Маковицкий Д. П.: "Яснополянские записки"
1905 г. Март

1 марта. Сегодня было множество больных. От четверти девятого до четверти двенадцатого у дьячихи, потом до половины шестого у меня было 24 новых и около 20 старых больных.

За столом говорили о портрете Александры Львовны, сделанном Софьей Андреевной. Л. Н. советовал совсем его уничтожить (сначала же пошутил, что хорошо бы его вместо чучела поставить в огород, чтобы лошади туда не ходили).

Я не разобрал, в какой связи Л. Н. заговорил о тупости ученых, о том, что они ничего не понимают, кроме своей специальности (ни в религии, ни в нравственности).

Л. Н. говорил, что биографию Победоносцева написал его враг; он изложил в ней все его взгляды, выписав их из «Московского сборника» и других его сочинений¹.

Я никогда не видел, чтобы Л. Н. вышел из терпения или хотя бы поморщился в разговоре с каким-нибудь глупцом, неприятным или надоедающим ему человеком.

Под Мукденом ранено 1300 русских офицеров и 40 000 солдат, около 25 000 убито. Ужасная, кровавая война! Л. Н-чу тяжело слушать разговоры о Мукдене. За обедом Николай Леонидович завел о нем речь, но Л. Н. сейчас же переменил разговор. Несколько дней тому назад было то же самое.

Вечером на столе лежал ремингтонный экземпляр «Усмирения уральских казаков» 1876 г.² В Казалинск Туркестанской области выслали из Уральской области казаков-старообрядцев за неповиновение начальству, за отказ принять общую воинскую повинность. Против них были высланы войска. На одного казака было двое солдат. Их насильно вывезли в Туркестан. Они пассивно сопротивлялись, но не отплачивали насилием. Тысячи семей последовали за ними. В 1883 г. царь дал «амнистию»: тем, кто раскается в своих заблуждениях, разрешалось вернуться на родину. Ответили: «Раскаиваться не будем».

Л. Н. получил немецкое письмо от одной женщины из Ясс. Она вполне согласна с «Крейцеровой сонатой», которую только что прочла; нашла в ней свои собственные мысли³.

Очень приятный семейный разговор в узком кругу, не затрагивающий общественных событий.

Л. Н. рассказывал исключительно анекдоты, семейные и общественные воспоминания, остроумно, с юмором, как всегда. На вопросы о войне Л. Н. не отвечает уже в течение недель ни слова. Очевидно, последние поражения ему причиняют страдания, и он не хотел о них говорить.

Сегодня Л. Н. получил почтовую посылку с книгами от Бодуэна о польском восстании 1830 г. и другие по истории Польши. Был очень рад.

Л. Н. поручил Дмитрию Васильевичу составлять «Календарь для народа» по корректуре «Круга чтения» 25 февраля — 1 марта (а начал его было по черновику).

Александра Львовна ходит в амбулаторию помогать мне с того самого времени, как я начал жить в доме Толстых. Мне говорили, что, когда домашние спросили Л. Н., согласен ли он на то, чтобы в доме жил постоянно врач, он дал свое согласие только с тем условием, чтобы врач принимал больных крестьян из окрестных деревень. Сегодня вместо Александры Львовны мне помогала Мария Львовна.

Мария Львовна спросила меня, что мне пишут из дому. Она вообще милая, внимательная, и Елизавета Валерьяновна тоже. Сегодня она помогала в амбулатории и составляла изложение русских писем.

2 марта. Л. Н. дал мне черновики «Круга чтения», вынутые для «Народного календаря», и просил положить на прежнее место. Дал мне прочесть свой немецкий ответ Тамуре, прося указать ему ошибки его немецкого языка:

— Это интересно, какие я сделал, — сказал Л. Н. и добавил: — Хотел я ему написать еще, что синтоизм — это установление для правительственных целей, а не религия, не учение о смысле жизни¹.

«О мукденских боях».

Л. Н.: Какое-то новое слово «бой», <раньше> говорилось: «сражение»². Андрюша тоже говорил о «боях». Haig мне написал и послал брошюры. Хотелось бы мне ответить ему, но есть нехорошие вещи в его сочинениях³. Он думает, что надо воспитать здоровую, крепкую породу людей. Какое это заблуждение: mens sana in corpore sano1*. Я бы не хотел быть здоровым. Я мог хотеть этого когда-то давно. Физические силы и духовный рост относятся друг к другу, как основание к вершине конуса. Духовный рост совершается, когда физические силы слабеют, и в той мере, как они слабеют. Если бы какой-нибудь волшебник предложил мне молодость, здоровье, я отказался бы.

Мария Львовна: А я хотела бы.

Л. Н.: Ты еще не перешла через Рубикон.

3 марта. Я спросил Л. Н., почему он перестал делать гимнастику. Не потому ли, что желает быть способнее к духовной работе? Я сказал, что, по-моему, только после физической работы и телесной усталости дух работает превосходно.

Л. Н.: Я иногда себя упрекаю, когда занимаюсь гимнастикой: зачем я это делаю? Духовной работе лучше, чем работа мышц, способствуют вегетарианство, правильное пищеварение, хороший сон. После сна приходят хорошие мысли.

Говорили о конституции, о различных ее формах. О японской Л. Н. сказал, что это вовсе не конституция: все решает микадо. Говорили также о гомельском гимназисте, искали его письмо, не нашли (Л. Н. хотел его прочесть вслух).

Л. Н.: Получил письмо от Bouvier относительно Общества Ж. -Ж. Руссо. Общество образовалось в Женеве, хотят издавать полностью «Confessions» (стало быть, некоторые места были выпущены), а также более полную корреспонденцию Руссо: найдены новые его письма¹. И сын Мадзини мне пишет, хотят праздновать l’anniversaire (столетие со дня рождения Мадзини). И о Мадзини и о Руссо хотелось бы мне написать, ответить им².

Я вспомнил о памятнике Вольтеру в Ферне и сказал, что на надписи нет главного — что он открыл людям глаза на церковь.

Л. Н.: Неужели?

Я: Наверно, духовенство оказало влияние на составление надписи.

Л. Н.: Да, я там был. Помните... «Deo» и памятник Вольтеру — пирамида с отломанной верхушкой?³

По поводу письма от Е. И. Попова Л. Н. заговорил о Евгении Ивановиче, его нежности, больших дарованиях, способностях к математике, о его идее школы, о личном нравственном влиянии на детей.

Евгений Иванович пишет, что Шкарван нуждается в заработке, хочет перевести «Предисловие к «Душечке»» Л. Н-ча и «Душечку» на немецкий язык⁴.

Л. Н. перед самым обедом сказал мне:

— Я думал о вчерашнем вашем вопросе насчет mens sana. Я недостаточно ясно выразился. После вам скажу.

Вечером ждали Льва Львовича, но приехала только С. А. Стахович из Петербурга.

Л. Н.: Насколько я прежде любил слушать петербургские новости, настолько теперь не люблю.

Софья Александровна рассказала, что в иностранных газетах пишут, что русские помещики пашут землю на девушках.

Л. Н.: Корреспонденты нравственно падают. Но хорошая сторона их деятельности в том, что они соединяют людей.

Софья Андреевна прочла вслух газетное суждение о Л. Н., что он в нынешнее время, полное беспокойства и стремления к политическому освобождению, не идет вместе с конституционалистами, а проповедует свысока мораль⁵.

Л. Н.: По мнению материалистов, мораль вытекает снизу, из общения людей между собой.

Кто-то сказал, что чай вреден, но употребление его быстро распространилось: 40 лет тому назад крестьяне его еще не пили.

Л. Н. сказал, что чай, вероятно, оказывает действие, способствующее пищеварению; каким вкусным кажется чай человеку, наработавшемуся в страдную пору полевых работ.

— Я спросил богомолку, — рассказал Л. Н., — сколько дней ей нужно идти пешком до Киева. Она мне ответила: «На чаю 12 дней, а без него дольше».

Целый день я был занят с множеством больных (в Ясенках, в Графских Дворах, в Кочаках).

То, что теперь делают гурийцы, это то, о чем пишет Л. Н. По этому поводу он сказал:

— Всегда у меня так получается: когда я пишу о чем-нибудь теоретическое рассуждение, я в то же время узнаю, что то же самое где-то кем-то совершается в жизни⁶.

4 марта. Лев Львович пишет, что после поражения под Мукденом в Петербурге большое уныние. Куропаткин потерял одну треть армии: 93 000 человек.

Вечером приехали Михаил Львович и Александра Владимировна. Привезли новости. Телин взят японцами. Л. Н. взволновало это сообщение, но он не сказал ни слова, только переспросил и замолчал.

Позднее приехал Тан, писавший про канадских духоборцев. Он пробыл восемь лет в колымской ссылке2* ¹. Говорили о гурийцах: войска, которые туда были посланы по требованию крупного дворянства и городов, были задержаны по дороге: нет, дескать, восстания, насилия. Мелкие помещики работают сами, крупные же призывают солдат. Подобное движение есть и среди армян в Эриванской и других губерниях.

Тан рассказывал, что говорил с московскими фабрикантами, дворянством, чиновничеством, купечеством.

— Ежегодно, — сказал он, — призывают в армию 300 000 рабочих, которые нас защищают.

Л. Н.— решится и этот (рабочий). А заплатами только порвешь целые места. Это то же самое, как сначала не хотели признавать освобождения крестьян. Клали заплаты, начиная с Екатерины.

Еще Тан рассказывал Л. Н. про Суровцева из Костромской губернии. Он 17 лет просидел в Шлиссельбурге, а затем также был сослан в Колымск, научился здесь садоводству. В Колымске одичал, не признавал покупок (пуд хлеба стоит 15 рублей). Зимой сам себе рубил дрова. Вегетарианствовал3*. Колымск — 2800 верст от Якутска, там мороз 50°, топор хрупким становится. Там дикие гуси садятся на дома, масса куропаток. В Колымск приходит почта три раза в год.

Тан: Я записал там сотни песен, сказок². У тамошнего народа нет ни умствований, ни этики. Они шаманского вероисповедания. Импульсивные люди, легко могут убить человека, обокрасть, но так же легко и вернуть украденное, они щедрые.

Л. Н.: Количество умственных впечатлений у человека, живущего в лесу и сидящего в Публичной библиотеке Британского музея, одно и то же.

Потом говорили о положении России.

Тан: Положение безвыходное. Японцы наступают. Дать свободу печати — радикалы будут писать так, что произведут революцию; дать свободу собраний — то же самое.

Л. Н.: Из каждого положения есть выход. Вспомним то время, когда распоряжались Дантон, Робеспьер и спустя десять лет Наполеон. Я не говорю, что надо ожидать подобного и у нас. Но я думаю, что после этой войны последует большой духовный подъем, настанет перемена — не правительства — переменятся формы жизни.

На слова Тана о необходимости сокращения рабочего времени городских рабочих Л. Н. сказал:

— Я вопроса о рабочем времени не понимаю.

Л. Н. спросил, имеет ли будущность Колымский край?

Тан: Нет. Только в том случае, если землю можно было бы согреть.

Опять заговорили о японцах.

Тан: В Японии много художеств, как в Италии. Похожа на нее. Страна без канцелярщины, без полиции; у нас же 9/10 государственной работы — канцелярщина.

Л. Н.: Да и другого у них нет: рыцарства в войне. Всегда были известные нации воинственнее других, перед которыми другие не устояли: Кир, Александр Македонский, Фридрих II, Наполеон, Мольтке; теперь — японцы.

Л. Н. вспомнил, что Эдвин Арнольд тоже жил в Японии, но жил там по-японски³.

Тан спросил, что надо теперь делать.

Л. Н.: Теперь особенно важно не терять спокойствия, не позволять себе увлечься озлоблением. Жить по голосу совести; тогда человеку все легче и легче будет жить, и он и в смерти будет видеть добро.

Тан: Но ведь мир зол, люди злы, как управлять ими, как обуздывать их, исправлять?

Л. Н.: Мир настолько зол, насколько я сам зол. Раз двадцать случалось со мной в жизни, что то, что я считал злом, послужило мне к добру. Все меньше и меньше зла нахожу я в жизни; все больше и больше блага, и наступит смерть — высшее благо.

— кроткий, неозлобленный. Он, испытавший на своей шкуре мороз в 57° и — в Верхоянске — в 64°, первый спокойно осветил Л. Н-чу, почему ненавидят правительство.

5 марта. Вечером Л. Н. читал рассказ Авиловой — понравился ему¹. Рассказывал разные вещи, потом шла общая семейная беседа.

Были: Михаил Львович с женой, С. А. Стахович, Мария Александровна, Оболенские, Елизавета Валерьяновна. Говорили о жизни колымских ссыльных, похожей на жизнь Робинзона, об Америке. Америка — новая страна, где нет феодалов, династий, церкви, преданий, а рабство такое же, как и в Турции; одна треть рабочих без работы, накапливание земельных владений...

Николай Леонидович: Там ужасная продажность в судах. Знают, сколько стоит какой процесс, такую сумму и несут в Вашингтон. Тресты всегда выигрывают.

Куропаткина отозвали.

ТОЛСТОЙ ЗА РАБОТОЙ

Набросок (тушь) Н. А. Андреева, 1905

«Варшавский дневник» сообщает: из девятнадцати солдат, отказавшихся быть солдатами, пять расстреляно, двоих оправдали, остальных сослали на каторгу².

Михаил Львович сказал, что, когда убили Сергея Александровича, он чуть ли не ревел.

Л. Н. рассказывал о том, что он читал о политических убийствах в книге Дебогория-Мокриевича; затем вспомнил какого-то своего крымского (севастопольского) товарища, который впоследствии стал варшавским губернатором, и других знакомых из правительственных лиц. Л. Н. знал Мезенцова, был с ним на ты.

— Это был добродушнейший малый, — сказал Л. Н. — Был добр к друзьям; наверное, к прислуге, а по службе был строг. Мезенцова убил Кравчинский-Степняк. Мезенцов и ему подобные люди думают о том, что́ им скажет царь и что́ они ему ответят, что́ скажет царица, и т. д. Сколько приготовлений нужно для такого убийства (как Мезенцова — шефа жандармов), как тяжело, сколько опасностей связано с ним для заговорщиков. Любая женщина, дворник могут их выдать.

Когда приезжали гости, без конца рассказывали новости, и как интересно!

6 марта. Воскресенье. Сегодня приехал скульптор Андреев, уехал Михаил Львович.

Сегодня ночью, с 5-го на 6-е, около половины второго, пришел ко мне Л. Н. с окровавленной рукой. Гася лампу, он «по-ребячески» (по его выражению) махнул рукой и порезал себе палец о ламповое стекло. Вытекло много крови. Должно быть, ослабел. Я перевязал ему руку. Когда он ушел, я жалел, что не пошел его проводить и не посоветовал ему напиться воды.

Утром я слышал, как он делает гимнастику; после завтрака он поехал верхом.

За ужином Мария Львовна о Сенкевича «Quo vadis»:

— Очень скучно; «На поле славы» — тоже.

Л. Н.: Да, его исторические романы ужасно плохи.

Николай Леонидович: Теперь в моде Пшибышевский. Декадент.

Л. Н.: Пшибышевский — психопат, как Ницше. Я опять повторяю вместе с Шопенгауэром: «Не читайте современных книг. Торопитесь читать хорошие книги». Мы с братом Сергеем на Золя не попались. Золя через десять лет будет забыт, как Eugene Sue.

Я указал Л. Н. в статье Кладо в «Новом времени» на следующее место: «... капитальный недостаток личного состава нашего флота — это отсутствие военного образования, а в некоторой части этого личного состава — презрение к этому образованию и вообще ко всякой военной науке»¹.

Л. Н.: Да, презрение к военной науке.

