Востока, где он был председателем дворянского санитарного отряда Красного Креста. Он наблюдал штыковой бой в бинокль; видел, как наступают друг на друга и расходятся, и опять наступают, и кружатся один около другого, как загипнотизированные, колют в воздух.

Л. Н.: Это привидение.

Лев Львович: Как привидение? Ведь он это видел.

— Мало ли привидений бывает!

— А как же происходит штыковой бой?

— Столкнутся, и одни испугаются и начнут бежать. Так же, как атака кавалерии.

За чаем Лев Львович рассказывал об актерах, об их тяжелом положении в Петербурге: никто не ходит в театр.

Л. Н.: Ты живешь в городе, я в деревне. Как странно в городе жить! Суета, заняты тем и другим, спорят, поучают, нет времени жить; театры, сходки.

— Получил письмо от Накашидзе, — продолжал Л. Н., — подробно описывает гурийское движение. Земельную собственность признают только за теми, кто ее обрабатывает сам. Генри Джорджа не знают. 123 человека выселили, дворяне их оговорили. Они народ горячий, не выдерживают пассивного сопротивления. Террористы начали злоупотреблять (как все власть имеющие) своей властью, и собравшиеся на сход потребовали от них, чтоб они отдали оружие, и угрожали им, что с ними не захотят иметь ничего общего; если же они отдадут оружие, их будут считать братьями и примут в свою среду. Они отдали оружие2. И крестьянин один пишет: «Если будете еще брать запасных, сделаем революцию».

Со Львом Львовичем Л. Н. долго разговаривал потом в своем кабинете.

10 апреля. Воскресенье. Приехал М. А. Стахович, вернувшийся с Дальнего Востока. Здоровый, жизнерадостный и остроумный человек. Поцеловались с Л. Н-чем. Л. Н. вышел ненадолго, когда мы сидели за столом, поговорил коротко со Стаховичем и ушел. Был или усталый, или возбужденный и немного желтый с лица. На чей-то вопрос ответил, что ему не работается.

«Рюрика», в страшном виде. Броня на «Громобое» висела местами, как тряпки; 380 убитых и раненых. Сестры милосердия поднимались на ballon captif8*. Стахович рассказывал о том, как Алексеев отбирал у Владивостока и отдавал Порт-Артуру пушки из укреплений. А все-таки Порт-Артур был не укреплен в начале войны, так же как Ясная Поляна. Японцы легко могли его занять. О Рожественском говорил, что он совершенно бесстрашный.

Л. Н. (об Алексееве): Никто о нем ничего не слыхал. И сразу...... 9*

Л. Н. спросил о духе войска.

Михаил Александрович: Войско не хочет отступать.

Л. Н.: Не говорится об измене, как в Севастополе?

Михаил Александрович: Нет. Японцам служит счастье, нам — наоборот.

У Л. Н. были два бывших мастера балета, которые начали жить простой трудовой жизнью.

Л. Н. рассказывал о мужиках, которых встретил сегодня на прогулке верхом. С одним ехал долго рядом. Передал многое из того, что мужик рассказывал по дороге, и передал его говором — замечательно хорошо, живо, характеристично, как настоящий артист. Вечером винт. С четверти 12-го до 12 (рассказала мне на другой день Мария Львовна) горячий спор между Л. Н. и Николаем Леонидовичем, с одной стороны, и Львом Львовичем и Софьей Андреевной, с другой, о Генри Джордже. Л. Н. было от него тяжело на сердце.

Какой скромный Л. Н.: почти во всех комнатах яснополянского дома, как смеркается, зажигают лампы, только в кабинете Л. Н. нет. У него зажигается только небольшая (ночная) лампочка, и он сам зажигает свечи в ней, которые, когда уходит обедать или чай пить, гасит1.

11 апреля. Понедельник. После обеда, как бы в праздник: Лев, Андрей, Михаил Львовичи, все три дочери, оба зятя и М. А. Маклакова. Л. Н. искал биографию Генри Джорджа, составленную его сыном1. Был у Александры Львовны. Играл в шахматы. Потом Михаил Сергеевич читал вслух статью «Священник Герасим Иванович Цветков» А. Пругавина2.

Я в это время вошел.

Л. Н. (мне): Вот мы прочли о Цветкове. Поразительно, что наши священники, которые боролись за внешнюю независимость их от недуховного главы и не пошли дальше, за это несли такие страдания. Он еще заточен?!

Лев Львович играл на фортепьяно, Михаил Львович — на балалайке.

Играли заунывную русскую песню. Потом Мария Алексеевна пела. Л. Н. слушал сначала в кабинете, просил не закрывать дверей.

Потом Л. Н. пришел к чаю, слушал и сам советовал, что петь: Рубинштейна, Чайковского. Был веселый, шутил, ходил кругом из комнаты в комнату через залу, коридор, руки засунув за пояс. Он смеялся над тем, как Михаил Львович приставал во время перерывов (в Дворянском собрании) к Михаилу Сергеевичу — говорить о телятах; представлял, как Михаил Львович кнутом по голенищу хлопает.

— Вот, — Л. Н. показывал на стол, — получена кипа пустых книг10*. Одна биографическая в хорошем переплете. В новой книге «Monist» статья о китайском письме, надо прочесть4.

Взял книгу и довольно долго читал и показывал нам рисунки китайского письма, изображающие ухо, глаз, рот, книгу (соединение рисовальной «кисточки» и слова «говорить»), черепаху, слона и т. д.

— У них, должно быть, вследствие такого письма своеобразный склад мышления, — сказал Л. Н.

Пришел Аля Сухотин проститься с Л. Н-чем. Л. Н. спросил, вернется ли он еще; потом, вероятно, недовольный тем, что сегодня не поговорил с ним, спросил его, знает ли он, кто такие айны. Аля знал.

Л. Н.: Жалко их, вымирают. Тут в «Monist» — прошлом номере — была статья о них с картинками. Они похожи на русских, славян, и один — было его изображение — на меня. Они милые, мирные. Соприкосновение с цивилизацией, водка, столкновение с кулаками, которые у них скупают шкуры за бесценок, — у каждого дикого народа есть свои понятия о чести, — их развращают, разоряют. Какого они племени, неизвестно5.

Аля: Якуты и буряты не вымирают.

Л. Н.: Аркадий Иванович Якоби — я его посетил в Харькове после того, как сорок лет не видел6, — бросил профессуру и в Сибири заботился об инородцах, изучал их и старался помогать.

Лев Львович: Воспоминания пишешь, папа́?

Л. Н.: Давно не писал. Надо настроение, а то выходит слабо. Писал о братьях, хотел их изобразить. Начал с Дмитрия хронологически, о некоторых лицах прислуги7. Но не в состоянии был так продолжать. Надо выбирать отдельные сцены, описывать самые яркие эпизоды.

Лев Львович: Пиши о братьях, обо всем, а главным образом, воспоминания о себе; это самое важное.

Л. Н.: У меня много других должностей. Кончил «Единое на потребу». С год занят изложением религиозного учения для детей8; Алеша (Аля) уже вырос из того возраста, а для Феди (Дорика)... Написал целый том... Я хотел написать катехизис общей религии... но не удалось. Надо самому ясно сознавать. Выбрал из всего очень мало. Приходит мне на ум роман Джордж Элиот (Л. Н. назвал его, я не расслышал). Таня, помнишь? Доротея, девушка, хотела выйти замуж за человека, который делает какое-нибудь общеполезное дело; вышла за старого человека, пишущего историю религии. Переписывает ему, помогает отыскивать книги, а тот пишет, пишет — и ничего не выходит9.

Эту ночь мне снилось, что Софья Андреевна делала ужасную сцену из ревности. Мне это так же живо представилось, как и Доротея, которой никогда не видал, а она ближе мне, чем знакомые женщины, которых близко знал.

Пришел Михаил Сергеевич, говорил, что в Брокгаузе и Ефроне не нашел определения Кармы10.

Л. Н.: И Боэти там нет. Нужно бы приобрести большой Larousse11. Так посмотрите маленький Larousse12«Энциклопедия»13, можно ею пользоваться и до сих пор по истории, математике, астрономии. В Брокгаузе и Ефроне читал: «Религия» и другие статьи о религии. Писали их Соловьев и Трубецкой14. Статьи о религии, которые историко-философские, — сойдут, но которые о религии и о философии — растянутая болтовня. Уверен, что в немецком Брокгаузе объективнее написано. Здесь эти господа внесли свои взгляды, которых никто не знает и не хочет знать.

Лев Львович: Я читал «Национализм»15 и тоже был неудовлетворен. А говорят, что русский Брокгауз полнее немецкого и что многие статьи из него перевели в немецкий.

Л. Н.: Когда хочешь ехать?

Лев Львович: Завтра. Уже тут потерял два дня. Хватит с меня. Что велишь сказать в Петербурге?

Л. Н.: Стасову привет, надо бы ему возвратить книги — но это будут дублеты.

Лев Львович: Наверно. Он с Ильясом собирается посетить Ясную16.

Л. Н.: Буду очень рад.

Лев Львович: Какая великолепная Публичная библиотека! Какие залы! В одной из них говорил речь Горький17.

Л. Н.: Слышал с двух сторон. Сергеенко рассказывал, что они уж поделили министерства, чтобы не были не подготовлены в случае переворота: Горький — министр просвещения18.

Лев Львович: Было тревожное время. Положение менялось каждый час. Думали, что революция пойдет на французский лад, а я думаю, что пойдет, как в Швеции: постепенно. Там тоже парламент произошел из земского собрания.

Пришли прощаться Михаил Львович, Михаил Сергеевич. И Лев Львович простился с матерью, хотя уезжает только завтра в 11 часов дня.

Л. Н.: В Москве передай: жду Ивана Ивановича и Страхова. Страхов — философский ум. Ясно, корректно корригирует.

Л. Н. как-то не в духе, но не выказывает этого; когда же бывает болен, не жалуется, терпит, не хочет, чтобы другие вместе с ним страдали.

Л. Н. от физического утомления не заболевает, а от душевных волнений, огорчений, музыки заболевает. На следующий день после концерта сказал: «Перебои от вчерашней музыки. Продолжалось четыре часа, и перед тем два дня была музыка. Теперь Андрюша, Лева. Не вижу надобности писания того, что пишет Сергей или он». Сегодня Лев Львович уехал в Петербург, удрученный. В Петербурге политические события ему кажутся особенно важными; здесь видел, что им той важности не приписывают; что в деревне дворяне, крестьяне живут другими и более важными заботами; тут не нашел, кто бы с его взглядами согласился.

Л. Н.: Леву обидели.

Татьяна Львовна говорила, что он должен был остаться на праздники.

Сегодня первый теплый весенний день. Зеленая травка пробивается. Некоторые деревья уже распускаются; земля сохнет. Птички (дрозды) поют все живее. Красота яснополянского парка поразительная.

Придя вечером к чаю, я принес «The Monist» за апрель 1905 г.

Л. Н. спросил меня, что я читал. Я показал на реферат «The Slav Invasion (in U. S.)». Автор опасается иммиграции славян, которые так не ассимилируются, как германцы, и дети их (славян) в школах успевают лучше детей народов, говорящих по-английски1.

Л. Н. прочел сам это заключение статьи и сказал:

— Генри Джордж был сначала врагом китайской иммиграции, а потом защищал ее. Увидел, что беда не в дешевой работе, а в несправедливом владении землей. Главный вопрос — земельный.

Л. Н. удивился слову «Slav»11*.

— Это будет, — сказал, — новый американский способ писания в отличие от «Slave»12*.

Пошел посмотреть английский словарь (Л. Н. каждое незнакомое английское, немецкое, вероятно и французское слово смотрит в словаре, не переставая таким образом совершенствоваться в знании языков).

Вернувшись, сказал:

— Как это Душан Петрович везде найдет, что касается славян! Вы предложили мне свои услуги, — обратился ко мне Л. Н., — я не воспользовался ими, а могу вам дать переписать статью о Хельчицком. Будет вам по душе; перепишите для Черткова и Шкарвана.

— Что же Рожественский? — после короткого общего молчания спросил Л. Н.

Николай Леонидович: Вышел из французского порта Сайгон в восточной Индии. Японцы протестуют, что там так долго стоял, как по международному праву нельзя. Делькассе заболел, подал в отставку. Французы говорят, что, по их старинным законам, существующим со времен Американо-испанской войны, они могут оказывать гостеприимство иностранным судам.

Л. Н.: Международные законы существуют дотоле, пока их не нарушат.

