1 ноября. Четверг. День открытия III Государственной думы. Л. Н. утром один на розвальнях ездил в Тулу к губернатору — хлопотать об освобождении Гусева — и возвратился в три часа. Кобеко не застал, был у вице-губернатора Лопухина. Им дело Гусева известно. Придают ему большое значение. Видно, им нечего делать. Представляют себе дело так, что какой-то ерник за 50 р. в месяц подбивает крестьян не присягать, не быть солдатами, не платить податей. Гусев в своем заявлении написал, что получал от Черткова ежемесячно жалованье, и не упомянул, за что, т. е. чтобы помогать Л. Н. Они совсем так поступают, как во времена Христа: любви не видят, а видят намерение разрушить государственный строй. Лопухин доказывал, что правительство не может терпеть таких людей, которые ругают царя. Л. Н. ему объяснил, что выноски на полях в русском издании «Единое на потребу» Гусев выписывал из чертковского издания, где произведение Л. Н. напечатано полностью. (В книжке Гусева даже заметки: здесь пропущена строка, здесь четыре строки, по причинам, от нас независящим.)
«Лопухин: Как же можно не присягать? — Л. Н. (ему): С христианской точки зрения нельзя. — Лопухин: Как же нет, присягаем ведь мы, христиане! — Л. Н.: Христа за это распяли. (За то, что не велел присягать.) Именоваться можно, как угодно, только не христианами, присягая. — Л. Н.: Почему же вы меня не заключаете? Я виноват».
Лопухин сообщил Л. Н., что будет совещание прокуроров по этому делу Гусева и что он сделает, что может, для смягчения. Л. Н. говорил о Лопухине, что он умный, быстро его понимал, и услужливый. Когда Л. Н. его благодарил и сказал, что он рад, что с ним имел дело, Лопухин его «поучил и осадил» — что́ Л. Н. принял смиренно. «Почему же? — сказал Лопухин, — если бы вы застали Дмитрия Дмитриевича (Кобеко), он так же понял бы и сделал».
Л. Н. сейчас же, как вернулся домой, послал Ваню верхом к Лопухину с книжками «Единое на потребу» — русским и заграничным изданиями, где эти места о царе, за которые преследуют Гусева.
Л. Н-чу Тула очень не понравилась:
— Это, — сказал Л. Н., — большой город — учреждение для околпачивания друг друга — пока, но, в конце концов, тянут из народа. Они все хотят получать побольше жалованья.
Пополудни приехали Александра Львовна с Ильей Львовичем и Марией Александровной.
Л. Н. с 5 до 7, с перерывом на обед с 6 до 6.30, занимался с десятью мальчиками. В первый раз им дал списывать и учить наизусть изречения из детского «Круга чтения». Занимались в бывшей библиотеке.
За обедом Л. Н. вспоминал про Каратаг, гору с селениями близ Самарканда, провалившуюся в землю во время недавнего (две-четыре недели тому назад) землетрясения. Погибло 2000—4000—15000, по разным известиям.
— Как об этом не говорится, не пишется! А что сказал Милюков, об этом полны газеты, — сказал Л. Н.
Вечером оживленно говорили Илья Львович и Татьяна Львовна о Симбирске1*, о путешествии. Л. Н. не разговаривал, усталый задремал на кресле у самовара.
Завтра уезжают: М. С. Сухотин — совсем в Москву, оттуда, дождавшись Татьяны Львовны с Танечкой, — за границу; Александра Львовна с братом Ильей — за границу.
2 ноября. Софья Андреевна говорила, что Л. Н. не спал ночью. Нравственно страдает за Гусева. Мария Александровна находит, что он осунулся в эти две недели. Хочет ехать в Крапивну посетить Гусева.
Вечером отказал мальчикам в занятиях. Устал. Голова болит, слаб, вял. Все-таки мечтает о Крапивне. Вперед послать сани до Булыгиных, туда верхом, а оттуда с Булыгиным на санях.
— Одно удовольствие мне ехать, — сказал Л. Н.
В 10 часов Л. Н. стал бодрее, написал ответы на несколько писем
— В города люди смогут собираться только, чтобы друг друга обманывать, — сказал Л. Н. — Управление, банки, торговля, учебные заведения...
Софья Андреевна возражала:
— По-твоему, только в деревнях живут люди хорошо. А тут ежедневно в бане окна выбивают — сегодня просили, чтобы я позволила забить их досками, купальню жгут, ригу, урожаи жгут и так далее. В деревне скучно, в городах приятнее.
Л. Н.: Если из ста, тысячи, десяти тысяч найдется один, который это делает, это ничего не доказывает. Народ все производит, чем мы живем, пользуемся, чем в городах живут. — И дальше возражал Софье Андреевне: — Как же можно рассуждать по своим вкусам? «В городах очень приятно!» Один любит плясать, другой — симфонические концерты, третий — рассуждать... Там «равные». Мне Иконников близкий, а Лопухин, который, может быть, выше меня, мне не равный.
Л. Н., получив тульскую почту, разговорился о письмах, которые получает.
— У Диккенса в рассказах есть рассуждения о письмах — наверно он много писем получал — и разделение их на разряды. Я тоже могу разделить свои на несколько разрядов. Есть разные разряды. Между прочим, разряд хороших, увещевающих, например, православный искренно жалеет меня, что я отпал от истинного вероучения. Таких писем бывает три в неделю. Сегодня — такое. Есть разряд задирающих, чтобы получить ответы-автографы. Сегодня такое от немца о целомудрии, что последствия целомудрия: 1) лучшие люди не будут иметь потомства, 2) вымирание. Целомудренные, во-первых, не лучшие люди. Они иногда по природе такие, иногда по усилиям. Идеал не достигается.
Л. Н. получил хорошее письмо с подписью Русская женщина, чтобы написал статью против разврата в литературе, живописи и...
Татьяна Львовна: И — главное — в жизни. Я знаю такие...
Л. Н.
Приехала к Л. Н. чета сибиряков, муж и жена с четырехмесячным ребенком. Поселились в деревне. Потеряли нить жизни. Муж был у Л. Н. — измученный, издерганный. Проигрались в Монте-Карло и не могли продолжать путь.
Л. Н. говорил третьего дня, что он только раз в жизни чувствовал опьянение чаем. Думает, что оно вреднее действует на нервы, чем алкоголь. Случилось это с ним, когда ехал в Оренбург с купцом
3 ноября. Утром приехал В. И. Антонов, 50 лет, на вид 35. Л. Н. представил его мне как одного из старинных друзей. Бывший актер, колонист в Геленджике, участвовал с Кожушко и еще двумя единомышленниками в революционной сходке в Геленджике во время закрытия I Думы, где говорил умиротворяюще. Революционеры убежали, а их взяли, сослали на год в Архангельскую губернию. Ему пришлось побыть в центральной тюрьме в Бутырках между революционерами. Он рад, что побыл в ссылке. Говорил про свою жизнь, жену, приемыша, про пчел. Мария Александровна ему рассказала про свою жизнь, которую он отчасти знал по рассказам Абрикосова. Тут я впервые услышал, сколько нужды, холода и голода переиспытала Мария Александровна. Еще Абрикосов застал ее в таком состоянии — когда ей недоставало каши, жила на картошке и хлебе. Молоко все продавала, чтобы иметь на дрова. Потом пила по одному стакану снятого. Только года четыре, как у нее две коровы. Она пьет по три стакана молока.
Антонов ни слова возмущения против властей не высказал. Думает, что Гусева выпустить нельзя. Они теперь всех одинаково хватают, кто против власти.
Л. Н. по телефону разговаривал с Лопухиным о том, что завтра поедет к Гусеву в Крапивну, чтобы его допустили. Лопухин телеграфирует туда. Лопухин сказал еще, что писал министру, чтобы прекратить дело против Гусева.
Я ездил в Ясенки за заказным письмом на имя Гусева, в нем дубликат накладной — на теплое пальто, которое свез бы ему Л. Н. Начальник почты не выдал, оправдываясь тем, что полиция может сегодня же потребовать корреспонденцию находящихся под следствием.
Л. Н. сделал распоряжение относительно завтрашней поездки. Вечером занимался с мальчиками и писал письма.
Татьяна Львовна готовится утром уехать в Швейцарию. За чаем Софья Андреевна, Юлия Ивановна, Татьяна Львовна и Мария Александровна. С 9 до 10 Татьяна Львовна читала вслух, по предложению Л. Н., статью «Новейшая свобода» Д. Х. (Д. А. Хомякова), напечатанную в консервативном журнале «Мирный труд», № 6 (июнь — июль), Харьков, 1907 («Повременное научно-литературное и общественное издание»). В одном месте Л. Н. переспросил, кто это пишет. Татьяна Львовна ответила: «Вера Павловна Голицына».
Л. Н.: Я спрашиваю потому, что скверными и глупыми словами сказано го, что можно сказать просто: христианство разрушает государство.
Л. Н.: Нынче я прочел в «Голосе Москвы» речь Антония при открытии Думы. Хороша. Но тоже с влиянием. Где же им? Под конец — «государство», «отечество»
Л. Н. прочел из «Нового времени» вслух: «Американские письма. La mano nera» — о хищении детей итальянской шайкой. Вымогание откупного; в случае неполучения — душение их. Два столбца
Л. Н.: Славны бубны за горами. Ужасно! До чего доходят люди! Прав Хомяков, что у христиан никакой нравственности нет. Особенно у итальянцев. Папизм.
Татьяна Львовна едет завтра через Швейцарию в Рим. Л. Н. спросил ее насчет прочитанного — вероятно, нарочно, из опасения за Танечку.
Татьяна Львовна: Это в Америке, а не в Риме.
Молчание.
Л. Н. (ни с чего
Потом Л. Н. прочел вслух несколько изречений «о свободе» из только что полученных листков корректуры нового издания «Круга чтения». Под одним прочел вслух и имя автора — Карлейлъ. С ударением и недоумением и одним духом прибавил:
— Как я его не люблю!
Потом Л. Н. говорил, что получил длинное письмо Иконникова. Он на свободе, но не чувствует разницы между заключением и свободой. Его хотят определить в нестроевую службу, но он и там не хочет служить. «Не могу переносить звание солдата». Дальше пишет, что простые солдаты его понимают, интеллигенты же говорят, что милитаризм — научно обоснован, историческая необходимость
Я опасаюсь за Л. Н., за завтрашнюю его поездку. Мороз 10 градусов, в Крапивну 30 верст, хотя Л. Н. обещал Софье Андреевне не переутомиться; если устанет — переночует у Булыгиных. Но непременно устанет и, главное, растрогается в тюрьме. Очень ему близка судьба Гусева. Охотнее перенес бы сам заключение.
Л. Н. про свою забывчивость (не мог вспомнить, кто Перна, о котором заговорила Юлия Ивановна; недавно не мог вспомнить С. Д. Николаева), что ничуть не огорчен ею:
— Голова полна иными соображениями. Нет места помнить особи, имена. Сколько человек перевидает людей в своей жизни, больше бюджета России, — сказал Л. Н. (намек на вчерашний разговор о бюджете России).
4 ноября. Утром в 11 уехала Татьяна Львовна с Танечкой. После уехал верхом Л. Н. в Хатунку к Булыгиным. Оттуда намерен ехать на санях, которые отправлены вперед. Был очень рад, что едет к Гусеву. Повез ему фуфайку, чулки, яблоки, сам вспомнил, письма, повестки, деньги. День ясный, солнечный, безветренный. Должно быть, хорошо ехать Л. Н-чу. Не озябнет. Все мы мыслями с ним, говорим о нем, где сейчас находится, и не ждем его сегодня. Думаем, переночует у Булыгиных.
Софья Андреевна возилась с промыванием снимков. Мария Александровна, Юлия Ивановна и я были одни за чаем.
5 ноября. Л. Н. в 12-м часу дня вернулся, усталый, огорченный, но рад, что был. Ночевал у Булыгиных. Михаил Васильевич ездил с ним в Крапивну и был очень приятен. Оба были у Николая Николаевича. Он в одиночном, и, хотя говорил, что ему ничего, ему тяжело.
Л. Н. пополудни в половине третьего пошел гулять, сказал, что недалеко. В четвертом часу заболела Софья Андреевна жаром, невралгией: инфлюэнца. Беспокоились, что Л. Н. не возвращается. В 5 часов все не приходил. Мы с Сережей Булыгиным пошли его искать, но встретились с ним у самого дома.
— Так хорошо гулялось, исходил 10 верст, — сказал Л. Н. Сережа Булыгин привез записную книжечку, которую Л. Н. оставил у них. Книжка очень простая, неизящная (дал за нее 12 коп.). Л. Н. носит ее три года с собой и еще не исписал ее, и именно потому дорожит ею. Л. Н. просил купить ему опять такие же. Сережу Булыгина оставлял побыть и переночевать.
За обедом Л. Н. подробно рассказал о посещении Гусева.
— Ужасно трудно передать тяжесть этого впечатления, — сказал Л. Н. — Во-первых, ждали долго перед острогом, потом полчаса в остроге, пока привели Николая Николаевича в комнату для свидания. Там только что ранен смотритель, и на его месте другой — кажется, менее строгий, чем тот. Письма Николай Николаевич не желает получать, чтобы их там не читали. Он огорчен тем, что о нем предполагают, будто он был нанят за деньги для пропаганды.
Л. Н. к чаю не выходил.
6 ноября. «Евангелия», Нашел неточности греческого текста.
Николаев подружился с врачом Введенским из психиатрической клиники, который лечит от запоя не внушением, а убеждением. Рассказывает, какие последствия бывают от алкоголизма, и удается многих отвратить. Все мы, врачи и не врачи, можем это делать, надо только хотеть. Л. Н. не ленится, и скольких яснополянских мужиков отучил от водки!
Вечером с 9 до 11 Л. Н. с Николаевым ушли в кабинет поправлять второй том «Соединения и изложения Евангелия». Когда вернулся, Л. Н. сказал, что сегодня очень много работал, физически устал.
За обедом Мария Александровна, С. Д. Николаев, Юлия Ивановна. После обеда приехала Александра Львовна из Москвы с Надеждой Павловной. В 11 вечера уехали в Москву Софья Андреевна и Николаев. Л. Н. о своем посещении Гусева в тюрьме.:
— Очень серьезное, тяжелое впечатление. Николай Николаевич на вопрос, ка̀к ему, признался, что бывают минуты уныния и возмущения, и тогда страшно ему.
Л. Н. говорил о молодых Булыгиных, что мать, Анна Максимовна, не противится намерению Сережи отказаться от военной службы, а только опасается, что разочаруется. Сережа, 18-летний, Ваня, 16-летний, вышедшие из сельскохозяйственного училища, говорил их отец, знают больше по хозяйству, чем старший, 23-летний, окончивший училище. Они ничуть не жалуются, что вышли из училища.
— Это счастливые люди, которые из этого выскочили, — сказал Л. Н. И Л. Н. говорил, что емкость ума ограничена: — Когда набьешь голову исключениями латинской грамматики. И чем понятливее, способнее, тем опаснее. Самые ученые — самые ограниченные. Они главное усилие мысли обращают на пустяки. Когда им говоришь о законах жизни — не вмещают или не придают такого значения, как тому, чему учились по программе в школе. У образованных постепенность важности вопросов потеряна. У необразованных — нет. Они (необразованные) разумнее образованных, потому что знают, что̀ важнее, что̀ менее важно.
Л. Н. не вспомнил, когда при нем заговорили о Коковцеве, кто он. Он не смущен тем, что становится забывчивым на людей, имена. Л. Н. забывает пустяки, разумная жизнь его стала так велика, что все это сходит на нет. Старость радостнее молодости.
С. Д. Николаев говорил, что Иван Иванович намерен издавать педагогический журнал, и Сергей Дмитриевич не радуется этому. Финансовые дела «Посредника» грозят банкротством. 300 изданий вышло из продажи, и не на что их снова издать. И это грозит отозваться на дальнейшей торговле.
Л. Н. сказал, что получил французское письмо от поляка Станислава Скарзинского со множеством вырезок из «Gil Blas» и «Петербургских ведомостей» об угнетении поляков
Я рассказал Л. Н-чу о мадьяризации словацких школ и о забастовке школьников в Вржешно (польский город в Познани), отказавшихся учить катехизис на немецком языке.
Л. Н.: Хорошо бы и очень желал бы написать об угнетении народов (правительствами, государствами). Вот это самое государство, что и Гусева <заключило в тюрьму>. Эти случаи (забастовка школьников в Пруссии, мадьяризация словацких школ) мне не хочется...... 2*, а хочется сказать об основном: о государстве. Может быть, напишу. Пруссаки впереди духовного насилия (запрещение языков)? — спросил меня Л. Н.
Мария Александровна спросила:
— Зачем же угнетать им (правительствам)?
Л. Н.: Этим держатся.
Потом говорил, что угнетение напрасное. Как тюрьма не сделает заключенного добрым, так и угнетение народа не сделает его патриотическим.
На следующий день Л. Н. сказал мне, что поляк (Скарзинский) — политикан и его статьи, которые все прочел, пересмотрел, — политические; и говорил, что это его втянуло бы в политику и что не будет об этом писать.
— Очень много работал, устал, — сказал Л. Н., когда в 11 часов уехал С. Д. Николаев. — С «Евангелием» замучил меня. Даже физически устал. Это мне (поправлять эту старую работу) тяжело, как судебное дело. Кто-то нашел, что не так цитирую (греческий текст)
Л. Н. цитирует по Гризбаху (его книга есть в библиотеке Ясной Поляны)
7 ноября. Утром уехала Мария Александровна. Утром же был господин из Петербурга, много читавший, умный, приехал поговорить с Л. Н. о житейских делах. Был неприятен, резок. Л. Н. ему тоже резко отвечал. Уехал, пополудни вернулся из Тулы, чтобы еще раз поговорить с Л. Н., и было обоим радостно
Утром приезжала вдова из Тулы просить материальную помощь; приезжал студент; потом депутат I Думы Соломко, крестьянин Курской губернии из трудовиков. Едет в Петербург на суд. Читал Л. Н-ча и хотел с ним поговорить. Остался до ночи. Здесь читал «Нашу революцию» Черткова и находил в ней свои мысли. Мне был симпатичен. Л. Н. устал с посетителями.
Четвертого дня заболела 80-летняя няня, выходившая последних семерых детей Толстых и живущая в доме, в девичьей. У нее бронхит, температура 39,3. Очень спокойно смотрит навстречу смерти; говорит, как о естественной вещи. Александра Львовна плачет, лежит на диване и, уперев в подушку лицо, всхлипывает. У русских бар потеря матери чувствуется два раза: раз при смерти родной матери, второй раз — при смерти няни. Как княгиня Волконская, дочь Звегинцевой, любит свою няню, или С. И. Танеев! Толстые-сыновья иногда возят ее к себе в гости. Александра Львовна пожаловалась Л. Н-чу, что няня помрет. Л. Н. ответил, что он чувствует, тоже скоро помрет. Александре Львовне двойное горе, вместо утехи.
Я ездил в Воздремы и Коледино. Вечером Л. Н. читал письма, не беседовал.
8 ноября. Был у Л. Н. «автор»-крестьянин, пожилой человек. Л. Н. подольше с ним говорил, указывал ему на пустяшность его писаний. Его самоуверенность вывела Л. Н-ча из терпения, погорячился.
Очень много занимался. Пополудни ходил по лесу гулять.
За обедом Юлия Ивановна вспоминала, что читает «Семейную хронику» Аксакова. Л. Н. о ней отозвался с большой похвалой.
Александра Львовна говорила, что читает Достоевского. Л. Н. выделил «Записки из Мертвого дома». Александра Львовна заговорила о «Бесах».
Л. Н.: Ну, этого («Бесов») не разберешь.
Л. Н. говорил, что сегодня читал «Русские ведомости» («Чтобы не огорчать Александра Александровича, читаю теперь через день «Новое время» и «Русские ведомости»»3*) — о девице, бросившейся под поезд и уцелевшей. Ей поручено было кружком революционеров, к которому принадлежала, исполнить покушение, чего она не смогла сделать, и потому (чтобы ее за неисполнение не убили, у них дисциплина строгая, не простят) решила лишить себя жизни
— Сколько уже было таких самоубийств из-за такой же причины в последние два-три года, — сказал я.
Л. Н. подтвердил.
Присутствующая Н. П. Иванова сейчас же рассказала про такой же случай, происшедший в Туле.
Л. Н. досказал, что девица переведена из больницы в тюремную больницу:
— Такое трагическое положение, и они не забывают, что она преступница.
«Круга чтения». Он же писал много писем; между прочим, длинное Д. А. Олсуфьеву о Гусеве, чтобы через П. А. Столыпина содействовать его освобождению. И самому Гусеву писал, и меня вызвал написать ему; также Лебрену вчера писал, и меня вызвал приписать
К чаю не выходил.
9 ноября. Никого в гостях не было. Л. Н. много работал. Пополудни ездил один на санях на Лучшем в Ясенки на почту за заказным письмом с дубликатом накладной на пальто Гусева и с этим дубликатом на станцию Щекино за вещами (пальто) Гусева. Было ему холодно, и была небольшая метель, темнело (в 5 часов), и Лучший сбивался с дороги.
Л. Н. ездил один, чтобы не утруждать кучера, а я думаю, он охотнее погулял бы. Давно мне следовало эти вещи привезти.
Л. Н. почтой получил журнал «The Fellowship». Там нашел статью о вреде влияния покорности общественному мнению. Как раз о чем сам Л. Н. сейчас пишет. Все, чем мы гордимся, добыто только благодаря непокорности прежнему общественному мнению.
Получил новую газету петербургскую, еженедельник «Обновленный человек». Л. Н. был ею восхищен. Издательница — Бурдина, незнакомая. Л. Н. сейчас написал туда письмо. Мне советовал прочитать там о том, что злу нельзя противиться злом, о суде, о том, что есть тысячи прохожих безработных, что это важнее вопроса борьбы партий в Думе...
— Ах, это замечательно! — воскликнул Л. Н. — Обо мне ни слова. Только боюсь, что это издает кто-нибудь из наших друзей. А желал бы, чтобы это был посторонний, самобытный человек
Л. Н. об этом же говорил и на следующий день. Я теперь после суток хотел по памяти записать, поправить, дополнить — и не могу. Как мало могу надеяться на свою память! Хорошо, что сейчас же записываю.
Еще получено почтой: книжка «The Sayings of Mohammed» by Abdullah-al-Mamun Suhrawardy, Calcutta, с письмом автора.
— Книжка хорошая, — сказал Л. Н.
Абдулла-аль-Мамун желает переводить сочинения Л. Н. на hindustani4*. Л. Н. ему ответил
— Нынче почта была интересна, — сказал Л. Н.
— Когда вам нечего будет читать, прочтите, — сказал Л. Н. и подал мне статью — оттиск из журнала — «Перфекционизм» Е. С. Федорова. — Он директор какого-то технического училища. Это образец извращения ума от науки. Я ничего не мог понять, — говорил Л. Н. с возмущением и недоумением. Потом сказал, чтобы по просмотрении возвратить ему: — Мне она будет нужна для цитирования научных терминов
Вечером Л. Н. приходил в комнату Александры Львовны, где она, Надежда Павловна и я заняты были «Кругом чтения». Прощаясь в 11.30, Л. Н. мне сказал:
— Вы все работаете, очень вам благодарен.
Впечатление от сегодняшнего дня очень хорошее. Л. Н. весь день делал, что хотел. Не было гостей, не было школы. Дома были только Александра Львовна, Юлия Ивановна, Надежда Павловна. Было тихо, деловито. Л. Н. простужен.
10 ноября. Суббота. Не было гостей. Л. Н. дал распределять Александре Львовне и мне детский «Круг чтения». Вечером беседовал обстоятельно о словаках, о том, кто такие мадьяроны-«князья» (князь на словацком языке означает священник). Л. Н-чу было это любопытно, — как народ различает их, «народных князей». Трудно мне было разъяснить, и Л. Н., казалось мне, не был удовлетворен разъяснением.
Не помню, в связи с чем Л. Н. говорил, что ему хотелось бы писать, и нет уже сил, энергии.
— Мне нынче ясно, как не надо жить. Умею это сказать — и нет сил написать. Но хорошо так. — И, как бы для себя, более глубоким и тихим голосом, пробормотал: — Тогда другим нечего было бы сказать.
11 ноября. Воскресенье. Александра Львовна встала в 5 часов утра, чтобы поехать встречать С. А. Стахович. Л. Н. пришел утром в 8.20 в залу, где Софья Александровна, Александра Львовна и я чай пили, и приветствовал Софью Александровну: приятно, что приехала. Софья Александровна после нескольких слов спросила Л. Н., читает ли «Думу»5*.
Л. Н.: Нет, скучна.
Л. Н. ездил верхом с 2.30 до 4.30. Обедал один, поздно. Беседовал с Софьей Александровной о стихах, которых Л. Н. не любит, а Софья
Александровна, наоборот, обожает. Александра Львовна с Софьей Александровной ездили к Марии Александровне. Ей нездоровится.
ТУЛА
Фотография, 1900-е годы
«Л. Н. утром один на розвальнях ездил... в Тулу...». — Запись от 1 ноября 1907 г.
Л. Н. не выходил до 11, тогда к нему зашла Юлия Ивановна проведать его. Ему нездоровится, спросил боржома; зачитался интересной книгой «The Sayings of Mohammed». Принес ее и читал из нее вслух по-русски изречения. Некоторым удивлялся, что они — как его мысли, — например: «Кто губители веры? — Ученые, спорящие лицемеры, законодатели, короли».
— Магометанство не признает монополии, — сказал к чему-то Л. Н.
Софья Александровна: А вы Коран, магометан презирали.
Л. Н. ответил, что он в Коране не нашел таких хороших наречений, как в этой книжке, но что магометан всегда уважал:
— У них отсутствие священства, жречества, единобожие. И Л. Н. обстоятельно разговорился об их достоинствах. Разговор перешел на магометан в Думе и на Думу.
Софья Александровна: А в Думе как политизируют священники (православные), и сколько их там!
Л. Н.: Это недостойно их.
12 ноября. «Кругом чтения». Александра Львовна и я складываем «Большой» с «Детским» вместе, отмечая «Детский».
Л. Н. гулял по «своему» лесу. После обеда разговаривал с С. А. Стахович о стихотворениях. Она что-то очень похожее на декадентское цитировала из Некрасова.
Л. Н.: Как после этого не прийти к декадентам, когда были люди, считавшие Некрасова поэтом?
Софья Александровна продолжала хвалить стихи Пушкина.
Л. Н.: Повести Пушкина лучше его стихов — можно выучить наизусть.
Л. Н. о том, что И. Е. Забелин, помощник председателя Исторического музея, празднует 70-летие своей литературно-исторической деятельности.
Посмотрели его портрет в газете
Л. Н.: Забелин и любит русскую старину, и вместе с тем русский человек по своей скромности и кротости.
Софья Александровна перевела речь на Н. Ф. Федорова, спросив о нем Л. Н-ча.
Л. Н. с любовью и восторгом рассказал про него, какой он был услужливый человек и знаток своего дела как библиотекарь; знал где, о чем можно дочитаться, — бегал по лестницам, чтобы достать посетителям библиотеки нужные книги. У него была своя религия человечества: человечество — божество; смысл жизни — служение человечеству. Потом вера в воскресение тел.
— Фет над ним пошутил: «Как собрать косточки моего отца, когда из них росли корни травы, которую съела корова, я же — корову».
Л. Н. видел у него список полковников. — «Кому же это нужно?» — спросил с насмешкой. Федоров: «Как же не нужно, — пригодится кому-нибудь».
— Он был святой жизни человек, — сказал Л. Н., — жил в маленькой комнате, спал на сундуке, две газеты на сундуке — его постель; аскетической жизни.
Когда Л. Н. собирал деньги для бедных Москвы, Федоров дал 10 р. Л. Н. предполагает, что это единственные деньги, какие у него были. У него было дрянное пальто; он говорил, что надо быть довольным, что у него есть теплое пальто, а ходят по Москве люди без всякого. У него был единственный ученик Петерсон (раньше один из учителей около Ясной Поляны, потом библиотекарь в Чертковской библиотеке на Мясницкой, и, когда эта закрылась, то там же, где Федоров).
— После Федорова осталась куча рукописей, которая не знаю куда делась, там, должно быть, много хорошего, — рассказывал Л. Н. — Сколько добрых людей на свете, только их не видно. Их свойство, что они скромны, не выставляют себя.
Федоров умер лет пять тому назад.
Софья Александровна спросила про Марию Николаевну (Л. Н. недавно получил от нее ответ на свое письмо
— По ее характеру — она всегда была неспокойная, тревожная, — самая спокойная жизнь для нее в монастыре.
— Тут я не согласен с Софроновым, — прибавил Л. Н., обращаясь ко мне
Л. Н. заговорил о фельетоне «Русских ведомостей» 11 ноября о поездке на курсы. «Нехороший, грубый, шуточный тон», — сказал Л. Н. про описание того, как вели политических в ссылку, как при свалке откусили городовому пальцы, и т. д.
13 ноября. Л. Н. ездил верхом за почтой в Ясенки. За обедом Л. Н., Александра Львовна, Юлия Ивановна, С. А. Стахович.
Л. Н. с Софьей Александровной опять о стихах. Л. Н. говорил по памяти какие-то длинные стихотворения. Александра Львовна вела разговор о концертах, о Гольденвейзере, его неудавшемся концерте с Колонном — плохо ему аккомпанировавшем оркестре — разошлись. Софья Александровна вспомнила о том, что у А. А. Гольденвейзер бабушка — еврейка. Л. Н. об Анне Алексеевне, что ему она нравится, что она самобытна, самостоятельна и что у нее есть поступки, которые ничем не вызваны, кроме нравственности.
Ночью Александра Львовна уезжает в Москву; едет на концерт Никиша.
У нее билет — третий ряд — 8 р. Брали нарасхват. Никиш будет дирижировать.
Я удивился, что она едет смотреть, как Никиш будет «махать палкой» (как выразился Л. Н.) — еще понял бы, если бы он сам играл. Александра Львовна поразилась моему непониманию. Сказала, что огромная разница в дирижировании. Лучше, когда весь оркестр играет, чем один. Л. Н. сказал, что он тоже думает, как я, что тут, в придавании значения известному дирижерству, много гипнотизации. Л. Н. о последних фельетонах Валишевского (кажется, 9 и 10 ноября «Нового времени»)
— Валишевский неприятен. Я его уже не читаю.
Софья Александровна: Он очень офранцуженный.
Л. Н. согласился.
Л. Н. получил огромную почту. Между прочим, письмо от старообрядки-девушки, которое Л. Н. послал из кабинета в залу, и его прочла вслух Софья Александровна и была им умилена, так же как и Л. Н., восхищаясь его первой половиной
Почтой получена французская статья m-me Жюльетт Адан о Черновой; книжки славянофилки Е. де Витте: «Действительность». Выпуск 1-й — «Мадьяры и словаки» (1906); 2-й — «Чему учат нас поляки» (1906); 3-й — «Хорватия» (1907); 4-й — «Угро-Руссы» (1907). (Типография Почаевско-Успенской лавры.)
Александра Львовна не хотела ехать в Москву; предлагала всем по очереди своей билет на концерт. По поводу этого разговор.
Л. Н.: Я ничего не желаю. Если бы вы знали, — обращаясь к Софье Александровне, — какая это прелесть — ничего не желать внешнего. Я все — еду ли верхом... желаю все одного: нравственного усовершенствования, которое отчасти от меня зависит.
Когда спите мертвым сном, всегда без сновидений. Мысли во сне — вне времени. Тут нет никаких промежутков, все — как одна мысль — даже не мысль, для мысли нужно время, — а как одно представление. Выстрел раздался, ты проснешься, и потом в временном порядке разложишь последовательно представления. А весь этот сон был вызван в тот момент, когда тебя разбудил выстрел.
Софья Александровна читает новый французский роман: Pierre de Coulevain. «Sur la branche» (P., 1903), который привозят с собой все русские, возвращающиеся из-за границы. Л. Н. смотрел его и говорил, между прочим, о героине: «Она prise6* в области чувств нечистых. Очень умна и очень довольна собой...»
Софья Александровна: Вы читали Доде?
Л. Н.: Читал.
Софья Александровна: Вы не любите Доде?
Л. Н.: Нет.
Софья Александровна: Вы Зола выше ставите? Вы где-то сказали, что Зола выше Доде.
Л. Н.: Зола не выше Доде. Ни у того, ни у другого я не признавал таланта. Зола — Горький, Горький французский, с хорошим французским языком.
Софья Александровна: Как вы можете терпеть Виктора Гюго? Вас трогает Вальжан. Но ведь, кроме него, 40 томов фальшивого пафоса.
Л. Н.: Хорош «Dernier jour d’un condamné». У Виктора Гюго есть большая сила, настоящая — философская, религиозная.
Софья Александровна: Нельзя любить Виктора Гюго. Вы такое значение придаете чувству меры художника, а у Виктора Гюго его нет.
Л. Н.: Это правда.
Софья Александровна говорила что-то о père Didon.
Л. Н.: Père Didon — такой католик. В мое время он проповеди читал в Notre-Dame7*.
Александра Львовна вчера, ехавши с Софьей Александровной, отморозила себе уши. Сама не заметила, а Софья Александровна. Л. Н. по этому поводу сказал, что отморожение ушей служит прекрасным сравнением нравственному окостенению, которого сначала не замечаешь, и только позже начнет мучить и долго мучит.
«Ненавижу Черткова», и говорила о нем, что он ограничен, что Л. Н-чу раз сказал: как смеет драму писать. Придет с карандашом, поправляет то, что пишет Л. Н. Влиянию Черткова приписывала то, что Л. Н. очень сократил «Божеское а человеческое», оно раньше было гораздо лучше. Но говорила это Софья Александровна в озлоблении; вероятно, несправедливо.
Л. Н. дал мне отвечать письма
«Его превосходительству господину тульскому губернатору
вдовы Натальи Жаровой
ПРОШЕНИЕ
Ясенецкое волостное правление требует с меня запущенные еще свекром моим подати, в сумме двадцати одного рубля. Из этих денег двенадцать рублей причитаются за свекра, а девять — с меня.
Находясь же в исключительно бедственном положении, будучи вдовой с шестью малолетними детьми и не имея никаких средств к жизни, кормясь подаянием, прибегаю к вашему превосходительству, прося освободить меня от этой непосильной мне платы»
14 ноября. Л. Н. гулял по лесу, где безветрено. Не устал, а обыкновенно всегда устает. Сказал мне, какую работу брать из «Круга чтения» — дни по 15 число месяца. Но я не брал, ни в этот, ни на следующий день, — не успеваю.
За обедом Л. Н., С. А. Стахович, Юлия Ивановна и я.
Л. Н. (вечером): Гостей, слава богу, не было — неожиданных.
Вчера ответил Л. Н. хотящему приехать знакомому ему нотариусу, что если нет определенного дела, то всякое посещение расстраивает его, утомляет
Софья Александровна спорит с Л. Н. и спорами вызывает его на продолжительные разговоры. Она «терпеть не может», как сама выражается, что в Ясной Поляне все так преклоняются перед Л. Н., потому она спорит. Но везде всегда яростно заступается за Л. Н. Софья Александровна говорила о председателе Государственной думы Н. А. Хомякове, ее большом приятеле. Он очень добрый, остроумный, он был у Л. Н. здесь и в Москве. Л. Н. не мог припомнить его взрослым. Помнит его только мальчиком, как дружил с Николенькой, Елизаветой и Варварой Валерьяновнами (детьми Марии Николаевны). За обедом разговор об Андрее Львовиче, который на днях (около 12-го) должен был развестись и жениться. Л. Н. жалел его, что делает это. Софья Александровна говорила про знакомых, разведенных и женившихся, и сказала, что теперь сколько женитьб — столько и разводов. Л. Н. об Ольге Константиновне, хваля ее, сказал:
— Одно ей ставлю в упрек, что она (характером) грустна.
Софья Александровна: Как ей не быть грустной, разведенные женщины продолжают любить своих мужей, к тому же и дети остались без отца.
Л. Н.: Этому должна радоваться.
Потом Л. Н. говорил, что его три вещи поражают: казни, война и развод:
— Если это делать — не признавать себя христианином. 20 лет твержу одно и то же...
Л. Н. Софье Александровне о своих приятелях. Софья Александровна начала было говорить про Буланже (не зная, что его нет, и предполагая, что покончил с жизнью), что он перестал ездить в Ясную Поляну, т. к. играл в карты и растратил деньги.
Л. Н.: Он исчез, но я почти уверен, что он жив, где-нибудь в Америке (Соединенных Штатах) или в Канаде, — тела его не нашли, — скромный, нежный. И я уверен, что, хотя он устранился от сношений со мной, его духовное отношение ко мне не изменилось. А у Дунаева (который тоже перестал бывать в Ясной Поляне) оно изменилось. Буланже не умел покорно нести тяжесть семейной жизни... жена верная, мать детей.
— Ей в вину ставят, что она откладывала деньги, — сказал кто-то или сам Л. Н.
— Как не делать этого матери, видящей, как муж играет в карты, — прибавил Л. Н.
Речь о Дунаеве.
— Дунаев даровитый, способный, горячий, — сказал, между прочим, Л. Н.
Софья Александровна вспомнила французского историка, который так пишет о Наполеоне, как если бы был под влиянием «Войны и мира», и приводила некоторые черты Наполеона.
Л. Н. только заметил:
— Наполеон холодный. Пульс у него не превышал сорока.
Л. Н. третьего дня сказал Александре Львовне, что не стоит собирать черновики «Круга чтения». Александра Львовна ответила, что стоит, что там ход поправки мыслей.
Л. Н. с 7 до 7.30 прочел вслух только что привезенное письмо из Харбина. Пишет некто И. Н. Дерябин, отказавшийся служить и не согласившийся даже ходить за больными в военном лазарете. Л. Н. почти плакал, читая его. Думал, что это добролюбовец, но сейчас уже усомнился, т. к. тот пишет, что он крестьянин из Уфимской губернии (а не Самарской). Во всем письме, без грамматической ошибки, нашел только одно возразить, что о Дерябине сказано другими (военными), что он толстовец, а не христианин.
Софья Александровна спросила:
— Я думала, что толстовец и добролюбовец — одно и то же. Разве есть разница?
Л. Н.: Есть.
Л. Н. сейчас же ему ответил и послал 20 р., а меня просил послать ему письма Иконникова и от себя написать
Софья Александровна говорила про то, как все заняты теперь своим здоровьем: все люди теперь полудоктора и портят себе жизнь страхом.
Л. Н.: Через 50 лет будут говорить про теперешнюю медицину с таким отвращением, как мы про колдовство.
Юлия Ивановна пересказала случай, описанный профессором Нусбаумом, как больному ампутировали здоровую ногу вместо больной, потом постарались — и эту больную залечили (у больного были раны на ноге, долго не поддававшиеся лечению). Потом кто-то рассказал про ошибку — как вынули здоровый глаз вместо больного. Л. Н. это не так тронуло: «Можно с одним глазом прожить, не замечая недостатка другого». Л. Н. вспомнил, как у Дмитрия Оболенского травили волков: кто-то (Л. Н. назвал его) одним глазом на бугре увидал выводок волков, а Л. Н. — близорукий — не мог его еще увидать. Потом волчонка-щенка не волкодав, а английская собака схватила и отпустила, и так несколько раз. Л. Н. тогда увлекался охотой, но это ему было и тогда тяжело, и осталось тяжелое воспоминание.
Софья Александровна рассказывала с удивлением, как ее братья боятся сказать отцу решительно о постройке дома. Л. Н. спросил, по какой причине.
: Из уважения.
Л. Н. спросил:
— Как говорят отцу: ты, или вы?
Софья Александровна: Ты.
Л. Н.: Я думаю, что ты очень опасно. «Вы, папенька», руку целовать, благословить — это форма обращения. А ты — когда дружба, а когда дружбы нет — ты опасно.
Л. Н. прочел вслух из «Голоса Москвы»: «Музей Льва Николаевича Толстого». Разговор интервьюера с Софьей Андреевной
15 ноября. Утром возвратилась Софья Андреевна из Москвы, постаревшая, похудевшая. Поехала туда больная инфлюэнцей и там хворала. В музее не пришлось ей поработать. Были подряд три праздника. На концерте Никиша была такая давка, что чуть не задавили ее. Одну даму вынесли, одной девушке глаз выкололи шляпной булавкой.
Пополудни приехала Мария Александровна. За обедом Софья Андреевна рассказала про Москву, какой там прогресс: электрические конки, автомобили, кинематографы, телефоны, электричество.
Л. Н.: Слава богу, что я этого прогресса не увижу.
О поездке Сухотиных за границу.
Л. Н. не одобрял ее.
Софья Андреевна оправдывала ее заботою о здоровье Танечки; говорила, что там может всю зиму гулять; когда бы не московская зима, Ванечка не умер бы, если бы с ним поехала в Рим. (Софья Андреевна говорила с полным убеждением.)
Л. Н.: Кому бог велит — помирает. — И на возражения ответил: — «Живи, где сидишь, пока в землю пойдешь».
Софья Андреевна дальше говорила о загранице, как Дунаев хвалит ее. Тут я заметил, что Л. Н. во всякой культурной стране — Германии, Австрии, Франции — сидел бы под арестом.
Софья Андреевна спросила:
— Как? Почему?
Я: Потому что там люди подвластны закону, а в России у чиновников, полицейских, судей, военных, железнодорожных и т. д., кроме государственного закона, есть еще свой разум и совесть, с требованиями которых они считаются в ущерб регламенту. В России из уважения не трогают Л. Н. Может быть, и в Китае, Турции не посмели бы, а инде везде заключили бы его.
Л. Н.: Это одна из тех вещей — мечта, — которые не напишу (т. е. как там, на Западе, люди — рабы своих же законов, меньше свободны, чем в России). За границей верхушки блестят, а беднота скрытнее, чем у нас, но ее не меньше.
Л. Н.: Напрасно не читаю «Голос Москвы». Лучше бы, чем «Русские, ведомости».
Л. Н. в журнале «Fellowship» читал о Supreme Court8*: как мальчик посещает целый год заключенного в тюрьму — заключенного за то, что, будто бы, убил этого мальчика. Из-за формальностей судебных отношений не выпускают его.
— То же самое затянет и продержание Гусева в тюрьме, — добавил Л. Н.
Разговор о В. и Р — не, что она (В.) заставила его жениться на ней. Л. Н. сказал, что это часто бывает. Например, Павла Николаевна — Бирюкова.
Софья Андреевна: А Анна Константиновна — Черткова.
По этому поводу Л. Н. сказал:
— Мужчины добрее; в женщинах больше самоотречения.
Около меньшого круглого стола с половины девятого сидели: Л. Н., Софья Андреевна, Мария Александровна, Юлия Ивановна. Л. Н. спросил Софью Александровну, что пишет Меньшиков в сегодня полученном «Новом времени». Софья Александровна не читала и сказала, что последнее время не читает его. Л. Н. удивился, что статьи Меньшикова не интересуют.
— Ведь как они написаны! — сказал он.
Мария Александровна: Меньшиков развращает народ.
Л. Н.: Нельзя сказать, что развращает народ. Он ничего нового не вводит, а отстаивает старый монархический строй, привычный большинству русского народа.
Л. Н. рассказал, что были у него судаковские мужики — отцы. Их ребят, сжегших барский дом, чтобы скрыть кражу сбруи, присудили к тюрьме. Они обвиняли свидетелей, что они на них имеют злобу. Очень тяжелые, противные были Л. Н. их речи (т. е. они о том, что сделали их ребята, и не вспоминают, не каются, а всецело обрушиваются на показавших на них, говоря, что они — лжесвидетели. Л. Н-чу же видно, что дело было ясное, что они подожгли).
Л. Н. говорил дальше об этой злобе судящихся. Ходит к нему телятинский мужик — старик, пишущий для Л. Н. свою жизнь; у него тоже суд из-за земли с телятинским мужиком, на которого озлоблен. Л. Н. рассказал, что он подсказал тему Семенову, как едущие в суд тяжущиеся по пути догоняют друг друга, сдружаются в трактире и приезжают уже примиренные, в недоумении, что им судиться
Софья Александровна рассказала, как возвращались из суда судившиеся мужики: ехали на двух санях — сын с отцом и мужик. Отец пересел к противнику и, когда вернулись, не пришел в дом. Его нашли в санях — голова топором прорублена. Мужик, который его убил, — сын того, который убил ее дядю — М. А. Стаховича — и повесил на крючке
Аксаков, Самарин... и разговорился о славянофилах.
Л. Н.: Славянофилов я всех уважал и любил. Хомяков был человек на 30 лет старше меня. Дмитрий Свербеев, — он был в обществе славянофилов, и его любили, но он был западник. Его любили за добродушие; он был умственно ниже их и дразнил их. В Москве в его доме собирались.
Оттуда Хомяков позвал меня к себе; он исследовал, интересен был ему, <хотел знать>, какие у меня взгляды. Я тяготился тогда очень, что не верю, мне хотелось верить, особенно с славянофилами тяготился этим, я ждал от него приведения меня к вере; очень добрый был человек.
Мария Александровна: Народ (т. е. крестьяне), несмотря на его православие (обрядность) — единственные верующие христиане среди нас.
Л. Н.: Мне было так же грустно, как то, что отхожу от православия, к которому принадлежит народ.
Л. Н. продолжал:
— Урусов был тоже хороший человек. У славянофилов была любовь к русскому народу, к духовному его складу, это презрительное отношение к власти, которое заметно среди народа, имеющего привычку говорить, когда выбирает себе старосту: «Когда никуда не годится, пусть походит в старостах». Потом община. Все их (славянофилов) мировоззрение было мне по душе, даже самодержавию сочувствовал, одно православие — эта точка зрения мне была неприемлема. Аксакова (старика) и сына Константина тоже я любил и уважал. Всегда я у них желал чему-нибудь поучиться. Со всеми я был в хороших отношениях, это все были высоконравственные люди, они не дозволяли себе неправду сказать. Никогда ни к кому не подделывались — правда, все они были богатые.
Софья Александровна спросила про Погодина. Л. Н. ответил, что Погодин на него (никогда) хорошего впечатления не производил.
Софья Александровна спросила про западников.
Л. Н.: Грановского я видал в Туле, где играли в лото, но знаком с ним не был. Станкевича не знал.
Мария Александровна вспоминала изречение Канта из «Круга чтения». Л. Н. принес и отыскал его.
— «Круг чтения» мне дорог тем, — сказал Л. Н., — что Будда, Лао-тзе, Христос, Паскаль — все одни и те же вечные истины говорили.
Прочел вслух 16 ноября Паркера
— Кизеветтер9*, может быть, не так думает, но без него можно обойтись.
Софья Андреевна привезла из Москвы открытки старинных детских игрушек Бенуа, какими играла в детстве. Восторгалась ими. Л. Н-чу тоже были любопытны.
Разговор о старинных лошадях между Софьей Александровной и Л. Н.
Л. Н. говорил, что все породы эти рысистые вывелись. И вспоминал завод Пироговский, который в то время был выдающимся; в нем были матки рысаков орловских кровей, известный Кролик — белая лошадь, белая грива, братья Атласного
Ночью уехала Софья Александровна.
16 ноября.11* Приехал С. Д. Николаев поговорить о том, поехать ли к П. А. Столыпину, поговорить о Генри Джордже. Привез корректуру «Евангелия», успел спросить Л. Н. о некоторых местах. С ним одним Л. Н. в кабинете разговорился о жизни, семье чрезвычайно хорошо.
— Можно было бы из этой беседы книжку написать, — сказал Сергей Дмитриевич в восторге.
Кислая погода. Л. Н., несмотря на тяжелую ходьбу по сырому снегу и скользкости, гулял до Козловки и по новой дороге до моста.
В Иллюстрированном приложении «Нового времени» 14 ноября (№ 11378) плафоны Маковского
За обедом Софья Андреевна, Мария Александровна, Сергей Дмитриевич, Юлия Ивановна. Разговор о начавшем издаваться в «Посреднике» журнале «Свободное воспитание». Главный сотрудник — Клечковский. Цель — воспитание детей не в школе, а посредством помощи родителям в работе домашней, огородной, полевой. Мало сотрудников и не знают, что писать. Все сами еще только ищут. Подписчиков уже достаточно
Л. Н.: Главный вопрос — чему учить, что̀ первой важности, что̀ второй. В теперешних школах и домашнем воспитании учат латинскую грамматику, Библию. Не только вопросы нравственности, но <и необходимость> научить работать оставлены в стороне.
Л. Н. говорил, что читал английскую статью «Tyranny of Dead» о том, как мы придерживаемся того, что придумали предки, и прибавил, что можно бы пользоваться заграничными педагогическими изданиями для этого нового журнала.
Но вообще Л. Н. не рад, что «Посредник» стал издавать этот журнал — во-первых, потому, что писать на заказ, на срок нельзя, новых мыслей не даешь; во-вторых, новое бремя «Посреднику», Ивану Ивановичу.
Л. Н-ча спросили два ясенковских парня, могут ли прийти в воскресенье поговорить.
Л. Н. говорил про нынешнюю молодежь. Правительство знает, что государственное устройство держится на религии, и старается ее укрепить. Правительство — только постройка на льду; он тает. При Иоанне Грозном было православие крепко. Революционный кодекс нравственности (т. е. отбрасывание всей религии, позволительность убийств для политических целей), ложная наука (Спенсер) заменяют православие.
Л. Н.: Чем кончится наша цивилизация? Римская кончилась варварами, варваров теперь нет.
Сергей Дмитриевич припомнил, что Генри Джордж варваров видит в городских безработных.
Л. Н.: Сегодня было двое прохожих пермских: «Работы нет». Прочел в газетах, что отправлено на север 750 политических... Слава богу, что нам предстоит работа — каждому становиться лучше.
Софья Андреевна: Что из этого выйдет, кому польза, если я за этим столом буду самосовершенствоваться?
чем если бы был на месте Столыпина. Мы, как среди океана: каждый одинаково в воде. Был бедный прохожий Франциск Ассизский или простой еврейчик (Христос), которого высекли и среди других повесили (распяли). И какое их влияние!
Л. Н. прочел из «Круга чтения»:
«Когда чистый человек действует с прямотой душевной, он дает искупление всему миру». Зендавеста.
«Если изучающий истину делает это искренно, просто, без самомнения и следит за собой, когда он один, он заразит все царство и успокоит его своим простым и любовным величием. Деяния высшего неба не сопровождаются ни звуком, ни запахом — вот это высшая добродетель и таинственно и неуловимо, как сами небеса, все это величие. Одной семьи, живущей любовью, достаточно, чтобы во всем народе разлилась любовь. Человек один, а решает судьбу всего государства и всего мира». Конфуций
17 ноября. Утром уехала Мария Александровна. Слякоть. Л. Н. верхом. Не было гостей. Я извинялся перед Л. Н., что не исполняю порученное: не успорядую12* «Круг чтения». Дома: Л. Н., Софья Андреевна, Юлия Ивановна. Юлия Ивановна очень быстро успорядует «Круг чтения».
18 ноября. Утром приехал Николай Григорьевич Сутковой. Л. Н. помнит его имя и отчество, т. к. и Чернышевского так звали
За обедом Л. Н., Софья Андреевна, Юлия Ивановна, Сутковой. Л. Н. о письме Бриллиантова, который прислал указания на неточности греческого текста в «Соединении и переводе четырех Евангелий». Он спрашивает, как же Иисус не «противился», когда кнутом выгнал всех из храма и опрокинул столы менял
Сутковой рассказал историю Миронова из Алексеевки, Самарской губернии, который несколько лет тому назад отказался от военной службы. Он сапожник; против него винная лавка. Кто-то попросил его стакан одолжить для вина, он отказал: водку пить — дело нехорошее. «Как нехорошее: ведь царь ею торгует». — Позвал стражников, сказав им, что Миронов оскорбил царя. Стражники стали спрашивать его, как он думает о царе. Он им ответил, что у него свой царь — бог, а в земном царе не нуждается. Его повели к исправнику. Тот стоял на крыльце и крикнул ему: «Шапку долой!» Миронов не снял. Ему сбили ее. Он поднял. Три раза повторялось. Его заперли, и стражники страшно избили. Три недели не поворачивал шеи. Привели опять к становому. У него был земский начальник, тот разумно поговорил со становым, и Миронова отпустили. Он не чувствовал никакой злобы к избивавшим его стражникам. Был смирен, кроме задора с шапкой.
Л. Н. по поводу этого рассказал, как он молится и твердит (иногда вслух) из послания Иоанна о боге — любви: «Кто говорит, что любит бога, а брата своего ненавидит...»
— Тут все сказано, суть жизни — бог. Бог проявляется в душе любовью. Так как он и во мне и в другом человеке так проявляется, — мы соединены.
И говорил Л. Н., что человек может механически помогать себе, заучивая наизусть хорошее, — оно без его воли вспоминается ему и до́бро влияет на него — и, наоборот, заучивая (читая) порочное — вредит себе.
Л. Н. достал «Новое время» и прочел стихотворение Буренина-Жасминова (ненужное).
— Сколько труда, чтобы рифмы подобрать! — сказал Л. Н. и сосчитал 400 строк фельетона. — 160 рублей это!
Сутковой говорил, что Колесниченко изучает Конфуция и браманизм — по указанию Добролюбова. Л. Н. хвалил сунны (из «Sayings of Mohammed»).
Сутковой говорил, что слышал, будто Чертков хочет приехать в Россию дать себя заключить в тюрьму из-за Гусева.
ТОЛСТОЙ ЗА ОБЕДОМ В ЗАЛЕ ЯСНОПОЛЯНСКОГО ДОМА
Фотография В. Г. Черткова, 1907
Л. Н.: Это на него похоже.
Сутковой говорил о Добролюбове, что возвращается из Сибири и сейчас на больших собраниях сектантов в Оренбурге проповедует.
Оставался Сутковой. Говорил, что «Посреднику» бы дешево издать «Евангелие» Л. Н-ча и кружку людей взяться бы распространять его. Л. Н. одобрил.
Сутковой хочет <издавать?> для детей хорошие книги: жизнь святых, о животных, материнская любовь.
Л. Н.: Геоэтнография с христианской точки зрения — одно из первых полезных знаний.
Л. Н. (о японцах): Аккуратность, мелочность характеризует их.
Сутковой о Леониде Семенове, что он отходит от революционерства к христианству.
Л. Н.: Гусев был неосторожен, поддерживал отношения с революционерами. — Л. Н. удивлялся, что не выпускают его, и, услыхав, что у него паспорта нет, что им пользуется один революционер в Москве, что он в переписке с революционерами, Л. Н. приписывал этим обстоятельствам, предполагая, что полиция о них знает, — что Гусева продолжают держать в заключении и, не желая, немного негодовал на Гусева за его неосторожность.
Л. Н.: «Отвратительный факт» — любовь! (Это Л. Н. намекал на то, что Гусеву ставят в вину проповедь христианской любви.)
Л. Н.: Как трудно вести борьбу в жизни с мнением людей!
Л. Н.: Софья Андреевна (в сущности) бескорыстна. (Говорил о ней что-то и прибавил это.)
Л. Н. (Сутковому): Невозможно избегнуть власти. Для меня этот вопрос принципиальный. Сознавать всякое учреждение как неравенство. Следовательно, избегать. Ни в чем нельзя достигнуть идеала. Синдикализм государственный, религиозный, национальный — один из величайших соблазнов.
Л. Н. (мне
19 ноября. Софья Андреевна говорила мне, как скучает всегда в ноябре; но этот раз больше, чем в прежние годы.
Сутковой весь день провел за работой, порученной ему Л. Н.: отвечал на несколько писем, переписывал письмо Дерябина и определял, какие-книги кому посылать из просящих письменно. Вечером Л. Н. ему обстоятельно объяснял свою работу — детский «Круг чтения».
Вечером в 5.30 приехал Лесли, аристократ, ирландец-патриот 22-х лет, чтобы видеть simple life15*. Л. Н. поговорил с ним в кабинете о серьезных вопросах
Сутковой в 10 часов вечера пошел пешком на Засеку, несмотря на увещевания остаться или ехать на санях.
Л. Н.: Читал подробно газету. Инцидент Родичева (сравнившего «муравьевский воротник» со «столыпинским галстуком»). Речь Родичева — ничего в ней нет, и в других речах также
20 ноября. Утром приехала Александра Львовна из Тулы — Москвы. Л. Н. с ней о родных, о женитьбе Андрея Львовича и о Москве. Получил много писем: около десяти просительных, три об автографах, от Иконникова очень милое, от Кудрина
Л. Н. ездил верхом по Засеке. За обедом Софья Андреевна о газетах. Как раздувают инцидент Родичева, как его превозносят («Русские ведомости»).
Л. Н.: Говорят, что в парламентах выдвигаются адвокаты. В Думе — Плевако, Маклаков. Плевако — самый пустой человек, Маклаков — никакого убеждения не имеет; искусство говорить у него не связано с серьезными мыслями. Их (адвокатов) ремесло — говорить.
Я заметил, что словацкий народ той местности, где я жил врачом, адвокатов зовет «язычными докторами».
Л. Н. давал Александре Львовне советы о работе над «Кругом чтения», который Александра Львовна приводит в порядок. Все первые числа каждого месяца — о боге. Из 1 января вытекает 1 февраля, и т. д., и все это составляет религиозную систему.
Я ездил в Тулу, привез Надежду Павловну. За обедом Л. Н. говорил про тульского адвоката графа И. Д. Толстого, что он скромный (ни разу не возносился своим сродством), и как они сродни. В дальнейшем разговоре — о жене адвоката Толстого. Она с детьми на шоссе раз заговорила с Л. Н. и произвела хорошее впечатление. Александра Львовна о ней заметила что-то внешнее, что она пудрится, красится.
Л. Н. (с досадой): Не осуждай!
Александра Львовна оправдывалась тем, что сказала только то, что заметила.
Л. Н.
Л. Н. был раздражен, как не бывает даже раз в год. Только что прочел письмо Андрея Львовича ко мне; может быть, оно расстроило его
Л. Н. прочел вслух письмо крестьянина из Оренбургской области. Жалуется на буржуазию и просит для устройства мельницы 300 р. Это первое, насколько я помню, просительное письмо крестьянина для помощи в хозяйстве. До сих пор просили — если крестьяне — для образования. А вчера Л. Н. встретил рабочих, жаловались на неустройство государственное. Л. Н. подмечает, как все начинают быть неспокойны положением своим и других обвиняют.
Речь о курсистках. Л. Н. прочел просительное письмо учительницы, желающей идти на курсы. Брат пошел в работники и из 15-тирублевой месячной платы ей давал 7 р. пока училась на учительницу. Теперь она получает 20 р. жалованья: «Конечно, я из этого ничего не могу отложить, чтобы идти на курсы».
Надежда Павловна говорила о повальном желании учиться и как многие курсистки бедствуют и доходят до нервного расстройства, после совсем ни на что не способны.
Л. Н.«Круга чтения» я видел, что, кроме Люси Малори, которая повторяет сказанное раньше другими, ничего не почерпнул от женщин; ни одной женщины нет, которая была бы философкой, ни в науке ни одна не сделала открытий. Призвание женщины остается быть женщиной-матерью. Это не значит, что выйти замуж всем. Просто быть честной, хорошей женщиной. Сами (курсистки) будут говорить о либерализме и норовят попасть в высшее общество, вот что недостойно.
Л. Н. дал мне отвечать на четыре письма.
Софья Андреевна говорила, что читала в «Revue Blanche» рассказ Мирбо:
— Страшная гадость. Я читала только потому, что ты хвалил Мирбо.
24 ноября. — Андрею Львовичу и Екатерине Васильевне. Она простудилась, когда ездили в сельскую церковь венчаться. Он веселый, спокойный, она тоже спокойная, только ус талая и задумчивая. Наверное, ей тяжело из-за детей и за обиду мужу, родителям. Добрая душа, должно быть, но слабая.
Л. Н. как был рад третьего дня, когда застал меня пишущим письмо Андрею Львовичу, так был рад и теперь, когда я зашел в 11 к нему за книгами Валишевского и когда к ним поехал. Вез его письмо Андрею Львовичу. «Говорит, плакал, когда его писал», — сказала мне Софья Андреевна
Вечером в 9.20 Л. Н. зашел ко мне тихими шагами, чтобы не разбудить, если сплю. Поговорил о Гусеве, потом о завтрашней поездке к нему; потом спросил, как мне живется. Я ответил: «Последние три месяца очень хорошо, помог мне «Круг чтения»». Л. Н. сказал, что этому рад, что это подтверждение, что всем людям, не только старикам — ему, которому остался час жизни, — ни богатство, ни слава, ни государственное благоустройство не могут дать удовлетворения, потому что они преходящие, а духовный рост имеет смысл и в тот последний час жизни. Вечером Л. Н. сдавал письма Юлии Ивановне:
— Спрашивает о браке. Не буду отвечать, подозреваю, что <ради> получения автографа. Начинаю верить в свою знаменитость, — продолжал Л. Н. говорить мне уже в зале. — Представляю себе, как было бы мне, молодому офицеру, лестно получить письмо от Пушкина.
Софья Андреевна (): Я до сих пор не гляжу на тебя иначе, как на мужа, на человека, с которым прожила 45 лет.
Л. Н. было очень холодно, ходил по комнатам. Потом вспомнил кучу писем с просьбами об автографах и стал подписывать. Было 42 таких письма, в некоторых по два-четыре портрета или билет для подписи. Некоторые просили «несколько строк». Им Л. Н. писал: «Братья, любите друг друга!»
Вечером Л. Н. все мерз; в комнатах 12½ градусов. Софья Андреевна приготовила ему грелку в постель, чего Л. Н. избегает16*.
25 ноября. — все люди, а не только исполнительные машины, как тюремщики шлиссельбургские и западные тюремщики. В Крапивне меня поразило множество чиновников и особенно стражников. Крапивна — большущий город, в садах со слободами — 12 тысяч жителей. По дороге из Крапивны ночевал у Булыгиных. Все читают хорошие книги, все стремятся хорошо жить. Сережа 19-ти лет, и Ваня 17-ти лет, живут просто: едят, спят в людской с рабочими. У Булыгиных одиннадцать лошадей, пять коров и всего-навсего один рабочий; всю остальную работу исполняют сыновья. Старший — Алеша — курит и, кажется, охотится.
У Булыгиных есть старая бывшая рысистая лошадь тетки, доживающая свой век. Ее не продают, чтобы ее не мучили. Такая лошадь доживала третьего года и у Толстых.
26 ноября. Я утром вернулся от Булыгиных, из Крапивны.
— Какая у него рысь, как скачет, — нечего желать лучше лошади!
Вечером просил Софью Андреевну и Надежду Павловну, чтобы играли в четыре руки и после благодарил за удовольствие, что играли Гайдна:
— Для меня нет сомнения, что Гайдн выше всех композиторов. На нем остановилось музыкальное творчество во всей ясности, чистоте, простоте, — сказал Л. Н.
Софья Андреевна
Л. Н.: У Моцарта уже по̀шло17*, а у Бетховена уже сумбур
Говорили о Гензельте. Л. Н. отозвался о нем хорошо.
Разговор о моей вчерашней поездке в Крапивну, о Гусеве, Булыгиных. Их семьей, особенно средними сыновьями, Сережей, Ваней, Мишей, их трудовой, простой жизнью, Л. Н. восхищается.
Л. Н. рассказал, что индусы продолжают посылать ему литературу; один посылает книжку, где он находит новое, хорошее буддийское, а другой — журнал
С. А. ТОЛСТАЯ КОПИРУЕТ ГРУППОВОЙ ПОРТРЕТ РАБОТЫ И. Е. РЕПИНА
Ясная Поляна. 1 декабря 1907 г.
Фотография С. А. Толстой
В декабре хочет приехать скульптор Трубецкой. Л. Н. мне, не знающему его, говорил, что это огромного роста, больших дарований, энергичный, ничего не читавший, самобытный и увеличивающий свои оригинальные черты, притом мягкий, кроткий человек.
̀ преподают в университете, и что науки нужны
Л. Н. (о нем): У него нет этой потребности что-нибудь страстно любить, чему-нибудь отдаться. Пахать землю можно, не увлекаясь, посредственно... Именно в области духовной деятельности важны только самые лучшие деятели...
27 ноября. Л. Н. попросил Александру Львовну съездить за почтой в Ясенки. Когда я вечером вошел к нему в кабинет получить письма для ответа, Л. Н. читал в на днях полученной из Индии книге («The Essence of Buddhism» by P. Lakhsmi-Narasu. Madras, Sprimvasa Varadachari, 1907) главу «The Woman in Buddhism». Вечером читал из нее вслух, переводя по-русски Марии Александровне, Софье Андреевне, Юлии Ивановне. Начало — одна-две страницы — очень ясное, хорошее.
Зашла речь о японцах-буддистах. Л. Н. говорил, что у них буддизм связан с шинтоизмом, обоготворением микадо, и у них вера вошла в привычку (как другие обряды) жизни. Обожание микадо им дает силу так, как у русских сто лет тому назад обожание царя. Это у нас разрушается, Пуришкевичи18* совершенно этому ничего не помогут.
бы без властей разбой. Л. Н. говорил, что в Ясной Поляне и старики 50—60-летние — Фоканов и другие (Л. Н. назвал нескольких) — рассуждают, на что платят подати.
Гимназист седьмого класса пишет Л. Н-чу: «Скажите, ради бога, что лучше: учиться или же быть совершенно незнакомым с просвещением? Культура портит людей нравственно. Так скажите, чему я должен отдать предпочтение: своей нравственности или же цивилизации, культуре своего ума? Что лучше, европейская культура или же индийское усовершенствование человеческой природы?»
Мария Александровна, Софья Андреевна, Александра Львовна, Юлия Ивановна.
Л. Н. говорил конфузливо, что получил письмо Нордман (с Репиным была); пишет, что ее жизнь разделилась на две половины: до посещения Ясной Поляны и после
— Не знаю, куда деваться, — сказал Л. Н., когда читал такие письма. — Другое письмо ругательное. Это приятнее.
«Исповедь» и другие новые сочинения Л. Н.
Я с 9 до 4 в амбулатории, с 4 до половины 7-го в Мясоедове, опоздал к обеду.
Л. Н.: Какой счастливый Душан Петрович, он всем нужен!
Л. Н. о географических книгах, которые сегодня читал: «Начальный курс географии» и «География внеевропейских стран». Обе ему нравятся, материал в них точный, все так коротко, ясно, одного уровня, соразмерно. По мнению Л. Н., переработаны с немецкого. Говорил, что можно было бы из этой книжки составить попроще и короче для меньших и другую, подробнее — для старших детей. Тут нужно только сократить, выпустить подробности и сделать более выпуклым существенное, чтобы в общем обзоре были краткие сведения о поверхности земли, растительности, животных, людях
А книга Горбунова, которой восхищался Николаев, «Кругом света» Л. Н. не нравится
— Это совершенно случайный подбор всяких статей, — сказал Л. Н. — Ребенок еще не имеет общих знаний по географии, а тут о льяносах (llanos) подробно...
Л. Н.: Если бы я был молод, я взялся бы за составление этнозоогеографии.
Л. Н. сидел в комнате Юлии Ивановны с Марией Александровной, Юлией Ивановной и пересматривал эти географические книги. Софья Андреевна играла в зале с половины 9-го вечера. Юлия Ивановна, увидав караибов и папуасов, показала изображение их лиц Л. Н-чу.
Л. Н.: Я видел. Папуас привел меня в смущение; как в нем вопросы нравственные поднять? А потом подумал: белые точно такие же, даже хуже, все с них стекает по верху (не проникает в них нравственное учение, а стекает, как вода по ватерпруфу).
Л. Н.
Потом Л. Н. рассказал, а после и прочел о китайском языке, что в нем нет ни существительных, ни прилагательных, ни глаголов, ни спряжения, а смысл получается по ударению. Все слова односложны.
Л. Н. тепло вспоминал о брате Николеньке, который был старше Сережи на три года. Между ними было двое или трое неблагополучных родов,
Л. Н. был моложе брата Николеньки на пять лет. Николаю говорили (младшие братья) вы. Неправда, сентиментальность были ему чужды. Был большой ум, художественное чутье (Тургенев подметил), и был добр и необыкновенно скромен.
Софья Андреевна спросила:
— Тот ли, который женился на дочери Пушкина?
Л. Н.: Нет, его брат... Вернувшись с охоты, легли спать рядом на полу, как тогда просто было все — в комнате с балконом (нынешнем кабинете), и Гартунг подтрунивал над Николаем. Брат Николай с сияющей, доброй улыбкой смотрел на меня, давая понять глупость Гартунга.
Л. Н.: Меньшиков пишет о созвании православного собора, что его теперь не нужно. Я прочел последних десять строк... В Думе неладно: разошлись правые с октябристами. Дума не продержится
— чистоту, удобство, дешевизну их образа жизни, материнство, хорошее отношение к прислуге — дает ей свободное время и сама делает их работу — за доброту к детям дворников: делает ежегодно елку для бедных. Потом хвалила Александру Владимировну и других невесток.
Софья Андреевна пять дней с 11 часов утра до сумерек копирует портрет Л. Н-ча с ней, Репина, и жалуется на боли в бедре (невралгия).
28 ноября. Гусев ни вчера, ни сегодня не приехал. Днем уехала Мария Александровна, утром приехала М. Н. Толстая, урожденная Зубова. Вечером Сергей Львович.
За обедом разговор о бывшем утром молодом человеке Раковиче. Бросился в революцию, декадентский поэт.
— 40-х годов, при его жизни не замечено, а в 60-х годах привлекло к себе внимание. «Оно в том, что только я, и не духовное, а телесное я <является реальностью мира>», — объяснил Л. Н., «Теперь все, — говорил молодой человек Л. Н-чу, — ударились в индивидуализм, отошли от социализма, так как социализм с его политической экономией сух, не удовлетворяет духовных требований».
Мария Николаевна говорила про профессиональную женскую гимназию. Предметом сочинения на вольную тему большинство учениц выбрало Стеньку Разина.
Опять смотрели географические книги. Разговор о написании таких для детей разного возраста, несколько степеней; одна степень — до десяти лет. Л. Н. говорил, что нужно, кроме религии, которой серьезно можно занимать мысль детей десять минут, остальное время учить полезным сведениям.
Л. Н.<Нужно> распространение знания человеческого рода, чтобы (ребенок) знал, что он не один, а есть братья-негры. «Вокруг света» Горбунова — это разные статьи собранные; их надо переработать так, чтобы были соразмерны.
Сергей Львович рассказал про новый «Народный календарь», где графически изображено, сколько сахару, пшеничной муки приходится на русского, англичанина и т. д.
Л. Н.: Это раздражает. Это нехорошо. Ведет к обвинению других (одного правительства): кто-то виноват, только не я. Теперь получил письмо, самое характерное, революционерки Репиной
Сергей Львович рассказал, как произошло убийство доцента доктора Воробьева во время московского восстания в декабре 1905 г., описанное и без конца перепечатавшееся газетами.
«И слава богу, что не помню», — заметил Л. Н. и добавил, что не разделяет учение буддизма, будто старость — зло (между прочим, потому, что ослабевает память и т. д.).
Сергей Львович заговорил о музыке. Л. Н. сказал, что у Шумана входят немузыкальные элементы: поэзия, страсти; что он искусственен и не чисто музыкальный, как Бетховен...
Сергей Львович сыграл, чтобы показать Л. Н-чу декадентскую музыку, новую композицию Ребикова. Л. Н. просил его не продолжать и видимо страдал, пока Сергей Львович играл.
— Никогда римляне не доходили до такого упадка, как теперь русские — в поэзии, философии, музыке... в парламенте — пошлости, — говорил Л. Н.
29 ноября. столько работать, но хорошо.
Пополудни я гулял с Галаниным — сибиряком, проигравшимся в Монако, возвращающимся к себе и, за нехваткой денег на продолжение пути, остановившимся в Ясной Поляне. Пессимист, не находит смысла жизни, упрекает Л. Н. в достатках, что не живет просто, как жил Христос. Галанин и его жена близки к самоубийству. Между прочим, сегодня в «Петербургских ведомостях»: в короткое время пять священников покончило самоубийством. Знамение времени.
За обедом разговор о копии, сделанной Софьей Андреевной с картины Репина (Л. Н. за письменным столом, возле Софья Андреевна). Критиковали ее. Л. Н. заметил, немного сожалея, что написал Татьяне Андреевне об этой картине Репина, что это старичок подгулял, а его супруга огорчена. Что Татьяна Андреевна может это изречение пустить в ход
— Вот пример, чего художник должен избегать, — сказал Л. Н. — Должен избегать случайного, временного настроения, Лаокоон в этом положении страдания по ошибке изображен. Лессинг противного мнения. Я его мнения вообще не ценю.
Л. Н. о панно Маковского
Л. Н. получил почту из Тулы, писем 20, самых разнообразных. Одно хорошее от Черткова о Гусеве
Сергей Львович: У тебя корреспонденты, которым ты нужен, а не они тебе.
Л. Н.: Я люблю, когда я нужен.
Л. Н.: Наверно, хорошая статья. Будет иметь большое значение. Он скромен, работает на земле, в досуге писал эту статью.
Потом читали ее вслух с 8.15 до 9.45. Сперва Сергей Львович, потом Л. Н. с большим интересом, порой со слезами. Л. Н. читал с карандашом, делал отметки. Прочел, как Герцен разочаровался в конституции, республике, революции и как ясно он это выразил.
Л. Н.: Процесс революции правилен, как времена года: весна, лето... Он и у нас такой же (как был во Франции, Италии). (Господствующие) классы возбуждают народ с тем, чтобы собою заменить правительство.
Приехал управляющий Пашкова, Л. Н. его спрашивал про смуты в
— мужику — 35, бабе — 25 коп. Они повысили на 3 р. и 1 р. 50 коп. Страйк. Сами между собой поссорились, кто пойдет работать. Других не подпускали. Говорил, что Черткова в Воронежской и Пашковы в Тамбовской губерниях продают землю очень дешево: вместо 200 — 95, 120, 140 р.
30 ноября. Пополудни был у Л. Н-ча Галанин. Он с женой и ребенком живут в Ясной три-четыре недели, всё изучают «Евангелие» и другие сочинения Л. Н., и он выписал неясные ему места и свои возражения на учение Л. Н. Сегодня ему прочел их.
Л. Н. говорил, что он ему нравится. Серьезный человек.
Л. Н. говорил мне, что он получил от Иконникова письмо с вложением письма Варнавского, тоже отказавшегося от военной службы
Большая почта из Тулы и Ясенок.
Л. Н. говорил, что Варнавский пишет, что «Круг чтения» на него подействовал лучше «Евангелия». Л. Н. по поводу этого поручил мне написать Черткову, чтобы постарался воздействовать на кого-нибудь — напечатать «Круг чтения» ценою в 1 р.
Вечером Л. Н. просил Сергея Львовича сыграть бетховенскую сонату.
2 ноября
1 4 письма Т. за 2 нояб. см. в т. 77, с. 231—233 и т. 89, с. 75—78.
2 Письмо от 31 окт.
3 Т. ездил покупать лошадей (сент. 1876 г.); случайным попутчиком его был купец (см. т. 83, с. 228).
1 В Г. Москвы, № 254, 2 нояб. под заголовком «Первое заседание Государственного совета» напеч. речь митрополита Антония. На Т. могло произвести благоприятное впечатление суждение Антония о необходимых для гос. деятелей нравственных качествах. Т., видимо, противопоставил этой речи речь Н. А. Хомякова, открыто выражавшего свои верноподданнические чувства Николаю II и вел. кн. Михаилу Николаевичу.
2 Начало ст. «Американские письма. Потомки богов и героев» за подп. (НВ, № 11365, 1 нояб.).
3 Корр. не «Круга чтения», а кн. «Свобода. Мысли разных писателей. Собрал Лев Толстой. Из «Круга чтения»». М., «Посредник», 1908. Карлейлю принадлежит изречение: «Послушание хорошо и необходимо, но если это послушание тому, что дурно и ложно, то это, напротив, высшая степень человеческой подлости и унижения».
4 Письмо от 30 окт. Т. отв. 2 нояб. (т. 77, с. 231).
6 ноября
1
2 Телегр. от 2 нояб. из г. Жижкова.
3 С. Бриллиантов в письме от 28 окт. сообщал Т. об опечатках, пропусках и неточностях в переводе греч. текста, замеченных им при чтении т. I «Соединения, перевода и исследования четырех Евангелий». Т. отв. 7 нояб. (т. 77, с. 234—235).
4 «Novum Testamentum Graece». Textum ad fidem codicum versionum et patrum recensuit et lectionnis varietatem adjecit D. Jo. Jac. Griesbach. 2-da ed. Vol. I—II. L., 1796—1806 (Япб).
1 Очевидно, о нем Т. записал в Дн. 8 нояб.: «Широков, раздраженный, но искренний человек» (т. 56, с. 76).
8 ноября
1 Р. вед., № 255, 7 нояб.
2 —239). Гусев письма не получил. Приписки Маковицкого не опубл.
9 ноября
1 № 1 газ. вышел 4 нояб. Этот № не разошелся, и изд. было прекращено. Об этом Н. Бурдина сообщила Т-му 14 нояб. Письмо Т. в ред. газ. от 9 нояб. см. в т. 77, с. 240. Т. одобрил ст.: «Встань и ходи» (б. подп.), «Суд и осуждение» (Уриеля), «Что делается в России» (Голодный).
2 Абдулла-аль-Мамун Зураварди прислал при письме от 31 окт. н. с. свою брошюру «The Sayings of Mohammed». Спрашивал, какие из кн. Т. следует переводить в 1-ю очередь. Т. отв. 9/22 нояб. (т. 77, с. 241). 19 изречений из присланной кн. Т. поместил в «На каждый день». Ряд изречений был изд. «Посредником»: «Изречения Магомета, не вошедшие в Коран. Избраны Л. Н. Толстым». Пер. с англ. С. Д. Николаева. М., 1910 (Япб: т. 40, с. 343—349).
3 Федоров. Перфекционизм. Оттиски из журн. «Известия С. -Петербургской биологической лаборатории», т. VIII, вып. 1—2, 1906 (Япб).
10 ноября
1 Этого намерения Т. не выполнил.
1 Ср. Р. сл., № 260, 11 нояб.
2 Письмо Т. к сестре и ее отв. за это время неизв.
3 Далее помета Маковицкого: «См. письмо Софронова к Д. П. Маковицкому. Октябрь 1907».
4 «Из «Путешествия гражданина на «курсы» (Пер. с украинского. Рассказ П. Оправхата)» — об аресте и ссылке полит. «преступников» (№ 259).
13 ноября
1 К. Валишевский. Письма с Запада. XXVII. Работоспособная Россия (НВ, № 11374, 10 нояб.).
2 «Цитировать его». Письмо М. И. Ершовой от 8 нояб. По поруч. Т. ей отв. Гусев; приписка Т. от 28 дек. (т. 77, с. 274—275).
3 Все указ. выпуски сохр. в Япб.
4 Сообщение о том, что амер. миллиардер Д. Рокфеллер будто бы обратился к Т. с письмом, в к-ром просил совета, куда употребить свои богатства, появилось в ряде газ., в сопровождении «ответа» Т-го. Письмо Рокфеллера было сплошным вымыслом; в качестве отв. печатался отр. из письма Т. к П. А. Буланже от 13 янв. 1903 г. (т. 74, с. 13—14).
5 Известно 2 отв. Маковицкого от 13 нояб.: К. И. Лизунову (т. 77, с. 315) и А. А. Черенину (т. 77, с. 271 — упом. об ответе).
6 Прошение опубл. по записи Маковицкого (т. 77, с. 282).
1 На письмо А. А. Черенина от 8 нояб. отв. Маковицкий (т. 77, с. 271). Опубл. в кн.: А. Чер<ени>н. У великого писателя. Ярославль, 1908, с. 19.
2 В письме от 30 окт. И. Н. Дерябин подробно изложил историю своего отказа от воен. службы; за этот отказ он был приговорен к 4 годам тюрьмы. На письмо отв. сам Т., а не Маковицкий 14 нояб. (т. 77, с. 243—244).
3
15 ноября
1 Эту тему сообщил Т-му Н. В. Успенский в начале 1860 г. (см. т. 55, с. 587). С. Т. Семенов написал на нее рассказ «Недруги» (изд. «Посредник», 1905), названный Т. в числе «очень хороших» изданий «Посредника» (см. т. 82, с. 208).
2 М. А. Стахович был убит в 1858 г.
3 Мысль Паркера о вере — «Круг чтения», т. II, с. 460—461 (т. 42, с. 257).
4 «Холстомер» упоминается жеребец Атласный (гл. VIII).
16 ноября
1 Две картины К. Е. Маковского: аллегорическое изображение поэзии и живописи.
2 Комплект этого журн. сохр. в Япб.
3 Вероятно, Т. прочел эти изречения из материалов, подготавливавшихся им для нового «Круга чтения». В изд. кн. их нет.
1 Чернышевского звали не Николаем Григорьевичем, а Николаем Гавриловичем.
2 18 нояб. Н. Г. Сутковой отв. А. Х. Звенигородскому, писавшему 16 нояб. от имени иудеев-евангелистов (т. 77, с. 315—316).
3 В том же письме, в к-ром С. Бриллиантов писал о неточностях пер. евангельских текстов, он спрашивал и об этом тексте (Еванг. от Иоанна—15).
4 Первое послание Иоанна, IV, 20.
5 Во 2-ю гл. фельетона Буренина (псевд. граф Алексис Жасминов«Бесконечно-конечный роман» включены стихи «Легенда о рождении Сына Дьявола», «Милюков и Осел» и «Тога и штаны» (№ 11380, 16 нояб.).
19 ноября
1 В письме к Т. от 20 окт. Дж. Лесли просил разрешения посетить Ясную Поляну, считая невозможным уехать на родину, не повидавшись с Т. Отв. Т. Л. Сухотина (т. 77, с. 314).
2 В НВ, № 11382, 18 нояб. заметка «В Государственной думе», начинающаяся словами: «Сегодняшнее заседание ознаменовалось печальным инцидентом. За резкость, сказанную д<епутатом> Родичевым, его исключили на 15 заседаний». «Муравьевский воротник» и «столыпинский галстук» — казни (повешеньем) в 1860-х гг. и после 1905 г.
20 ноября
1
23 ноября
1 Письмо А. Л. Толстого от 21 нояб. с сообщением о болезни жены и с просьбой приехать (PNP).
24 ноября
1 Письмо Т. к Андрею Львовичу от 22 нояб. по поводу его женитьбы (т. 77, с. 247).
1 А. Б. Гольденвейзер вспоминает слова Т-го: «Моцарт, которого я так люблю, впадает иногда в пошлость, но и поднимается зато потом на необыкновенную высоту» (Н. Гусев, А. Гольденвейзер. Лев Толстой и музыка. Воспоминания. М., 1953, с. 22).
2 Вероятно, «Vedic Magazine» (Япб
3 Письмо С. М. Сухотина от 23 нояб. н. с.
27 ноября
1 Письмо В. Вялых к Т. от 20 нояб. На конв. Т. написал конспект ответа. Отв. Маковицкий 27 нояб. (т. 77, с. 317—318).
2 Письмо Н. Б. Нордман-Северовой от 24 нояб.
3 —252).
4 А. Крубер, С. Григорьев, А. Барков, С. ЧефрановЯпб); Г. И. Иванов. Начальный курс географии. СПб., 1902 (Япб, дарств. надпись); то же, изд. 2-е, 1903 (Япб).
5 И. , Е. Горбунова и В. Лукьянская. Кругом света. Географическая хрестоматия. Пособие при обучении географии, ч. 1. «Земля — жилище человека». Изд. 4-е. М., 1907.
6 Ст. М. О. Меньшикова из цикла «Письма к ближним» с подзагол.: «Дело веры», «Источник жизни» и «Единое на потребу» (НВ
28 ноября
1 «Народный календарь на 1908 г.». СПб., 1907, с. 86.
2 Помета Маковицкого: «Цитировать его». Письмо А. В. Репиной от 21 нояб. о несогласии с положением Т. «о непротивлении злу». Просит помочь «разобраться в противоречиях жизни».
29 ноября
1 —249).
2 См. запись 16 нояб.
3 Письмо Черткова от 30 дек. н. с. Т. отв. 8 дек. (т. 89, с. 83—85).
4 По свидетельству Лебрена, рук. его неизданной ст. о Герцене погибла во время гражданской войны (см. С. А. Розанова
30 ноября
1 Письмо А. И. Иконникова от 16 нояб. (адресовано И. Ф. Наживину) переслал вместе со своим письмом к Т-му Наживин (см. ниже).
2 Письмо Наживина от 10 дек. н. с. Т. отв. 1 дек. (т. 77, с. 253).
3 Маковицкий написал Черткову по поручению Т. 5 дек. (т. 89, с. 238).
1* В одной из машинописных копий неустановленным почерком изменено на: «о Самаре». — Ред.
2* Пропуск в подлиннике. — Ред.
3* Юлия Ивановна несколько дней тому назад сказала Л. Н-чу, что А. А. Стахович был очень огорчен, услышав, что Л. Н. читает «Новое время».
4* язык индустани (англ.).
5*
6* пустила корни (франц.).
7* Соборе Парижской богоматери (франц.).
8* англ.).
9* Современный столп кадетов. Написал катехизис для кадетов.
10* Пропуск в подлиннике. — Ред.
11* Плохо записано на следующий день.
12* привожу в порядок (от словацк. usporiadat).
13*
14* который Репин написал мне в альбом.
15* простую жизнь (англ.).
16* И на что до конца своей жизни ни разу не согласился, когда я ему предлагал.
17* Здесь в смысле «избито»». — Ред.
18* «Голосе Москвы» слух, что Пуришкевич будет министром.
19* забастовку (англ. strike). — Ред.