В половине девятого Л. Н. вышел в столовую с номером американского журнала «The Single Tax», открытом на первой статье Гаррисона по поводу 25-летнего юбилея книги «Progress and Poverty» Генри Джорджа (1879—1904), и попросил Марию Львовну перевести ее.

Л. Н.: Очень хорошая статья.

Вот что, между прочим, сказано в этой статье: «Сторонников Генри Джорджа в Америке становится все меньше, но многие либералы и др. не подозревают, что, говоря о земельном вопросе, они цитируют Генри Джорджа. Его значение в мире все увеличивается. Его принципы распространились по всему свету. Суждения, которые приводились раньше только в специальных джорджевских изданиях, нынче повторяются всей прессой». Я думаю, что то же самое происходит с Л. Н. и его учением.

Николай Леонидович читает японский роман, очень плохой; в нем женщины ведут разговоры о войне.

Л. Н.: Да, они восхищаются войной, а вот Кладо пишет, что причина поражения русских — это неохота к военному образованию.

На круглом столе лежала раскрытая книга: «Дневник Башкирцевой и ее переписка с Мопассаном»². Читала ее Софья Андреевна.

Л. Н. (к Елизавете Валерьяновне): Когда читаешь Александра Македонского, знаешь, что это старое; а Башкирцева — знаешь, что 30 лет назад была молодая, красивая, была недавно, — а где она?

За чаем разговор о театре. Елизавета Валерьяновна спросила, в чем содержание «Призраков» Ибсена? Никто не ответил.

Елизавета Валерьяновна: Я не знаю.

Л. Н. (шутливо

Андреев надеется в три дня вылепить бюст Л. Н.

Л. Н. писал, а он в его кабинете лепил его. Это не мешало Л. Н., т. к. и Андреев работал, ничем не отвлекая его, и только смотрел на него. Но вечером Л. Н. все-таки заперся от него. «Чтобы не входили к нему», — пояснила Андрееву Софья Андреевна.

Теперь уже к Л. Н. не приходит столько людей, как в 1880—90-х годах, с одним и тем же вопросом: «Как жить, что делать?» Теперь спрашивают больше о том, как бороться с правительством, что делать, чтобы изменить существующий политический и общественный строй?

7 марта. Утром, когда я перевязывал Л. Н. палец, он сказал:

— Mens sana in corpore sano. Тут душа как будто в зависимости от тела. Но душа в слабом теле может быть и бывает сильной. Источник всего — это душа. Когда душа слаба, то здоровое тело будет объедаться, распутничать, а обратно — тело влиять на душу <не может>. Источник всего — душа. Тут различие между христианством и язычеством.

После обеда приехала беременная женщина, вдова, просить на похороны мужа (она приехала за 17 верст, соседи довезли ее), у нее начались роды. Мария Львовна отвела ее в деревню к знакомой женщине. Когда она рассказывала об этом, Л. Н. сказал:

— Самая злостная баба не откажет, всякий мужик ее примет.

Л. Н. встретил возвращающихся из Тулы, услыхал от них, что Куропаткин застрелился¹.

— Что будет с Японией-победительницей? — заметил Л. Н. — Ее положение в нравственном отношении ухудшится. Последует нравственный упадок... Удивительное поражение русских во всем.

Я прочитал Л. Н. из статьи Гедке о том, что причиной поражения русских является отсталость тактики (атаки колоннами), плохая администрация, недостаток инициативы и отсутствие ответственности². Далее Гедке (?) пишет: «Бедный Куропаткин перед самой войной был в Японии. Я слышал от его адъютанта, что он сказал: «Японцы были бы глупы, если бы не начали войны; наши войска на Востоке в страшном беспорядке, их — в наилучшем порядке»».

Елизавета Валерьяновна: Ты его (Куропаткина) лично знал?

Л. Н.: Нет, он, как военный министр, оказал мне разные любезности: через Верещагина просил мне передать, как он меня уважает³.

Андреев окончил лепку скульптуры — вчера начал. Останется здесь еще, хочет присутствовать при отлитии формы.

— Это я первый раз видел скульптора, который делает бюст без того, чтобы ему позировали, — сказал Л. Н. — Это новая школа: живопись-скульптура — она передает выражение. Старая греческая скульптура поклонялась плоти. Теперь скульптура не имеет того значения, как живопись. Она строит памятники. Во времена греков и римлян памятники обожествляли императоров (императоры были земные боги). Теперь нечего изображать. Христа — нельзя. Нужна вдохновляющая идея, а ее нет. Памятник современного императора, не говорю уже о нашем, но Вильгельма, какое он имеет значение? Он ничем не выдающийся генерал... Головы им не удаются... панталоны тоже. Скульптура имеет гораздо меньшее значение, чем живопись.

— «Бетховена» (Макса Клингера) вы видели? — обратился Л. Н. ко мне.

— Нет. Кажется, это в Берлине?⁴

⁵

— Хельчицкий у вас? — спросил Л. Н. — Надо будет его послать Горбунову. Кто-нибудь из них скоро приедет.

8 марта. Мария Львовна, когда увидала, что я спешу в лечебницу, сказала:

— Не лечите стольких, сократите свою работу! Епишка-казак, когда папа́ писал, думал, что все это прошения: «Не пиши, брось», — говорил¹.

Л. Н. и я получили через Бодуэна де Куртенэ кипу чертковских изданий; я — письмо и фельетон его в прекративших свое существование «Наших днях»².

У Л. Н. вчера и третьего дня болела печень и была изжога; кажется, и сегодня тоже. Вечером почти что не выходил. Привезли из Тулы почту. Л. Н. вышел, рассказал, какие получил письма. Принес журнал «The Open Court», раскрытый на странице с изображением машины и турка, который играет в шахматы (с Наполеоном, Екатериной II) и все выигрывает. На картинке виден был спрятанный шахматист³.

9 марта. 8 марта Л. Н. взялся за старую работу «Кто я?»¹. По вечерам пишет «Воспоминания».

— Братьев идеализирует, — сказала Мария Львовна, переписывая вчера его работу², а наверное, они такие и были, самобытные, с особыми взглядами, так непохожие на теперешних молодых людей, шаблонных.

Л. Н. просматривал «Les Annales» и «Weltspiegel» (третьеразрядный иллюстрированный журнал), несколько номеров которого кто-то послал ему.

Я читал книгу Кросби «Edward Carpenter: Poet and Prophet»³.

Л. Н. (ко мне): Что читаете?

Я: Об Эдварде Карпентере.

Л. Н.: Я прочел в книге Кросби о моравских братьях (в Огайо), от которых индейцы приняли принцип непротивления злу⁴. Эти-то их не тронули, а истребили индейцев американцы, вместе с их начальником, который не защищался, будучи убежден, что не следует защищаться насилием. Надо бы было это перевести, но для «Круга чтения» не годится, это только отрывок.

Л. Н. попросил принести ему биографию Хельчицкого⁵«Круг чтения»); мне стало стыдно, я очень смутился. Но Л. Н., прочитав ее, не упрекнул меня ни одним словом. А тяжело было бы мне услышать от него упрек. Л. Н. необыкновенно деликатен: никого не обижает (даже если человек этого заслуживает) и не признает ни «гнева справедливого», ни «упрека справедливого». Я никогда не слышал, чтобы он сделал кому-нибудь саркастическое, колкое замечание, если человек не сделал того, что должен был сделать. А это часто-часто случалось; то затеряют его рукописи, письма, книги; то забудут, встречая его на прогулках, взять тулуп; то опоздают или же приедут не туда, куда было нужно.

Л. Н. (вечером за чаем): Прочел биографию Хельчицкого и «Вступление к «Сети веры»»⁶. Неполная, неудовлетворительная, надо бы из большего количества источников составить новую. Какая замечательная личность! Знаешь Хельчицкого? — обратился Л. Н. к присутствовавшей Елизавете Валерьяновне. — В конце XIV века, еще до Гуса⁷, и как он понимал христианство, отвергал церковь и государство — то, к чему мы приходим теперь. Надо самому составить.

Николай Леонидович: Скороходов говорил, какое влияние оказывает Хельчицкий на крестьян, как они охотно его читают.

Я напомнил, какая кроткая душа была у Хельчицкого, нельзя сравнить с ним Кальвина, Лютера.

Л. Н.: Да, и останется неизвестен миру из-за своей скромности.

На столе, как и прежде, лежала книга «Дневник Башкирцевой и ее переписка с Мопассаном», с портретом ее во весь рост в начале книги.

— Как искусственно все у нее: и держится, и одета, — сказал Л. Н., взглянув на портрет (кажется, это замечание относилось и ко всей книге, к тому, как написана).

Л. Н. рассказал, что третьего дня, споткнувшись, он так качнулся, что упал. А сегодня встретил, идя по узкой дорожке к скотному двору, возле колодца, где поят скот, стадо коров с быком. Бык на него покосился и засопел.

В 10.45 Л. Н. пошел к себе еще поработать, потом вернулся, ему было слишком жарко в его комнате (18°), сказал, что было бы достаточно топить у него через день, и пошел пройтись немного, чтобы освежиться. Он простился со мной, но я все-таки пошел за ним. У меня явилось какое-то опасение за него, чтобы он не упал или чтобы какая-нибудь деревенская собака не бросилась на него. Когда Л. Н. услыхал, что кто-то идет за ним, он остановился, а я крикнул ему: «Это я, не обращайте да меня внимания!» Л. Н. мне ответил:

— Вы тоже вышли погулять? Идите впереди меня, вы быстрее ходите.

— Нет, Лев Николаевич, я пойду за вами.

Л. Н. приласкал Белку и Цыгана, которые побежали за ним, и пошел через сад, скотный двор и верхний сад к дому. На скотном дворе он подождал меня (вероятно, чтобы я не боялся собак) и сказал:

— Странно, что в коровнике свет; наверно, корова телится.

Около дома Л. Н. спросил меня, давно ли я не получал известий из дому, и был удивлен, что я уже месяц ничего не получаю.

— А вы часто пишете?

— Нет, редко.

Л. Н. сказал, что в его время это были просто источники — колодцы, с кружкой на цепочке; к ним вели дорожки. Теперь там, должно быть, великолепные курорты, <всё> изменилось!

— Ах, как там жилось! — сказал Л. Н.

Софья Андреевна спросила, красивее ли Кавказ, чем Крым?

Л. Н.: В молодые годы я жил там просто. Возле дома в тени стояли десять соломенных ульев. Там, сказала мне хозяйка, я могу пить чай.

Кто-то: А что, пчелы не кусались?

— Нет, южные пчелы не жалят, я там и сидел постоянно⁸.

Из комнаты Веры Александровны послышалась игра на балалайках.

Л. Н. сказал игравшим:

— На прогулке меня все время преследуют ваши напевы, и я их насвистываю.

Мария Львовна: Меня тоже.

Сегодня Мария Львовна рассказывала мне, что говорила с отцом о смерти и вечной жизни. Она сказала, что ей нравится буддийское воззрение, что чем больше человек живет для бога в этой жизни, тем легче будет ему жить в последующих жизнях. Л. Н. на это сказал ей:

— Человек не должен соединять понятие о вечной жизни с понятием о своей личности. Вечная жизнь существует в нашем воображении; когда же нас не будет, она будет продолжать существовать. Вся жизнь человека в том, что он с самого рождения все больше и больше отказывается от животной жизни, в смерти же получает совершенное освобождение от нее. Будет ли потом буддийское переселение душ, этого знать нельзя.

После этого разговора Л. Н. сказал:

— Все это мне предстало яснее.

В «Русских ведомостях» № 62 статья о грузинах⁹. Они надеются, так же как и поляки, финны и армяне, что язык их будет признан равноправным, что не будут назначать к ним чужих чиновников и что Черноморское побережье будет предоставлено для их колонизации. В настоящее время беспорядки происходят вследствие того, что грузинам не дают землю (отдают ее русским колонистам) и держат поэтому жандармов (обходятся в два миллиона в год); кроме того, почти на всем южном Кавказе постоянное военное положение.

Л. Н.: Все это обходится государству дороже, чем если бы оно удовлетворило требования грузинских крестьян, а порядка все-таки нет. За эти деньги это было бы вполне возможно.

10 марта. Л. Н. ездил в Тулу. Туда и обратно верхом (узда была разорвана). В половине пятого Л. Н. вернулся. Погода чудная. Привез из Тулы почту: какой-то немецкий иллюстрированный журнал с фотографией военных барабанщиков.

— Люди сумасшедшие, — заметил Л. Н. по этому поводу. Потом опять заговорил о моравских братьях в Огайо (на которых я обратил его внимание в книге Кросби «Tolstoy and his Message»), о Хельчицком.

Л. Н. привез мне «Pokroková Revue»; потом спросил меня, что в нем есть интересного. Я ответил, что только статья Фр. Климы о школах национальных меньшинств¹.

За обедом Л. Н. сказал:

— Как нехорошо в Туле, как везде видно, что народ обманывают: солдаты, кабаки, церкви. Возил меня <по Туле> пироговский извозчик; рассказывал, что брата его на войну взяли, полк в Рязани стоит; у него трое детей, а у самого извозчика — шестеро. Дал он брату 50 рублей на дорогу. Отца хоронили — истратили 50 рублей; батюшка за помин и прочее 18 рублей взял. Водка. Как обманут народ!

Я сказал, что в «Круг чтения» очень мало попало из Кальвина и Лютера².

Когда в четверть одиннадцатого я пришел наверх, Л. Н. читал вслух из «Сети веры» Хельчицкого «О городах».

В зале сидели все домашние, а также Елизавета Валерьяновна с Юлией Ивановной и Мария Львовна с мужем. Л. Н. читал очень внятно, выразительно, медленно, сильным голосом. Когда Л. Н. читает, кажется, будто он говорит свое, — такая естественная у него интонация. Он читал довольно долго, иногда останавливаясь, чтобы выразить свое удивление и согласие; слушатели тоже хвалили. Чтение было прервано приездом гостей. Но Л. Н. все-таки успел спросить дочь и зятя, есть ли у них «Сеть веры». Они ответили, что есть гектографированный экземпляр и что они читали его.

— Удивительная книга! — сказал Л. Н. — Есть обо всем. 20 лет ее не читал. И теперь читаю с новым вкусом. Перевод хороший. У вас, — обратился к Оболенским, — она есть?

— Есть литографированная.

— Что такое «сброд»? «Сброд», наверное, сословие³.

— Мне писал о ней Масарик⁴. До тех пор она была неизвестна (одни историки ее знали), и в свое время Хельчицкий имел мало влияния. Гус с ним не соглашался и полемизировал с ним теми же приемами, какими полемизировали с ним католики. Хельчицкий был образованный человек. Надо будет отмеченные места выписать. Попрошу Веру. Пишут, что вальденсы имели на него влияние⁵. Но я могу сказать, что Хельчицкий самостоятельный. Он просто христианские истины высказывал.

— Тебя раздражает? — спросила Мария Львовна, расхаживая по зале.

Л. Н. сидел за столом — Софья Андреевна и Елизавета Валерьяновна приготавливались к отъезду. Л. Н., прочтя Хельчицкого, как всегда после чтения вслух, был взволнован.

— Наташа меня лишила большей части Хрисанфа⁶. Я с моими 80-ю годами совсем не понимаю, зачем это они делают, зачем? Совсем бесполезное занятие, — с добродушной улыбкой сказал Л. Н.

Мария Львовна пожалела медведей, которым приходится тоскливо сидеть в грязных, тесных клетках.

Л. Н. напомнил о том, как медведи мягко, легко и ловко ходят и бегают.

— И этот, — сказал Л. Н., указывая на медвежью шкуру-ковер, — так бегал.

Затем Л. Н. рассказал:

— Раз мы с Николаем охотились на медведя. Николай застрелил его, когда он полез через колоду. Он был такой же величины, как и этот, только не такой черный. Мы его отдали петербургским гвардейцам.