Мария Алексеевна принесла тетради нот. Л. Н. смотрел их и читал около трех четвертей часа, пока Мария Алексеевна пела под аккомпанемент Татьяны Львовны.

Л. Н.: Есть и в русской (которую он как раз держал в руке)2.

Л. Н. (в половине двенадцатого): Какая красивая ночь! Звезды ясные, пойду пройтись.

И пошел, я — за ним:

— Зачем? Не идите, пожалуйста, — сказал он мне, — я только на террасу.

13 апреля. Среда. Л. Н. своим простым отношением к людям оказывает влияние на гостящих в Ясной Поляне аристократов. Аристократы в Ясной Поляне ведут себя с людьми точно так же просто, как он.

Приехал Сергей Львович.

Л. Н. вечером ко мне:

— Как поживаете?

— Ничего.

— Мне все не работается. Печень. Теперь немножко поработал.

Написал рассказ, переписывала его Мария Львовна. Хвалила: хорош, красивый1.

За обедом Сергей Львович рассказывал о террористе, убившем Сергея Александровича, что его приговорили к смертной казни. Он апеллировал, ссылаясь на то, что убил Сергея Александровича не как члена царской фамилии, а как губернатора2.

— Мать спрашивала, не будет ли хуже от этой апелляции? — сказал Сергей Львович.

Л. Н.: В смысле нерешенности его судьбы. Ведь заключение — ужасная жестокость. Когда человек среди людей, он находится под их влиянием, влиянием событий, а в заключении — под влиянием тех мыслей, которые довели его до преступления. Не может от этих мыслей освободиться, всё винтят, винтят в голове.

За вечерним чаем Сергей Львович вспомнил, что в «Русском листке» интервью Романова.

— Плохо написано. Такие слова: «папаша», «мамаша», обороты речи, каких ты не употребляешь,— сказал он.

Софья Андреевна

Л. Н.: Этот умный, серьезный.

Сергей Львович продолжал и привел (как пример точности) диалог между Генри Джорджем и юристом, записанный стенографом. Потом хотели поправить — нечего было, так точно высказали оба свои мысли в разговоре.

Л. Н.: Этот диалог и в книге Николаева3.

Софья Андреевна: Бурдон как хорошо записал интервью4.

Я: Стэд и Буайе очень хорошо записали5.

Л. Н.: Стэд писал лист за листом, ничего не поправляя для печати. Журналисты умеют выбирать самое существенное и передавать его ясно, точно и коротко; это такое же искусство, как ораторство.

Л. Н. сказал о Генри Джордже (я хорошо не расслышал), что он прошел школу журналиста и оратора13*.

Сергей Львович: Английский язык удобен для этого: ясный, точный. Русский — во-первых, длинные слова; во-вторых, в разговоре нужно повторять слова, которые уже раз употребил, потому что причастие к тем падежам не подходит.

Л. Н.: А англичане ставят в конце «of»14*; приблизительный пример: the question what they spoke they of15*.

Сергей Львович: В Москве на каком-то собрании Герценштейн говорил против Генри Джорджа. Доводы: первое — что капитализм еще больше окреп бы, если бы все подати свалили на одну землю; второе — глупость, непонимание, что на выкуп земли нужно было бы десять миллиардов6.

Николай Леонидович: По Генри Джорджу, выкупа не надо.

Л. Н.: Это такие несостоятельные доводы, как Янжула, что Single Tax16* не достиг бы высоты всех теперешних податей, доводы Янжула, принимавшего в расчет доход с земель в Шотландии, но упустившего землю городов7.

Л. Н. ушел в свою комнату, через некоторое время вернулся и сказал:

— Эти доводы мне интересно знать, надо их опровергать.

Л. Н. хочет написать статью о Генри Джордже.

8.

Еще Л. Н. получил письмо от сорокалетнего запасного, штундиста, крестьянина Тихона Кошевого, ушедшего с войны. В Ляояне он лежал в лазарете; там читал Евангелие и понял, что военная служба — грех. Оттуда он без копейки денег добрался до своей родины, Полтавской губернии. Просился у кондукторов, его сажали задаром. Дома он явился к военному начальству, его арестовали и посадили в сумасшедший дом. В письме к Л. Н. он описывает всю свою жизнь9. Все это рассказал сам Л. Н.

14 апреля. Четверг. Когда я возвращался из лечебницы парком, Л. Н. приветствовал меня с балкона и спросил, есть ли у меня шляпа.

— Пока ее у меня нет. В субботу поеду в Тулу и куплю, — ответил я.

— Возьмите из моих, у меня много, — сказал Л. Н.

В передней он предлагал мне шляпу. Велика она мне.

После завтрака Л. Н. просил найти книгу «The Great and Good. An Introduction to Rational Religion» by G. E. Comerford Casey, присланную» автором. Сказал, где она может быть, но я не нашел1.

Л. Н. читал Марии Львовне вечером за чаем из письма Casey характеристику Черткова, понравилась ему: «Now your Friend here is a grand Man: a great big Heart and a great big Soul and a great big Body»17*.

За чаем Л. Н. сидел, согнувшись, в кресле на колесиках и попросил Марию Львовну, чтобы его подвезла к столу:

— Все мне нехорошо, спасаюсь массажем, тем способом, какой вы мне показали в Крыму, — сказал мне Л. Н. немного погодя, — делаю каждый: день три раза.

М. А. Маклакова рассказала, что ее отец построил церковь и, пополам с земством, школу; сперва две-три зимы она сама учила, теперь есть учительница. В Московской губернии более чем достаточно школ, помещения просторные (на 60 человек, а ходят 20).

Татьяна Львовна: Больше, чем 20 детей, нельзя хорошо учить.

Сергей Львович: Московское земство имеет большие доходы с города.

Мария Алексеевна рассказывала, что она учит петь — два-три раза в неделю молодежь (из старших) — церковному пению. Иногда занимаются вечером от 10 до 12. И как охотно учатся, не хотят даже расходиться.

Л. Н. вспомнил, как, когда он учил, школьники жаждали учиться, учились охотно и увлекались, забывая, что уже время расходиться. Правда, не все, а некоторые. Некоторые спали под столом. Кроме школы у себя в доме, он устроил тогда несколько школ в окрестных деревнях. Л. Н. рассказывал, какие это были школы: маленькие избы, пола не было, в землю забивали столбы, на них клали тесины — вот и скамейки. Перечислял, вспоминая, учеников, называл по именам: тот и тот из «первой школы», тот и тот из «второй школы»2. Говорил, что и он учил церковному пению; вспоминал мальчиков, которые хорошо пели, особенно некоего Соколова; был он маленький и имел хороший голос. Раз на всенощной стояли на. клиросе, надо было петь, а Соколова нет; был за толпой, давал знаки руками, не мог протиснуться. Л. Н. учил по циферным нотам, научился им в Париже и камертоном давал голос.

— литерным.

Л. Н. вспоминал как знаменитого певца Гришку, отца Власа. (А Влас — уже седой мужик.) На это Александра Львовна расхохоталась, другие и сам Л. Н. за ней. Поправился, что Гришка был Власу дядей и что молодым умер. Но смешно было и это, и продолжали смеяться.

Л. Н. перешел на то, какое нынешнее молодое поколение слабое, болезненное, малого роста, какие заморыши; в 15 лет выглядят, как 12 лет, а шестилетние — крошки. Недоедают.

Николай Леонидович: Пьянствуют.

Мария Львовна: В Пирогове пьянствуют.

Сергей Львович: В Чернском уезде дурная болезнь.

Мария Львовна: И в Пирогове18*.

Л. Н.: Здесь она редка, говорит Душан Петрович.

Татьяна Львовна: В Ясной только три семьи бедные, и здесь народ рослый, но у нас19* все дети выглядят, как после болезни: бледные, золотушные.

Маковицкий Д. П.: Яснополянские записки 1905 г. Апрель

ТОЛСТОЙ

Ясная Поляна, 1905

Рисунок (тушь, перо) Т. Л. Сухотиной

Сергей Львович рассказал, что раз он встретил плачущего мальчика. Тот кричал: «Дядя, дядя, ничего не вижу, покажи дорогу!» Было еще совсем светло, но мальчик ничего не видел после захода солнца. У него была куриная слепота. А эта болезнь бывает от плохого питания, недостатка жиров.

Я прибавил, что ко мне в лечебницу трое таких приходили.

Л. Н. попросил письмо из Киева штундиста Кошевого, будет отвечать3.

Мария Львовна спросила отца:

— Он тебе тяжел? Пишет, что начал было пить, но тоска еще больше становилась. Подумывает семьей обзавестись, но не решается, и о замыслах самоубийства пишет4. Ищет успокоения внешними способами.

Л. Н. согласился с Марией Львовной.

Сегодняшний вечер был такой тихий, поэтический. Не было ни малейшего спора. Не было ни одного даже на короткое время пришедшего чужого человека.

15 апреля. Пятница страстной недели. Третьего дня утром баба колола лед в проруби на пруду; вчера шел дождь; сегодня сухой, очень теплый день.

Эту ночь Л. Н. плохо спал, болела печень. Оболенские, помещающиеся внизу, под его комнатой — «под сводами», и Юлия Ивановна, помещающаяся через стену, слышали, как он охал, кряхтел, ходил.

Сегодня Л. Н. не выходил из дому.

Когда я пришел к завтраку и встретился с ним, он был в халате, подал мне руку и не сказал ни слова. От Марии Львовны я узнал, что он нездоров. Она послала меня к нему. После завтрака, войдя в гостиную, за которой находится его кабинет, я остановился и постоял минут пять, раздумывая, зайти ли к нему, не помешаю ли его работе или отдыху и что ему советовать. Наконец, подошел к двери, постучал и вошел. Л. Н. сидел в кресле у маленького круглого столика и раскладывал маленькими картами пасьянс.

— Мария Львовна сказала мне, что вы плохо спали, — сказал я.

— Да, печень болела тут (показал на край ребер) и тут (показал на девятое правое ребро в мамилярной20* линии). Не выходил, компресс ставил, Виши пил — больше нечего делать, — сказал мне тоном, почти веселым.

Я стоял, молчал, всматривался в его лицо, не желтое ли оно, и соображал, что́ ему посоветовать. Не было оно ни бледное, ни желтое.

— Знобило? — спросил я.

— Да, знобило, пульс был нечастый, но перебои...

— Надо отдохнуть сердцу.

— Врачебной помощи мне не нужно, а вашей дружбы нужно.

Потом сказал:

— Приехал корреспондент; что с ним, о политике говорить? Что же стараться устраивать жизнь другим, а не самому себе, когда готовишься к смерти. Они (корреспонденты) передают выдернутые слова, весь ход мыслей не записывают. Правда, есть и такие, которые присылают корректуры, но тогда лучше самому написать.

«Биржевых ведомостей», Л. Н. сказал ему:

— Разговариваю с вами не как с корреспондентом, но как с приятелем. Не пишите интервью1.

Л. Н. сегодня получил два письма ругательные за то, что он, будто бы, как напечатал Романов в своем интервью, советует революционеров и либералов окатить холодной водой2.

Вечером Л. Н. сказал мне:

— Как интересоваться тем, чтобы было больше славянских депутатов в венгерском парламенте? Что́ надо сеять, гнилой столб заменить здоровым — это понимаю, это важно. Можно возразить Коле да и мне, что я этим же самым занимаюсь, но я не для себя, а чтобы им показать, что когда они этим занимаются (политикой, как управлять народом), то опускают то, что основное: решение земельного вопроса. Читаю Генри Джорджа, снова хочу о нем писать. Да, «Социальных проблем» у нас нет?3 А письмо ко Льву XIII читали?

— Да.

— Там хорошо, как по пунктам, разбивает его утверждения. Как относится к нему: видно, что старается с уважением, снисходительно. Бедный папа, попался.

16 апреля. Страстная суббота. Ночью были на светлой заутрене в церкви, в Кочаках (полторы версты от Ясной), — М. А. Маклакова, Александра Львовна и я. Сухо, звезды, теплая ночь. Торжественное, праздничное настроение. Народ празднично одет. Каждый держал в руке свечу. Bigotnosti*21*, страха, забитости в лицах людей не видно; напротив, видно спокойствие, мягкое обращение друг с другом. На иконах симпатичные лица, простые, человеческие, выразительные, написанные с мастерством; lahodný22* пение. Я сам был сегодня и без того торжественно настроен, сентиментально; торжественная обстановка в церкви меня еще больше умиляла.

17 апреля. Сегодня первый день Пасхи. Приехал А. П. Алексеев из «Посредника», привез с собой гостинец — книги. Л. Н. проводит праздник совершенно так же, как будни, т. е. работает. У него, как у китайцев, нет праздников. Ему нездоровится и сегодня; Л. Н. вспомнил про старика-немца, воспитателя1; Карл Иванович вполне серьезно понимал христосование и дарение яиц так: «Hast du was, so kriegst du was, hast du nichts, so kriegst du nichts»23*.

Сегодня Л. Н. надел белую холщовую рубашку.

В деревне хоровод. Две девушки прекрасно плясали. В кузминском доме угощение и подарки девочкам — ученицам Александры Львовны, потом пение, смелое, гармоничное, и танцы. Л. Н. некоторое время смотрел и подбадривал.

Л. Н. вспомнил, что получил письмо от саратовского священника, вероятно, молодого. Письмо доброе, жалеет Л. Н-ча, что заблуждается.

18 апреля. Понедельник Пасхи. Я встал в половине шестого, проводил М. А. Шмидт, Иосифа Константиновича, Алексеева. Написал сестре Ольге, что я не приеду до осени, и хозяйке. В амбулаторию пришла лишь одна баба — я готовил мази. После обеда я просматривал иностранные письма и был в Дёминке у больной бабы.

Среди дня были у Л. Н. в кабинете старик-слесарь из Тулы и двое молодых рабочих с оружейного завода и самоварной фабрики из Тулы. Были у Л. Н. в комнате, он долго с ними разговаривал и подарил им много книг — и чертковских, и «Посредника».

Разговор Николая Леонидовича с Сергеем Львовичем о дарвинизме. Николай Леонидович говорил, что Л. Н. не опровергает дарвинизма, только не признает его нужным.

1, прожила три года в анархистской колонии Whiteway в Глостере в Англии. Разговаривала с Л. Н. о теософии, проповедующей братство всех людей («Хорошо», — заметил Л. Н.), об оккультизме. Говорила восторженно о Седлаке. Л. Н. помнит его. (Был у Л. Н.) Он чех, анархист, очень даровитый. Рассказывала о колонии в Purleigh. Она существует, только несвободна, есть в ней хозяин. «Колония не решает смысла жизни, только приятно, свободно в ней жить».

Л. Н. согласился. Я с ней не разговаривал из-за усталости: с четверти восьмого до 11 часов я спал, потом я слушал игру Сергея Львовича и Марии Алексеевны. Л. Н. из своего кабинета похваливал. Потом вышел в залу, лег на софу и слушал Годара, Чайковского, Рубинштейна.

Л. Н.: Я в последнее время читал биографию Генри Джорджа — Николаева. В высшей степени интересная и новая мне тем, как трудно ему давался заработок и хлеб в молодые годы, какой энергией, предприимчивостью пробивался в жизни и образовывался. На своем горьком опыте изучил несправедливость и зло социальных условий (богатые — в изобилии, бедные в недостатке живут, не имеют возможности учиться и приобретать знания).

19 апреля. Вторник. Уехали Оболенские и Александра Львовна (в Кочеты). Теплое, ясное утро. Приехали Бутурлин, Д. В. Никитин. Третьего дня прошел срок составления телеграммы о Шиллере. Месяца полтора тому назад (из газеты «Die Zeit» — Вена) просили Л. Н. написать, какое влияние имел на него Шиллер, для помещения в «Schiller-Almanach», который издают по случаю 100-летия со дня смерти поэта1. Л. Н. хотел написать, сказал: «Может быть, напишу», и письмо отложил к тем, на которые надо отвечать2. Приблизительно за неделю до 1 мая н. ст. он получил телеграмму из «Berliner Tageblatt», чтобы в телеграмме высказался о том же3: «Напомните мне, надо ответить», — сказал мне. Накануне срока ему напомнили.

В тот вечер и в следующую ночь, с 15 на 16 апреля, он особенно плохо себя чувствовал, да и раньше, с конца марта, был нездоров, а последние дни — в особенно сильной степени. И наплыв гостей к праздникам, и корректура, которую привезли из Москвы (первая потерялась). Так и случилось, что не ответил.

Просил принести из библиотеки Шиллера, чтобы почитать и возобновить впечатления. В библиотеке нашелся экземпляр — весь Шиллер в одном томе, издание Gotta, 1840 г.

Л. Н.: Эту книгу подарил мне доктор в Бухаресте, румын, который меня лечил и полюбил. На ней хорошая надпись4.

Сергей Львович: Пропустила цензура?

Л. Н.: Я в Швейцарии купил Лессинга, Шиллера, Гете, отправил домой, не получил, пропало в цензуре. Хотелось бы так телеграфировать: «Шиллер живет, не умирает». У Лессинга — «Die Erziehung des Menschengeschlechts». Это философское — хорошо.

За обедом Л. Н. с Бутурлиным, Дмитрием Васильевичем, Татьяной Львовной, Юлией Ивановной и Марией Алексеевной. Л. Н. проехал сегодня более 25 верст и ездил три с половиной часа. Сначала по шоссе — «рассеяться», потом загнул на лесные дорожки; в одном месте шум, плясали нарядные бабы, девки с парнями, потом тишина. Не встретил никого.

— Когда один едешь лесом — это общение с растениями и животными! — сказал Л. Н.

В этом месте, между Ясной и Судаковом, ширина Засеки доходит до семи верст, место глухое. Если б с ним там случилось несчастье, мы бы не знали, в каком направлении его искать.

Вечером Л. Н. был усталый, хотел с Бутурлиным пройтись, но из-за усталости предпочел играть в шахматы. Хотел с Бутурлиным идти на деревню к Петру Осипову «пофилософствовать». Л. Н. говорил, что у Осипова желание пощеголять знанием старых греческих философов.

— А Тарас Фоканов, — сказал далее Л. Н., — твердый и серьезный.

: А который сейчас у вас был, в лаптях, имеет Евангелие?

Л. Н.: Это странник, из тщеславия странствует — таких много.

— Я согласен с Ламеннэ,— сказал далее Л. Н., — что можно всего ожидать только от рабочего народа.

20 апреля. Получена почта из Тулы, в ней — ругательная открытка.

Л. Н.: Это какой-нибудь последователь Иоанна Кронштадтского.

Бутурлин: Социалист Герценштейн читал лекцию о Генри Джордже; говорил, во-первых, что одного земельного налога будет недостаточно для покрытия государственных расходов; во-вторых, что если капитал не будет обложен податью, то тем большее бремя падет на земледельца. Возражал ему Николаев1.

Л. Н.: Будет обложена не земля, а рента с земли. Как выразить по-русски рента — ценность?

Дмитрий Васильевич: Рента будет различна в Вологодской губернии и на Кузнецком мосту.

Л. Н.: Генри Джордж хочет не защиты известного сословия, а узаконения равных прав на землю. Нравственные требования незаметно и медленно растут и осуществляются не ломкой. У Сенеки уже есть намеки на несправедливость рабства... По-моему, теперь четыре нравственных требования должны быть решены: война, брак и отношение к семье, суд (наказывание), земельная собственность.

Бутурлин рассказал, что пишут в сегодняшних газетах: распечатали раскольничьи церкви; в Москве, в Рогожской раскольничьей церкви, через 49 лет впервые сошлись раскольники — это трогательно описано в «Русском слове» 19 апреля. И издан закон, по которому можно перейти из православия в другое христианское исповедание, кроме изуверских. Но не перечислены ни христианские исповедания, в какие можно перейти, ни те, какие между ними изуверские2. Искренняя ли уступка эта или только обманная, временная?

Л. Н. порадовало это известие, и он внимательно вслушивался.

Бутурлин рассказывал, что, может быть, раскольники купили этот закон, будто бы обещали за него миллиард взаймы без процентов. По другим слухам, будто бы 100 миллионов, половину последнего 5%-ного займа.

За чаем Л. Н. говорил о «Круге чтения», что, вероятно, целый год будет издаваться. Что за радость он чувствовал, когда составлял его! Прочел некоторые изречения Шопенгауэра, Торо, Сенеки о хороших книгах. Какой балласт уму и как мельчают от средних или плохих книг; надо читать хорошие, хороших никогда довольно не прочтешь.

Бутурлин перевел речь на «Ниву» Маркса, Софья Андреевна — на гонорары. Л. Н. вспомнил, какое предложение получил от «Concert Direction». Сказал:

— Какая мерзость — религию, мысли связывать с деньгами.

«Русском листке» от 8 апреля, что это «сплошь выдумка»3.

— Следующему корреспонденту — от «Биржевых ведомостей» — я отказал под влиянием письма, которое накануне получил, — сказал Л. Н.

Л. Н. рассказал Бутурлину о книге Таубе «Христианство и международный мир»: Таубе пишет, что всегда был идеал вечного мира, раз хотели его осуществить Римская империя, католическая церковь, Наполеон4.

Л. Н. поручил мне ответить автору драмы «Jesus und Juda», что не может принять его — времени не хватает5.

Софья Андреевна заговорила о докторах, сказала, что из ста один хороший.

Бутурлин (оглянувшись на присутствующих, среди которых было вместе с ним три доктора6): А сколько же, в таком случае, из трех?

— Хорошие доктора знают, как лечить, и хорошо лечат, а кто хорошие — это решает Софья Андреевна, — сказал Л. Н. с улыбкой.

Татьяна Львовна заговорила о русских курсистках в Лозанне: досадовала на их неряшливость и нечистоплотность.

Л. Н.: Это бедность.

Бутурлин подтвердил, что чистоплотность дорога́.

Татьяна Львовна: В газетах писали, что петербургские рабочие отказываются от водки, чтобы не дать правительству дохода. До сих пор две или шесть тысяч человек отказалось.

Бутурлин спросил Л. Н. о войне. Л. Н. сказал только то, что это большая схватка и что она проложит след в сознании людей. В первый раз идут воевать люди из всего народа без всякого интереса, против своей воли.

Уехали Мария Алексеевна и Дмитрий Васильевич.

21 апреля. Теплый день. Выставили в лечебнице окна. Много больных. Зеленя выбились из земли. Первый раз выгоняли скот на пастбище. Был гимназистик из Тулы (Константин Шангин, 7-й класс). Рассказывал: их двенадцать, хотят добыть сочинения Л. Н. и другие книги. Читают в третий раз «Крейцерову сонату».

После обеда Бутурлин рассказывал о том, что теперь в Москве развелось много дурного типа нищих — «хулиганов». Злые лица, видите требовательность. Иду по Кремлю. Подступает такой нищий, снимает шапку, другие два ему говорят: «Что снимаешь шапку?» На Девичьем Поле сидела девушка, подошел такой нищий, получил от нее деньги, потом подкрался сзади, стал душить ее и отнял у нее ридикюль.

Л. Н.: Генри Джордж говорит: есть три категории людей: одни живут милостыней, другие — воровством, третьи — трудом1.

Татьяна Львовна отозвалась:

— Мы живем милостыней и воровством.

Л. Н.: Да, мы живем воровством.

К чаю Л. Н. пришел довольно поздно. Разговаривал с Бутурлиным. Спросил, не знает ли, кто первый предложил l’impôt unique?24* Не Тюрго ли?

Бутурлин ответил:

— Может быть, Кене?

Я поискал в Брокгаузе и прочел вслух, что могло относиться к налогу.

Л. Н. негодовал на то, что в словаре нет статьи ни о едином налоге, ни о Лабоэти, а разные подробности биографий мелких русских писателей, например Сергеенко, есть2.

Л. Н., впрочем, более или менее доволен Брокгаузом: вспомогательная книга.

Бутурлин сказал о каком-то незначительном городе, где есть восемь экземпляров Брокгауза.

Л. Н. рассказал о бугурусланских братьях-купцах, какие у них книги и чего они достигли самообразованием. Ему кажется, что по деревням и маленьким городкам больше занимаются чтением, самообразованием, нежели в столицах, где поверхностно...

Бутурлин: В последние годы в провинции появился новый состав читателей, самообразовывающихся.

Разговор о войне.

Бутурлин: Об эскадре Рожественского мало говорят и мало ею интересуются. Такие фатальные поражения, одно за другим.

Л. Н.: Мне кажется, все то, что читаю, слышу, сказочным; так далеко происходит, не видал раненых.