Гвардейцы были грубые, богачи, взяли его, а не должны были бы его брать: мы охотились на одного, а они на двух медведей, соединились вместе для охоты; Николай застрелил «их» медведя.

Николай Леонидович: Теперь здесь лоси4*. Они очень сильные, ногами могут затоптать. Но они трогают только тогда, когда их подстрелят.

Л. Н.: Да.

Николай Леонидович: Они такие дикие, что их нельзя приручить.

Л. Н.: Можно. Как же приручили лошадей, оленей? Люди более нуждались в них, чем теперь, и были сильнее и терпеливее. Наверно, много людей погибло при этом.

Мария Львовна вспомнила диких лошадей в самарской степи и самую степь; ночи в степи в кибитке; как видны были звезды сквозь щель, оставленную от жары, чтобы не было душно; как пахла трава; ржание лошадей среди ночи. Она была там, когда ей было 22 года, с братом Львом⁷.

Л. Н. вспомнил дикого жеребца — необычайно сильный, грудь узкая, — как прибегал на бугры и ржал.

Мария Львовна: А сколько сусликов было в степи!

Л. Н.: Их не схватишь, очень ловки.

Потом вспоминали тушканчиков.

Л. Н.: Их и борзой собаке не догнать и не поймать: так быстро они бегают и такие изворотливые; хвост у них лопаткой, с хохолком на конце.

Потом перешли на ласок.

Л. Н. это домовым.

Л. Н. вспоминал:

— В Угрюмах было четыре лошади. Когда они линяли, надо было их мазать. При них ночевал мужик. Он рассказывал, как пришел домовой в конюшню: «Сначала ударил лошадь по хребту, а потом навалился на меня и начал меня давить и душить».

Я: Это описано в «Поликушке»⁸. Удивительно, что у нас это совсем так же рассказывают.

Л. Н.: Снится им, а рассказывают словами других — так, как слышали (берут рассказанное другими для своих рассказов). Разница между сном и действительностью та, что сон, если сейчас же его не вспомнишь — забудешь; а то, что случилось в действительности, можешь вспомнить и позже.

Елизавета Валерьяновна уехала в Москву. Л. Н. прощался с ней так сердечно, словно на целую вечность. С ней уехала Софья Андреевна.

Л. Н. говорил в дни накануне и после 9 января, что именно в такое тревожное время нужно сохранять спокойствие и не поддаваться озлоблению.

11 марта. Я попросил Л. Н. дать мне переписать отмеченные им места из Хельчицкого¹. Л. Н. изъявил согласие и, отдавая мне Хельчицкого, передал также письмо Зигмунда Пиннера из Берлина, который просит его уже в третий раз написать предисловие к немецкому переводу Кросби. Л. Н. поручил мне ответить ему, что не напишет, некогда². Пошел пешком прогуляться. За обедом Александра Львовна спросила Л. Н., что такое метеор? Л. Н. объяснил. Потом начал искать в энциклопедическом словаре, и сначала Александра Львовна, потом Николай Леонидович и, наконец, он сам прочли всю статью о метеорах, очень длинную (на 5—6 столбцах), очень ученую, с массой научных терминов, особенно химических³. Как Л. Н-ча такие вещи, как метеор, еще и теперь интересуют!

Л. Н. докончил «Домби и сын», сказал, что конец условен. Начал читать «Николая Никльби»⁴.

Выйдя к чаю, он сел ко мне за маленький стол; расспрашивал меня о том, как были уничтожены чешские братья, почему их учение не распространилось и знаю ли я историю Чехии; почему книга Хельчицкого не имела влияния. Я отвечал то, что сам знал, и предложил запросить пражских друзей и выписать книгу Denis⁵.

Л. Н.: Не стоит, я еще справлюсь в энциклопедическом словаре.

Сел пить чай. Вспомнил книгу Кросби «Message», места о моравских братьях и о вожде индейцев, который не признавал «просящему дайте», а потом все же и этому учил, и согласно этому поступал⁶. Но Л. Н. и Марии Львовне такое объяснение не понравилось: «Вопрос-то слишком важный», «Тут что-то не то». И Л. Н. попросил Марию Львовну перевести эти два места.

Потом опять перешел на Хельчицкого.

Л. Н.: Христианство отрицать нельзя, жить же согласно ему люди неспособны; остается замалчивать его; так делалось и делается.

Я

Л. Н.: Да. Хельчицкий постиг всю глубину христианского учения, изложил его ясно и указал причины, почему его испортили. Теперь начинают понимать, но ведь прошло 500 лет со времени Хельчицкого. Ballou, Garrison брали за основу одно лишь непротивление злу, у Хельчицкого же оно — между прочим; он отдает дань своему времени, признавая троицу и т. д., но это неважно. Он так ясно и полно, не обращаясь к авторитету бога, но основываясь на разуме, излагает практический способ жизни, как источник, дающий высшее благо в жизни. Выдержки из «Сети веры» нужно будет отпечатать отдельно. Их будет слишком много⁷.

Сегодня вечером за чаем Мария Львовна, Вера Александровна, Юлия Ивановна, Николай Леонидович. Сравнивали Юлию Ивановну с собакой Белкой (Л. Н. сказал, что она на нее похожа), Александру Львовну — с теленком, Веру Александровну — с осой, Софью Андреевну — с курицей, Великанова — с ястребом...

12 марта. Во вчерашних «Русских ведомостях» сообщение, что Министерство внутренних дел постановило освободить сосланных и заключенных за веру (72 духоборца, униаты, католики и т. д., в общем около 500 человек), приостановить процессы за веру и не начинать новых¹. Когда утром Л. Н. вышел и спросил, что нового, я рассказал ему это.

— Это хорошо, — сказал Л. Н.

Вечером за обедом он заговорил об этом; ради этой статьи Л. Н. впервые после семи месяцев опять читал «Русские ведомости». Прочитал эту статью и еще другую о себе — Молоствова (Морякова). Он был летом здесь. «Похвальная, неприятная»,— сказал Л. Н.

Я заметил, что теперь надо было бы освободить Малеванного из казанской психиатрической клиники.

Л. Н.: Да, Бонч-Бруевич утверждает, что он нормален.

Николай Леонидович: И Бирюков так о нем пишет².

Мария Львовна: В газетах заговорили о земельном вопросе. В «Русском листке» фельетон о крестьянских волнениях в Дмитриевском уезде Курской губернии³.

Я упомянул, что в сегодняшних «Русских ведомостях» было сообщение о вооруженном сопротивлении прибалтийских (лифляндских) помещиков крестьянам⁴.

— Что-то из этого выйдет? — сказал Л. Н.

Л. Н.: Саше и не нужна стенография. Она так быстро пишет на ремингтоне. Я ей с небольшим замедлением читал — продиктовал две страницы⁵.

Вечером Л. Н. очень поздно и на короткое время пришел к чаю. Сказал:

— Это вот, что выпустят из тюрем, возвратят из ссылки и прекратят преследование за религиозные убеждения, очень хорошо. Припоминаются мне слова Герцена о том, что в 1825 году изъяли из обращения самых лучших русских людей и заключили их в крепости, тюрьмы или сослали⁶. Теперь возвратятся самые лучшие люди из народа. Только вряд ли выдержат государственные люди. Христианство несовместимо с государством. Тут трагизм...

: Да, у нас в России; но квакеры сжились с американским правительством. Они приспособились. Там формы государства мягче; не замечаешь, как им подчиняешься. Но у духоборов есть по общему соглашению свое правление.

Л. Н.: Да, но без насилия; в этом-то и дело. Во времена Хельчицкого... но теперь христианство проникает в народ. Портной из народа, который недавно тут был, не хочет платить податей⁷, в солдаты не идут... Как отнесется к ним правительство?

Николай Леонидович рассказывал, что волнения в Севске Орловской губернии начались с разорения большого имения купца, где был ненавистный управляющий, который убежал. Там перебили даже лошадей, коляски облили керосином и сожгли:

— Нет у правительства людей, которые бы занялись решением земельного вопроса.

Л. Н.: Найдутся люди, которые этим займутся, хотя бы из тщеславия будут этим заниматься.

Как Л. Н. и его семья, Оболенские, сами помещики, хотят, чтобы крестьянам сделалась доступной земля. На свое собственное обеднение при этом они не смотрят. Трогательно слушать их, вникать в их мысли, соображения.

Когда я пришел к чаю, Мария Львовна рассказывала Юлии Ивановне и Николаю Леонидовичу о Бегичевке — о голоде; как Алехин и прочие рассуждали о том, можно ли деньгами помогать, и пришла целая толпа говорить об этом с Л. Н. Как трудно было варить обед на 20 человек!⁸

Там не было ни Ильи Васильевича, ни...... 5* и при той утомленности такие напряженные разговоры!

13 марта. Вечером после обеда Л. Н. поздно вышел и очень быстро ушел опять в свой кабинет.

Я передал ему привет и благодарность за его последнюю статью от Степана Струменского, который сегодня ночью проедет через Засеку на Дальний Восток.

Л. Н.: Иван Иванович прислал «Предисловие» к «Кругу чтения»; нужно дополнить некоторые места и послать ему¹; припомните мне вечером, чтобы ушло.

Я: Как мало, почти никаких, суждений реформаторов — Лютера, Меланхтона, Кальвина, Цвингли — попало в «Круг чтения»². Это показывает, как мало могут они дать нашему времени.

— Это были люди половинчатые, то же самое, что либералы, совсем то же, — сказал Л. Н. — Из них нечего взять. — Через некоторое время: — А из Хельчицкого можно было бы поместить очень многое в «Круге чтения», если бы он у меня был раньше (книгу «Сеть веры» он получил лишь тогда, когда «Круг чтения» уже начал печататься)³.

14 марта. Перед завтраком Л. Н. зашел в лечебницу, где заинтересовался женщиной, страдающей головокружением. Расспрашивал все подробности. За остывшим завтраком говорил о ней и вспоминал теорию равновесия — отолиты в лабиринте (знал о них от специалиста, который оперировал Татьяну Львовну¹

«The Globe» просит мнение Л. Н. о грозящей опасности от разводов².

Сегодня был у Л. Н. молодой священник из одного уезда Тульской губернии. Вечером Л. Н. сказал о нем:

— Нерелигиозный, хочет сбросить свой сан. Но раньше желает найти себе место.

15 марта. Под вечер пришли к Л. Н. трое рабочих. Они рассказывали, что подрядчик задержал им заработную плату (75 р.) и паспорта; они не могли пойти на другую работу и должны были платить за харчи.

— Что тут конституция? — сказал Л. Н. — Тут конституция ничего не поделает, потому что везде могут быть такие безнравственные люди.

Юлия Ивановна спросила, что обозначает словацкое название воздушного пирога — lačná pýcha?

Л. Н. так пытался угадать: «Лачна» — алчущий, «pýcha» — пихать. 6*

— Словацкие слова можно понять,— сказал Л. Н.,— только не знаешь, правильно ли понял, не имеют ли они другого значения. Русский язык богат, но в последнее время портится. Газеты и фабричные, научившиеся в городе новым словам, портят его. Бабы еще говорят чисто.

Я спросил, что значит «голо̀мя» (в Пирогове слышал в значении «давно»)?¹

Л. Н.: Недавно я слышал от мужика, что он отделил своих сыновей: «Все трое на своих столах». Стол — престол, князья — «на столе» (владычествуют).

Приблизительно около 10 марта Звегинцева говорила, что нужно было бы перестрелять и перевешать как можно больше крестьян. На возражения отвечала: «Что же жалеть о 2 000, когда этим можно предотвратить 100 000 смертей? Л. Н. сказал на это:

— Какой-то социалист советовал основать всемирную республику — жертв всего лишь 2 000 000. На возражение, что это слишком много, он ответил: «Но ведь из этого числа нужно вычесть 200 000, которые приходятся на китайцев и японцев, которых ведь нельзя считать за людей»².

E. John Solano хотел приехать к Л. Н. спросить, как ему поступить: на его земле в Индии живет 100 000 человек — его рабов³.

Вечером после чая Мария Львовна, Юлия Ивановна и я. Мне очень хотелось спать. Л. Н. принес мне три письма: немецкое, польское и русское; следовало бы ответить на многие письма⁴. Я в последнее время совсем перестал это делать (ему это неприятно).

Л. Н.: Я не могу быть спокоен, когда в комнате один — грустно, плохо чувствую себя — вот прежняя жизнь (буддийское понятие прежних жизней). Помню, Сергей звал меня в Пирогово. Я не хотел ехать. Силой взял меня. За Двориками я вышел из повозки, сказав, что не поеду. Он уехал без всяких угрызений совести, что мне придется теперь зря идти десять верст пешком. А мне, когда он уехал, было невыразимо грустно (сердце разрывалось). А если бы я ему припомнил — ой, как он вскрикнул бы.

Я спросил Юлию Ивановну, ответил ли Л. Н-ч Трегубову.

— Нет, велел отложить⁵.

Л. Н. (): Шмиту не писали? Ему я напишу. Вы ведь тоже? Как он (с высокой точки зрения) смотрит на то, что происходит в России и Японии!⁶

У нас еще не время писать об этом. В самом процессе войны мало кто — избранные — способны видеть, что мы пробуждаемся к духовной жизни, что русские не хотят и не должны воевать и этим стоят выше японцев. Японцам трудно будет.

МАКОВИЦКИЙ В НИЖНЕЙ БИБЛИОТЕКЕ ЯСНОПОЛЯНСКОГО ДОМА

Любительская фотография, 1905.

Я: Вы сказали о французах, что им поражение было выгодно.

Л. Н.: Я не читаю газет, но знаю, что Германия, Англия, Франция чувствуют беспокойство перед Японией (становятся ее врагами, так как чувствуют в ней опасность для себя).

Я: Да, сегодня в газетах сообщается, что американцы или будут воевать с японцами из-за Филиппин (они в них нуждаются), или же продадут их японцам за деньги, которые те получат с русских.

Юлия Ивановна: Японцы хотят обеспечить себе путь к будущему. Контрибуция, говорят, им не так важна.

Л. Н.: Подумать, ведь японцы на нашей памяти появились. (Рассказал, как в 1868 г. микадо отнял политическую власть у сиогунов — начальников военных сил страны, которые ее себе постепенно присвоили.) Так неожиданно явятся и другие расы, Африка! Тут был один полуголландец с Явы⁷. На Яве и других островах 36 миллионов жителей, как в Японии.

Л. Н.: Я читал о Елизавете Петровне. У этой блудницы были десятки любовников, она была тайно обвенчана с пастухом-хохлом Разумовским, которого русская партия назначила ей в мужья. Ей уступила его Нарышкина. Его брат Кирилл был отправлен учиться за границу; в 18 лет он был назначен президентом Академии наук. У этого Разумовского было 44 000 крепостных⁸.

Л. Н. говорил о Диккенсе, рассказывал Марии Львовне целые эпизоды ясно, подробно.

Вчера и сегодня Л. Н. говорил о корове, которую Мария Александровна просила купить для нее у крестьянина в Ясной. Л. Н. ходил сегодня смотреть ее. Хозяин этой коровы болен водянкой. Л. Н. попросил меня навестить его.

Вчера говорили о 14-летнем племяннике Марии Александровны, гимназисте; о том, как он запротестовал на уроке, когда священник стал хвалить войну; потом он, не исповедавшись, пошел причащаться, и ничего с ним не случилось; об этом он рассказал товарищам. Ему пришлось из-за этого оставить гимназию.

Испанец José Roca de Togores из Саламанки прислал журнал со статьей⁹.

Л. Н.: Кто же будет читать?7*.

Слух, что Горький и другие писатели были посажены в Петропавловскую крепость за то, что написали воззвание к войску, убеждая его отказаться стрелять в забастовщиков.

16 марта.