Бутурлин разговаривал с Немировичем-Данченко. Он вернулся с Дальнего Востока в промежутке между боями под Ляояном и Мукденом. Был брюнет, там поседел. Был хвастун, самодовольный, теперь стал иным, серьезным3

Бутурлин рассказывал новости из газет об убийствах и передал содержание одного недавно появившегося рассказа Серафимовича про убийство4. Как простой, обыкновенный мужик вез велосипедиста, который попросил взять его на телегу. Мужик спросил, что стоит машина-игрушка — 250 рублей. Сумма — как нам 200 тысяч, на которую мужик и корову купит, и дом поправит — все, что ему нужно. Мужик пытается убить велосипедиста, но сам гибнет под телегой.

— Рассказ хорош тем, что описано наваждение мыслей, — сказал Бутурлин. — Сдерживающий центр слабеет, и тогда совершают убийство.

Л. Н.: Это я понимаю. В деревне Волохове, где я вчера был, случилось...

И Л. Н. передал историю, совершенно подобную истории Девкина, рассказанную им в «Воскресении»5.

Затем Л. Н. сказал:

— У меня подобных наваждений мыслей (неотвязных) не бывало, но бывали иные — например, решения математических задач. Одну, очень частную, ничтожную, послал известному математику Буняковскому. Он поместил ее в свой труд6. Математические вопросы приходили мне ночью, не давали спать. Никак не освободишься от них. Сон — такая вещь, которая наступает помимо воли человека. Чем больше человек думает: «Надо спать», тем труднее заснуть. Заснешь, когда отсутствие всяких мыслей.

Л. Н. рассказал по Диккенсу историю из XVI или XVII столетия о том, как отчим убил богатого пасынка.

— Я хотел ее поместить в «Круг чтения»; хорошо описано, как приходили к нему сызнова и сызнова преступные мысли; конец нехорош7, — сказал Л. Н.

Бутурлин: В «Образовании» я читал вашу переделку «Сорок лет» Костомарова8.

Л. Н. сказал, что Костомаров ему неприятен:

— Не люблю его, он подражает Маколею.

Вчера Л. Н., между прочим, говорил, что от алкоголиков-родителей дети бывают никак не преступные или болезненные (нервно-дегенеративные):

— Раз, — сказал он, — читая статью Фореля об этом9, я в мыслях перебирал яснополянские семьи. Дети алкоголиков здоровы.

Л. Н. рассказал, что 15-летний сын Сухотина, гимназист, редактирует в Петербурге журнал. 11-летний сын Святополка-Мирского написал туда «Психологический этюд» — о душевном состоянии Балмашева перед казнью. А 13-летний сын N. N. написал царю письмо, что его отец не либерал.

эта страшна.

22 апреля. Пятница. Наплыв больных. Я был в Воздремах.

Чертков писал, что приедет 1 июня на три недели1. Л. Н. обрадовался. Был в очень веселом расположении духа. Софья Андреевна сказала, что, когда Чертков приедет, Л. Н. будет от радости плакать, что он будет волноваться, что доктор должен присутствовать при встрече.

Л. Н.: Получил какие-то письма к Шмиту о Толстом. Прочтите и отложите или верните. А то будут ругать, всегда так бывает. Кроме того, я получил рукопись, красиво написанную. Действие происходит в России, лица: Наташа, Серпуховский. Перевод ли это или переделка моего рассказа? Не Шкарван ли присылает? Эти лица в моих сочинениях имеются2. Посмотрите и скажите мне, что это такое.

Л. Н. вечером рассказывал разные воспоминания Бутурлину и Михаилу Сергеевичу. Потом сказал:

— Не так ли это, что вся жизнь — воспоминания? Когда случится радость, опасность, испуг, в первую минуту не чувствуешь ничего, а только когда сообразишь, что случилось, радуешься, опасаешься.

Уехал Бутурлин — кроме Стасова, Черткова (из старых) и младших, кажется, лучший друг Л. Н. Пробыл четыре дня. Он доктор медицины, симпатичный, тихий, очень даровитый. Изучал религию, теологию, историю, ботанику. Интересно говорит. Ночью читает, пишет до шести утра. Л. Н. удивлялся этому.

Завтра поедем в Тулу — всевозможные поручения.

23 апреля. Вечером были у Л. Н-ча Гринфельд, Ставровский с сыном, Булыгин с женой и учительницей. Ставровский говорил о праве и морали. Л. Н. возражал ему, что право — насилие.

— Несомненная истина, по Канту, такова, что если бы мы по ней жили, то и всем людям было бы хорошо, — сказал Л. Н.

Ставровский настаивал на том, что можно жертвовать жизнями других людей ради общего блага.

Л. Н.: Своей жизнью, но ничьей другой.

Молодой Ставровский говорил, что во Французской и других революциях погибли отдельные люди ради общего облегчения. Так можно и у нас.

Л. Н. опять сказал:

— Только своей жизнью можно жертвовать25*.

Ставровский говорил, что самодержавное правительство и его законы стесняют нас.

Л. Н.— во мне. С собой нужно бороться, совершенствоваться.

Ставровский привел какое-то изречение Соловьева.

Л. Н.: Соловьев хочет, чтобы насилия (права) становилось все меньше и меньше, довести его до нуля. Но ведь христианство противоположно насилию.

Булыгин рассказывал Л. Н., как умирала его знакомая. Умирая, просила свечу, как Гете. Это потому, что у нее потемнело в глазах.

Л. Н. вспомнил о смерти Сергея Николаевича:

— Тоже просил свечу поднести к лицу. Генри Джордж умер со вздохом: «А, вот что», как будто просыпаясь.

24 апреля. Воскресенье после Пасхи. За обедом Кашевская, француженка из перлейской колонии. Михаил Сергеевич рассказывал, как ему дантистка излагала свои взгляды, что только революция поможет. Вспоминали вчерашних Ставровских. Л. Н. упомянул, как его Великанов распекает в письмах1, и добавил:

— Что говорю разрушительного, что им (революционерам) выгодно, за то меня хвалят, а что говорю против них, христианского, созидательного, за то ненавидят меня. У них (у Сережи) idée fixe — конституция.

Михаил Сергеевич читал Л. Н. из газет о конфискации «Солдатской памятки», изданной по-немецки Гольцманом в Берлине2, и о каком-то процессе в Германии из-за бюстов Л. Н-ча. Л. Н. выслушал молча.

Я принес Л. Н. «Social Problems», которые просил для него у Николаева. Л. Н. начал читать и воскликнул:

— Где откроешь, там интересно! «Suffrage universel»26* у людей, у которых нет права ни на сажень земли, укрепит мощь капиталистов, потому что зависимые люди будут выбирать тех, которых прикажут.

Кашевская: А при тайном голосовании и без ценза?

Л. Н.: Когда дело пойдет о существовании семьи, то они поддадутся. Когда у мужика будет 15 десятин земли, корова, он будет независим.

Я рассказал как иллюстрацию к этому о недавних выборах в Моравской Остраве, где рабочих принудили голосовать за кандидатов — владельцев копей.

Л. Н. мне рассказал, что няня говорила Александре Львовне: «Напрасно ты впрыснула себе морфия, надо пострадать».

— По-моему, она права, — сказал Л. Н. — Мечников говорит обратное.

— не в нашей власти, второе — с терпением переносить страдания — да. Вы скажете: «Надо и то и другое». Хорошо.

Л. Н. читал письма Немравы к Гроаку. Некоторые места из них прочел вслух Михаилу Сергеевичу3.

С. Н. Кашевская сказала что-то о Ницше.

Л. Н. вкратце высказал свое мнение в следующих словах:

— Ницше утверждает противоположное aux lieux communs27*. Тургенев сказал о таких людях, что они будут спорить против того, что вода течет, утверждая, что вода твердая. Так и Ницше утверждает противоположное христианским истинам. Меня удивляет, как люди могут интересоваться Ницше?

На какие-то возражения Кашевской Л. Н. ответил:

— Были прежние задачи — рабство (его уничтожение), есть au moment28* — наказания, суд, война (их уничтожение) и есть задачи в будущем.

Л. Н. сказал Софье Андреевне, что треснула плотина, часть ее может отвалиться. Сам позвал приказчика, поручил ему спустить пруд.

25 апреля. Утром приехал Сутковой.

Л. Н. с Михаилом Сергеевичем.

Л. Н.: Грингмут и его противники, издали кажется, стоят на одной высоте; только вблизи видно, что один почище, другой погрязнее.

Сухотин: Грингмут теперь вроде шулера, его именем пугают. Он получает угрожающие письма, таким во Французской революции головы рубили1. «Московские ведомости» расходились прежде в 50 000, теперь в 3 000 экземпляров.

Михаил Сергеевич читал вслух статистические данные о действительных тайных, и тайных, и действительных статских советниках: их около 4 000, и получают они около шести миллионов, и владеют огромными недвижимыми имуществами, в том числе землями, из которых почти пятую часть приобрели с тех пор, как служат2.

Л. Н.: Мы шли в хвосте Европы, почему (нам) не идти в голове, не показать ей, что надо делать? Понимаю, что там, где 28 процентов земледельцев, а 72 процента фабричных рабочих, там могут домогаться перехода орудий труда в руки государства, а у нас, где 90 процентов земледельцев, главный вопрос — земельный. Вчера Душан Петрович рассказывал, как читал мою статью о Генри Джордже из «Вечерней почты» мужикам. Один из них после этого перекрестился. Он знает, что (ему) нужно, лучше интеллигента3.

В восемь часов вечера Л. Н. пришел в мою комнату к Сутковому. Длинный, преинтересный разговор.

Л. Н.: Дети живут сперва животной жизнью; потом для славы людской, чтобы удивлять всех: няню, братьев и т. д.; потом, чтобы вызвать одобрение тех, которых уважают; потом — тех, которые кажутся им добрыми, и, наконец, начинают жить для бога (а не для славы людской).

Л. Н.: Можно с улыбкой, некоторым подтруниванием относиться к мнению людей. Когда я вернулся с Кавказа4 думал он о славе людской. Тогда мы спали просто: настилалась солома на пол.

Запись отдельных мыслей, высказанных Л. Н.:

— Ненависть людей — пробный камень: озлобляет ли она тебя или нет, поступал ли ты для бога или не для бога.

— О будущей жизни. Цицерон говорит: «Возвращусь туда, откуда вышел, quo non nati jacent»29*.

— Духовное — реальное, материальное — иллюзия.

— В «Учении 12-ти апостолов»: обличайте, молитесь, любите5.

— Я иногда смотрю на себя чужими глазами.

— Весь мир — организм. Я — одна клеточка, которая должна исполнять свое (назначение).

26 апреля. Утром приехала Е. В. Молоствова из Тетюшей Казанской губернии. Она приехала поговорить с Л. Н. — о чем, не знаю. Приехала в четыре часа ночи и в полночь уехала обратно домой. Л. Н. дал ей поручения: Генри Джорджа читать и распространять, посетить Малеванного и о нем ему написать1. Малеванный — в отделении у Сикорского. Он одержим религиозной экзальтацией. Сикорский говорит, что у него паранойя. «Глупые слова», — заметил на это Л. Н. и поручил ей еще что-то кому-то передать и советовал ей сблизиться с народом: «Увидишь свои вины; грех и его (народа) достоинства; меньше будешь его осуждать и себя оправдывать».

Она худощавая, милая, умное лицо и глаза; хорошо и интересно рассказывает и затрагивает всегда такие вопросы, что чувствуешь, что она сочувствует Л. Н., что она с богом. Вероятно, она и талантливая писательница. Когда рассказывала о психиатрической больнице в Казани, вспомнила, что нарочно спросила, нет ли у них больных по религиозным причинам. Ответили, что нет. Показали ей, дескать, всех больных, а по религиозным причинам больных там не видела.

Л. Н. рассказал, что когда он был в Москве в отделении психиатра Келлера, то разговаривал там с ремесленником, который сказал ему, что он говорил, что идолов в церкви не должно быть, и резко отозвался о почитании изваяний и икон. За это его посадили. А он был душевно здоров.

— Я, — сказал Л. Н., — спросил Келлера, почему его держат? «Есть у него некоторые противоречия...» и т. д., — ответил.

Вспоминал другого душевнобольного, который ему рассказал, как заболел и как в сумасшедшем доме выздоровел и просил врача, чтобы его отпустили. Врач посмотрел ему внимательно в глаза и стал говорить: «Вы успокойтесь». Этот тон его раздражал, и это раздражение было «доказательством» для врача, что он болен. Когда второй раз обратился к врачу с тем же, опять произошло то же.

— Как он потом должен был сдерживаться, чтобы не раздражаться! — добавил Л. Н.

Елизавета Владимировна рассказала, как врач водил ее по палатам, больные были милые, спокойные.

Л. Н. сказал:

— Когда студенты придут, сейчас становятся мрачными, не могут переносить, когда о них говорят, как о больных.

По поводу «Красного смеха» она сказала, что Андреев хочет там пугать и делает это точно так, как дети, а где начинает просто говорить, там оборвет.

<Молоствовой> отрывки из своей новой статьи о Генри Джордже <«Великий грех»>». — Запись от 26 апреля 1905 г.

Л. Н.: Когда я читал первую работу Андреева, (впечатление было) то же самое — что он хочет пугать, а я не боюсь2. Я ему (это) замечал.

Разговаривали о Горьком. Ланин, у которого Горький служил письмоводителем, был у Л. Н-ча. Л. Н. его помнит. Горький был в Ясной Поляне как странник, еще не прославленный, — постоял у дома и ушел3. Говорил о том Л. Н-чу в Крыму.

Молоствова наблюдала, как Горький рос «на ее глазах». Короленко был сослан в Нижний Новгород, хотел там газету издавать, не разрешили ему это. Переехал в Петербург, где стал одним из редакторов «Русского богатства»; в нем Горький поместил свой рассказ «Челкаш», и сразу в той же книжке «Русского богатства» были разборы его рассказов, принесшие ему славу4.

Л. Н.: Слава Горького растет, как ком снега, лавина. Я читал первые его рассказы, и бросился мне в глаза его искусственный народный язык5.

Его слава никак не соответствует его писательскому таланту; таких, каков он, десяток. За свою жизнь Чехов куда меньше возбудил внимания, а Чехов был огромный талант, у него было богатое воображение, у него было богатство образов, как ни у кого. У обоих общее то, что не имели чего нового сказать. Заслуга Горького в том, что показал босяков.

Елизавета Владимировна говорила (с порицанием) о двух пьесах, которые производят фурор в Казани: Косоротова «Весенний поток»6 (ницшеанская проповедь свободной любви без мысли о последствиях) и Горького «Дачники». Здесь сравнительно молодой человек хочет жениться на особе старше его, у которой есть взрослая дочь. Дочь слышала разговор матери и сестры этого молодого человека об увлечении матери. Дочь прижимает голову матери к своей груди и, успокаивая ее, поет: «Баюшки-баю». Стыдно и жалко было присутствовать при этой сцене. Больше в театр не пошла.

— Мой муж, — сказала Молоствова, — у мужиков снимает маленькие наделы в аренду, они живут отхожим промыслом на Волге.

Л. Н.: Какой это энергичный народ, красивый, вольный, богатый — поволжане!

Л. Н. спросил ее, читает ли Диккенса?

— Я его читаю сызнова, — сказал Л. Н., — ищу подходящее для «Круга чтения», до сих пор еще не нашел. Читал, как описывает сумасшедшего, рассказывает сумасшедший...

Затем Л. Н. принес ей книг: несколько своих, в том числе «Мысли мудрых людей», и «Избранные речи и статьи Генри Джорджа» и сказал:

— Этот экземпляр дайте кому-нибудь, а сами себе купите другой и распространяйте идеи и книги его. Генри Джордж при жизни был больше известен, чем теперь.

Молоствова спросила, как может проект Генри Джорджа осуществиться? Ведь понимают его только отдельные, выдающиеся лица.

Л. Н.: Общее сознание греха будет расти так, как крепостного права, и разрушится земельная собственность. Генри Джордж не хочет отнимать землю (право завещания). Доныне владевшие ею будут платить (Single Tax). Почему нам не идти в голове Европы — осуществить, что предложил Генри Джордж? Вполне оно нигде не проведено. Я посоветовал Кросби, когда он спросил, чему он должен посвятить себя, — распространять идеи Генри Джорджа. Он за двенадцать лет сделал много. Я не думал, что мое замечание будет иметь такие последствия.

Л. Н. прочел ей отрывки из своей новой статьи о Генри Джордже7. Молоствова спросила его о Сютаеве.

8:

— Был, как наши славянофилы. Им жаль отказаться от могущественной организации церкви. Хотел ее реформировать. И наткнулся на неуступчивость и деспотизм. Боясь, что его на смертном одре захотят исповедовать, просил знакомых, чтобы от него не отходили. Умирая, сказал: «Ах, какая счастливая минута!» Его «Paroles d’un croyant» и «Les Evangiles» — выдающиеся сочинения9.

Л. Н.: У меня в Крыму были времена, когда я бы спокойно умер. Монтень говорит, что о приближении смерти надо думать загодя10. Надо рассчитывать, что завтра помру, тогда отпадут соображения приличия, корысти. Мой брат11, очень чуткий и очень умный, перед смертью спросил меня: «Как думаешь, причаститься ли, жена этого желает. На что?» Я сказал ему: «Причастись, если сделаешь жене более приятности, чем себе тягости от причащения». Он причастился и говорил, что ему легче. На следующий день умер.

Михаил Сергеевич читал Л. Н. свою речь, которую должен завтра произнести на земском собрании в Туле. В ней он определенно высказывается за ограничение самодержавия, за конституцию, Л. Н. сказал ему, что конституции нельзя утверждать как неизменное, вечное, т. к. «воззрения народа развиваются и видоизменяются».

Молоствова рассказала об их надельном острове в две тысячи десятин на Волге.

Л. Н.: Если б я был Андрюшей (в его возрасте), жил бы там на острове Робинзоном в одиночестве.

Л. Н. (о весне): В лесу слышно, как трава растет, листочки падают шурша.

Еще Л. Н. сказал сегодня:

— В молодости кажется, что время стоит, потом быстро идет, а в старости летит.

Молоствова спросила о пашковцах.

Л. Н.: Мне некуда поместить их уже, я полон веры. Вообще же их учение никогда не было мне близким. Я не могу допустить, чтобы одним людям было предопределено спастись, а другим погибнуть. Единственно от нас самих зависит и наше спасение, и наша гибель.

Молоствова: Как вы, Лев Николаевич, объясняете слова Христа во время тайной вечери: «Придите, ядите, сие есть тело мое...» и т. д.

Л. Н.: Ведь Христос говорил перед этим, что один из учеников предаст его... Потом, ломая хлеб, сказал: «Ешьте, среди вас один, который будет есть тело мое, пить кровь мою». И слова эти — «Придите, ядите» — должны относиться именно к поступку Иуды. Многие христиане и смотрят на обряд преломления хлеба как на символ страданий Христа, не придавая буквального значения словам «сие есть тело мое» и «сия есть кровь моя».

Л. Н.: Теперь пишу краткое изложение веры, доступное почти для детей. Недавно старик озадачил меня вопросом: «Что такое идеал?» Еще не нашел объяснения простым языком.

К разговору о снах. Л. Н. рассказал сон Маши: повздорила с кем-то и сказала ему резкое слово, а потом, чувствуя, что это ей только снится, наговорила ему неприятностей, все, что имела на душе.

Молоствова рассказала сон С. А. Щепкина: в Государственном совете произносил речь, в которой высказал что-то очень важное. Все его поздравляли. Проснулся и записал. Сейчас же после этого заснул. Утром читает, что̀ это он записал важного: «Воздух сух, как гвоздь».

Л. Н.: Сны важны в выяснении психических...... 30* Если бы ночь за ночью все одно и то же снилось, мы приняли бы его в воспоминании своем за реальность.

Сегодня Л. Н. получил книгу F. Rittelmeyer «Tolstois religiöse Botschaft»12. Понравилась ему цитатами, выбранными из разных его (Л. Н.) сочинений.

Л. Н. ездил верхом в Ясенки на почту, отвез заказное письмо Черткову13.

27 апреля. Приехал С. Т. Семенов, недавно вернувшийся из Англии. Л. Н. с ним ходил гулять в лес. За обедом расспрашивал его о Черткове, о всех, живущих у них, спрашивал его об общественном движении (за конституцию) в деревне.

Семенов говорил, что крестьяне относятся к общественному движению поверхностно; интересуются им только те, что побывали в городах и ходили на сходки, но и эти мало оттуда вынесли. Старики (меньшинство) решительно против движения — дескать, «чему мы будем учить властей?» В Москве на собрании Герценштейн и другие говорили против Генри Джорджа. Николаев горячо отстаивал его. Когда Николаев начал говорить, Герценштейн заткнул себе уши, прошел мимо Николаева и вышел вон. В Англии (у Чертковых), в Москве — ужасное напряжение, ожидание конституции: свободы слова, печати, совести. Говорил о Кропоткине. Он за то, чтобы Россия победила, и считает, что занятие (аренда) Порт-Артура (Россией) не было такой ошибкой, как думают.

Л. Н.: Что в Англии так тревожатся, мне понятно. Анна Константиновна склоняется к революционерам, Владимир Григорьевич — непреклонный христианин. Все эти Порт-Артуры, конституции — отведение глаз от настоящей задачи, от единого на потребу бога. Что мне или вам Порт-Артур? Это интересует 50 тысяч людей.

Сергей Терентьевич: Надо дать народу свободу собраний, возможность высказаться.

Л. Н.: Где она есть, там земля еще больше закреплена за господами, дальше от освобождения ее, чем у нас. Парламенты отводят внимание от коренного вопроса. Земельная собственность в наше время — то же, что прежде крепостное право. От Екатерины (начиная) крепостное право требовало решения, а инвентари и подобные им меры были только полумерами1, такими же, как нынешние «крестьянские» банки, которые должны скупать землю для крестьян. Крепостное право было уничтожено, когда и крестьяне, и дворяне, и мещане прониклись несправедливостью крепостничества.

Л. Н.: Только представить себе, что перенес русский народ всего лишь с уничтожения крепостного права от хождения в города на службу, на фабрики, ссоры из-за кусков земли. Только себе представить, что совершится, когда можно будет оставаться дома, обрабатывать землю, а на фабрики пойдет работать — но плати три рубля.

— Я был счастлив, что смолоду любил русский народ и преклонялся перед народом, — сказал Л. Н. — Он духовно растет, идет вперед, только медленно; он знает, нам у него учиться. Я против него — говно, дрянь. Что пишут Горький, вы, я — чепуха, ничто; что же оно против того, чем бы мы должны были заниматься! Как же меня могут интересовать политические заключенные, пругавинский поп заключенный2 (бог с ним, с попом, желающим компромиссно реформировать церковь), когда есть нужда 100-миллионного народа? Сегодня видел: мальчик десяти лет учился ходить босиком по жнивью (учился добывать хлеб, а не глупостям, как барские дети — грамматике); 70-летняя старушка, знаю о ней, что у нее выпадает матка, вела лошадь пахарю; люди недоедают, голодают. Ведь это — с чем же сравнить? — как если бы тяжелораненому, в крови хотели бы помочь тем, что причесали бы ему волосы или вымыли нечистые ноги. Знаю, как на моих глазах поправились пироговские крестьяне. На взятые в долг деньги купили землю, отказались от водки, начали дружно жить, друг другу помогать, завели плуги и добились достатка.

Л. Н. говорил это, задыхаясь, растроганный почти до слез и с некоторым раздражением.

Сергей Терентьевич говорил по-западнически, в духе либералов, что надо свободу слова, собраний, вот духоборам, как не дали по-христиански жить...

— Просеяли их. Слабые отстали, сильные закалились. Власти против бога ничего не могут.

Сергей Терентьевич сказал, что народ портится, что отстает от веры и своих взглядов.

Л. Н.: Это некоторые поверхностные слои народа. Глубокие слои не портятся.

Л. Н.: Этого я не посмел написать: славянофилы правы, говоря, что русский человек скорее предпочитает терпеть от властей, чем самому быть участником власти. Западный народ добивается участия во власти. От этого участия — бурская война и нравственный упадок на Западе. Получил письмо от англичанина по поводу моей статьи в «Times» о «North American», что английское правительство хорошее3 (русское — скверное); видно, кривит (душой), чтобы себя оправдать.

Семенов опять защищал освободительное движение, говорил, что нужны гарантии свободы слова, печати.

Вечером вернулся Михаил Сергеевич с дворянского собрания, где требовал высказаться определенно: за самодержавие или против него. И говорил нам об этом с воодушевлением.

Л. Н.: Тщета общественного движения. Все это общественное движение тщетное. Через 15 лет — вы, вероятно, доживете,— когда оглянетесь назад, увидите, какое ничтожное по последствиям оно было. Совестно будет смотреть — убогость мыслей. Нам не следует идти по этому пути, имея перед глазами пример Европы. Мечутся, им одинаково важно представительство, социализм, патриархат... Без религии это так и должно быть. Только религия показывает, что̀ главное.