Л. Н. уже 10—14 дней жалуется на печень, мало работает. Между десятью и двумя выходит из кабинета. Вчера в три четверти первого завтракал с нами; позавчера я зашел к нему около двенадцати, он прохаживался по комнате. Сегодня без четверти час вышел к Дубову и, вероятно, около десяти минут говорил с ним.

Л. Н. начертил Дубову, уходящему к Иосифу Константиновичу, план дороги в Таптыково.

Приходит много интересных писем, мало кто отвечает. Третий день лежит больной Николай Леонидович.

«La Semaine Littéraire» (Genève) просит для анкеты мнение Л. Н. об отказе от воинской повинности по велению совести¹.

Вашингтонский пресвитерианский пастор спрашивает мнение Л. Н. о причинах ослабления сознания греха².

Парижский католический священник-социалист — о возможности примирения христианского учения о непротивлении злу с признанием насилия и борьбы за права человека, провозглашенные социализмом³. Одна дама из Калифорнии, член «Sunshine», «общества угнетенных», описывает цель их общества: быть добрым к людям, в особенности к слепым, калекам, узникам, одиноким, старикам, навещать их, писать им, посылать им пожертвования.

За завтраком Л. Н. обратился к Дубову (который приехал от Черткова с целью распространять книги Толстого в России):

— Когда запретили «В чем моя вера?», Готье сказал мне, что это временно, что через 10—20 лет ее свободно будут читать⁴. Это время наступает.

Дубов: Теперь, если на границе находят у человека революционную литературу, ее лишь отбирают, но его не арестовывают. У меня только один экземпляр «Христианского учения»⁵. Надо будет мне еще прислать. Ведь можно посылать большему числу библиотек.

Л. Н. мягкий, добрый. Для тех из приходящих к нему людей, которые понимают его и живут для того же, что и он, он безгранично доступен: посвящает им много времени, в ущерб своим занятиям, как, например, сегодня Дубову, недавно Новикову, Листовскому и Корзикову. Никому не отказывает. Сегодня было около десяти крестьян-просителей: один просил — на уплату податей (8 р.), единственную корову хотят у него продать.

За обедом Мария Львовна, Александра Львовна, Вера Александровна, Юлия Ивановна и я.

Л. Н. (о Дубове — его зовут иначе8*): Он был революционером, потом близко сошелся с Чертковым; он очень скромный.

Сначала Л. Н. спросил меня, о чем я с ним разговаривал, и я, как всегда, ответил, что почти ни о чем: слишком мало времени были вместе. Все жалели его, что он легко одет и плохо обут, без калош.

Л. Н. сказал:

— Прекрасно пойдет.

Л. Н.: Наверное, есть; он так одевается (донашивает одежду, пока можно) принципиально, а не потому, что у него нет денег.

Сутковой (Дубов) не хотел, чтобы Иосиф Константинович отвез его в Тулу, а пошел пешком в 4.30 утра, весь промокший еще со вчерашнего дня.

Л. Н.: Бедный Орлов, читали вы его письма? Картиной своей9* недоволен, сознает, что она нехороша. Хочет переделать ее. Ее сняли с выставки через несколько дней; он хочет ее подарить «Кружку любителей» (семья пожертвовавшего картину получает после его смерти поддержку от этого кружка). В Америке картина не продана⁶. Жалею, что не написал Кросби. Тот, кто туда повез выставку, обанкротился. Несчастье, как у Ге10* ⁷. Он, наверное, совсем в долгах, ищет занятий (не художественных)11*. Сытин предложил ему иллюстрировать библейскую историю, он тяготится этим (ему скучны Адамы и Евы), а это ведь лучше, чем в церквах писать; это легенды, басни, туда он может внести свое понимание. Юлия Ивановна, напишите ему, что я хочу ему ответить, — но не знаю, сделаю ли, — что ничего дурного нет в этой работе⁸.

Я спросил:

— У Чертковых говорили, что вы изменили свой взгляд на «Распятие». Правда ли это?

Л. Н.: Да, но только по непосредственному чувству. Не хочется смотреть на него, но мысль художника одобряю⁹.

Я: Мне больше всего нравится «Христос в Гефсиманском саду»¹⁰. Каждый человек пережил подобное состояние: словно сердце у него охвачено смертельной печалью.

Л. Н.: Мне — «Выход после вечери»¹¹. По Эмерсону, Иисус здесь был одинок (далек от бога) и хотел молитвой установить единение. Такое одиночество чувствуют только те, кто бывали близки к богу. Но за отчаянием следует умиление. Об этом я не думал, а надо подумать и изложить.

— Присланы мне вырезки, — сказал Л. Н. — Посмотрел две итальянских, увидал — «мистицизм». Почему у меня видят мистицизм? Для них религиозность (христианство) — мистицизм... Какое это заблуждение науки, совсем как у церкви. Когда я буду большим, — с улыбкой продолжал Л. Н., — напишу основательнее, шире, подробнее о науке. Es wird damit Unfug getrieben12*. Какие запутавшиеся люди — например, вчерашний священник. Он моих сочинений не читал, только в «Миссионерском обозрении» («К духовенству»)¹². Но спросил он, о чем я писал? Нет. Он запутался в науке: дарвинизм, технические вопросы, у него голова забита этим.

— Помнишь, Вера, — сказал Л. Н., — как я тебя уронил; танцевал с тобой здесь, в зале, на паркете.

Вера Александровна: Не помню.

— Мне тогда было очень неприятно.

Л. Н-чу помогают в работе не по обязанности, не за плату, не по принуждению, но по доброй воле; таким образом работа получается лучше, добросовестнее, и нет положения хозяина и служащих.

У Толстых все читают каждый день Евангелие: прислуга, нянюшка, Александра Львовна в школе.

Сегодня пришла пешком из Тулы немка-гувернантка, хотела видеть Л. Н.

Софья Андреевна вернулась из Москвы: никто ничего не знает, ни что будет с войною, ни что делается в политике в Петербурге. Всюду плохое настроение, беспокойство. Сегодня в газетах: в Варшаве брошена бомба в казарму городовых, в Ливадии разорили дом Удельного ведомства, а в Ялте — полицейское управление, выпустили арестантов; Московско-Курская железная дорога собирается забастовать.

Все высшие учебные заведения закрыты¹, ни из одного не выйдут с экзаменами! Может быть, еще только из Московской консерватории. Фельдшерицы плачут. Многие добиваются возможности закончить учение, последние гроши истратили.

Л. Н. кислый вот уже дней 12 настолько, что Софья Андреевна даже стала жаловаться:

— Скучно здесь, все молчаливые.

Л. Н.: Давайте поспорим с Душаном Петровичем, будет живее.

А несколько дней тому назад пошутил:

— Что с тобой, Маша, Душан Петрович тебя обидел?

Л. Н. несколько раз навестил Николая Леонидовича; ему уже лучше.

Мария Львовна сказала Л. Н., что Александра Львовна грустна, что ее мучают Телятинки13* и пр.; что она (Мария Львовна) этому просто рада бывает, когда после постоянной веселости вдруг становится грустно. Л. Н. подтвердил, что и он всегда рад бывает у себя такому настроению.

18 марта. Софья Андреевна написала полное чувства открытое письмо против войны, сначала против взглядов сына Льва Львовича (но от этого ее отговорили дочери), а потом против войны вообще¹.

Дней шесть тому назад, вечером, Л. Н. взял в руки листки, изданные Комиссией по распространению гигиенических знаний в народе (о чесотке, о скарлатине). Не понравились ему — многословное теоретизирование.

— Мог бы прямо написать: «Ходи к доктору». Надо написать совет, как лечиться, и сказать: «Когда так будешь делать, не делай уже ничего другого».

Три дня тому назад Л. Н., говорят, сказал Марии Львовне, что все его сыновья пишут против его взглядов, только один Илья, слава богу, этого не делает. Но когда Николай Леонидович хотел ответить на ложное истолкование его взгляда (по поводу телеграммы в американскую газету), Л. Н. попросил его оставить это: по-видимому, потому, что не любит, когда кто-либо из его семьи пишет за или против него.

Л. Н. зашел ко мне:

— Что, Душан Петрович, как поживаете? Мне хотелось бы знать про ваше душевное состояние. Никогда не знаешь, когда вам грустно, когда скучно.

«под своды», рассказывал много из истории, больше всего об Иване IV и о Елизавете Петровне. Просил принести о них (19 и 20 том «Истории» Сергея Соловьева)². При Елизавете Петровне, во время войны с Фридрихом II, в одном только сражении было потеряно 25 000 солдат. В России тогда было 20 000 000 жителей. Елизавета Петровна вставала в 4 часа дня, а ложилась в 7 часов утра.

— Сколько вам лет? — спросил Л. Н. сначала Марию Львовну, потом меня. — Как вы сравнительно молоды. Вы еще не замечаете быстрого движения времени. Жизнь уходит, как падающая тяжесть: чем ниже падает, тем быстрее. Уже ровесники померли, сам становишься слабее, а хорошо, что она не стоит. Так человек видит, что не нужно строить личных планов. Мечников говорит, что старость происходит от артериосклероза. Артериосклероз — это один из симптомов старости, но старость от того, что жизнь исчезает.

— Пойду читать Валишевского, — сказал Л. Н., уходя к себе. — У него искусственный французский язык.

Л. Н. рассказывал о крепостном праве:

— Тягло с дома: мужик с лошадью, жена — работница. Некоторые <помещики> забирали и очень молодых, и стариков. Девок <я> покупал; кажется, не продавал никогда, но купил, когда брал Ясную Поляну от Багурина. Дал 30 рублей отступного помещику Багурину.

Прислали мексиканскую газету «El Mundo». В ней статья о Толстом, что он мистик³.

Л. Н.: Для них религия является мистицизмом; то же самое говорил тульский священник, который тут был на днях.

19 марта. Ждали пришедшие просить «на погорелое место». До обеда в амбулатории никого не было.

Вчера Л. Н. сказал мне, что ему хотелось бы знать, о чем я думаю. Во-первых, отказаться от квартиры или нет, — это беспокоит меня; во-вторых, я решил не читать газет и не читаю; в-третьих, вчера вечером начал читать «Что же делать?»¹ и решил продолжать читать произведения Толстого; в-четвертых, сегодня утром я попробовал ответить Бодуэну де Куртенэ на развиваемую им мысль, что «Толстой играет на руку реакционерам», и мне удалось довольно хорошо изложить объяснения². Все это меня ободрило. Утром в амбулатории я начал записывать вопросы к Л. Н.

После обеда я был в усадьбе Звегинцевой у садовницы. Таял снег, дорога была ужасная. Вечером гостья — бывшая певица³. Она живо рассказывала Л. Н. о гулльском инциденте, обсуждающемся в Париже, о Сиветоне, об отвратительных жестокостях французов в Конго, о способах сохранения красоты лица, о m-me Viardot.

Кладо убежден, что на Доггер-банке были японские торпиллеры14*. Русская дипломатия замолчала это, т. к. из-за этого могла бы произойти война. Л. Н. согласился с тем, что из-за этого могла бы начаться война.

Нелидов говорил хорошо по-французски, медленно излагал и производил эффект на прессу. Англичанин — сжато и неправильно по-французски; может быть, на англичан и немцев и произвел бы впечатление, на французов же нет.

— Это ужасное практическое подтверждение низости уровня цивилизации, — сказал Л. Н. — Хотя я теоретически знал, что цивилизация — самое ужасное, что австралийский дикарь стоит нравственно выше бульварного парижанина, но это меня поражает.

Певица рассказывала еще про комиссию, которая изучает вопрос о парижском Русском университете.

Л. Н.: Русский университет в Париже совершенно ни к чему; теперь доступны книги по разным отраслям, можно дома читать (не надо в Париж ездить лекции слушать)⁴.

действие непосредственно следовало за каждой задуманной мыслью, подчинила себе слабовольного Тургенева; рассказала два характерных эпизода. Л. Н. рассказал третий: в Баден-Бадене m-me Viardot играла перед будущим императором Вильгельмом I, а пятидесятилетний Тургенев играл перед ним роль не то слуги, не то шута⁵. Толстому тяжело было это вспоминать. Он рассказывал так, как будто бы сам присутствовал при этом, словно сам это пережил, а не слышал от других.

Л. Н.: M-me Viardot теперь 94 <!> года; ее брат Гарсиа, изобретший ларингоскоп, тоже жив, ему 100 лет⁶.

Софья Андреевна: Вот и ты можешь прожить 100 лет.

Л. Н. прочел нам стихи, присланные ему 15-летней девушкой.

— Что ей ответить? — сказал он. — «Талантливо, но бросьте, ничего путного из этого не выйдет».

Певица рассказывала о Бальмонте, как он по-напускному, по-декадентски разговаривает в обществе.

Софья Андреевна (о нем): Он неумен.

Л. Н.: Бальмонт глуп⁷.

20 марта. Утром приехали Сухотины.

М. С. Сухотин (за завтраком): Я должен сказать, что порадовался убийству Плеве.

Л. Н. (со стоном страдания): Нет, нет, нет! За все это время было одно радостное для меня событие — гурийцы. — И он начал подробно о них рассказывать.

Михаил Сергеевич передавал слова Анатоля Франса: «Великий князь нашел способ для прекращения беспорядков: повесить нескольких рабочих на глазах у их товарищей. А я придумал еще лучший способ: повесить великого князя перед его братьями».

Л. Н. очень остерегается внушать свои взгляды или влиять посредством своего авторитета; он старается лишь убеждать, старается, чтобы в каждом, кто одинаково с ним мыслит, вера исходила бы из его собственного убеждения, чувствования, понимания и размышления.

¹. Общество вегетарианцев (абстинентов) — несколько подбадривающих строк для прочтения на банкете²; молодые люди просят совета — идти ли им призываться³, жениться ли; спрашивают мнение о сжигании трупов.

«The Hindoos are more serenely and thoughtfully religious than the Hebrews. They have perhaps a purer, more independent and impersonal knowledge of God. Their religious books describe the first inquisitive and contemplative access to God; the Hebrew Bible a conscientious return, a grosser and more personal repentance. Repentance is not a free and fair highway to God. A wise man will dispense with repentance. It is shocking and passionate. God prefers that You approach him thoughtful, not penitent, though You are the chief of sinners. It is only by forgetting yourself that You draw near to Him.

The calmness and gentleness with which the Hindoo philosophers approach and discourse on forbidden themes is admirable.

... The Vedant teaches how, «by forsaking religious rites» the votary may «obtain purification of mind».

... The Vedas contain a sensible account of God.

The religious and philosophy of the Hebrews are those of a wilder and ruder tribe, wanting the civility and intellectual refinement and subtlety of the Hindoos»15* ⁴.

Когда я дал это прочесть Л. Н., он прочел все очень медленно и внимательно, некоторые же строки, особенно понравившиеся ему, — вслух.

— Очень хорошо, — похвалил он. — Я журнала (дневника) Торо не читал, надо бы выписать его.

— Каким же образом? — спросил я.

— Через Ивана Ивановича.

— Вы того же мнения, что Торо? — спросил я.

— Да. Только мы знаем еврейскую Библию всю, а он из Веданты выбирает самое возвышенное. Если взять все, тогда окажется, что там оно так же перемешано с суеверием, как у евреев. Учение же пророков очень высокое.

21 марта. Сухотин говорил сегодня:

— Раньше мы смотрели со злорадством на англичан, что их высмеивают из-за бурской войны; теперь та же участь постигает нас за границей.

и вообще не употреблять насилия. Курляндские же бароны сами вооружились и вместе с лесничими пошли против крестьян и сами стреляли в них.

Дитерихс рассказывал, как в Епифанском уезде (Тульской губернии) произведен разгром имения Игнатьева. Игнатьев обещал продать мужикам землю по 125 р. с десятины, потом приехал какой-то кулак, и Игнатьев продал ему по 150 р. с тем, что земля, бывшая до сих пор в аренде у крестьян, останется до срока у них в аренде; покупатель же начал строиться на этой земле. Из-за этого и произошел разгром.