Михаил Сергеевич рассказывал о дворянском съезде, на котором обсуждали адрес. Михаил Сергеевич не голосовал ни за, ни против. С ним несколько других. Он говорил о Хомякове.

Л. Н. интересовался им: сын Хомякова — уже тоже 60-летний — прямой, последовательный славянофил, как и его отец. Интересовался и другим Хомяковым, из «Посредника», который защищает чистоту русского языка.

— В этом, — сказал Л. Н. — я с ним согласен.

Сергей Терентьевич спросил Л. Н., не говорит ли он с мужиками о нынешних политических вопросах?

Л. Н.: Нет, я этого избегаю. Только раз с Бутурлиным я зашел к Петру Осипову. Он меня распекал за тебя, Саша, — обратился Л. Н. к Александре Львовне, — и это мне было очень полезно. Говорил мне: «Ты говоришь так (говорил мне «ты»!), а купил Телятинки, кругом окружил нас». Как крестьяне презирают, ненавидят господ! Когда мне было 17 лет, ходил в простом платье, слышал: «Господишки». В глаза: «Век за вас буду богу молиться, благодетель». А как отойдешь, ругают. И это естественно.

Завтра Л. Н. хочет прочесть статью о Генри Джордже Ивану Ивановичу и Сергею Терентьевичу. Завтра должен приехать Франк Робертсон (друг Брайана). На его телеграфный запрос, может ли приехать, Л. Н. ответил по-русски: «Милости просим»4.

Сегодня запели соловьи. Я слышу их первый раз в жизни.

28 апреля. Четверг. Приехали Ф. А. Страхов и В. В. Нагорнова.

Страхов: В Москве пошли усы, закрученные вертикально кверху.

Л. Н.— <как> конституция. Один сказал: «Нужна конституция», другие — за ним. Один начал носить усы так, другие — за ним.

Не видя в столовой Семенова, Л. Н. спросил, где он?

— Вчера узнал, что Семенов никак не может меня понять, — сказал Л. Н. — Ты меня понимаешь? — спросил он, обращаясь к Варваре Валерьяновне, — или, по крайней мере, притворяешься так искусно, что нельзя различить, и сама не знаешь, понимаешь ли меня или только притворяешься. У него (Семенова) есть нравственное настроение; в своих рассказах проводит нравственные принципы, русский язык у него хороший.

Страхов вставил:

— Глубины и яркого изображения у него нет.

Варвара Валерьяновна: Я люблю его читать.

Л. Н.: Его драма плоха1. Это, кажется, Иван Иванович согрешил, похвалив ее.

Страхов: У вас был плотник из...... 31* 2 Он сказал, что я его послал к вам, но нет. Вы его благословили на писательство. У него, по-моему, крупней талант, чем у Семенова, но глубины тоже нет.

Михаил Сергеевич: Вильгельм II сказал Барятинской: «У вас есть большой писатель. Его «Казаки» у меня всегда на столе, перечитываю».

Л. Н. сегодня получил письмо от болгарина, отказавшегося от воинской повинности, В. А. Бехтерева; пишет из-под ареста (в 6-м пехотном полку) из Софии.

— Отказов последнее время пропасть, — сказал Л. Н. голосом, в котором слышались и радость и скорбь.

Опять Л. Н. рассказывал об «A Tale of Two Cities» Диккенса3. Когда ему Варвара Валерьяновна хотела дальше рассказать: «Нет, нет, не рассказывай!» Не хотел слушать, чтобы не отбить у себя интереса. Спросил ее, когда умер брат Сергей Николаевич. «Времени не помню», — сказал Л. Н.

Страхов спросил, выписать ли дочку из православного вероисповедания, чтобы в школе ее не учили закону божьему?

Л. Н. не поощрил. Высказался приблизительно так: «Этим формальностям не приписываю значения».

Л. Н.— православным), когда имеет при том какую-нибудь выгоду. Религиозному нельзя. Ему и православие, и баптизм — и то и другое — заблуждение. И он останется скорее при старой вере православной, к которой привык. Совершенно так же человеку, который видит, какие последствия бывают от власти. Нельзя восхищаться конституцией Петрункевича.

Страхов вспоминал, что в Москве ходит в церкви слушать пение. В Урюпине не может, потому что его там знают.

Л. Н.: В Бегичевке, когда был голод, умер Раевский4, мой приятель. Хотел я идти на похороны в церковь, ветер дул. Вернулся. Подумал — и еще раз пошел, но из-за ветра не мог. Вернулся. Священник там обо мне проповедовал, что я антихрист (голодных кормлю); бабы потом рассказывали: «Пробовал, пробовал в церковь пойти, нет, не впустил его «дух»».

За обедом Л. Н. хвалил «Дух времени» Авиловой, фельетон в «Русских ведомостях»5.

Л. Н. (Страхову): Вы продолжайте эту мысль развивать, когда я умру, — что наука — та же церковь; как церковь в Средние века была непогрешима, так и наука непогрешима (считает себя такой). Усов смеялся над политико-экономами, что политическую экономию признают наукой, а они ему, естественнику, возражали, что одинаково смешно признавать наукой и естественные науки.

После обеда пошли гулять Л. Н., Варвара Валерьяновна, Федор Алексеевич, Сергей Терентьевич и я.

Вечером, в 7 часов, приехал Франк Ремонт Робертсон из Вальдена, штат Нью-Йорк, друг Брайана, 35 лет, симпатичный. Кажется, он много видел и читал, знающий, способный человек. Много путешествовал. Л. Н. с ним около часу гулял, и вечером около часу за чаем они беседовали.

Л. Н. ему сказал, что надеется, что он не журналист и что не будет о нем писать. Разговаривали по-английски. Робертсон говорил необыкновенно отчетливо, я каждое слово мог понять. Л. Н. интересовало, что рассказывал ему Робертсон о Японии, где тот был пять раз, о Китае, но больше всего спрашивал о Брайане и его задачах.

Робертсон говорил, что был у Ли Хун-чжана. Л. Н. спросил его, был ли он у великого человека?

— У какого? — переспросил Робертсон. — Ли Хун-чжана?

Л. Н.: Есть один великий человек: маркиз Ито.

Робертсон сказал о нем, что был у него; очень сдержанный, дипломатичный человек. Робертсон был приятно удивлен той внимательностью, простой, милой встречей и интересом, с которым к нему Л. Н. отнесся.

Когда Робертсон в 10 часов вечера уехал, стали читать вслух «Великий грех».

Когда читали, Варвара Валерьяновна и Мария Александровна вздыхали, как женщины в церкви, когда их растрогают слова Евангелия или молитвы. И было чем растрогаться. На меня до сих пор ни одна из новых статей Л. Н. так сильно не подействовала, как эта. Читали сначала Федор Алексеевич, потом Сергей Терентьевич, потом Горбунов, больше всего же Л. Н. сам. Когда читал описание страданий народа от того, что негде работать на земле6, сжимало ему горло от волнения, почти рыдал.

Горбунов рассказал, что Соболевский, редактор «Русских ведомостей», отклонил опубликование старой статьи Л. Н. о Генри Джордже7, объяснив, во-первых, это тем, что у них с Л. Н. различные взгляды на земельный вопрос и что об этом вопросе пишет у них специалист Мануйлов; во-вторых, это надо было бы прибавить от редакции, что это теоретически верно, но практически неосуществимо.

Л. Н. рассказал, как сегодня на прогулке любовался пахарями. Тарасов сын (Фоканов), красавец, извозчик, в лаптях пахал; видно было, с какой охотой.

— Мне было радостно на него смотреть за этим занятием, как было бы жалко видеть его денщиком у офицера, — сказал Л. Н.

Вспоминали про Бочкарева, у которого Л. Н. учился столярному делу. Л. Н. о нем разное говорил: о том, как его ссылали, а когда у него спрашивали, почему его высылают, он говорил: «По казенной надобности». Затем Л. Н. рассказывал о том, как вместе несли тяжелые доски до Москвы-реки и как Бочкареву было трудно.

Иван Иванович вспомнил, что Бочкарев занимался тем, что делал косы, а когда ему Иван Иванович предложил даром опубликовать объявление в газете «Сельскохозяйственный листок», Бочкарев отказался от этого предложения, говоря, что нужно косы еще испробовать, что он их перешлет Семенову, чтоб узнать, хорошие ли они.

Варвара Валерьяновна рассказала, как люди в их местах (Чернский уезд, Тульской губернии), не имея земли, тянутся в города, больше всего в Екатеринослав, искать работу.

Л. Н.: Теперь единственное время сделать землю доступной народу, пока народ городской не забыл еще земельную работу. «Великий грех» я написал, главное, для молодежи, — сказал Л. Н., — чтобы показать ей, куда приложить руки. Земельная собственность — источник зла, величайший грех, такой грех, которого нельзя взвесить... Проституция от него.

Л. Н.8.

Л. Н.: Два премилых богородицких крестьянина приходили советоваться, как купить землю у помещика. Крестьянский банк дает теперь из-за войны ссуду меньше на десятину, чем прежде, так и не могут купить. Как Генри Джордж прав! Известно, что земля помещикам не приносит пользы32*, а все-таки все дорожает. На моей памяти такая перемена. Саша купила десятину по 200 рублей, я покупал по 40. Население прибавляется, цена повышается. Земельная собственность прекратится, когда сознание греха владения землею станет общим.

Все это Л. Н. говорил в ответ на замечания присутствовавших при разговоре.

Л. Н. со Страховым беседовали на философские темы. Л. Н. говорил, что движения нет, пространства не существует. Представим себе, что был бы один шар в бесконечном пространстве: где бы он ни был, везде был бы. Представим себе разрушение (гниение) дерева, камня... Где граница распадения?

Вчера и сегодня переносили шкапы из библиотеки33* снизу наверх, в комнату с большим окном к Чепыжу. Хотели этого Михаил Сергеевич и Андрей Львович, чтобы была свободная комната — спальня для гостей. Никто не протестовал против такого разрушения старого кабинета Л. Н., в котором он писал «Войну и мир» и даже «Анну Каренину», где оставались портреты на стенах и письменный стол. Этот стол унесен, сняты им самим повешенные фотографии дорогих ему людей, фотография сестры Марии Николаевны, брата Сергея Николаевича, Диккенса, Шопенгауэра, его самого с Тургеневым, Григоровичем, Островским, Панаевым, унесен бюст брата Николая. Спилена и оставлена только тонкая часть той перекладины на перегородке комнаты, на которой Л. Н. хотел повеситься, когда не находил смысла жизни и отчаивался в личной жизни9

29 апреля. Л. Н. рано встал, по привычке делал в кабинете гимнастику с гирями. В три четверти девятого он уже возвратился с прогулки по лесу.

Л. Н.: Бедный Брайан, ездит с 1 июня до октября раз в неделю читать о первенстве Америки над всем миром. Читает два часа десять минут, получает 200 долларов, следующую неделю даром («Glimpses on world’s topics»34*). Брайан рассчитывает, что через восемь лет будет президентом.

С 7 до 8.30 Л. Н. говорил со Страховым и Горбуновым, с 9.15 до 10 — со Страховым. Л. Н. поправлял «Круг чтения», решил выпустить «Чем люди живы?» и другие известные свои рассказы и заменить их Хельчицким, восемью «Недельными чтениями».

Л. Н.: Робертсон говорил, что Рузвельт увеличивает флот из миролюбивой цели. Это так, как я в Казани стрелял в птичку. Сторож меня ругает самым грубым, матерным образом. Слуга ему говорит, что я внук губернатора. Тогда выходит его жена и говорит: «Это он тебя не ругал, это у него такая поговорка». Когда я сказал Робертсону: «Si vis pacem, para bellum»35*, — не понял.

30 апреля. Утром Л. Н. получил письмо от Е. В. Оболенской, что посетила Кошевого в киевской больнице1. Разумеется, он душевно здоров.

Держат их до восьми месяцев, потом освобождают или отправляют в дисциплинарный батальон. Говоря это, Л. Н. добавил: «Очень трогают такие отказы. Молодой человек, семья, четверо детей, одинокий, без поддержки, откажется, и таких все более и более».

Я собирался в Тулу. Л. Н. дал мне 25 р., чтобы послать жене Кошевого, не упоминая его имени.

Вечером за чаем Л. Н.:

— Знаю, что вы, Душан Петрович, не согласны со мной во взглядах на конституцию; <считаете>, что надо свободу религии, печати, слова. Свобода эта в Америке есть, а людям нечего нового печатать, нечего сказать и ходят по воскресеньям в церковь с молитвенниками. У нас же при несвободе есть что сказать и делать. В Англии сочинения Рёскина или какого-нибудь анархиста, который так же пишет, как я, не читаются. Не говорю, что свобода религии, печати, сло̀ва бесполезна. Но они к самой большой несправедливости — собственности земельной, которой в конституционных странах не видят, относятся так, как если бы человек, которого секут, жаловался, что у пего нет сахарной воды (попить). Что же нового в Туле?

Я

Андрей Львович: Тетя Таня (Т. А. Кузминская) и Маша (Эрдели) боятся поехать в Таптыково, боясь крестьянских волнений.

Л. Н.: Совершенно напрасно. Вчера были два мужика, хотят купить отрезок, который покупают священник и мельник. Крестьянский банк дает только 100 рублей, может быть, повысит до 120. И не думают о волнениях.

Андрей Львович— яснополянцам.

Л. Н.: Почему яснополянцам и не бабуринцам? И почему тулякам и не орловцам, если на границах уездов? Дать в пользу тем, которые хотят платить подать от ценности земли. От производства своих рук — построек — улучшений налога не будет.

Андрей Львович: Но помещики (платить) не будут в состоянии. Они откажутся от земли, а им потом ходить пятачки собирать? Ты или мы не можем обрабатывать землю, что нам делать?

Л. Н.: Можно идти в учителя, врачи, в должности полезные. Люди живут трудом, милостыней, воровством. Мы — воровством.

: Не остается другого, как застрелиться.

Л. Н.: Это плохо — бояться справедливости. Теперь ходят крестьянские бабы по миру, а Гагарина сидит на 120 тысячах десятин. Землю, которая существовала тысячи и тысячи лет до ее рождения, она полагает своей. Самовар — изделие труда, им можно располагать тому, кто его сделал. Как же можно, чтобы Илью Васильевича, Юлию Ивановну или тебя кто-то называл своим и распоряжался бы, а так было при крепостном праве? Теперь то же с землей.

Андрей Львович: Жив Генри Джордж? Был он у тебя? Ты с ним в корреспонденции?

Л. Н.2.

Андрей Львович: Как же это будет? Я хочу на этом куске посадку, а другой хочет пшеницу сеять.

Л. Н.: Ту землю, которую до сих пор держишь, можешь держать и далее и даже завещать. Только надо налог от ее ценности платить.

— Как хорошо молчит Душан Петрович! Завидую ему. Думаете иногда о смерти? — спросил меня Л. Н.

Я

Л. Н.: Я сегодня ехал верхом, хотел умереть. Не то чтобы не ладилось что-то, или из отчаяния, или болел; я любовался природой, а все-таки явилось желание. Вы, врачи, особенно относитесь к смерти: привыкли на нее смотреть с точки зрения, нельзя ли помочь. В этот известный ящик кладете...

Окно было открыто, Л. Н. слушал соловьев, распевавших на все лады. Высунулся из окна и сказал:

— Тучи собираются, воздух сырой, соловьи поют, лягушки кричат — совершенно майская погода, перед дождем.

Примечания

1 См. письмо Т. к Черткову от 17 апр. (т. 89, с. 14—16).

2 «Одиночество» Мопассана включено в «Круг чтения» — т. II, с. 125—130 (т. 41, с. 562—567).

3 Ст. «Петр Хельчицкий» включена в «Круг чтения» — т. II, с. 220—225 (т. 42, с. 46—50).

4 «Учение двенадцати апостолов. Новооткрытый памятник древней церковной литературы в пер. с греч., с введением и прим. К. Попова», изд. 2-е, испр. Киев, 1885 (ЯПб

5 В письме из Торонто от 1 апр. н. с. П. В. Веригин сообщал о своем намерении приехать к Т. вместе с проф. Дж. Мэвором. Т. отв. 28 мая (т. 75, с. 245).

6 1-е предисл. к «Учению 12-ти апостолов» написано Т. в 1885 г. (т. 25, с. 416—428).

7 Письмо В. А. Лебрена к Маковицкому от 16 марта (PNP).

2 апреля

1 «Надежда», цель к-рого — улучшение условий жизни рабочих (см. М. Романов. Гр. Л. Н. Толстой о рабочем вопросе (Открытое письмо московским рабочим). — РЛ, № 90, 2 апр.)

2 Ср. «Круг чтения» на 1 янв. — т. I, с. 8—9 (т. 41, с. 12—13).

3

4 О выступлении С. Д. Николаева в Москве на съезде земских агрономов и статистиков (конец марта) Горбунов-Посадов писал Т. 31 марта.

5 А. М. Кузминский был командирован в Баку для расследования происходивших там в начале февр. столкновений между арм. и мусульм. населением.

6 Крушение под Борками произошло 17 окт. 1888 г.

7 Экзекуция над крестьянами Орловской губ. была произведена в 1892 г. Описана Т. в заключ. части соч. «Царство божие внутри вас», гл. XII (т. 28, с. 222—225).

8 «Декабристы». Дела о переселениях из арх. Мин. гос. имущ. посылал ему В. А. Иславин (см. т. 62, с. 392, 398, 399; ДСТ I, с. 41).

3 апреля

1 Т. отв. А. Н. Шараповой 3 апр. (т. 75, с. 239—240).

2 Вышло в изд. «Посредник». См. «Учение 12-ти апостолов». Пер. с греч. Л. Н. Толстого. М., 1906, с предисловием Т. (с. 3—4) (ЯПб).

3 «Единое на потребу» появилось в изд. Св. сл. (№ 99), июль или авг. (см. т. 36, с. 652). Отв. крестьянину М. Д. Суворову напечатан в том же изд. См. запись 24 марта.

4 Далее опускается текст рец. В. Стэда из «Review of Reviews», vol. XXXI, № 181, Jan. (ЯПб) на кн. H. Ganz

5 Г. Джордж. Положение трудящихся. Открытое письмо к папе Льву XIII. — В кн. «Избранные речи и статьи Генри Джорджа». Пер. с англ. С. Д. Николаева. «Посредник». М., 1905, с. 326 и 357—358 (ЯПб). Письмо к папе (1891) — отклик Джорджа на «Окружное послание папы Льва XIII по вопросу о положении трудящихся», направленное против учения Джорджа (там же, с. 361—391).

4 апреля

1 знак «пришествия антихриста». Дорошевич назвал свой фельетон «Трагический водевиль» и ввел в него юмористический элемент (В. Дорошевич. Петербург. — Р. сл., № 90, 3 апр.).

2 «Концертной дирекции Жюля Закса» (Берлин) от 12 апр. н. с.

5 апреля

1 A. S. Prugawin. Die Inquisition der russisch-orthodoxen Kirche. Die Klostergefängnisse. Mit einem Geleitwort von M. von Reusner. B.—Charlottenburg, 1905. Пер. работы А. С. Пругавина «Монастырские тюрьмы в борьбе с сектантством», опубл. в газ. «Право» (1902—1904). Отд. изд. «Посредник», 1905 (ЯПб—1902 гг. без суда и следствия — за благотворительную деятельность, по подозрению в сектантстве, см. в одной из ст.: «Монастырские заточения последнего времени».

2 Ближайшая по времени работа П. А. Сергеенко «Как живет и работает гр. Л. Н. Толстой». Изд. 2-е. М., 1908 (1-е изд. — 1898 г.; ЯПб., дарств. надпись).

3 Рассказ И. Л. Толстого «Одним подлецом меньше», опубл. под псевд. Илья Дубровский (РМЯПб). См. запись в Дн. 30 марта и 24 мая (т. 55, с. 130 и 143).

4 Отв. на эту телегр. не указан в Списке (т. 75, с. 270—271).

5

6 В № 10445 НВ, 3 апр., под рубрикой «Среди газет и журналов», рец. на ст. Ив. Захарьин (ЯкунинВЕ, № 4). Ст. Захарьина (Якунина) основана на выписках из восп. А. А. Толстой; цитаты перепеч. и в заметке НВ.

7 См. об этом Н. Н. Апостолов. Лев Толстой и русское самодержавие. М. — Л., 1930, с. 102—103. Мин. вн. дел и шеф жанд. В. К. Плеве был убит 15 июля 1904 г. эсером Е. Сазоновым.

8 Clifford. In praise of passive resisters («Review of Reviews», vol. XXXI, № 184, Apr., p. 384; ЯПб).

9 Закладка храма Христа Спасителя состоялась в Москве 10 сент. 1839 г.

10 Д-ский. Аграрные неурядицы (ВП

11 В ст. «Maxim Gorky. A character sketch interview» («Review of Reviews», vol. XXXI, № 184, Apr., p. 372; ЯПб) сообщ. о напечатанной в «Fortnightly Review» беседе (автора ст. — R. L.) с Горьким в Петербурге после освобождения его из крепости. Горький выступал не «против революции», а против использования буржуазией револ. в своих целях, как это не раз случалось на Западе.

6 апреля

1 Р. вед.

2 Обзорная ст. «The progress of the world» («Review of Reviews», vol. XXXI, № 184, Apr.; ЯПб).

3 «The New volumes of the Encyclopaedia Britannica», vol. XXXIII. Edinburgh. — L., 1902, p. 360—369.

4 В 1906 г. в Праге вышел т. 25-й чеш. энциклопедии «Ottův Slovnik naučný»; в нем 8 стлб. посвящено Т.

5 Общество трезвости было основано Т. и его последователями в дек. 1887 г.

1 С 5 по 8 апр. в Петербурге проходил I Всероссийский съезд журналистов. На засед. 5 апр. обсуждались ст. Устава о печати, касающиеся ценз. (Р. вед., № 94, 7 апр.).

2 Узнав из газ. об освобождении сосланных в Сибирь духоборов, Э. Моод в письме к Т. от 7 апр. н. с. предлагал помочь им в переселении на Запад из денег, полученных за изд. англ. пер. «Воскресения» (см. т. 75, с. 270).

3 A. Maudeórs. Упом. пзд.

4 Далее опускается текст письма к Т. неуст. лица на англ. яз. и стихи Ф. И. Тютчева: «Дума за думой, волна за волной», «Эти бедные селенья», «Encyclica», «Умом России не понять» и «Славянам».

5 Неточный пересказ эпизода из «Жития» св. Иоанна Милостивого, патриарха Александрийского (Дм. Ростовский. Жития святых, ч. I. M., 1789).

6 «Воспоминание о юности и молодости старца Зосимы еще в миру. Поединок» (ч. II, кн. 6, гл. II — Полн. собр. соч. Ф. М. Достоевского, т. XIII. СПб., 1882, с. 331—334) (ЯПб, пометы). В «Круг чтения» отр. не вошел.

9 апреля

1 М. Романов. Л. Н. Толстой о последних событиях в России (РЛ

2 Письмо И. П. Накашидзе от 27 марта.

10 апреля

1 Далее Маковицкий приводит перечень помет Т. на тексте рассказа Чехова «Душечка» (Полн. собр. соч. А. П. Чехова, т. XII. Изд. 2-е. СПб., 1903, с. 14—26; ЯПб). Перед текстом (с. 14) запись Маковицкого: «Отмечено собственноручно Львом Николаевичем, февр. 1905 г.», т. е. при подготовке рассказа для «Круга чтения».

1 H. Jr. Geeorge. The Life of Henry George by his son. N. Y., 1900 (ЯПб, дарств. надпись 25 июня 1901 г., помета).

2 СО

3 E. Peterson. An Ideal City for an Ideal People. Published by the Author. Missouri, 1905 (ЯПб). Кн. послана автором при письме от 9 апр. н. с.

4 Editor <P. Carus>. «Chinese Script and Thought. Communication of Thought» («Monist», vol. XV, № 2, Apr.; ЯПб).

5 Айны — народность, живущая на острове Хоккайдо и на Южном Сахалине: Editor <P. Carus>. The Ainus («Open Court», vol. XIX, № 3, March. Фото стариков — p. 165, 173 (ЯПб). Т. ошибочно назвал др. журн.

6 Т. посетил А. И. Якобия 12 марта 1885 г., проездом из Крыма (см. т. 83, с. 492—494).

7 См. т. 34, с. 377 и 385.

8

9 G. Eliot. Middlemarch. A Study of Provincial Life, vol. I—IV. В., 1872—1874 (ЯПб).

10 Карма — буддийское верование. См. его определение Т. в прим. к сказке «Карма» (1894) (т. 31, с. 47).

11 Этого словаря в ЯПб нет.

12 «Petit Larousse», 27-me éd. P., 1876 (ЯПб).