Был разговор о том, что крестьяне перестали покупать землю, не платят аренду, ждут того, что земля отойдет к ним. Дитерихс тут же рассказал, как ведется пропаганда среди крестьян: с одной стороны — революционеры, с другой — попы с амвона.

Л. Н.: У народа свой разум. У них свои заботы: скот надо кормить, сбрую чинить, кто-нибудь болеет в семье,— как это метко выразил Глеб Успенский в своем рассказе «Власть земли».

Я: Христианин не может оставаться на одной ступени, а должен все время делать усилие, становиться чище и самоотверженнее, в этом христианство, и в этом и жизнь. Стало быть, христианство и настоящая жизнь — одно и то же?

Л. Н.: Да.

Я: Но я этого не в состоянии понять.

Л. Н.: Вы хорошо понимаете. Это как плавающему, чтобы удержаться на воде, надо делать движение (усилие). Вот Страхов об этом пишет, что нельзя легкомысленно относиться к страданиям: «Мы со всех сторон обставлены ими для нашего же блага. Захотел спуститься ниже достигнутого нравственного уровня — страдания. Захотел подняться выше этого уровня — страдания (например, гонения). Захотел стоять неподвижно на одном месте — страдания от укоров совести. И вот, когда эти укоры становятся более невыносимыми, чем само страдание, тогда человек подвигается вперед, совершенствуется нравственно»¹.

Л. Н.: Что, Душан Петрович, о чем думаете?

— У меня вопрос к вам.

— Расскажите потихоньку.

— Не могу при других.

Он позвал меня к себе, и я сказал ему, что Бодуэн де Куртенэ упрекает его за то, что он играет на руку реакционерам, и что я хочу ответить ему, сравнивая правительство с монополией — церковью.

— Хорошее сравнение! Меня не смущает, — продолжал Л. Н., — что меня распекают. Мой порок, с которым борюсь, — это остаток во мне самомнения. Нападения же на меня с разных сторон, что я иду с реакционерами, заставляют меня не забывать, что важен только бог, а не мнения людей. Мои взгляды таковы, что и либералы, и консерваторы, и социалисты могут находить в них, что я говорю в их пользу. Я убедился, что только во взглядах тупых и ограниченных людей может не быть противоречий.

Еще сказал Л. Н. в продолжение этого:

— Славянофилы правы, но не они это выдумали, а взяли из сознания народа, который в старосты, старшины выбирает самых дурных людей, ставя свои отношения к семье, к соседям гораздо выше занимания должностей. Это уже у Сократа есть: хочешь править народом? А сам собой править умеешь? Меня упрекают в сочувствии к самодержавию. А мне оно отвратительно.

— Как я рад вас видеть, — сказал он в заключение, — вы все молчите, а у вас идет, как вижу, работа очень сильная. Это хорошо. Как я рад этому!

Л. Н-ча после Севастопольской войны приглашали в Китай обучать войска16*.

Вчера вечером уехала певица Муромцева. Сегодня мне нездоровилось и не пошел в лечебницу. Вечером привезли почту из Тулы. Открывая письма, Л. Н. сказал Сухотину:

— Могу сказать, мало приятного, скорее неприятное.

Вчера Л. Н. не выходил из комнаты, сегодня же ходил гулять далеко, хотя трудно ему было ходить. Дней 12 уже страдает желудком, печенью.

Мария Львовна: Почему же это?

Л. Н.: Ненормальность положения этих животных (при опытах).

Перед обедом Л. Н. осматривал лошадь, которую Александра Львовна хотела купить; лошадь стояла, заложенная в розвальни. Л. Н. осмотрел ее со всех сторон, потом взял вожжи в руки, стал на колени в розвальни на солому, мужик тоже, тесно возле него, и тронул лошадь. Вернувшись, сказал Александре Львовне:

ТОЛСТОЙ, М. А. ШМИДТ и А. Н. ДУНАЕВ

Ясная Поляна, 28 марта 1905 г.
Фотография М. Л. Оболенской

— Сильная рабочая лошадь, но рыси у нее нет, все подпрыгивает.

Четыре дня тому назад покупал на деревне корову для Марии Александровны, шла тогда речь про животных. Л. Н. сказал тут, между прочим:

— Старея, люди становятся добрее к животным. И то, что они испытывают, внушением передают молодым.

Вспомнил, не знаю, по какому поводу, Трегубова, бывшего надзирателем духовного училища, который в 1888 г. по случаю празднества крещения Руси думал отнять у процессии мощи, которые будут носить во время крестного хода, и бросить их в Днепр, закричав при этом: «Выдыбай, Перуне, выдыбай!». При этом должен был бы быть и Л. Н., сидящий на коне. Трегубов наивно думал этим уничтожить суеверие.

После обеда Л. Н. играл в шахматы. Михаил Сергеевич передал содержание карикатуры в «Simplicissimus». Избитый еврей в австрийском парламенте, где всё вверх ногами: «К чему русским конституция?» (т. е. вот для чего)².

Л. Н.: У нас будет хуже.

Татьяна Львовна сказала, что вот в других странах Европы много было сделано добра; какие там были люди в 40-х годах!

Николай Леонидович: Это не потому, что там конституция. Больше всех дали человечеству те, кто умер за истину, но тогда не было конституции. Генри Джордж говорит, что в странах, где самая широкая и демократическая конституция, коррупция такая ужасная, какой не бывает при олигархии.

Татьяна Львовна: У меня знакомый англичанин, хорошо знающий Португалию. Там очень свободная конституция и ужасная коррупция.

Л. Н.: Как же! Там министр сделал предложение о национализации земли.

: В Дании ввели телесные наказания.

Михаил Сергеевич принес «Компас», журнал молодежи.

За чаем Л. Н. прочел вслух из «Русской мысли» первое сочинение Чехова — пародию на В. Гюго³, но прочел всего одну страницу.

Л. Н.: Подражание нехорошо, портит самостоятельную мысль. Паскаль говорит, что есть три разряда людей (по-моему, четыре): 1) которые имеют мысли, 2) которые не имеют своих мыслей, но умеют выбирать хорошие мысли и подражать им в жизни, 3) которые не имеют хороших мыслей, но думают, что имеют, 4) которые не умеют выбирать хороших мыслей. Первые два разряда хорошие, третий — самый худший⁴.

Михаил Сергеевич рассказывал очень интересно про политических, бежавших из иркутской тюрьмы через подкоп. Бежало девять, трое были пойманы.

Л. Н. рассказывал из истории Петра, Елизаветы Петровны, Екатерины II, потом перешел на «The New Book of Kings» и сказал:

— Карл II, Генрих VIII⁵. Какие это были негодяи, негодяи из всех негодяев, Кромвель же — властолюбивый, лицемерный, жестокий. Карл — слабый, как наш Николай, который без всяких убеждений, при этом лицемерный, лживый.

Александра Львовна и Вера Александровна играли на балалайках. Л. Н. просил их продолжать и открыть дверь в той комнате, где они играли, но они перестали.

В пять часов должен приехать Гольденвейзер со скрипачом⁶. Л. Н. любит слушать, когда он играет сонаты со скрипачом.

Видя, что я читаю рукопись «Усмирение уральцев», Л. Н. сказал:

— Ах, это страшное дело! Я был в то время в Самаре, говорил с Крыжановским⁷, который наказывал их; он говорил, что нельзя было поступить иначе17*.

Какие интересные документы у Л. Н.! Этот составлен был для него одним офицером.

22 марта. Вчера ночью выпало много снега, а утром — оттепель. В лечебнице всего 9—12 человек. Переписал я Хельчицкого.

После обеда Л. Н. повел Марию Львовну и меня помочь ему привести в порядок книги, бумаги в его кабинете. Мы отобрали книги (приблизительно 150), по которым Л. Н. составлял «Круг чтения», связали их вместе и сложили в ящик под письменным столом. Издания Черткова — отдельно.

— некоторые из них Л. Н. отдал Марии Львовне — тоже были приведены в порядок и отложены. Когда мы кончили, Л. Н. с облегчением сказал:

— Теперь можно уже и умереть.

Я отнес книги в библиотеку, чтобы завтра уложить их по порядку. Спустилась и Софья Андреевна и стала вписывать их в каталог, укладывать на полки, удивительно энергично и ловко. Из 36 томов Лескова не хватало одного тома, пошла искать его по всем комнатам и — нашла!

В 10.30 привезли почту из Тулы. Л. Н. пересматривал письма: два из них были с надписями: «Толстову».

— Как только «Толстову», с удовольствием смотрю, — сказал Л. Н. — Красивым почерком и на хорошей бумаге — неинтересное; скверный почерк, скверная бумага — от мужика и, наверно, интересно.

23 марта. За завтраком Александра Львовна и Вера Александровна поссорились, говорили друг другу резкие слова, ни одна, ни другая не хотели перестать, так что вмешалась Софья Андреевна.

Л. Н. сказал Александре Львовне: «Нехорошо», — и перевел разговор на другое.

Приведу содержание некоторых интересных писем, полученных Л. Н. за последнее время.

James Young (Миннеаполис, штат Миннесота) просит надписать английское и русское издания сочинений Толстого и, если Толстой согласен, вышлет человека с книгами в Ясную¹. Издательство в Барселоне сообщает, что готовится издавать собрание сочинений Л. Н. на испанском языке по парижскому édition Stock².

Японец-теолог T. Matsumoto (Hasmer Hall, Hartford, штат Коннектикут) пишет, что разделяет взгляды Л. Н. (признает непротивление злу насилием), очень хотел бы видеть его, но не имеет возможности приехать и просит несколько строк и фотографию³.

Письмо от Helen Bingham (Millwood, Mill Valley, Marin Go, штат Калифорния) со вложением ее статьи, в которой она называет Л. Н. «сердцем России»⁴.

Эрнест Кросби (Rhinebeck, Нью-Йорк) пишет Л. Н-чу:

«I am very hopeful that Russia may soon lead the way to a greater degree of freedom and brotherhood. The land question seems so much more simple and obvious with You, and the people understand it better. Russia may yet be the freest of countries and show us all the way.

E. H. Crosby. «Chicago», 18 febr. Rhinebeck,
N. Y. U. S. A.»18* ⁵

Садовник A. R. Wills из Cheshaut (Англия) спрашивает: как делить заработок между собой и рабочими? Деньги откладывать для себя нехорошо, копить их и употреблять на «добрые дела» тоже не считает правильным.

От имени «Comité de Défense des intérêts nationaux et de conciliation internationale»19* (задача Комитета планомерно сближать лучших людей доброй воли всех стран) сенатор Estournelles de Constant пишет из Парижа: «Nous venons de vous demander d’être des nôtres en qualité de Membre d’Honneur» — «notre devoir était de nous adresser à celui que tous les peuples revendiquent comme un des leurs», — пишет d’Estournelles de Constant. sénat<eur>. Paris20* ⁶.

24 марта. «Докуда будем тащить опрокинутую телегу?» — и вышла у него целая статья¹.

После обеда мы вдвоем с Марией Львовной продолжали приводить в порядок книги у Л. Н. Полного комплекта чертковских изданий нельзя было собрать. За обедом была речь о том, что́ разрешается Татьяне Львовне есть². Позволено ей восемь блюд, в том числе ветчина. Николай Леонидович удивлялся этой диете. Вспоминали про других врачей, позволяющих есть один рис, и то только раз в сутки.

Л. Н. сказал:

— Если бы слушать всех критиков, из «Нови» или от «Отцов и детей» ничего не осталось бы; то же самое и насчет еды, если слушаться всех докторов.

Л. Н. вспомнил, что когда он путешествовал по Швейцарии, то платил три франка за полный пансион в отеле³; потом вспоминал про англичан.

Татьяна Львовна: Путешествующие англичане — самые противные из англичан.

Затем заговорили о П. Гр. Дашкевиче. Л. Н. спросил, как он относится к насилию. Татьяна Львовна сказала, что насилие он признает только в случаях самозащиты.

Л. Н.: Вот об этом-то и сказал Иисус: «Вам сказано: «Око за око», а Я говорю вам: «Не противься злому»»⁴.

Вечером после чая Л. Н. спросил меня про Бодуэна де Куртенэ, какой он человек. Я смог сказать только то, что слышал про него от Шкультеты, что он считает его человеком неискренним. Потом спросил про Урсина, бывшего у него, который говорил, что он христианских взглядов (в понимании Л. Н.), а потом перешел в католицизм⁵. Л. Н. высказал свое удивление этим и добавил:

— Тут должны быть какие-нибудь личные соображения.

Я вспомнил, как на вопрос о своей квартирной плате Бодуэн де Куртенэ не захотел солгать и сказал правду, что́ вызвало большие неприятности с домовладельцами.

Л. Н.: Одна такая подробность достаточно характеризует человека.

Я: У Бодуэна де Куртенэ нет ненависти к русским; поэтому поляки недолюбливают его; такой человек среди них редкостный. У них раздувают ненависть против России пресса, монахи и вообще католическая церковь.

Л. Н.: Да, но главное — русское правительство.

Я: Да, главное, правительство. На днях я читал в газетах, что прусское правительство требует угнетения поляков и всякий раз противится, как только русское правительство делает им какие-нибудь послабления. Когда поляки жаловались на угнетение, один высокий сановник сказал, что русские это должны делать, так как Пруссия не хочет позволить, чтоб Россия дала полякам волю.

Л. Н.: Да, они это чувствуют в Познани. У Валишевского я читал, что только Екатерине, немке, могла придти мысль разорвать польский народ на три части; славянский правитель этого бы не сделал. Как же польскому народу, разорванному, возродиться? Будь он весь в одном только государстве русском, ему бы легче было возродиться.

Я

Л. Н.: Да. Мне известно, это и при Николае Павловиче она так действовала.

Я: Россия хоть не действовала на другие страны, чтоб они угнетали слабые народы, как это делает Германия по отношению к России и Австро-Венгрии.

Л. Н.: Я недавно вам говорил, что мне стало ясно, что славянофильский взгляд на участие в правительстве правилен, что русский народ выбирает в старшины и старосты худших людей и не заботится о том, как они работают.

Я: Это подтверждает и взгляд русских людей на отношение русского правительства к полякам, финнам. Они не сочувствуют правительственному угнетению этих народов.

Л. Н.: У нас войну ведет правительство, и русские люди могут не сочувствовать ей, но за бурскую войну были ответственны члены парламента и их избиратели. И они должны были оправдывать ее как государственную необходимость, идти на компромисс. Раз человек оправдывает одну кривду, отступает от части правды, то он отказывается от всей правды. Участие в государственном правлении способствует развращению морали в конституционных странах. Разве можно представить себе участие нравственно-религиозного человека в правлении, хотя бы лишь в форме участия в выборах?

25 марта. Благовещение. Утром приехали М. С. Сухотин, Дунаев, Гольденвейзер со скрипачом Сибором. Дунаев рассказывал о том, какой же царь плут.

Сегодня я не пошел в амбулаторию из-за дождя, оттепели и большого праздника. Уверяли меня, что больные не придут. Я получил письмо от И. И. Горбунова-Посадова. Он узнал от Шевченко, что я уезжаю из Ясной; просит посетить его в Москве. Хорошее, дружеское, трогательное письмо.

За завтраком разговоры о холере, которая будто бы уже в Тверской, Ярославской, Владимирской губ. Съезд врачей в Москве по борьбе с холерой с 21 до 23 марта рассуждал обо многом, кроме холеры; кажется, что решительных результатов не дал. Обсуждался вопрос о прививке противохолерной сыворотки¹. В Японии три года тому назад холеру прививали 400 тысячам человек, которые будто бы в 12 раз менее заболевали, чем непривитые.

После завтрака Л. Н., который больше молчал, только с Сибором говорил о сонатах Вебера, пошел пройтись в лес с Дунаевым, Гольденвейзером, Сибором, Александрой Львовной и Верой Александровной. Когда все вернулись, Л. Н. остался еще погулять один и вернулся через полчаса. Обед был какой-то торжественный, веселый — много блюд. Л. Н. опять мало говорил.

С половины восьмого — концерт. Сперва соната Шуберта, потом три Вебера (третья — веселая, как славянско-венгерская), потом две Моцарта. Л. Н. хвалил: «Как хорошо!» и благодарил: «Какое удовольствие вы нам делаете!»

В шубертовской сонате нравился Л. Н. «Менуэт», напоминавший чешский мотив, и финал. Л. Н. сказал, что это малорусская песня.

Софья Андреевна была восхищена и сказала, что Л. Н. любит Вебера.

Л. Н.: Восхитительно! Последнее совершенно растрепало меня.

— Для папа́ это совсем не полезно. Он до того расстраивается, что плачет, — сказала Мария Львовна.

После перерыва играли какую-то бетховенскую сонату. После нее «Крейцерову сонату».

Л. Н.: Первая часть сильная — самое сильное, что есть; третья часть бессодержательная, не мелодичная.

Потом играли «Ноктюрн» Шопена, испанские танцы Сарасате.

Л. Н.— Сен-Санса, Годара — напрасно презирают. Они мелодичны. Теперь такое время, что французскую музыку презирают, а Рихарда Штрауса, которого никто не понимает, любят. Григ искусственный.

Л. Н. хотел, чтобы еще играли венгерские танцы Брамса, сказав: «Народные танцы все хороши»².

Л. Н. был необыкновенно благодарен музыкантам. Сибор был скромен. Л. Н. дал ему портрет с надписью³. Сибор уехал.

Дунаев говорил о войне на Дальнем Востоке, потом о революции. Он говорит ярко, точно, убедительно и увлекательно. О продолжении войны сказал, что, во-первых, не будет денег; во-вторых, солдаты не пойдут, послали 700 000 человек, из них 500 000 солдат; хотят послать еще столько же; в-третьих, пройдет больше года, пока их туда доставят: железная дорога не провозит в день больше тысячи.

Л. Н.: Наполеон, когда собрал 500 тысяч, то со всей Европы. А теперь должны идти новые 500 тысяч на верную гибель, как и те.

Дунаев: Армия на Дальнем Востоке разгромлена. Из 380-тысячной армии после Мукдена Линевич собрал всего 130 тысяч⁴. О целых полках нет вестей. Значительные события совершаются.

Л. Н.: Да, важные времена переживаем. — И спросил Дунаева: — Что финансы?

Дунаев ответил, что денежные операции остановились, и рассказал подробности.

Дунаев говорил, сколько негодных для военной службы солдат послали на Дальний Восток. Врачи их даже не осматривали. Только в Харбине у них находили туберкулез, хронический ревматизм, люэс и т. д. Там их оставляли и возвращали домой. Сколько будет калек, нищих после войны! Война стоит ежедневно три миллиона рублей. За эти деньги можно было бы выкупать ежедневно 20 тысяч десятин и отдавать крестьянам21*.

Потом говорили о том, что Витте, пока был министром, привлек на 800 миллионов рублей иностранного, большей частью бельгийского капитала в Россию, давал льготы иностранным промышленным предприятиям, что акции их значительно пали.

Дальше в разговоре коснулись высших учебных заведений, которые все закрыты и должны оставаться закрытыми до 1 сентября.

Дунаев говорил, что месяц тому назад в Курске полиция раздала мужикам палки, чтобы бить студентов и гимназистов, и сама стояла тут же и смотрела. Когда же губернатор велел перестать бить, перестали⁵. Это аналогично использованию вражды между татарами и армянами в Баку.

Говорили еще о том, что происходит в Баку. Там междоусобная резня армян с татарами. Убито 350 армян, 240 татар. Несколько лет тому назад в Тифлисе тоже было убито 200 армян⁶. Дунаев говорил, что грозит восстание на Кавказе. В «Сыне отечества» описано, что́ происходит в Гурии⁷. Польша возмущена.

Дунаев рассказывал, как мутят народ сыщики и попы с амвонов против либералов. Сыщики распространяют прокламации о том, что либералы хотят отнять у народа землю и все права, которые он получил от Александра III⁸

Л. Н.: Чем эта свалка кончится? Одно делать нам: устраниться от нее, участия в этой свалке не принимать.

Разговор о Сутковом. Л. Н. о нем сказал:

— Сутковой был революционером, сошелся с Чертковым, теперь он моих взглядов.

26 марта. господах говорит, как о вшах и всякой нечисти.

Кончив чтение, Л. Н. сказал:

— В нем нового ничего. Двадцать лет твержу одно и то же.

В половине десятого стали играть в винт. Л. Н., Татьяна Львовна, Дунаев и Гольденвейзер.

Потом разговор о том, что интеллигенты российские сочувствуют японским победам. Татьяна Львовна рассказывала, как сестры, С. А. и М. А. Стахович, «аж плакали», что брат их радуется, когда выигрывают японцы и проигрывают русские. Спорили с ним. (Вспомнили, что Татьяна Львовна сама радовалась, когда Порт-Артур был сдан, во-первых, потому, что думала, что будет конец войне; во-вторых, что правительство побеждено.) На это Николай Леонидович теперь ей возразил, что мы

Об этом завязался общий оживленный разговор. Л. Н. сказал:

— Русские мне ближе: там дети мои, крестьяне; 100 миллионов мужиков заодно с русским войском, не желают поражения. Это непосредственное чувство. А что либералы говорят и ты (к Татьяне Львовне) — это извращение.

Пришла книга Сулержицкого «Духоборы в Канаде»¹.

Л. Н.: Рад бы прочесть — некогда.

Еще говорили о ссыльном в Нижнеколымске, просидевшем много лет в Шлиссельбургской крепости (о котором выше рассказывал Тан)², что он повесился. То же самое сделал Засулич, зять Никифорова, и еще один знакомый Дунаева.

Л. Н.: Хотя не читаю газет, но знаю, что в англичанах и американцах пробуждается боязнь перед японцами и что державы не дадут им окрепнуть при заключении мира.

Потом Дунаев читал вслух из «Нового времени» от 25 марта «По Гурии»³. Л. Н. слушал очень внимательно длинное чтение, был взволнован, лицо посинело, как у больного.

Л. Н.: Надо бы издать «Где выход?», «Неужели это так надо?», «К рабочему народу» и четвертое («Письмо к крестьянину») вместе в одной книжке⁴.

Ночью потянул мороз. Проталины и дороги замерзли. Утром Л. Н. возвращался с прогулки, когда я шел в лечебницу. Встретились. Л. Н., как какой-нибудь наш словацкий добрый старик, не может пройти мимо человека, чтобы не поклониться или не поговорить с ним. Он не имеет западной сдержанности. Хотя мы уже виделись в зале, снова остановился и спросил, как я себя чувствую и как погода.

Пополудни я застал Марию Александровну у Толстых.

Вспоминали, что Струменский месяц тому назад, проезжая Тулу, говорил, что Л. Н. своей статьей «Великий грех» сделал великую услугу: либералы и социал-революционеры начали включать в свои программы вопрос земли, и вообще этой статьей он обратил внимание всех на необходимость создать для народа возможность обрабатывать землю и поднять свое человеческое достоинство — не исполнять безнравственные требования правительства: подати, армия.

За обедом была речь о Жучке и других собаках.

Л. Н.

Мария Львовна позвала меня в залу сняться с Л. Н. Там была М. А. Шмидт. Шел разговор о трех событиях, о которых пишется в газетах

(Л. Н.: «Которые доказывают, что люди — сумасшедшие»): первое — открыт заговор — посадить Бонапарта на французский престол (Л. Н.: «За то, что его дед убил множество людей!»); второе — суд над матросами, которые отказались служить на корабле, идущем на Дальний Восток; принимая во внимание смягчающие вину обстоятельства — их невежество (Л. Н.: «Они полагали, что нельзя убивать даже во время войны»), их осудили на два года¹— введение патриаршества; патриарх должен поддерживать царскую власть².

— Это дети, — сказал Л. Н. в заключение, — и какие злые дети!

Уехали Дунаев, Сухотин и Н. М. Сухотина.

Привожу отдельные отрывочные фразы Л. Н., сказанные при разных разговорах:

— Новиков — недобрый.

— Надо самоусовершенствование, перемена правительства ни к чему не приведет.

Со слов Иосифа Константиновича:

— Все хорошие русские женщины воображают, что они православные, а они еретички. «Но ведь я не могу признать Николая Чудотворца, например», — говорят они. — «Вот, вот, какое же вы имеете тогда право считать себя православной? Это как если бы вы выдернули из бочки два обруча и воображали, что бочка цела, залепив ее бумагой. Вы не смеете выдергивать из православия ничего» (если убеждены, что вы православные).

— Смысл моей деятельности пусть будет разъяснение смысла жизни себе и другим, решение вопроса земли, детская смертность (чтоб она была прекращена), алкоголизм, курение, невоздержанность, гнев мужа, процессы, роскошь — не должны иметь места. «Non multa, sed multum». «Si la jeunesse savait, si la vieillesse pouvait!»22*.

28 марта. раз падала. Сама она иногда перед собою двигала груду снега, нужно было выходить и расчищать его.

Л. Н., несмотря на глубокий снег, пошел погулять и вернулся в санях.

Пополудни приехал Тургенев, — кажется, товарищ председателя Сельскохозяйственного общества в Москве, которое, если не ошибаюсь, вынесло резолюцию против действий правительства и издало ее в 15 тысячах экземпляров без предварительной цензуры.

Л. Н., кажется, в 12.45 оторвали ради Тургенева от работы.

Тургенев дал ему читать какой-то революционный красноречивый листок или письмо. И сам говорил либерально о конституции, о протестах и т. п., что раздражило Л. Н.

мучит, что он разволновался. После обеда Л. Н. был с Тургеневым мил, терпелив, снисходителен, добр.

В семь приехал Илья Львович и уехал Тургенев.

Тургенев приезжал с письмом политических заключенных в Шлиссельбурге, которые просят о заступничестве, желая, чтобы Л. Н. написал статью против телесных наказаний; боятся, что их будут сечь.

За чаем в 10 часов Илья Львович рассказал историю одной девушки, 15 лет тому назад влюбившейся в женатого старика, писателя, отчаявшейся (подробности отвратительные) и после одного-двух лет прекратившей с ним сношения и занявшейся акушерством, а теперь отравившейся морфием. Она хотела ехать сестрой милосердия на Дальний Восток, но сразу ее не приняли, а ждать она не хотела. В. А. Кузминская заступилась за нее:

— Если бы она вышла замуж, может быть, была бы счастлива.

— Счастье, — сказал на это Л. Н. (медленно, с глубоким убеждением), — достигается попутно. Не надо искать своего счастья — плохо будет. Но надо хотеть исполнять волю того, кто меня послал, надо хотеть быть полезным. Устроить себе счастливую жизнь — этого («что можно устроить») я не понимаю.

Сын (Илья Львович) спросил:

— Зачем (хотеть быть полезным)? Говорят об эволюции жизни; низшему человеку счастье — сытость, высшему — и то, и то.

Л. Н.«зачем», «эволюция» — не признаю (они мне неизвестны). Я знаю, что̀ добро, что̀ зло и как поступать.

— Какие же тут доказательства, что та̀к жить надо и что̀ добро и ̀ зло?

— Что̀? На это три доказательства: первое — внутреннее, совесть говорит; второе — опыт всей жизни моей (тогда был я счастлив, когда жил так для других); третье — мудрость мира, от Сократа до Рёскина, так же говорит. Так жить, чтобы не было дурно; не надо ожидать, что будет восхитительно. А ищи счастья себе — будет неспокойствие, мучение. Мне помогла притча о виноградаре и работниках¹

Софья Андреевна отозвалась с другого стола:

— И Тургенев такой был, боялся ее.

Немного погодя Л. Н. спросил:

— Кто этот старик-писатель?

: Не назову его.

Л. Н.: Хорошо, и не надо.

Илья Львович: Я его раньше почитал, но с тех пор вижу, что он глуп, ничтожен и плохо пишет. Позднее Л. Н. сказал:

— Уже не напишу ничего нового, сил нет. Хотелось бы мне о науке. Она в наше время то, что церковь, — та же непогрешимость.

Мария Львовна: А Щуровский! Когда ты с ним, папа́, говорил о религии, отделывался шутками, ничего не понял, не хотел понять. Был religion-proof23*.

Л. Н. (к Марии Львовне): Есть сознательная религия и религия по доверию. Между ними, двумя крайними, всевозможные сочетания обеих. Кто загипнотизирован в обратном — в церковной вере, науке, тому трудно пробудиться, понять другое миросозерцание.

Николай Леонидович: Что будет, Лев Николаевич, с Тургеневым?

Л. Н.: Нельзя знать, но похоже, что он идет на верную погибель.

Илья Львович уехал ночью.

Пополудни приехал Михаил Львович. Разговор о земле.

— Земельная собственность доживает последние дни, — сказала с убеждением Татьяна Львовна. — За границей думали, что уже настал ее конец.

Николай Леонидович: Она пережила свое время. У Строгановых девять миллионов десятин; у царя — Бийский, Барнаульский, Кузнецкий уезды; у Юсупова 19 имений, которых он и не видал. Терещенко крестьянские погромы причинили три миллиона убытка. Это отплата за военную экзекуцию и сечение мужиков лет 10—15 тому назад, когда он у них отнял лес.

— Перечитывал нынче Хельчицкого, избранные места которого вы переписали. Это едва ли не самый сильный из реформаторов. Для сравнения прочел Лютера. Лютер — узкий, ограниченный. Хельчицкий не опровергает догматы, но, видимо, не придает им важности. Выписками из второй части, где о жизни святых, напрасно я вас затруднял. Особенно важно то место, что христианский закон совсем может заменить гражданский закон в обыденной жизни.

Зашла речь о Шаляпине. Жалованье его 45 тысяч рублей.

Л. Н.: Что за неприличное вознаграждение! За тысячную часть крестьянин сколько работы должен сделать!

Говорили, что его отец, крестьянин Вятской губернии, продолжает обрабатывать землю. Что сын посылает ему иногда деньги, но отец у него не просит.

Л. Н.

Михаил Львович рассказал, что у них есть медвежонок и дети с ним играют.

— Очень милый зверек, — сказал Михаил Львович. — С тех пор, как он у нас, я не мог бы идти охотиться на медведя. Как стрелять в такого умного зверя! Когда медведь вырастет и начнет становиться диким, пущу его в казенный лес вблизи нас.

Л. Н.: А там есть медведи?

Михаил Львович

Л. Н.: Скучно ему будет, да и погибнет. Надо пустить, где есть.

30 марта. Вчера вечером были у Л. Н. перебои, сегодня утром у него усталый вид. Пополудни поехал верхом. Перед обедом спросил меня:

— Чье короткое предисловие к «Сети веры»?

— Вероятно, Хельчицкого.

— Я тоже так думаю. И по складу языка судя¹.

Приехал Романов, один из будущих сотрудников ежедневной газеты «Русский народ» для рабочих, которую предполагает издавать Лев Львович. Длинноволосый, нижегородец. Еще не сотрудничал в газетах. Статей Л. Н. о рабочем вопросе не знает. Газета должна быть, во-первых, чисто русская, славянская, объединяющая русских, состав сотрудников чисто русский. Во-вторых, на христианских началах.

Он уже поговорил с Л. Н. и передал мне, что Л. Н. не сочувствует газетам, называет их проституцией. Он хочет поговорить еще о рабочем вопросе, обосновании земледельческих колоний, куда переселять городской пролетариат, и о Витте, которого группа людей хочет просить царя лишить возможности занимать какой-либо высокий пост. Они хотят разоблачить царю его деятельность, называют единственным виновником войны, говорят, что он намерен разрушить общинное владение землей.

Л. Н. обещал, если будет у него время, написать «Пожелание» для первого номера газеты² и Москвой. В Сочинском округе есть разделенные участки; переселенцы выбирают и получают 100 р. на постройки.

«К Хельчицкому Л. Н. написал вчера предисловие, сегодня поправил его — поправок мало».

Запись от 1 апреля 1905 г.

Л. Н. спросил меня:

— Говорили с Романовым? Он, как все, которые приходят, разумеется, моих сочинений не читал. Пришел поговорить о рабочем вопросе, а я написал о том четыре больших сочинения.

— тихий, добрый, скромный человек.

Л. Н.: Сколько добрых людей на свете, на их счастии — несчастье не известных никому.

Потом Л. Н. опять говорил о Хельчицком.

— Хельчицкий, — сказал Л. Н., — остался нечитанным и неизвестным потому, что предшествовал своему веку. Показал, как должно жить по Христу: принимай или брось. С государством соединить христианскую жизнь нельзя, надо его оставить. Людям оставалось одно — молчать. Так и сделали. Хельчицкий был гораздо сильнее своего предшественника Гуса и следовавшего за ним Лютера.

Л. Н. просил сравнить русское предисловие к «Сети веры» с чешским.

и принес их Л. Н. в полночь).

Л. Н.: Что же, назарены Хельчицкого знают?

— Нет, совсем не знают.

Л. Н.: Я выбрал восемь мест из Хельчицкого на «Недельные чтения»³. Как это удивительно! Покорнейше вас благодарю. — Подал мне руку. — Покойной ночи.

Л. Н. нездоровится. Перебои. Усталый вид у него. После обеда сказал мне:

— Сегодня кончил Хельчицкого. Я рад. Чешский текст «Сети веры» отличается от русского изложения Ягича (Анненкова): может быть, самые важные места пропущены, а может быть, и хорошо изложено содержание.

Потом Л. Н. спросил:

— Появилась ли «Сеть веры» в Чехии?

— Нет¹. Где-то я читал, что прежде не издавали ее из боязни конфискации. Но, кажется, появилась год или полгода назад его «Постилла».

— Что это такое?

— Размышления о Святом Писании².

— А в немецком переводе «Сеть веры» есть?

— Вероятно, нет.

— Тем интереснее мне Хельчицкий, что он неизвестен. 450 лет тому назад учил, и никто о нем не знает. «Круг чтения» откроет его англичанам, немцам. Выбрал из Хельчицкого восемь «Недельных чтений», но, вероятно, сокращу их.

— «Учение 12-ти апостолов» в «Круг чтения» надо дать, — сказал Л. Н.³ — «Учение 12-ти апостолов» так же, как Хельчицкий, осталось незамеченным.

Я сказал Л. Н., что умер Штроссмайер. Имя его было ему известно, но вряд ли Л. Н. мог бы вспомнить, кто он был.

В 10. 45 Л. Н. встал из-за стола и ушел в свой кабинет.

Примечания

1 марта

¹ Биографию К. П. Победоносцева Т. читал в , кн. 46, где упомянуто собр. ст. Победоносцева, изд. им под назв. «Московский сборник» (1896; ЯПб).

² По свидетельству Маковицкого, составил этот документ для Т. «один офицер». См. запись 21 марта.

³ Далее Маковицкий цит. в рус. пер. выдержки из письма Аннеты Герман от 1 марта н. с.

2 марта

¹ —225) на письмо Тамуры от 13 янв. н. с.

² Подборка «О мукденских боях» (Р. сл., № 57, 1 марта). В той же газ., № 51, 52, 22, 23 февр., под рубрикой «Война», печ. подборки «Сражения под Мукденом».

³ На письмо А. Хэйга от 20 февр. н. с. Т. отв. 7/20 марта (т. 75, с. 232).

¹ В письме от 6 марта н. с. Б. Бувье, основатель и в 1904—1912 гг. предс. Société Jean-Jacques Rousseau, просил согласия Т. «стать членом этого общества». 7/20 марта Т. отв., что «с большим удовольствием» записывается в члены общества, с благодарностью принимает это предложение (т. 75, с. 234—235).

² Л. Магрини (не сын Мадзини, а секретарь юбилейного комитета) из Милана 4 марта н. с. просил Т. прислать «статью, даже фразу или слово» для сб., выпускаемого итал. писателями и полит. деятелями к 100-летию со дня рожд. Дж. Мадзини. Отказываясь от более близкого участия в сб., Т. в отв. письме от 7/20 марта выразил симпатию и уважение к покойному итал. революционеру (т. 75, с. 233).

³ Вероятно, речь идет о памятнике Вольтеру в селении Ферне работы Э. Ламбера (1890) с надписью: «Фернейскому патриарху, 1694—1758—1778». Факт посещения Т-м Ферне его биографами не отмечен. Т. мог побывать там в 1857, 1860—1861 гг., живя в Женеве, близ к-рой расположена эта резиденция Вольтера. Надпись: «Deo erexit Voltaire MDCCLXI» была начертана на фасаде церкви, выстроенной Вольтером у въезда в Фернейский замок. Упоминаемый Т. памятник (пирамида) — саркофаг, в форме усеченной пирамиды, в к-ром до 1864 г. хр. урна с сердцем Вольтера. Саркофаг стоял в одной из мемориальных комнат замка Ферне.

⁴ На письмо Е. И. Попова от 5 марта н. с. из Крайсчерча Т. отв. 3 марта (т. 75, с. 228—229). «Душечку» для нем. изд. «Круга чтения» подготовила Эмма Мандельбаум («Für alle Tage». Dresden, 1906).

⁵ «Times» Чертковым была опубл. ст. Т. «Об общественном движении в России» («The crisis in Russia»). 1 и 2 марта в обр. пер. с англ. яз. напеч. в БВ (№ 8695) и НиБГ (№№ 52—53 — «Письмо гр. Л. Н. Толстого»). Ст. получила широкий отклик в рус. прессе.

⁶ Вероятно, ст. «Единое на потребу».

4 марта

¹ прося разрешения навестить его. На конв. его письма помета: «М. Л. отв.». М. Л. Оболенская отв. Тану в начале нояб. 1904 г., по поруч. отца, приглашая приехать (т. 75, с. 267).

² Тан составил «Областной словарь колымского русского наречия». (Сб. ОРЯС, т. LXVIII, № 4, 1901; ЯПб); «Материалы по изучению чукотского языка и фольклора, собранные в Колымском округе». СПб., 1900.

³ В ЯПб «Светило Азии, или Великое отречение». Поэма. Пер. с англ. И. М. Сабашникова (И. Юринского). Изд. 2-е. СПб., 1895 (дарств. надпись изд. М. М. Ледерле); «Свет Азии». Пер. в стихах А. М. Федорова. М., 1895 (дарств. надпись пер.).

5 марта

¹ Рассказ «Первое горе» (ЕСТ), рекомендованный Т-му братом писательницы, Ф. А. Страховым. Позже Авилова прислала Т. оттиск рассказа при письме от 28 апр.

² Сообщение об этом событии, происшедшем 28 февр. в г. Волковыске, было перепеч. из «Варшавского дневника» в , № 61, 5 марта.

6 марта

¹ Н. Кладо. Можно ли было предвидеть результаты морской войны на Дальнем Востоке (НВ, № 10415, 4 марта).

² «Неизданный дневник Марии Башкирцевой и переписка с Гюи де Мопассаном». Пер. с франц. под ред. М. Гельрота. Ялта, <1904> (ЯПб).

7 марта

¹ Слух оказался ложным.

² Прус. полк. и воен. писатель Р. Гедке во время Рус. -япон. войны состоял при рус. армии корресп. «Berliner Tageblatt». Его корресп. о мукденском сражении были перепеч. рядом рус. газет.

³ Т. в 1903 г. дважды писал Куропаткину (24 мая и 6 сент.) — в то время воен. мин., по поводу М. Н. Волкова, приговоренного в дисциплинарный батальон (см. т. 74, с. 135—136, 176—177, 200).

⁴

⁵ Андреев сделал в этот приезд 2 слепка: бюст пишущего Т. — бронза, ГТГ (С. А. Толстая записала в ЕСТ 7 марта: «Бюст Льва Ник-а плох, грубо и непохоже»), и «Толстой Л. Н.» — Голова. Гипс (ГМТ).

8 марта

¹ (Епифан Сехин), с к-рым Т. встречался в станице Старогладковской в 1851—1854 гг., послужил прототипом дяди Ерошки в «Казаках» (ср. гл. XXVIII повести — т. 6, с. 106—107).

² И. Бодуэн де Куртенэ. Из моих военных воспоминаний. — «Наши дни», № 30, 27 янв. — Газ. не выходила с 5 февр. по 7 дек.

³ Илл. помещены в ст. H. R. EvansThe Automaton Chess Player). — «Open Court», vol. XIX, № 3, March, p. 132 (ЯПб).

9 марта

¹ «Кто я?» — набросок гл. I будущей ст. Т. «Зеленая палочка» (т. 36); начал 1 дек. 1904 г.; 8—9 марта Т. продолжал работу.

² «Фанфаронова гора» и «Брат Сережа» были написаны им в первых числах марта. Их, по-видимому, и переписывала 8 марта М. Л. Оболенская (т. 34, с. 379—388).

³ В ЯПб хр. 2 изд. кн. E. Crosby. Edward Carpenter: Poet and Prophet. Philadelphia, 1901; «Edward Carpenter: Poet and Prophet». 2-d ed. L., 1905.

⁴ E. H. . Tolstoy and his Message. The Simple Life Press. L., 1904. Ch. VI, p. 76—81.

⁵ Биография была написана Я. Яначеком.

⁶ И. Ягич. Введение в сочинения Хельчицкого (Сб. ОРЯСЯПб*, пометы).

⁷ По последн. данным, годы жизни Гуса: 1371—1415; Хельчицкого: 1390—1460. Гл. труды Хельчицкий написал после смерти Гуса — в серед. XV в.

⁸ Т. пробыл на Кавказе с 30 мая 1851 г. по 19 янв. 1854 г.

⁹ А. ХахановР. вед., № 62, 6 марта).

10 марта

¹ Fr. Klímaákon о školách menšinových («Pokroková Revue», Březen).

² В «Круг чтения» включены 2 мысли Кальвина и одна Лютера — т. I, с. 192; II, с. 237 (т. 41, с. 171; т. 42, с. 60—61).

³ Т., вероятно, имел в виду след. отр. в пер. Ю. С. Анненкова: «... народилось множество мошеннических сбродов, которые в свою очередь дерут сеть веры <...> Каждый из этих сбродов стремится господствовать...» (с. 350; ср. с. 390—392). В чеш. ориг. слово «rota» — большое скопление людей.

⁴ 26 февр. н. с. 1888 г. из Праги Ф. О. Масарик сообщал, что просил проф. Н. Я. Грота доставить Т. экз. «Сети веры». 30 мая 1889 г. Н. Н. Страхов привез Т. часть еще не напечатанных, но сверстанных лл. «Сети веры», вышедшей только в 1893 г. (см. т. 64, с. 250).

⁵ О возможном влиянии на Хельчицкого средневековой секты вальденсов писал И. В. Ягич во «Введении в сочинения Хельчицкого», с. XXXII—XXXIV.

⁶

⁷ М. Л. Оболенская и Л. Л. Толстой были в Самарской губ. в мае 1893 г.

⁸ Этот эпизод вошел в гл. XV повести «Поликушка» — сон старика Дутлова (т. 7, с. 48).

11 марта

¹ Рук. в ГМТ.

² «Swords and Plouwshares» и «Plain Talk in Psalm and Parable». На его письма от 30 окт. н. с. 1904 г., 6 янв. и 19 марта н. с. 1905 г. отв. Маковицкий (т. 75, с. 269).

³ Брокгауз, кн. 37. — ф. Левинсон-Лессинг. Метеориты, с. 168—171 (ЯПб).

⁴ Ch. . The Life and Adventures of Nicholas Nickleby. Lpz., 1843 vol. I—II (ЯПб).

⁵ E. Denis. Fin de I’indépendance bohême, t. I—II. P., 1890 или «Huss et la guerre des hussites». P., 1878.

⁶ E. H. Crosby—78.

⁷ «Сеть веры» в рус. пер. Ю. С. Анненкова изд. «Посредником»; 2-е изд. — 1907 г.

12 марта

¹ Р. вед., № 67, 11 марта. Освобождено было 562 чел.

² «Малеванцы. История одной русской секты». Состав. П. Бирюковым. — Св. сл., № 12—14, 1904, июль — дек.; В. Б<онч>-Б<руевич>. Русское правительство и Кондрат Малеванный. — «Рассвет» (Женева), 1904, № 1, а также Св. сл., № 12, 1904, июль и авг., № 13, сент. -нояб., № 14, дек.

³ РЛ, №№ 58, 63, 66—1, 6, 9 марта.

⁴ В Р. вед.«Düna Zeit».

⁵ Возможно, «Единое на потребу». На одной из обложек черновых рук. — дата переписчика: «9—13 марта».

⁶ Герцен. Былое и думы, ч. I, гл. III. «Смерть Александра I и 14 декабря». — Герцен, , т. VI, 1878, с. 60—68, ГМТ (пометы); Герцен, т. VIII—62. То же и в ст. «О развитии революционных идей в России», гл. V («Литература и общественное мнение после 14 декабря 1825 года»). — Герцен, т. VII, с. 214—215.

⁷ А. А. Корзиков.

⁸ М. Л. Оболенская вспоминает о работе на голоде в 1892 г., в Бегичевке, Рязанской губ.

¹ Т. правил корр. этого предисловия.

² См. также запись 10 марта, прим. 2.

³ «Сеть веры» в Сб. ОРЯС

14 марта

¹ 23 марта 1900 г. Т. Л. Сухотиной, болевшей фронтитом, делали операцию в моск. университетской клинике проф. А. А. Остроумова.

² 1 марта н. с. Х. -Б. Сонлер, гл. ред. нью-йоркского «Globe», писал Т., что газ. открывает дискуссию на тему «Общественная проблема разводов».

15 марта

¹ — давно, давненько, даве, давеча — но того же дня, за неск. часов. Т. знал и употреблял это слово в своих произв. См., напр., в «Дьяволе» (т. 27, с. 485, 487).

² Не совсем точная цитата из высказ. немецкого республиканца К. -П. Гейнцена, приведенная в «Былом и думах» (ч. 5, гл. XXXVII, «Немецкие Umwälzungsmänner’ы» (Герцен, Женева—283; ГМТ, пометы); Герцен, т. X, с. 60—61.

³ Почитатель Т., англичанин Солано, писал Т. 21 февр. из Петербурга, что «был бы счастлив» рассказать ему о своих рабах и услышать его суждение об «обязанностях по отношению к ним».

⁴ В (т. 75) учтены след. письма, к-рые могли быть написаны после 15 марта: Ф. Е. Терентьеву (Москва), А. Островскому (Тамбов), Л. С. Винеру (Германия).

⁵ В письме от 17 марта н. с. из Парижа И. М. Трегубов просил Т. помочь его знакомой евр. девушке поступить на Моск. женские медиц. курсы и спрашивал, не был ли Т. в общении с Гапоном.

⁶ Э. Г. Шмит 21 марта н. с. писал Т., что русские извлекут из войны «гораздо большую нравственную пользу, чем японцы».

⁷ В дек. 1900 г. в Ясную Поляну приезжал А. -С. -Н. Энгеленберг (см. т. 72, с. 507—510).

⁸ K. . La dernière des Romanov Élisabeth I^re, impératrice de Russie. 1741—1762. P., 1902, p. 64—80 (ср. т. 75, с. 194, 226).

⁹ Х. Рока де Тогорес в письме к Т. от 17 марта н. с. просил дать отзыв о его работе «Le cuestion social (Cartos á un amigo)», опубл. в журн. «Revista contemporáneo», четыре № к-рого Тогорес послал Т. (ЯПб).

16 марта

¹ «Semaine Littéraire».

² Пастор Э. К. Литтл в письме от 20 янв. н. с. (почт. шт.).

³ Литератор (не священник) П. Г. Луазон, сын известного религ. деятеля Père Hyacinthe. Письмо его от 4 февр. н. с. опубл. в ЛН, т. 75, кн. 1, с. 444—447.

⁴ Ст. «В чем моя вера?», напеч. в 1884 г. в РМ

⁵ L. Tolstoy. The Christian Teaching. L., ed. by V. Tchertkoff, 1898.

⁶ О своих неудачах Н. В. Орлов сообщил Т. 15-марта (почт. шт.) и 21 апр. Картина «Недавнее прошлое» («Перед поркой») экспонировалась на XXXIII Передв. выставке, но на 4-й день была снята. Хр. в МР. Картина «Освятили» была отправлена в 1904 г. на Всемирную выставку в США; там она пропала (см. С. И. . Художник-передвижник Н. В. Орлов. М., 1965, с. 76—80, 59—68).

⁷ Выставка картины «Что есть истина?» за границей принесла Ге большой материальный ущерб.

⁸ Ю. И. Игумнова ответила Орлову 18 марта (т. 75, с. 270).

⁹ «» — картина Н. Н. Ге. См. о ней письма Т. к Ге (т. 66, с. 229, 365, 408, 452); т. 67, с. 81—82). Сохр. 2 вар. картины: 1892 г. (Франция) и 1894 г. (Швейцария). См. сб. «Н. Н. Ге». М., 1978, с. 336.

¹⁰ «В Гефсиманском саду» (1896) — ГТГ.

¹¹ «Выход с тайной вечери» (1889) — РМ. См. письмо Т. к Н. Н. Ге от 21 апр. 1889 г. (т. 64, с. 248—249).

¹² МО, 1903, № 8 (май), № 10 (июнь), № 11 (июль).

17 марта

¹ Учебн. заведения были закрыты из-за студенч. забастовок.

18 марта

¹ «Мысли и жизнь» выступил против заключения мира и за продолжение войны НВ, веч. вып. 7 марта), утверждая, что Россия должна двинуться к океану, а желтая раса слиться с русскими (НВ, № 10421, 10 марта). Защитникам войны и возражала в своей ст. С. А. Толстая. 18 марта она отметила в ЕСТ:

«Написала письмо о моем взгляде на войну и на мир и послала Черткову напечатать». 28 апр. н. с. Чертков поместил это «Частное письмо» в «Times» и отправил во Францию П. Буайе и в Германию Р. Левенфельду для опубликования в газетах.

² С. . История России с древнейших времен, тт. XIX—XX. М., 1869—1870 (ЯПб, пометы; т. XIX отсутствует). О Елизавете — «История России в царствование императрицы Елисаветы Петровны» (т. XXI—XXIV). М., 1871—1874.

³ J. Dicenta. Sueños de Apostol. Como se hará la Revolución («Mundo», № 2413, 6. III; ЯПб«Liberal»: «Старый Толстой, славянский мистик, остается верным своей доктрине, невозмутимым в своих проповедях <...>, в то время как <...> кровь безоружных людей безжалостно пролита казаками, солдатами и полицейскими перед дворцом царя <...> Творчество Толстого было бы более совершенным, более действенным и гуманным, если бы мистицизм не ослабил его» (приведенный текст подчеркнут Т.).

19 марта

¹ Трактат Т. «Так что же нам делать?» (т. 25).

² Письмо И. А. Бодуэна де Куртенэ Маковицкому от 4/17 марта на польск. яз. по поводу ст. Т. «Об общественном движении в России» (LAMS).

³ М. Н. Муромцева-Климентова (ЕСТ

⁴ Русский ун-т в Париже, или Высшая русская школа соц. наук, основан в 1901 г. проф. М. М. Ковалевским.

⁵ На представлении оперетты Тургенева и Полины Виардо «Последний колдун» 11/23 сент. и 7/19 окт. 1867 г. в баденском доме Тургенева присутствовала прус. королевская чета. Тургенев исполнял роль колдуна (см. ЛН, т. 73, кн. 1, с. 177—224; И. С. Тургенев. Письма

⁶ Т. мог прочесть об этом в Илл. прилож. к НВ, № 10423, 12 марта, с. 11. П. Виардо было 84 г. (род. в 1821 г.).

⁷ К. Д. Бальмонт виделся с Т. в Гаспре 14 и 22 нояб. 1901 г., затем писал ему, посылая свои кн.

¹ Ред. «Leslies Magazine» телеграфировал из Нью-Йорка 24 янв. н. с.: «Сообщите американцам о страданиях и надеждах русских». Венская газ. «Zeit» 24 марта н. с., собираясь издать спец. №, посвящ. памяти Шиллера, писала, что была бы счастлива получить от Т. что-нибудь для этого №; изд. флорентийского журн. «Scena Illustrate» П. Поллацци, много лет посылавший свое изд. Т., просил у него «несколько страничек» (14 янв. н. с.).

² Об этом просил Дж. -Х. Кёзинс из Дублина 12 янв. н. с.

³ Об отказе от воинской повинности писали: И. Кордес (Гейдельберг — 28 янв.); Е. Е. Гончаренко (Омск) — 10 и 26 янв. и 13 марта (Т. отв. 12 февр. — т. 75, с. 222); А. Е. Маневич (Гродно) — 8 февр. (Т. отв. 3 марта — т. 75, с. 226—227).

⁴ «New scraps from Thoreau» (раздел «Hindooism versus Judaism»). — «Review of Reviews», vol. XXXI, № 183, March, p. 292—293 (ЯПб— р. 293.

21 марта

¹ Мысль Ф. А. Страхова из «Круга чтения» — т. I, с. 209.

² «Im österreichischen Reichsrat» («Simplicissimus», № 51, 14. III).

³ В ст. В. Каллаша «Литературные дебюты А. П. Чехова» (РМ«Тысяча одна страсть, или Страшная ночь. Роман в одной части с эпилогом, посвящаю Виктору Гюго» (ЯПб).

⁴ О сходном делении людей на разряды, но по признаку религ. -нравственных исканий, см. в рассуждении Паскаля в «Круге чтения» — т. I, с. 60 (т. 41, с. 56).

⁵ Кн. Дж. Моррисона-Давидсона, о к-рой см. в прим. к записи 29 окт. 1904 г.

⁶ А. Б. Гольденвейзер и Б. О. Сибор приехали 25 марта.

⁷ Т. виделся с оренбургским ген. -губ. Н. А. Крыжановским в Оренбурге 8—14 (?) сент. 1876 г.

¹ В ГМТ хр. письма Дж. Юнга начиная с 1900 г. Упомин. письма среди них нет, но в Кн. корресп. это письмо отмечено.

² Письмо изд-ва Carbonell ∞ Esteva от 31 марта н. с.

³

⁴ Письмо от 12 марта н. с. с прилож. вырезки из неустановл. газ. со ст. Элен Бингем о Т. — «Russia’s «Grand Mujik»», представляющей собой текст ее публ. выступления в г. Сан-Рафаэле.

⁵ Письмо Э. Кросби к Т. от 26 февр. н. с. из Чикаго с выпиской из газ. «Chicago».

⁶ На это письмо от 15 марта н. с. Т. отв. 18/31 марта отказом, т. к. его убеждения не совпадали с прогр. комитета (т. 75, с. 238—239).

24 марта

¹ «Долго ль многонаселенные серые сермяги тащить будут перекувыркнутую телегу» (см. т. 90, с. 371). Над своим отв. Т. работал с 24 по 28 марта. 5 апр. отв. был отправлен адресату и одновр. в Англию Черткову для публик. Вышел в виде отд. брошюры (с датой 25 марта) под загл.: «Как освободиться рабочему народу?» — «Листки для народа», № 13, изд. Св. сл., 1905 (ЯПб). В России под тем же загл. в «Обновлении», 1906, № 10 (конфисковано) (ЯПб). Впоследствии Т. переработал ст., озаглавив ее: «Истинная свобода» (т. 90, с. 69—74; 77—82).

²

³ Т. путешествовал по Швейцарии весной 1857 г.

⁴ Еванг. от Матф., V, 38—39.

⁵ М. Э. Здзеховский псевд. ), переписывавшийся с Т., посетил Ясную Поляну 28 авг. 1896 г.

25 марта

¹ Заседания съезда О-ва русских врачей в память Н. И. Пирогова проходили 21—23 марта. На них говорилось и о соц. условиях, способствующих развитию эпидемии.

² В ЕСТ 25 марта записано: «Превосходно играли весь вечер: 3 сонаты Вебера; 2 — Моцарта, 2 — Бетховена («Крейцерову»), 1 — Шуберта; и еще мелкие вещи».

³

⁴ 3 марта, после смещения А. Н. Куропаткина, на пост главнокоманд. был назначен ген. Н. П. Линевич.

⁵ 12 февр. конные стражники в Курске избили демонстрацию учащихся (см. Н. Шебуев. Негативы. — Р

⁶ О бакинских событиях см. запись 10 февр.

⁷ Л. С. Из поездки в Гурию (СО, № 30, 24 марта).

⁸ Экономическая и политич. обстановка страны в 1-й полов. 1880-х гг. заставила правит. Александра III провести ряд реформ для улучшения материального состояния крестьянства: снижение выкупных платежей, отмену подушной подати и др. Практическое значение реформ было, однако, невелико, а последовавшие затем «контрреформы» закрепили бесправное положение крестьянства.

¹ Л. Сулержицкий. В Америку с духоборами (из записной книжки). М., «Посредник», 1905 (ЯПб). См. о др. экз. прим. 6 к записи 26 нояб.

² Д. Я. Суровцев. О рассказе Тана — см. запись 4 марта.

³ К. . По Гурии. Озургеты (НВ, № 10436, 25 марта).

⁴ Такой сб. издан не был.

27 марта

¹ См. Р—77, 25—26 марта.

² Синод ходатайствовал перед царем о созыве Собора для избрания патриарха (см. «О патриаршестве». — Сл., № 105, 25 марта; Н. Симбирский. К церковной реформе. — Р

28 марта

¹ Еванг. от Матф., XX, 1—16.

30 марта

¹ «Сети веры» П. Хельчицкий не был. Оно появилось в 1-м чеш. изд. «Сети веры» (1521; см. его в Сб. ОРЯС, т. LV, 1893, с. 341).

² Изд. газ. не осуществилось.

³ В «Круг чтения» вошли 2 отр. из Хельчицкого: «Закон бога и закон мира сего», «Христианство и разделение людей» — т. II, с. 330—338, 443—449 (т. 42, с. 142—149; 240—246).

¹ Впервые «Сеть веры» напеч. по-чеш. в 1521 г. братьями Вацлавом и Гинком из Перкнова. Новое чеш. изд. осуществлено Э. Смета́нкой только в 1912 г.

² «Petra Chelčického Postilla». Díl I—II. Praha, 1900—1903. «Постилла» — своего рода «Круг чтения». Хельчицкий дал в ней свое толкование Библии для самостоятельного чтения (1434—1436). 1-е изд. — в 1522 г., в Праге, на чеш. яз. Нем. изд. появилось уже в XX в.: P. Chelčický. Von Frieden Gottes. Aus der Postille übersetzt von A. S. Mógr. Lpz., 1920.

³ «Предисловие» к «Учению 12-ти апостолов» и пер. его вошли в «Круг чтения» как «Недельное чтение» на 8 дек. — т. II, с. 524—531 (т. 42, с. 318—324).

Сноски

^1* здоровый дух в здоровом теле (лат.).

^2* Колымский округ Якутской области (величиной с полторы Германии), 6000 обывателей — 300 русских, 2000 якутов, 700 юкагиров, ламутов, 1500 чукчей.

^3* Он вегетарианствовал на том основании, что убийство было для него ужасно. Он полагал, что люди убивают людей только потому, что убивают животных для поедания их.

^4*

^5* Пропуск в подлиннике. — Ред.

^6* «алчущая гордость»: lačná — голодный; pýcha — гордость (словацк.).

^7* Ему (Л. Н.) хотелось, чтобы кто-нибудь прочел эту статью и познакомил его с ее содержанием. Статья эта так и осталась непрочитанной, желание Л. Н. не было исполнено, как это было и во многих других случаях вследствие недостатка досуга и внимательного отношения к его желаниям со стороны тех людей, которые были около него.

^8* — Ред.

^9* «Порка».

^10* Н. Н. Ге отправлял за границу показывать свою картину «Что есть истина?».

^11* Н. В. Орлов хотел тогда поступить на железную дорогу. Говорим о месте в 800 р., которое искали или нашли ему друзья, но почему-то дело расстроилось. Это тот русский художник, которого Л. Н. ценил выше всех других.

^12* Этим злоупотребляют (нем.).

^13* — недавно купленное Александрой Львовной имение.

^14* миноноски (от франц. torpilleur).

^15* Индусы веруют гораздо более ясно и глубокомысленно, чем евреи. Познание бога у них, вероятно, гораздо чище, независимей и безличней. Их религиозные книги описывают пытливое и созерцательное обращение к богу; еврейская Библия — это добросовестное возвращение, более грубое и более личное покаяние. Покаяние вовсе не есть свободный и благой путь непосредственного обращения к богу. Мудрый человек обойдется без покаяния. Оно преисполнено волнения и страсти. Бог предпочитает, чтобы вы приближались к нему вдумчиво, не каясь, хотя бы вы были самым главным грешником. Только совершенно забыв о себе, вы становитесь ближе к нему. Спокойствие и мягкость, с какою индусские мыслители подходят к запретным темам и обсуждают их, восхитительны.

«отказываясь от религиозных ритуалов», приверженцы могут «достичь очищения разума».

... Веды содержат в себе здравомыслящее суждение о боге.

Религия и философия евреев — религия более дикого и грубого племени, — им не хватает вежливости, и умственной изысканности, и тонкости индусов» (англ.).

^16* Это, насколько помню, сам Л. Н. говорил.

^17* В 1876 г. уральские казаки-старообрядцы отказались служить солдатами. Их насильственно тащили из домов, привязывали к верблюдам и гнали в Закаспийский край. За ними следовали в 1000 повозках их семьи. В 1883 г. Александр III обещал помиловать тех, кто будет просить об этом, но никто не просил. Сказали: «Силой вы нас погнали сюда, силой и везите обратно». Вот пример пассивного сопротивления. Женщины тоже выказали большую стойкость, не назвали имен мужей, не признались, кто их родные, так что начальство рассылало наугад: мужа в Актюбинск, а семейство в Самарканд или наоборот.

^18* «Очень надеюсь, что в скором времени Россия сможет пойти по пути большей свободы и братства. Земельный вопрос, кажется мне, гораздо проще и яснее поставлен у вас, и народ лучше его понимает. Россия еще может стать самой свободной из всех стран и показать нам всем дорогу». Кросби. «Чикаго», 18 февр. Ринбек. Н<ью>-Й<орк>. США (англ.).

^19* «Комитета защиты национальных интересов и международного примирения» (франц.).

^20* Мы обращаемся к вам с просьбой быть нашим почетным членом» — «нашим долгом было обратиться к тому, кого по праву все народы хотят видеть своим» (франц.).

^21* «Русском слове» от 25 марта. Они были поражены способностями русского народа и негодностью бюрократии.

^22* «Немного, но многое» (лат.). «Если б молодость знала, если б старость могла!» (франц.).

^23* непроницаем для религии (англ.).