13 «Encyclopédie moderne, ou Dictionnaire abrégé des sciences, des lettres et des arts, vol. I—XXVI. P., 1829—1832 (ЯПб).

14 Автор ст. «Религия» — кн. С. Н. Трубецкой (кн. 52); Вл. С. Соловьев — автор ст. «Свобода воли» (кн. 57; ЯПб).

15 Ст. «Национализм» написана Вл. С. Соловьевым (кн. 40; ЯПб).

16 Намерения своего В. В. Стасов и И. Я. Гинцбург не осуществили.

17 Выступление Горького на митинге в Публ. б-ке 9 янв. 1905 г.

18

12 апреля

1 «The Slav Invasion. Mr. Frank Julian Warne’s view of the situation» («Monist», vol. XV, № 2, Apr.) (ЯПб).

2 В кн. отмечалось, что Т. «с величайшей похвалой отзывался о сочинениях Джорджа» (H. Jr. George<С. Д. Николаев>. Генри Джордж. Биографический очерк. — В кн. «Избранные речи и статьи Генри Джорджа», с. 81).

13 апреля

1 По-видимому, Т. не «написал», а поправлял свой рассказ «Корней Васильев». — «Круг чтения», т. I, с. 234—250 (т. 41, с. 205—220). Переписанная М. Л. Оболенской рук. датир.: «Апр. 1905» (т. 41, с. 600).

2

3 См. цит. выше кн. «Избранные речи и статьи Генри Джорджа», с. 159—177 и 72.

4 G. Bourdon. En écoutant Tolstoï. P., 1904 (ЯПб, дарств. надпись, пометы). Бурдон посетил Т. в марте 1904 г.

5 Stead. Truth about Russia. L. — P. — N. Y. and Melbourne, 1888 (ЯПб, дарств. надпись). Отр. в рус. пер. см. ЛН, т. 75, кн. 2, с. 98—111. Стэд был у Т. в мае 1888 г.; P. Boyer. Chez Tolstoï («Temps», 1901, 27—29. VIII. Рус. пер. ). Буайе был у Т. 16—18 июля 1901 г.

6 12 апр. в Москве, на собр. пом. присяжных поверенных, проф. с. -х. ин-та М. Я. Герценштейн прочел доклад «О национализации земли, Крестьянском банке и выкупной операции» (Р. вед., №№ 98—99, 11—12 апр.).

7 Янжул. Открытое письмо Генри Джорджа к папе Льву XIII (СВ, 1892, № 1).

8 Письмо Черткова от 18 апр. н. с.; Т. отв. 17 апр. (т. 89, с. 14—16).

9 Письмо Т. Н. Кошевого из Киева от 9 апр. опубл. в , № 17 и 18, май — сентябрь, стлб. 9—10.

14 апреля

1 Далее опускается текст письма бывш. свящ. и учителя Кази, автора кн., присланной Чертковым ранее, о чем он упоминает в письме от 18 апр. н. с. См. письмо Т. к Черткову от 17 апр. (т. 89, с. 14 и 16).

2 Народные школы были созданы Т. в Ясной Поляне в 1849 и в 1859—1860 гг.

3

4 Письмо крестьянина П. П. Новикова от 10 апр.

15 апреля

1 Корресп. это интервью все-таки напечатал: П. БарковБВ, № 8791, 26 апр.).

2 Письма эти были вызваны ст. М. Романова. См. запись 9 апр.

3 H. George. Social Problems. L., 1884 (ЯПб, пометы).

1 Ф. И. Рёссель, воспитатель Т. и его братьев, выведен Т. в «Детстве» и «Отрочестве» под именем Карла Иваныча.

18 апреля

1 С. Н. Кашевская (ЕСТ).

19 апреля

1

2 Письмо Т. в «Zeit» неизвестно.

3 Эту телегр. Т. получил 5 апр.

4 Schiller. Sämmtliche Werke in I-em Bande. St.—Tübingen, 1840 (ЯПб— шт. «Libraire commissionaire A. Danielopoulo a Buckarest»). После огл. — факсим. воспроизведение автографа письма Шиллера к одному из его друзей (1794).

20 апреля

1 О своем возражении Герценштейну на съезде земских агрономов и статистиков 5 апр. С. Д. Николаев писал Т.: «Мне, постороннему человеку, удалось все же сказать несколько слов о Джордже и прочесть ваш очерк его проекта из обращения «К рабочему народу»».

2 См. ст. Вл. Гиляровского «Возрождение Рогожского кладбища» (Р. сл.— «Именные высочайшие указы правительствующему Сенату» (от 17 апр.).

3 Было ли написано Т. Л. Сухотиной такое письмо в газ., неизвестно.

4 Барон М. А. Таубе. Христианство и международный мир. М., «Посредник», 1905 (ЯПб), с. 10, 19 и 48.

5

6 Три доктора — А. С. Бутурлин, Д. В. Никитин и Д. П. Маковицкий.

21 апреля

1 См. «Избранные речи и статьи Генри Джорджа», указ. изд., с. 302, 294.

2 Брокгауз, кн. 58 (ЯПб).

3 Вас. И. Немирович-Данченко был воен. корресп. Р. сл.

4 А. . В пути («Сб. т-ва «Знание» за 1903 г.», кн. 1. СПб., 1904).

5 Ср. «Воскресение», ч. 3, гл. X (т. 32, с. 387).

6 В окт. -нояб. 1872 г. Т. послал акад. В. Я. Буняковскому письмо с просьбой рассмотреть «математическую часть» «Азбуки». 17 дек. Т. сообщал Н. Н. Страхову: «От Буняковского получил на 20 страницах письмо об арифметике. Он хвалит и критикует дельно в том отношении, что я напрасно в дробях исключил все прежние приемы» (т. 61, с. 349).

7 См. запись 17 янв.

8 «Сорок лет» (1881) Т. в 1886 г. отредактировал и написал к ней заключ. гл. (см. Толстой-редактор, с. 162—199). Неточно и с сокращ. опубл. в «Образовании», 1902, № 2 (ЯПб). См. также т. 26, с. 114—118, 692—702.

9 Dr. A. ForelЯПб); Форель. Против пьянства. M., «Посредник», 1893 (ЯПб).

22 апреля

1 Письмо Черткова к Т. от 26 апр. н. с.

2 — героиня романа «Война и мир», Серпуховской — герой повести «Холстомер».

24 апреля

1 «Об общественном движении в России».

2 О конфискации «Солдатской памятки», изданной в Берлине, см. в Р. вед., № 108, 23 апр., и Р. сл.

3 Р. Брах писал Т. 29 апр. н. с. из Оломоуца об отказе Немравы от воен. службы и приложил 6 писем Немравы к Гроаку, прося вернуть их, что, очевидно, и было выполнено. Браху отв. Маковицкий (в Списке — т. 75 — не учтено).

25 апреля

1 СО, № 57, 23 апр., Р. сл., № 109, 23 апр. и др.).

2 См. Р. вед.

3 Маковицкий читал опубл. Горбуновым-Посадовым в ВП, № 117, 20 апр., ст. под загл.: Л. Н. Толстой. О разрешении земельного вопроса по проекту Генри Джорджа (выдержки из ст. Т. «К рабочему народу», 1902). Маковицкий был в Туле 23 апр. Эпизод этот описан Т. в гл. VII ст. «Великий грех» (т. 36, с. 225—226).

4

5 «Учение 12-ти апостолов», гл. 2. — «Круг чтения», т. II, с. 529 (т. 42, с. 322).

26 апреля

1 См. запись 23 мая.

2 Об этом ставшем «крылатым» выражении Т. см. в кн. Н. С. , М. Г. Ашукина. Крылатые слова, изд. 2-е. М., 1960, с. 437—438.

3 Горький приходил в апр. 1889 г. в Ясную Поляну, а затем в моск. дом, но не застал Т. (см. письмо Горького к Т. от 25 апр. 1889 г. — , т. 28. М., 1954, с. 5—6). Знакомство Т. и Горького состоялось 13 янв. 1900 г.

4 М. Горький. Челкаш. Эпизод (РБ, 1895, № 6. — В этом № впервые назван Короленко среди ред. журн.). Рецензий на рассказы Горького в № 6 РБ — в РМ, 1895, № 8, с. 410—412, отдел: «Периодические издания».

5 Об отношении Т. к языку Горького см. в очерке Горького «Лев Толстой» (Горький, т. 16. М., 1973, с. 268—269, 279).

6 Косоротов. Весенний поток. СПб., 1905.

7 «Великий грех» (т. 36). 1-я ст. о Г. Джордже — «К рабочему народу», 1902 (т. 35).

8 См. очерк Т. «Ламенэ» в «Круге чтения» — т. II с, 357 (т. 42, с. 164).

9 . Paroles d’un croyant. P., 1903 (ЯПб, пометы); «Les Evangiles». P., 1846.

10 Ср. «Круг чтения», т. II, с. 435.

11 С. Н. Толстой.

12

13 Письмо от 24 апр. (т. 89, с. 18).

27 апреля

1 «Инвентарные правила», введенные в 1847 г. в зап. губ., определяли крест. повинности в соответствии с размерами и качеством отводимых участков. Действовали до серед. 1850-х гг.

2 Г. И. Цветков.

3 «Об общественном движении в России» («The crisis in Russia». — «Times», № 37652, III).

4 Отв. Т. на телегр. Ф. Робертсона изв. только по этой записи Маковицкого (т. 75, с. 242).

28 апреля

1 С. Т. Семенов«Посредник», 1904 (ЯПб).

2 Ф. Д. Быков.

3 Ch. Dickens. A Tale of Two Cities. Lpz., 1859 (ЯПб).

4 И. И. Раевский умер 26 нояб. 1891 г. от инфлюэнцы, во время работы с Т. на голоде в дер. Бегичевке.

5 , № 109, 24 апр.

6 «Великий грех», гл. I (т. 36, с. 207—210).

7 Выдержки из ст. Т. «К рабочему народу».

8 См. «Положение трудящихся». — В кн. «Избранные речи и статьи Генри Джорджа», с. 333, 322, 344, 346, 348.

9 «Исповедь», гл. IV (т. 23, с. 12).

30 апреля

1 Письмо Е. В. Оболенской неизв.

2 На письмо Г. Джорджа от 15 марта н. с. 1896 г. Т. отв. 8 апр. н. с. (т. 69, с. 76—77).

Сноски

1* на нем. Духоборы желали строиться общинами. Тогдашнее канадское правительство согласилось на это. Правительство переменилось на консервативное, которое опять потребовало, чтобы заняли и обрабатывали всю землю, но потом согласилось на общины.

2* Гладстона из всех политиков Л. Н. больше всех уважал.

3* Пропуск в подлиннике. — Ред.

4* измыслить ее (англ.).

5* Л. Н. ездил верхом в Тулу и обратно, хотя вчера говорил, когда у него были перебои, что надо беречь себя.

6* Ред.

7* тесте и теще (франц.).

8* привязаном аэростате (франц.).

9* Ред.

10* Между ними была книга «An Ideal City»3.

11* «славянин» (англ.).

12* «раб» (англ.).

13* В его английской биографии сказано, что он рекомендует журналистам специальное образование, курсы.

14* об (англ.).

15* англ.).

16* единый налог (англ.).

17* «Друг ваш теперь здесь — большой человек: большое, благородное сердце, большая, благородная душа и большое, грузное тело» (англ.).

18* Теперь уже семь лет, как они (пироговские крестьяне) купили землю — лучше стали жить, но раньше жили бедно, урезывали себя всю неделю, чтобы в праздник купить себе баранки.

19* В Кочетах, Новосильского уезда.

20*

21* Религиозной фанатичности (словацк.).

22* приятное (словацк.).

23* «Если у тебя что-нибудь есть, то ты что-нибудь получишь, нет у тебя ничего — не получишь ничего» (нем.).

24* единый налог (франц.).

25* Позже Л. Н., вспоминая об этом, сказал: «Они уже решили, что и у нас можно так же как во Франции».

26* «Всеобщее избирательное право» ().

27* общим местам (франц.).

28* нынешнее (франц.).

29* лат.).

30*Пропуск в подлиннике. — Ред.

31* Пропуск в подлиннике. — Ред.

32* Л. Н., по-моему, имел в виду знакомых и вообще русских помещиков, у которых земля заложена.

33* Комната в нижнем этаже с дверью на каменную террасу.

34* «Лучи света на мировые вопросы» (англ.).

35* «Если хочешь мира, готовься к войне» (лат. пословица).

Раздел сайта: