1 марта. У Л. Н. разболелась нога — воспаление варикозных вен на берце. Третьего дня оступился. Вчера два раза ездил к Чертковым; вечером почувствовал боль. Уже на представлении познабливало его, верно от этого, сегодня утром сказал и показал мне ногу. Остался лежать в постели с приподнятой ногой в компрессах.
Днем был Владимир Григорьевич, пополудни Ольга Константиновна с Н. П. Рудаковой, г-жой Корсини и фотографом. Н. П. Рудакова — московская купчиха, очень скромная; с ней на ее средства г-жа Корсини путешествует. Снимались с Л. Н. в кабинете. Софья Андреевна позвала их на завтра.
За обедом Л. Н. сказал:
— От Попова, тамбовского крестьянина, милое письмо
Пришел человек из Тулы к Л. Н-чу
Николай Николаевич вернулся и сказал о пришедшем, что он непонятный какой-то: говорит, что ничего не нужно ему материального, о духовном хочет поговорить с Л. Н.
Владимир Григорьевич, Александра Львовна, Варвара Михайловна, Николай Николаевич уехали к Чертковым на лекцию с волшебным фонарем об Индии. Л. Н. в кресле на колесах перекочевал в кабинет и там с три четверти часа беседовал с туляком, который был глуховат. Их разговор слышался, через гостиную, в зале.
— Нет такого положения, в котором человек мог бы быть доволен собой, совершенен, — слышны были слова Л. Н-ча. — Человек не в силах......1* совершенен только бог. Вся жизнь наша состоит в том, чтобы стремиться к совершенству, насколько возможно, а достичь совершенства — невозможно.
Слов туляка не слышно.
Л. Н.: Я беспрестанно получаю письма от молодых людей, которые пишут: «Я чувствую, что моя жизнь неправильна; хочу все бросить, поеду в Самару, Америку, на землю жить», а я отвечаю им: «Поищите в себе и делайте эту работу хорошенько, а уж этой чистоты достигнете, когда внутри будете чисты». А вы ни про кого дурно не думали, не осуждаете людей? Я вам скажу пример из своей жизни. Вся жизнь моя есть пример. Вчера письмо пишет человек — я его не знаю — он приговорен к каторге, и просит написать письмо к сенатору, который мне свояк. Я Сената не признаю. А что же, я ему откажу? Я написал ему (сенатору), чтобы он это дело смягчил
— На железной дороге мне кажется, что тут служишь обществу, а вы думаете, что нет?
— Эти вопросы решает каждый человек сам в себе. Я советовать не могу. Страшно — высоко подняться. Как вам сказать: есть друзья, отказавшиеся от военной службы, сидят в тюрьме; другие2* но и то хорошо. Вино пили? А теперь курите?
Л. Н. дал ему письмецо к Черткову
Л. Н. получил книжку доктора Грабовского: «Geistige Liebe»
— Вот я только сейчас читал книгу по поводу половой любви. Везде одно и то же — что можно прожить без брака, воздерживаясь.
Софья Андреевна попеняла Л. Н-чу, что он всегда это говорил, а нажил 13 детей.
Л. Н.: Я не говорю, что я хорошо жил, я скверно жил, а что можно воздерживаться и должно.
Софья Андреевна стала доказывать несостоятельность его теории. Л. Н. попросил отвезти себя в кабинет. Он сидел с приподнятой перевязанной ногой в кресле на колесах. Софья Андреевна продолжала:
— Почему проповедовать то, что не исполняешь?
Мария Александровна (убедительно): Без идеалов жить было бы невозможно. Лев Николаевич тем и дорог, что на свою жизнь оглядывается.
Л. Н. пишет «Детскую мудрость»
2 марта. Л. Н. говорил с восторгом о вчерашнем тульском посетителе:
— Это подготовители. Он совершенно один в Туле. Был революционером, но не очень. Отказался от места на железной дороге, 45 рублей в месяц. Желание его пострадать. Он мне был очень интересен своей наивностью
Ольга Константиновна, Дима, Мария Александровна, приехавшая сегодня. Мальчики поместились впереди на полу. А. А. Корсини показала около ста картин, между ними простого и богатого сингалезца. Простой — длинноволосый, гологрудый, очень похожий на «Христа в Гефсиманском саду» Ге. От солнечного удара в год гибнет 50000 человек. С восьми утра до четырех не выходят на улицу. Показывала далай-ламу, и Лхассу, и монастырь на высокой скале, куда лезут больные для исцеления. Когда показывала факиров, Л. Н. заметил:
— Это все-таки интересно, какая энергия может быть развита в чело веке!
А. А. Корсини говорила, что индусы сдержанные, что в Индии никогда не слышала ругани н не видала, чтобы дрались. Англичанин не садится рядом с индусом: это считается неприличным. Дети нравились Л. Н. Спросил, охотно ли снимались.
А. А. Корсини: Да, охотно.
А. А. Корсини говорила про отношение англичан к индусам, что устроили школы для сыновей раджей и влиятельных классов (парсов, торгашей, богачей).
Речь об Индии, о порабощении Индии.
Л. Н.: Те, кого можно подкупить, те попали в порабощение, себя порабощают. Тамбовский крестьянин — вряд ли есть у него корова, лошадь, а на книжки есть. Такого не поработишь.
— Завоевание Индии, — рассказывал Л. Н., — началось с ограждения английским войском будто бы обиженных туземцами английских купцов.
Когда представление кончилось, Л. Н. сказал:
— Очень, в высокой степени интересный народ. Как бы эта лекция была хороша, если бы только ее обработать, подобрать этот материал, как следует, и приложить к нему текст.
Сегодня Л. Н. просил навестить Пашку Резунова, его любимого ученика, поправляющегося после болезни, посмотреть, не может ли он прийти на лекцию с фонарем, и снести ему белого хлеба и яблок. Л. Н. с таким участием расспрашивал про него, как родной отец. Какая у него любовь к крестьянским детям!
3 марта. За обедом: Л. Н., Софья Андреевна, Александра Львовна, Варвара Михайловна, Мария Александровна, Николай Николаевич. Мария Александровна вспоминала про Николаевский институт, где она была классной дамой, потом про Мартынова.
Л. Н.: Это был самый лучший актер, какого я видел.
Мария Александровна: А не Шумский?
Л. Н.: Шумского я не любил: был притворный; Мартынов — натуральный
Александра Львовна, а после Варвара Михайловна рассказывали обстоятельно, интересно про Дурова, про его шутки, его собак, дрессированных крыс, его большие музыкальные, живописные и другие способности. Он часто сидит под арестом за свою смелость. Куда ни приедет, изображает местных сатрапов.
ТОЛСТОЙ И А. Б. ГОЛЬДЕНВЕЙЗЕР
Фотография В. Г. Черткова
Варвара Михайловна задавала его (Дурова) загадки. Л. Н. просил не говорить ответы, предлагая всем отгадывать, и сам старался, но не отгадал ни одной из трех:
«Как срубить сук, чтобы не спугнуть ворона?» (подождать, пока улетит, потом рубить).
«Отчего плавает утка на воде?» (оттого, что на воде ходить нельзя), и т. д.
Разговор о вчерашних картинах Индии и о лекции. Жаловались, что глаза устают. Мария Александровна вспомнила про «Старосветских помещиков» Гоголя и рассказала про них.
Л. Н.: Какой это юбилей будет Гоголя?
— Сто лет со дня рождения.
Л. Н.: Мне поехать бы в Петербург. Меня приглашают в марте. — И говорил это Л. Н. таким тоном, как если бы ему приятно было поехать туда. Сегодня же Л. Н. писал Марии Николаевне, что если бы куда ехать, то первое — к ней
Софья Андреевна: Остановись у Зоси (С. А. Стахович).
Мария Александровна спросила Л. Н.:
— Вы Гоголя совсем не знали?
Л. Н.: Нет, никогда не видел.
Мария Александровна: Вы его не застали?
Николай Николаевич: В год его смерти появилось «Детство» Льва Николаевича.
— Был он тогда оценен? — спросил кто-то.
Л. Н. у Гоголя, — писем. Л. Н. взял из старого издания два тома писем и все новое. Николай Николаевич читал вслух содержание отдельных томов
Л. Н.: «Невский проспект», «Записки сумасшедшего» — это очень хорошо.
А когда Николай Николаевич читал названия научных статей, Л. Н. заметил:
— Научное у него все очень плохо. Л. Н. попросил свезти себя в кабинет.
С 8 до 11 прочитывал у себя в кабинете Гоголя.
В 11 выехал в залу. Софья Андреевна играла на фортепиано. С 11.15 Л. Н. прочел нам вслух «Коляску», не с самого начала: «Репейник — гоголевский», — заметил, смеясь.
Л. Н. все время добродушно улыбался, смеялся. Когда кончил:
— Как хорошо написано! Ничего не недостает, и ни слова лишнего. Поискали еще редактированное Тихонравовым издание Гоголя. Не оказалось 2-го тома
У Л. Н. разболелось новое место: на вене икры.
— Как это скучно, — сказал Л. Н. — Нет, не скучно, все это хорошо, — убежденно поправил он свои слова, вероятно имея в виду возможность тромбоза сердца, мозга. Расспрашивал про дальнейшее течение болезни и все возможности исхода.
4 марта. Ночью выпал глубокий снег. Чертков второй день лежит, бронхит. Утром приехала Ольга Константиновна с детьми, пополудни уехала Мария Александровна; с ней уезжает спокойствие и мир, которые вносит ее присутствие.
За обедом Александра Львовна рассказала о Коле Ромашкине, отданном около Нового года в Тулу, сначала мальчиком в трактир, а после месяца в кондитерскую; что он там мяса не ест; все осмеивают его за это и зовут «Толстовым». Потом о другом ученике Л. Н-ча — Пашке Резунове, — что он роптал, когда бабушка убила ягненка, а при ихней скудной пище ему бы желать этого!
5 марта. Приехали Ольга Константиновна с детьми, Мария Александровна. Л. Н. стал писать о Гоголе; просил поискать в библиотеке письмо Белинского к Гоголю
Л. Н. вечером не приезжал в залу: стеснение в груди, удушье, вероятно, заставляло его оставаться одному, не вести разговоров. За обедом тоже мало говорил.
Опасения, страха из-за болезни Л. Н. нет ни у Софьи Андреевны, ни у Александры Львовны. Нет обыкновенного во время болезней Л. Н. беспокойства, переполоха, озлобления, нервности, растерянности, суеты и тревоги. От этого Л. Н. легче болеть, чем обыкновенно: когда Софья Андреевна суетится, раздражается, она волнует и его. Л. Н. даже раздражался в болезнях и все просил, чтобы к нему не приходила. Вечером у Николая Николаевича читали вслух письмо Л. Н. к Лопатину, редактору московской еженедельной газеты «Жизнь», и хороший ответ Лопатина, заключенного за появление в «Жизни» странички Л. Н. о смертной казни
По газетам, грозит вспыхнуть война между Австрией и Сербией. Венское правительство, пресса, вызывающе ведут себя. Удивительно хороша передовая статья «Последние минуты» в «Новом времени» 3 марта.
У Л. Н. какая-то стесненность, упадок духа или просто задумчивость.
Пополудни приехал Владимир Григорьевич и рассказал, что у него были полицейские чины с понятыми и объявили ему, что высылают его из Тульской губернии в три дня. Он им сказал: что они делают; что они на шее народа, собирают подати и т. д. Они слушали, только исправник просил его прекратить речь, т. к. мешает ему писать протокол. Владимир Григорьевич вкратце докончил. Протокола и еще других бумаг не подписал. Он лежал в постели, болен бронхитом. Несмотря на это, приехал; по дороге его вывалили из саней и с большим трудом подняли. Сам не мог встать, до того слаб. Вид у него плохой, и он очень похудел за эти несколько дней.
Л. Н. в последние недели и месяцы часто высказывал опасения, что Владимира Григорьевича вышлют, что не потерпят его общественной деятельности в широком смысле слова и в местной, среди крестьян, посетителей из Тулы, и т. д. Все-таки у Толстых очень поражены. Ольга Константиновна, бывшая с детьми в Ясной, поплакала, и дети: они уже понимают, что́ значит высылка Бати.
Александра Львовна глубоко потрясена, и огорчена, и грустит более всех. Она искренне любит Владимира Григорьевича за его преданность отцу и за любовь Л. Н. к нему.
Софья Андреевна вспыхнула и сгоряча написала письмо в газеты, высказывая свое негодование «наемным палачам»
Дима, приехавший с отцом, убит, жалок; очень принял к сердцу высылку.
— Батя исполняет волю Льва Николаевича, совпадающую со своей, на общую пользу, — сказал Дима.
После отъезда Владимира Григорьевича я заходил к Л. Н. перевязать ему ногу. Л. Н. спокойно спросил меня, слышал ли я про высылку Черткова. Л. Н., видимо, не был поражен ею, принял, как должно, хотя ему больше всех будет недоставать Владимира Григорьевича, т. к. он любит его и привык к нему. И, должно быть, больше всех нас жалеет самого Владимира Григорьевича за причиненное ему горе разлуки с ним, с семьей, домом.
Л. Н. читал сегодня «Слово», «Нашу газету» и «Русские ведомости». Обыкновенно читает или «Слово» или «Нашу газету». Через день, через два дня — и «Новое время». С месяц, как Л. Н. пишет повесть из современной революции
В 6.15 привезли Л. Н. в кресле в столовую. Я застал его беседовавшим с Николаем Николаевичем о книжке д-ра Грабовского. Л. Н. передавал, что Грабовский пишет, что говорят о власти мужчин над женщинами, но не говорят о власти женщин над мужчинами, а она есть, только не сформулирована.
Л. Н. говорил:
— Помните, этот юный философ Вейнингер — он написал слово в слово ту же мысль, что Грабовский писал, что есть мужественное и женст венное в каждом человеке. У кого и то и другое в одинаковой мере, тот не нуждается в супружестве.
Л. Н. знал Грабовского и раньше; ему помнится, что он раньше писал Л. Н-чу и посылал книги. Поручил поискать их и написать Эндерсу, приславшему книгу Грабовского, что он интересуется ею, и выписать еще некоторые из его книг.
Говорили по поводу высылки Черткова. Кто-то сказал, что яснополянский мужик Данила Козлов взваливает на попов — будто они сказали, что выпихнут Черткова. Софья Андреевна утверждала, что он говорит правду: «Чертков ведь ничего дурного правительству не делал».
Л. Н.: Народ все на попов взваливает. Подрывается самая основа государства — солдатчина.
Черткова высылают будто бы потому, что губернатор заявил: «Если он будет здесь жить, то не ручаюсь за будущий набор в Крапивенском уезде».
Л. Н. рано, в 10.40, лег в постель. На вопрос Александры Львовны и Софьи Андреевны, как нога, Л. Н. ответил: «Хуже». И сказал затем, что еще, слава богу, так, как есть, а то может приключиться гангрена, как у отца Владимира Григорьевича, и что за нею, вероятно, последует в его возрасте смерть.
Я сказал, что гангрена у старых людей не происходит из-за этой болезни и что, по-моему, ноге не хуже, т. к. болезненность второго места меньше, как и воспаление первого. Л. Н. с тех пор, как болен, спрашивает про почту, чего раньше не спрашивал.
7 марта. Николаем Николаевичем о своих писаниях и рукописях Л. Н. Сегодня вид у него бодрый, вчерашняя усталость и впалость лица прошли. Как рассказывала Анна Константиновна, вчера дома все плакал.
Утром приехал Е. И. Чекальский, ученик А. Н. Сиротинина, 24-летний молодой польский литератор. Л. Н. спрашивал его про польские дела. Спросил — идут ли мариавиты в солдаты, под каким правлением полякам лучше всего живется.
Чекальский: Сытнее в России.
Говорили про Немоевского; он враг слова «христианин», но признает этику христианства. К слову «христианин» прилипло слишком уж много грязи. Л. Н. согласен с его, Немоевского, пониманием христианского; относительно слова ничего не говорил. Потом про Жеромского — повесть о любви.
Л. Н.: Господи, зачем люди романы пишут? Мы все под чарами эстетики. Философия Гегеля произвела на нас такое впечатление, что мы бессознательно иногда гегельянизируем. Не всякая этика — этика. Должно не подтягивать под это все, а только христианскую этику.
Л. Н. не любит Гоголя за восхваление российскости.
Александра Львовна стала заниматься стенографией, чтобы мочь заменить Николая Николаевича.
За обедом Л. Н. Владимиру Григорьевичу о книге Грабовского:
— Он очень оригинален; у него мания величия; он говорит, что открыл истину, которая тысячи лет известна. Наряду с утверждениями, с которыми я не согласен, есть у него глубочайшие истины. Он в высшей степени религиозный. Я выписал другие его сочинения.
Владимир Григорьевич передавал Софье Андреевне совет Гали, чтобы свое письмо послала в «Русские ведомости» и «Нашу газету» Хирьякова. Софья Андреевна ответила, что можно в «Русское слово».
Владимир Григорьевич: «Русское слово» не напечатает: это робкая газета; оно никакой статьи Л. Н. не печатает. Сытин в трудном положении: его преследуют за революционные книги, напечатанные во время революции.
Л. Н.: Я Гоголем занимаюсь. Одно из его писем, об отношении писателя к слову, превосходно. Пишет: «Писателя слова — это его дела»
Л. Н. говорил это к словам Чекальского о Рабском, фельетонисте варшавских газет. За чаем Чекальский рассказывал разное Софье Андреевне. Л. Н. спросил меня, о чем мы с ним говорили и что́ он.
Я: Он мил, добр, но легкомысленен и никаких серьезных вопросов в себе не имеет.
Л. Н.: Без всяких убеждений. Он напомнил мне, что копошится весь мир нам совсем далеких, чуждых людей.
Вечером был Андрей Львович с Екатериной Васильевной. Андрей Львович говорил, что тульские дворяне посылали депутацию к Лопухину, чтобы выслать Черткова. Лопухин же, будто бы от себя, выслал его, воспользовавшись отсутствием губернатора Кобеко и замещая его по должности. Кобеко сказал, что пока Л. Н. жив, он Черткова не вышлет, не сделает этого ради Л. Н.
ТОЛСТОЙ С ВНУКАМИ ИЛЮШКОМ, ТАНЕЙ И СОНЕЙ НА ТЕРРАСЕ ЯСНОПОЛЯНСКОГО ДОМА 3 МАЯ 1909 г.
8 марта. Утром Чекальский простился с Л. Н-чем. Л. Н. ему сказал, что полякам следует перестать быть «поляками» и социальный вопрос решить по Генри Джорджу; советовал ему посетить Горбунова, — это мне передал Чекальский.
Чекальского, как приехал в Варшаву, — арестовали
По поводу Санина Л. Н. сказал:
— Ничего тут нового нет. Понижение человека до животного, это талантливо описано. Но нет более духовной жизни. Животная — довлеет себе. Это невежество: они знают всех — Дарвина, Маркса, но они не знают, что делали в области духовной Будда, Эпиктет — это им все пустяки. Я нынче не выдержал: получил письмо — «Напишите, что такое......»4*
— Как это странно: Гоголю памятник хотят строить. Гоголь с первых слов в своем завещании просит, чтобы ему никакого памятника не строили
Л. Н. спрашивал о Елизавете Федоровне, вдове убитого великого князя. Она открыла общину в Московской губернии. Монахини там живут.
Л. Н.: «Былое» очень интересно, очень интересно, просто не оторвешься. О Сергее Александровиче (великом князе) первая статья, а второй не читал еще, а уж подкоп до какой степени интересен!
Л. Н. вспомнил описанный там подкоп под банк (казначейство) в Херсоне в 80-х годах
— О Бакае менее интересно
Л. Н. с волнением, потрясением рассказал о судебном деле, сообщенном ему Давыдовыми, кажется, использованном Л. Н-чем в его повести времен революции, которую сейчас пишет. Распропагандированные мальчики 19 и 17 лет попались в экспроприации лавки; никто убит не был, приговор — каторга. Прокурор апеллирует — смертная казнь, исполнено
Л. Н.: Кто тут виноват? Такой мальчик слышит, читает, что все позволено против правительства; он весь поглощен революционными идеями, так что не отдает себе отчета, <не может> понять, что нужно другое. Ведь прочти они одну книгу «Посредника», ничего бы не было.
Софья Андреевна рассказала, что умер Щукин, старообрядец, купец московский. Умирая, вспоминал Л. Н-ча, высказывал ему благодарность. Портрет Л. Н. повесил над своей кроватью и велел там оставить висеть.
Под вечер приехала Елизавета Валерьяновна; говорила Л. Н. о женитьбе сына и о невообразимом перевороте семейной жизни в Туле сплошь и рядом.
Елизавета Валерьяновна, Мария Александровна. Л. Н. говорил о том, о чем ему говорила Мария Александровна: о рудаковских мужиках, что они похожи на Михаила Петровича.
Гусев: Михаил Петрович говорил, что, если бы Л. Н. находился в других внешних обстоятельствах, иное писал бы.
Л. Н.: Le grand monde5* — не маркизы, бароны, а миллионы, народ; их религиозно духовный полет не тяготит необразованность и физический труд. Напротив, образованные люди должны пробираться через образованность. Я теперь читаю французскую книгу, где пишут о крестьянах, что нагибаются в работе над землей и не в состоянии понимать высшее.
Гусев: Как иначе пишет Попов тамбовский, что хотя и голодает, но это не мешает духовной работе.
Л. Н.: Такие Поповы, Сютаевы....6* Французская книга, которую рекомендовал Чертков, — ни к чему.
10 марта.
— Как спали? — спросила Мария Александровна.
Л. Н.: У всякого из нас есть свои недуги, старческое. Я каждый час просыпаюсь. Валяешься восемь часов, а спишь шесть-пять — и то хорошо. Как вы мне хорошо рассказали про Федора Мартыновича, как пробуждаются люди, как становятся на работу. Ведь таких — тысячи в России. М. П. Новиков — он недобрый...
Л. Н. собирается написать предисловие к «Призывному» Новикова.
Сегодня приезжали к Владимиру Григорьевичу исправник с понятыми, с уездным врачом произвести врачебное освидетельствование. Его мать выхлопотала у царя отсрочку высылки до тех пор, пока не выздоровеет. Владимир Григорьевич не дал себя освидетельствовать и сказал всем приехавшим свой взгляд на их деятельность. Исправник был смущен. Владимир Григорьевич написал после их отъезда хорошее, сильное письмо губернатору. Владимир Григорьевич болен — все хуже — гриппом, бронхитом и не бережет себя. Вчера читал вслух молодежи.
К Страховым приехал младший Авилов, племянник Федора Алексеевича, поразительно умный.
11 марта. Утром уехала Мария Александровна. Ночью уехала Елизавета Валерьяновна. Л. Н. в 8 в кресле. В последние 14 дней мало писал. По просьбе Поссе, редактора журнала «Жизнь для всех», стал писать статью о Гоголе к предстоящему столетию со дня рождения Гоголя. Написал большие письма о государстве и православии.
В 9 приехал Никитин. Черткова, кажется, высылают потому, что губернатор заявил, что не ручается за набор солдат в Тульской губернии. Кто-то взял у Черткова несколько десятков «Солдатской памятки» и раздал солдатам, отбывшим военную службу.
— Это без ведома Владимира Григорьевича, и он бы это не одобрил, — говорил Л. Н.
— Владимиру Григорьевичу тяжело оставить семью, — говорил Л. Н. Никитину. — Христианину не надо так устраиваться, чтобы ему тяжело было бросать. Теперь Бодянский, Молочников в тюрьме за то, что нашли у них по нескольку экземпляров запрещенных сочинений моих; как же властям оставить в покое Черткова, который их больше других распространяет?
Никитин говорил, что теперь до 200 000 заключенных, что мест в тюрьмах нет.
Л. Н. (помолчав
Л. Н. делал выговор Никитину, что занимается исследованием бактериологическим, что это также не нужно, как астрономические исследования. Бактерии все микроскопом нельзя видеть. Это — поле бесконечное.
Когда у Л. Н. был жар (инфлюэнца), он сказал Дмитрию Васильевичу и мне:
— Как мне вас жалко, жальче всех вас, Дмитрий Васильевич: вы желаете мне помочь, как человеку утопающему, а помочь не можете, потому что не знаете причины. Говорите: «Жар от запора, а почему запор — не знаем». Вы следствие ставите причиной. Есть какая-то причина скрытая. Жар — от смерти. Я только хочу вам заявить: я всей душой вам сочувствую и очень вам благодарен. Есть желание человеку придти на помощь, но все-таки причина нам не известна, от которой жар начинается в восемь часов вечера и проходит в восемь часов утра. Вот, вот, вот, милый Дмитрий Васильевич. — В голосе Л. Н. слышались любовь и грусть.
В 5.30 приехали Д. Д. Оболенский с И. И. Раевским, Ольга Константиновна с детьми.
Говорили о землеустроительных комиссиях.
Л. Н.: Они за то, чтобы разрушить общину.
Д. Д. Оболенский говорил о выделах из общины, что они перессорили всю деревню.
Л. Н.: Теми же самыми словами высказал то же самое М. П. Новиков, крестьянин
— Знаете вы Генри Джорджа? — спросил Л. Н-ч Раевского.
— Знаю.
Л. Н.: Как в 30-х годах было освобождение крепостных на очереди, так теперь освобождение народа от рабства, порождаемого собственностью на землю.
Л. Н. читал в «Новом времени» длинную, в четыре столбца, речь Челышева в Думе против водки
Л. Н.: Челышев очень интересно говорил. Все попытки трезвости (когда общества не хотят в своей деревне казенки) запрещаются правительством.
Д. Д. Оболенский: Вся борьба правительства с пьянством — лицемерие.
Д. Д. Оболенский заговорил о том, как в последние годы участились самоубийства. Чем объяснить самоубийства?
Л. Н.: Причина очень проста: отсутствие религии. Та форма религии, которая существовала, с необычайной быстротой уничтожается — и как уничтожается: остается только внешняя, обрядовая сторона, а содержание, что руководило (людьми), то исчезает. Детей, молодежь надо воспитывать не к тому строю жизни, который отживает, а к будущему. Когда они вырастут, то он будет
— да.
Л. Н.: Те самые, которые внушают анархизм, еще более лишены религии, чем те, которые держатся старинной, суеверной православной религии. (В православии есть и христианство.)
Л. Н. вспомнил, что читает Гоголя и Белинского письмо к Гоголю. У Гоголя-то очень грубая религия, но была, он искал, а у Белинского никакой религии не было. Д. Д. Оболенский процитировал слова Белинского о Гоголе.
Л. Н.: Это говорил тот Белинский, у которого религией была гегельщина, чепуха, которую Илюшок пятилетний мог бы раскритиковать. А из этого (Белинского — Гегеля учения) вышли нынешние деятели.
Заговорили на тему о будущей религии народа.
Л. Н.: Она в народе уже есть, зарождается. Сергей, тамбовский крестьянин (бывший здесь около трех недель тому назад), у него сознание нравственного закона на основании религии; эти из народа не безнадежны.
Л. Н.: Народ еще лучше (чем интеллигенция) тем, что он во что-то верит. Страшнее те интеллигенты, которые в церковь ходят и не верят: они внушают этому несчастному народу (внешние обряды). Это самые вредные.
Л. Н.: В романе, который читаю («La vie secrète» par E. Estaunier) везде одно и то же: сознание французских рабочих — они, правда, преувеличивают, — что они эксплуатируемы и что богатые живут их трудом
Л. Н.: Это роды; рождаются новые формы жизни.
Л. Н.: У крестьян сознание несправедливости, ненависть и зависть растут. Раньше смягчалось тем, что верили, что это от бога так учреждено. А теперь чувство зависти вызвано еще, в высшей мере, тем, что революция была подавлена, что ничего из нее не вышло, что все это напрасно было; теперь только много безработных, нищих. Но это сознание не подавлено; ненависть только сильнее.
Л. Н. о статье по поводу «Ваисова полка» в «Новом времени» 9 марта, что эта секта способствует разложению мусульманства в Казани
Д. Д. Оболенский говорил о том, как Ротшильд и Нобель подкупом устроили было забастовку мелких пароходов, вывозящих нефть, потом сбавили цену с 30 на 16 копеек и скупили всю нефть у мелких заводов, которые разорились, а через 14 дней подняли цены на 34 копейки. Нажили 10 миллионов.
Оболенский рассказывал про Лопухина (дело Азефа), как он сидит без стола в камере — пять на три аршина, как начальник его третирует, одинаково со всеми, никакой поблажки; уволил со службы надзирателя, отдавшего на почту открытку Лопухина, в которой тот просил жену прислать ему фуфайку. Потом рассказывал приключение дочери Лопухина в Лондоне: толпа оттерла ее от гувернантки; приведена была в притон, ограблена, после трех дней в сумерки выведена на улицу и оставлена. Это американская компания, которая ловит девушек и берет за них выкуп.
Д. Д. Оболенский сыпал анекдоты, неисчерпаемый запас.
Л. Н. вечером у себя в кабинете поговорил с Никитиным о его запросе: оставаться ли ему земским врачом или готовиться в доценты. Л. Н. за первое.
12 марта. Л. Н. посидел один в кабинете, выезжал только к обеду. Читал «Былое»; кажется, не писал. За обедом спросил:
— Каляев кого убил? С таким восторгом пишут о нем в «Былом», восхваляют его, как необыкновенного героя, поэта. Все интересно. Все «Былое» прочитаю
Николай Николаевич рассказал, что там описано, как доносили царю о Черткове в Англии, кто у него бывал
Л. Н.: Довольно неприятно, что нашу деятельность они сводят на революционную. Они могут понимать, что основа другая. Нынче брошюрка из Троицко-Сергиевской лавры против социализма недурна. Хорошо характеризованы революционеры. Но там фраза: «Люди поступают, как звери, и с ними так надо поступать». Из-за этой фразы была мне прислана молодым человеком при письме. Я ответил
Дмитрий Васильевич спросил про журнал молоканский, кажется «Духовный христианин» его название, хорош ли?
Л. Н.: Нет, нехорош, но все же более свободен. Наше лютеранство.
Дмитрий Васильевич спрашивал про Брихничева, бывшего священника, приезжавшего четверть года тому назад к Л. Н-чу. Л. Н. его не мог вспомнить
Л. Н.: Недавно было письмо — оно трогает меня — священника в пользу православия; они так твердо верят, что не допускают споров о вере
Л. Н. утром продиктовал мне ответ польке, упрекавшей его за то, что он написал о Боснии, а об их Польше не пишет
13 марта. Л. Н. слаб, в угнетенном духе. День провел, главным образом читая «Былое».
Под вечер приехал М. В. Булыгин. Л. Н. к обеду приехал в залу.
Николай Николаевич рассказал, что у Черткова опять был становой за подпиской, что уедет; а так как знает, что Чертков подписки не даст, то губернатор его вызовет к себе. Это посещение его полицейскими показывает, что его все-таки вышлют.
Л. Н. рассказал: 1) про новые письма Гоголя
Михаил Васильевич рассказал, что ему предстоит защищать 19-летнего парня, участника экспроприации с убийством старухи в Туле. Замешаны парни деревенские от 17 до 21 года; заправила — рабочий 21 года из Чулкова, предместья Тулы, где живут рабочие.
Потом М. В. Булыгин рассказал очень интересно, наглядно про другое дело, дело крестьян; он их будет защищать. Капиталисты построили Лихвинскую железную дорогу на земле крестьян, не заплатив им за нее. Отчуждили ее с урожаем, урожай продали, железную дорогу проложили, а крестьяне не получили никаких денег. Они даже еще продолжали платить подати за отнятую у них землю. Вымогали у них аукционом. Крестьяне обращались к властям — без последствий. Железная дорога действовала шесть лет, когда они, в то возбужденное время 1906 г., решили остановить ее. Собралась толпа, 2000 крестьян, и перегородили путь, не пустив поезда. Приехал становой со стражниками; стрельба; не убили никого, аресты, теперь суд. Подсудимые — потерпевшая сторона, виновники — в стороне. Прокурор симпатичный и добрый.
Еще рассказал Михаил Васильевич о суде над крестьянином из Малахова, убившим дядю. Дядя гнался за ним, он поднял по пути кол и ударил его по голове. Тетя простила его. Председатель суда не внимал, потому что есть такая-то и такая-то статья закона, требующая суда.
Л. Н. сказал, что чем старше становится, тем явственнее ему: это форма отжившая — государство, а что если «останется жив», напишет о ней. Собственно, есть один закон, закон божий, и на нем основаны отношения людей, а они в уго́льный камень кладут самую глупую статью.
Л. Н. рассказал, что получил письмо от одной матери, пишет: отец — магометанин, она православная, два сына: один учится, другой — офицер. Они оба хотят перейти в магометанство
: Из-за многоженства: допускают много жен.
Л. Н.: Что же, много жен. У нас мало ли?
Софья Андреевна еще что-то заметила.
Л. Н.: У них правило — одноженство. Если человек может жить с одной женой, то лучше; многоженство — урегулирование.
После Л. Н. говорил, что ему, задумавшемуся над этим письмом, многое выяснилось:
— Магомет постоянно приводит Евангелие. Христа не признает богом и себя не выдает за бога. У магометан нет бога, кроме бога, и Магомет пророк его. Нет никаких догматов, никаких таинств. Что лучше: православие или магометанство? Для меня ясно, что магометанство лучше. — Помолчав короткое время, Л. Н. повторил: — Магометанство, без сравнения, лучше православия. Магометанство мне очень помогло.
Михаил Васильевич: Запорожцы-некрасовцы
Л. Н. говорил, что как человек развивается, так и религиозная основа: она в ведах, таосизме, буддизме, христианстве, магометанстве — основа религиозная одна. Она со временем все идет к упрощению и единению.
С. А. ТОЛСТАЯ С ВНУКАМИ СОНЕЙ, ТАНЕЙ И ИЛЮШКОМ ОКОЛО ЯСНОПОЛЯНСКОГО ДОМА, 3 МАЯ 1909 г.
Фотография Т. Тапселя
Михаил Васильевич сказал, что православие еще лучше, чем другие церковные учения; если отбросить обряды, догмы, то молитвы — умилительные, возвышающие, успокаивающие, трогательные, и что православие для верующих в него есть духовная пища.
Л. Н.: Это закрывает сущность религии. Я думаю, что у них внешняя форма, нет внутреннего. Религиозное умиление с истинной религиозностью мешать «два эти ремесла есть тьма охотников, я не из их числа»
14 марта. Л. Н. утром продиктовал мне ответ «польке», упрекавшей его, что он написал о Боснии, а о их Польше не пишет:
«Мысль моя состоит в том, что избавить польский народ от его порабощения и дать ему свойственное всем людям благо может никак не борьба насилием с насильниками, не покровительство насильнических держав, как Россия и другие, но вступление на тот путь истинно христианской жизни, при которой все люди признают себя братьями и потому свободными. Свободу дает только любовь, религиозная любовь; любовь же только тогда любовь, когда непременным условием ее есть неупотребление насилия, т. е. непротивление.
Разделение и угнетение Польши всегда возбуждало во мне величайшее негодование. Спасение от него, думаю, есть одно то, чтобы поляки перестали бы себя считать поляками, а считали бы себя братьями всего человечества. Я думаю, что такая мысль и деятельность особенно свойственна славянским народам, и такому народу, как поляки, которые перенесли такие тяжелые испытания»7*.
«польке» был послан на анонимное письмо и адресован (послан) до востребования в Закопане — курорт в Галиции. Так как не было потребовано, почта вернула его обратно. «Полька» между тем сообщила новый адрес: «В Чешскую Прагу до востребования», но т. к. не было сделано лишней копии, не было ей сразу отвечено, а после нескольких дней, принесших свою новую работу, было про ее письмо забыто. Так и осталось неизвестным, кто такая была эта «полька».
Варвара Михайловна рассказала, удивляясь, что об этом не знаю: единственный раз, когда Л. Н. прогнал кого-то, было три года тому назад. Приехал элегантный представитель венской фирмы «Одоль» (водки зубочистной), агент-еврей. Преподнес Л. Н-чу флакон «Одоля» в бархатном футляре и просил его написать рекомендацию «Одоля».
16 марта. Л. Н. очень слаб, мало спал. Просил позвать к нему Тараса Фоканычева, а Александру Львовну попросил позвать назавтра Данилу Козлова. Оба — ученики его первой школы
Телеграмма от Софьи Андреевны. Л. Н. продиктовал Александре Львовне ответ, что общее состояние лучше, температура в шестом часу — 37°
Вечером: Мария Александровна, Чертков, Сережа Булыгин.
Л. Н. в 7 часов позвал к себе Черткова, а в 7.30 приехал в кресле в залу обедать. Все мы сели около него: Варвара Михайловна, Александра Львовна, Николай Николаевич. Л. Н. рассказывал о беседе с Фоканычевым; между прочим, что расспрашивал его про меню крестьянское, про богоносцев на Святой — они больше по усердию. Он пять икон купил, в сглаз верит.
Александра Львовна: Я от Козлова слышала, почему высылают Черткова. Черткова не было — свечей ставили (в церкви) 14 пудов, а теперь — от четырех до пяти пудов.
Л. Н.: Говорил о земле с Тарасом. Он к Генри Джорджу равнодушен8*. Так и чувствуешь это обещание9*, что землю надо отобрать. А как и кому передать?
Л. Н. понегодовал на «нашего общего друга» Столыпина, за смелость и дерзость, с какой разрушил общину, и напомнил слова Новикова, что достигли, чего хотели: перессорили всю деревню да и семью. У отца четыре сына, как у Фоканычева. Он выделит себе два надела (три и три — шесть десятин) и еще прикупит, и выделит, и потом передаст, кому он хочет: сыну одному, или нескольким, или чужому. А в общине, когда там сын хочет отделиться от отца, соберутся и обсудят все члены общины.
— Мужик думает своим умом, а у профессора ничего нет своего, своего ума нет
Л. Н. рассказал, что Тарасу пробовал читать старый «Круг чтения», но он не по нем. И Л. Н. негодовал на себя, что составлял «Круг чтения» не для крестьян («Мои учителя, которыми я недостаточно воспользовался», — сказал Л. Н.), а что имел в виду эту публику — интеллигентов:
— Я увидел грубую ошибку, недобросовестность свою.
Владимир Григорьевич: Это можно исправить. Как я наслаждаюсь переделкой «О жизни»! — Л. Н. вместе с Владимиром Григорьевичем сократили и переделали на более простое.
Л. Н.: Иметь в виду «le grand monde».
: Можно в Петербурге заняться этим — переработкой ваших сочинений. Привлечь и других к этой работе.
Л. Н.: Еще двадцать лет проживу, тогда я это сработаю. Все сократить, просто изложить.
Л. Н.: Очень интересно побеседовать с крестьянами.
Л. Н. еще вспоминал о письме Салиенко к Анне Константиновне. Николай Николаевич прочел вслух письмо астраханского школьного сторожа.
В 8.50 Л. Н. пожелал уйти к себе. Владимир Григорьевич отвез его в кресле. Была такая интимная, спокойная беседа, какая бывает, когда отсутствует Софья Андреевна и когда не перебивает.
17 марта. Утром приехала Софья Андреевна, по ошибке в телеграмме, сделанной телеграфистом. Л. Н. пожалел, что не исполнила свои дела в Москве. С приездом Софьи Андреевны тишина и мирная гармония, спокойные беседы нарушились.
Утром я заметил, что сегодня из газет узна̀ем про войну, не вспыхнула ли. Л. Н. ответил, что ему в голову нейдет, как это быть войне; что ему, с его взглядами, жизнью в деревне, не понять, как можно начинать войну.
Л. Н. стал ходить по комнате; к обеду пришел на ногах.
Вечером Л. Н. говорил, что читал ироническую статью «Война будет, войны не будет, война будет, войны не будет».
Действительно, несколько недель, по газетным слухам, со дня на день должна была разразиться война между Австрией и Сербией.
Софья Андреевна говорила что-то о докторах и болезни Л. Н.
Л. Н. просил не звать докторов: Дмитрий Васильевич хороший, милый человек, старательный, но не знает, как никто не знает, отчего происходит болезнь. Любит давать лекарства.
Я заметил, что доктора всех оборов склонны к многолечению: теперь вижу, что в хирургической клинике мы треть больных напрасно оперировали.
Л. Н. понравилось слово «обор» (по-чешски означает специальность) и сказал, что он нынче читал Бакая: половина слов иностранных.
Л. Н. (Владимиру Григорьевичу): Я нынче получил письмо из Англии. «У нас, на юге Англии, в большом кругу пастор читал лекцию в вашем духе против насилия». Надо просто поблагодарить. Без вас отвечать на английские письма — буду своими средствами обходиться, как ни плохо пишу по-английски, только чтобы me faire entendre10*.
Софья Андреевна рассказывала очень много, почти не переставая, про Москву. Показывала иллюстрированный каталог выставки картин петербургских художников в Москве
Л. Н. (): Вы к этому (картинам, фотографиям) имеете склонность, а я — мало. Я — к музыке.
Вечером в 8 приехал Бирюков с Толстовской выставки в Петербурге
Л. Н.: Я прочел недельное чтение Баллу. Мои все сочинения не имеют одной десятой той силы, что эти три странички Баллу
Софья Андреевна: Благодаря твоим художественным произведениям.
Л. Н.: Рекламе художественных произведений. Но художественные произведения мои уже состарились, как Тургенев.
Софья Андреевна: Лучшее твое художественное произведение — «Детство».
Владимир Григорьевич: К первым сочинениям (религиозным) — «В чем моя вера» с бо́льшим уважением относятся.
Говорилось о перемене отношения к Л. Н. за последние пять — десять лет. Раньше Шелгунов, Михайловский отрицали Л. Н.
Павел Иванович говорил, что составил каталог для школьных библиотек Костромской губернии, главное, из книг религиозного содержания
Л. Н. напомнил, что выбрать бы чтения для волшебного фонаря. Павел Иванович сказал, что их теперь много и что он как раз хочет из них выбрать и составить каталог хороших чтений. Теперь показывают волшебным фонарем больше микрококов, глистов. Новиков говорил, что показывают ад.
Л. Н.: Совершенно такое же суеверие.
Просматривали первый том книги «Л. Н. Толстой» Молоствова — Сергеенко. Хорошего впечатления не произвел.
18 марта. — сообщение о здоровье Л. Н.: одно — в «Русские ведомости», другое — в «Русскую землю». Александра Львовна отказалась взять второе — «в реакционную газету». Л. Н., как все эти дни, так и сегодня, сидел у себя один. Вечером в половине седьмого приехали Владимир Григорьевич с Николаем Николаевичем.
Л. Н. говорил про книгу, которая была ему прислана автором, но без его имени «L’effondrement des dogmes et l’avènement de la religion universelle».
— Ах, какую я превосходную книжку читал! Автор ее — серьезный человек. Удивительная книга!
Владимир Григорьевич: В вашем духе? Автор читал вас?
Л. Н.: Не знаю. Написана с французской точностью, отчетливостью: катехизис. Автор не хочет принимать никакую кличку на себя, говорит, как Новиков в «Вступлении» к своей статье — статья Новикова многословная, вступление прекрасно — когда его спрашивают, какой он веры, он отвечает, что он никакой веры
Владимир Григорьевич: А немцы?
Л. Н.: Немцы напротив.
Владимир Григорьевич: А в художественном?
Л. Н.: А в художественном у французов расплывчатость. А у англичан особая черта — недоделанность: не дошел до конца, как бы боится, робость.
Л. Н. получил письмо от дамы, зовет его в Петербург на выставку картин Поленова из жизни Христа
Л. Н.: Мне неинтересна. История личности Христа. Я помню, что они (картины Поленова) не произвели впечатления на меня.
Владимир Григорьевич: После картин Ге из жизни Христа в новой манере изобразить внешность Христа очень трудно.
ТОЛСТОЙ ЗА ИГРОЙ В ГОРОДКИ
На втором плане Леня Сидорков
Ясная Поляна, 5 мая 1909 г.
«Л. Н. играл в городки. Тапсель его снимал в моменты, когда Л. Н. размахивался и пускал битой в рюхи». — Запись от 5 мая 1909 г.
Л. Н. спросил меня, что́ о войне в газетах: русское правительство признало аннексию?
Я ответил, что войны Австрии с Сербией, кажется, не будет, но странно, что Германия готовится к мобилизации.
19 марта. Приехал И. И. Горбунов.
Л. Н. спал хорошо, состояние бодрое. Спрашивал про Шкарвана, его семейное и другое положение. Я сообщил Л. Н. про тяжелый крест супружеский Шкарвана.
Л. Н.: Женитьба, что она прибавит? что будет помощница в жизни? Это одно из самых распространенных общих заблуждений. Это такая редкость, как выиграть 200000, т. е. не проиграть их, всю жизнь. Чертков уже, кажется, как счастливо женился, а что же? Разве она ему помощница в том, что главное в жизни? Помощников можно найти так, не женившись.
Пополудни Л. Н. рассказал, что утром был у него крестьянин, писатель-калмык, автор пьесы о том, как крестьянин вышел в господа (интеллигенты), стал социал-демократом, как не нашел удовлетворения в барстве и вернулся в деревню, женился на крестьянке и стал работать. Эта пьеса шла в Омске девять раз. Ему говорили, что это толстовство, он отвечал, что нет, что «со мной это было»
Утром же была у Л. Н. революционерка: тип, каких казнят. Внешности революционной: быстро ходит, нервна. Она девица 30—35 лет, сидела в Киеве; там в тюрьме стреляют в заключенных, которые смотрят в окна. Стреляют, предупреждая или и не предупреждая, и убили человек шесть. Одного ее друга смертельно ранили, и он посоветовал ей съездить к Л. Н., чтобы просить его дать средства на побег ее брата, мальчика лет пятнадцати, приговоренного к двенадцатилетней каторге за покушение на жандармского чина11*. Л. Н. старался ей доказать тщетность их стремлений — безуспешно.
— Как же не поговорить с ней по существу? — сказал Л. Н., говоря о ней. — Если бы я был писатель, ее бы описал как тип революционерки. Она ничего не слышит, ничего не понимает, только чтобы оправдать себя. Когда я ей сказал: «Ведь из этого (террора) ничего не выйдет, только ухудшение». — «Как не выйдет? Я знаю, что выйдет. Что же, жить для себя?»
Л. Н. говорил ей, что мы не можем изменить жизни других людей, что только через доброе свое поведение можем действовать на других, и употребил сравнение, что это единственный возможный путь, как в коридоре есть только одно направление — между стенами: стены не пробьешь. Она ответила: «Надо стены пробить». — Высказала свое страстное желание совершить террористический акт.
Павел Иванович вспомнил Бриллиант, готовившую бомбы, которыми был убит Александр II, и пришедшую в отчаяние: «Это я его убила». Она готовила бомбы и не хотела, ужасалась убийства. Это про нее пишет в «Былом» Савинков, революционер. Бриллиант, очевидно, была добрая, свихнувшаяся в революцию, как сестра Беневского, христианская душа, раскаявшаяся. Сколько таких девушек взбаламутили Владимиров и другие журналисты, восхваляя Спиридонову!
Еще вспоминал Николаев Масленникову — учительницу (ее Записки хороши: как учила латышских детей в русской школе и страдала от этого), ушедшую в революцию.
Бирюков советовал Л. Н. прочесть Поливанова: «В Петропавловском равелине», как одну из лучших книг, написанных революционером. Поливанов хороший был человек. Все наказание — 16—18 лет — просидел; единственный, который не раздражал надзирателя. И, когда вышел, швейцарские друзья его чествовали и отправили его, чахоточного, на «казенный», т. е. их, счет, на курорт во Францию, и он там застрелился.
Владимир Григорьевич вспомнил одну революционерку, вышедшую из долголетнего заключения, тоже застрелившуюся.
Говорили о голодовках в тюрьмах, что теперь на них начальство перестало обращать внимание.
Л. Н. про новую книгу «Вехи», которую вчера получил, об интеллигенции; там статьи нескольких писателей — Струве и др. Вывод тот, что интеллигенция пришла к сознанию своей несостоятельности
«Образования» три вещицы (рассказы, стихи). Написано кое-как, спешно. Нет строгого отношения к себе
О том, что нельзя теперь следить за литературой, столько пишут. Павел Иванович нашел один хороший рассказ «Чудо» в «Русском богатстве», автор Свирский
Л. Н. говорил Ивану Ивановичу, чтобы он продолжал издавать свои новые маленькие книжечки: (формат 1/32-я, сотня по 60 коп.). Их издал около пятидесяти по 20000, теперь новое издание; земства стали много выписывать. Л. Н. в восторге от такого успеха и говорил, что если не умрет, то хочет поработать:
— Все силы приложу на этом поприще народных рассказов для le vrai grand monde12*. Надо этнографией заняться, жизнь народов изображать в волшебном фонаре. Это разрушает провинциализм жизни и расширяет взаимное знание людей, — говорил Л. Н. — Истории жизни народов совсем нет. Государственный интерес в истории, который все поглощает. И чтобы соединить их — издание с волшебным фонарем.
Иван Иванович и Павел Иванович сказали, что можно сыскать — их ведь много — картинок к рассказам Л. Н. Они уже есть. И к другим; есть такие частные коллекции. Павел Иванович хочет этим заняться для костромских школ.
Л. Н.: Субботина мне пишет, очень меня зовет на выставку Поленова. — И показал карточку с картины, приложенную к письму.
Кто-то сказал:
— Он, может быть, пожелал бы сюда привезти картины?
Л. Н.: Избави бог! (Из-за хлопот Субботиной.)
Л. Н. говорил так, что чувствовалось желание видеть эти картины.
Л. Н. прочел из своей записной книжки, что записал себе о Генри Джордже: об освобождении людей от рабства землевладельцев, которое такое же, как было рабство крепостников. Там сила, тут голод держит их в рабстве.
Николаев стал говорить, какая перемена в понятиях здешних крестьян, как говорят о хлебе, вине при причащении.
Л. Н.: Уже Вольтер сказал, что есть и кроме нас — глупые люди, но таких, которые бы своего бога ели, — нет других.
Л. Н. на какое-то утверждение Николаева:
— Нет, они зарятся на помещичьи земли, им обещали их революционеры, либералы, а обложением земли не интересуются. А единый налог — не понимают. Какая тьма касательно земельного вопроса! Думают, что надо гору журналов прочесть.
Л. Н.: Земля — рабовладение. Когда дойдет до того, что люди будут стыдиться землевладения так, как в мои молодые годы — рабовладения!
Л. Н. говорил о грехе нововводимого личного землевладения и что общинное землевладение — все-таки некоторое смягчение землевладения, когда все на одинаковых правах владеют.
Николаев говорил, что в Ясной Поляне общинное землевладение превращается в подворное, как на юге. Переделов нет, а к северу, даже в Тульской губернии, переделы часты.
Л. Н.: Это до поры до времени. У какого-нибудь Тараса с двумя наделами по три десятины вырастет шесть сыновей. И другие семьи так возрастут, подымут шум, и будет передел. Это на моей памяти бывало так, случалось.
Л. Н.: Изложить для народа религиозно-нравственное учение со стороны семьи, политической экономии.
как ему, — нам не было бы приятно.
Софья Андреевна: Зато какая слава у тебя.
Л. Н.: Это крысиная нора, куда уходит вся вода. Кто славен, начинает думать только о своей славе и перестает думать о своих недостатках. — И потом спросил: — Где-нибудь описано, как мы с отцом переезжали в Москву на семи возках? И как два камердинера на ухабах соскакивали и поддерживали возки?
Андрей Львович спросил о «Санине».
Л. Н. сказал об авторе «Санина», что он не знает работы мысли прежних людей: что̀ говорили Эпиктет и другие; не переписывает собственноручно по 20 раз. И у Ницше в философии небрежность: швыряет мысль, как попало. Теперь и легкость печатания, и большое вознаграждение, и тщеславие делают то, что нет той серьезной работы ни у художников, ни у философов. Небрежно пишут.
Разговор о том, как читаются извозчиками, учащимися романы о сыске и преступлениях: Шерлоки Холмсы, Наты Пинкертоны, Люпены. Павел Иванович рассказал, какие огромные сандвичи — щиты с сериями Пинкертонов — имеют уличные продавцы в Москве. Чтение это интересно вследствие быстроты его впечатлений, напряжения, но остается кошмарное впечатление. За границей известно много преступлений, вследствие чтения таких романов. У нас было несколько случаев, что мальчики, начитавшиеся их, предлагали себя в сыщики.
Л. Н.: Вот Гоголь: «Со словом надо обращаться честно».
Л. Н. сегодня очень много беседовал, хотя он был так слаб, каким я его давно не видел; лег в 11. Я сегодня очень мало присутствовал при общей беседе.
20 марта. Л. Н. встал в восемь часов. Спал довольно хорошо; сегодня было у него опять стеснение в груди. В половине третьего Л. Н. принес книгу «Krishna» by Baba Bharaty
— С какой радостью я берусь за это дело! — сказал Л. Н.
Вчера Л. Н. говорил Ивану Ивановичу и Павлу Ивановичу, когда была речь о книжках об Индии, Китае (Л. Н. предложил издавать), чтобы они взяли его в компанию. Они охотно согласились.
— Без шутки говорю, — сказал Л. Н., — и предлагайте мне все просмотреть, что туда хотите ввести.
Еще предложил в ту же серию книжечек в одну, полторы, две копейки — учение Лао-тзе, Конфуция и о Китае (хоть старую книжечку «Как живут китайцы»
Иван Иванович был в восторге. Не мог удержаться, чтобы не выразить своего удовольствия: ни одной поездкой не был так доволен, как этой.
Л. Н. говорил, что у него были замыслы большой художественной работы, но готов ее сократить и писать лучше сказки и разъяснения религиозно-нравственного учения для народа.
За обедом Иван Иванович говорил про одно место в «Effondrement des dogmes», которое, несомненно, заимствовано у Л. Н-ча. Л. Н. скорее сомневался в этом.
: Много хороших книг можно составить из ваших.
Л. Н.: Автор в «Effondrement» пишет, чтобы все эти слова: «бог», «религия», «культ» остались и получили новое значение.
Л. Н. отметил ряд статей о Беха Улле в ежемесячном журнале «Fellowship» (Los Angeles, с сентября 1908 по январь 1909). И еще рекомендовал Ивану Ивановичу в книжечке для народа Баллу
Говорили о высылке Владимира Григорьевича. Он больной и унылый. От нас рано уезжает.
Владимир Григорьевич: У меня есть надежда, что меня вернут.
Л. Н. придакнул — и он так думает.
Владимир Григорьевич: Если бы это исходило от государя со Столыпиным, а это исходит от местных властей.
21 марта. Приехал Михаил Сергеевич с Татьяной Львовной и Танечкой трех с половиной лет, с Дориком — четырнадцати лет и няней — из-за границы. Вечером Владимир Григорьевич, потом Л. Д. Николаева. Николаевы третьего дня приехали в Телятинки на лето. Шахматы с Михаилом Сергеевичем, винт.
В «Киевских вестях» появился «Закон насилия и закон любви» с малыми, только крайне неизбежными пропусками и означением пропущенных мест черточками.
Лариса Дмитриевна говорила, что потому так рано приехали, чтобы меньше тратить, чем в Москве: у них в доме в Москве жильцы мало платят. Жильцы все старые, и они не могут решиться повысить им квартирную плату, а у них средства скудные. В Москве дорого жить, там им трудно сводить концы с концами, долг на доме растет. Сергей Дмитриевич очень совестлив. Она скорее бы повысила квартирную плату.
Л. Н.: Нет дороже роскоши, чем совестливость. Он — Сергей Дмитриевич — по своей совести не может, вам — матери — легче решиться на это.
Лариса Дмитриевна о втором сыне Валькѐ, что он не помогает, пропадает из дому.
Л. Н.: Валентин так страстен, что ему простительно быть эгоистом, а Роман так спокоен. Валек любит крестьянские занятия, с лошадьми.
Вчера Л. Н. с Софьей Андреевной о внуке Мише, хотевшем идти в кучера, только бы не учиться. Л. Н. сравнивал жизнь крестьянских детей-пастухов — куда она выгоднее для самобытной мысли, душевной работы, чем жизнь гимназиста.
Лариса Дмитриевна говорила, что намереваются учредить вегетарианскую столовую для народа.
Л. Н.
Говорилось, как много стало вегетарианцев.
Л. Н.: Как только человек начинает жить религиозной жизнью, так он бросает мясо, вино, табак.
22 марта. Приехали Ольга Константиновна с детьми, Владимир Григорьевич. Утром был корреспондент «Русского слова» Спиро спросить мнение Л. Н. о Гоголе по случаю предстоящего юбилея. Л. Н., не вставая по слабости, поговорил с ним в спальне и отдал ему начатую статью о Гоголе, которую недели две тому назад начал писать для Поссе в «Жизнь для всех».
Говорил за завтраком в связи с Гоголем и о других (о современных) произведениях искусства, в том числе о живописи:
— Если бы они провалились сквозь землю, ничего бы не потерялось, так как то, что в них хорошего, перевешано тем, что в них дурного.
Татьяна Львовна рассказала, как, проезжая через Варшаву, они видели, какие щиты с книжками и картинами носили продавцы — одна порнография. Ей было стыдно за Дорика, который был с ними.
Л. Н.: Порнография — это одна сторона прессы, а другая — возбуждение к убийству и злобе.
Я получил книгу «Racial Problems in Hungary» by Scotus Viator
Виатор, шотландский публицист. Он должен был хвалить венгерское правительство, но всмотрелся глубже и увидел бесправие, угнетенность народа вообще и просветительных политических стремлений не мадьярских национальностей и стал изучать политическое положение Венгрии, особенно положение словацкого народа, и результатом была эта книга. Венгерскому правительству неприятна. К таким способам фальсификации общественного мнения за границей русское правительство пока не прибегает.
Л. Н.: Только через свои газеты, которым никто не верит.
Потом Л. Н. спросил, за что Глинка сидит. Я ответил, что он поддерживал словацкого кандидата Гробара в сейм.
— Я думаю, — сказал Л. Н., обращаясь у Черткову, — что все то, что у нас, везде делает правительство, только мягкими рукавицами. Захват Боснии Австрией, может быть, оживит весь славянский вопрос.
Владимир Григорьевич как был вчера унылым, так и сегодня.
Л. Н.: Гоголь был под влиянием фанатического отца Матвея, который уговаривал его поступить в монастырь.
Николай Николаевич: Это сравнение влияния Владимира Григорьевича (на Льва Николаевича) с влиянием отца Матвея пустил в свет Розанов три года тому назад
«Исповедь» Горького. (Он спросил Л. Н-ча, читал ли ее. Л. Н. не мог вспомнить, хотя просматривал ее. Потом вспомнил и сказал, что ничего захватывающего в ней нет.), 2) «Мелюзга», рассказ Куприна, 3) Веселый рассказ Куприна «Как я был актером». Его Михаил Сергеевич прочел вслух. Л. Н-чу, кажется, не понравился, не высказался. Михаил Сергеевич читает отлично.
На следующий день Л. Н. сказал об этом рассказе:
— Нехороший рассказ. Андросова совсем не в тоне. Отрывисто. Миташа Оболенский лучше рассказывает, премилый. Последний раз он сыпал анекдоты.
Л. Н. задал угадать Михаилу Сергеевичу, какое произведение Гоголя лучше.
— Меня будут за это ругать — «Коляска», по краткости, веселости, без предвзятости, — сказал Л. Н.
Ольга Константиновна рассказала, по «Русскому слову», что Гоголь, когда приезжали гости, помещики, скрывался из дома в поле, в лес. Где, когда он их узнал? А с крестьянами любил бывать.
Л. Н.: А крестьяне, напротив, нехорошо описаны. Та же самая ирония относится и к крестьянам — дядя Миняй, дядя Митяй, — которая совсем неуместна.
Михаил Сергеевич рассказал об Азефе преинтересно, как о нем рассказал ему Е. Е. Лазарев. Когда Бурцев его заподозрил в шпионстве и сообщил об этом Центральному комитету, он обвинил Бурцева в службе правительству, чтобы лишить партию такого деятеля, как он, Азеф, и решил Бурцева убить. Разоблачение Азефа очень дезорганизовало революционеров.
Л. Н.: Они придают значение боевой организации, Центральному комитету, а в нем три с половиной человека, а в той — два с половиной.
Михаил Сергеевич возражал.
Л. Н.: Но ста не будет.
Михаил Сергеевич хвалил Поливанова «Записки из Шлиссельбургской крепости». Хорошо пишет еще Степняк; особенно «Подпольная Россия». Л. Н. читал его роман «Андрей Кожухов».
Л. Н.: Морозов пишет малоинтересно.
Михаил Сергеевич: Чернышевского вы знали?
Л. Н.: Знал.
Михаил Сергеевич: Был приятный человек?
Л. Н.: Был очень неприятный.
«Наша газета», 20 марта, в постоянной рубрике «О смертной казни»):
«Уважаю и приветствую заявивших и заявляющих протест против смертной казни, ибо отнимать жизнь вправе один бог. Законы будут уважаемы только тогда, если они будут не противны богу и его заповедям. Преступника наказывай, но не отнимай у него дара божия — жизнь. Еще раз приветствую всех протестующих против смертной казни. Крестьянин Вельского уезда Вологодской губ. г. Вельск Н. Е. Зенков».
Танечка занемогла гриппом, жару нет. Татьяна Львовна и Софья Андреевна тревожились. Л. Н. говорил Татьяне Львовне, что он больше боится за нее, когда у нее больна Танечка, когда они вне дома, чем когда дома, и говорил ей о грехе исключительной любви — пристрастия: это не любовь, а пристрастие. Татьяна Львовна оправдывалась, что у нее есть что-то, что выше; исключительная любовь не мешает.
Л. Н. ее поблагодарил:
— Вот спасибо, спасибо, — и потрепал по голове.
— Как же говорить о смертной казни, тебе не до нее, когда заболела Танечка. Я писал недавно молодым людям, желавшим отказаться от военной службы и оправдывавшим свое повиновение, что несравненно больше вреда делает оправдание своего греха, чем если бы служили и не оправдывались; а оправдание общего греха гораздо чаще встречается, чем личного греха
23 марта. У Танечки грипп явственен — 39,3° утром. Л. Н. близко принял к сердцу горе Татьяны Львовны и утешал ее. Были Владимир Григорьевич, Мария Александровна. За обедом говорили о «сандвичах» московских. Л. Н. с Николаевым поговаривали воспользоваться ими для рекламы Генри Джорджа.
Владимир Григорьевич: В Москве эти разносчики реклам — грустны, не как за границей, где меньше человеческого достоинства.
Шахматы, винт с 10 до 11. Михаил Сергеевич читал вслух «Мелюзгу» Куприна.
Л. Н.: Этот рассказ хорош, лучше вчерашнего14*. Подробности хороши, бал прекрасен. Разговоры, философствования учителя с фельдшером ни к чему, это самому автору хотелось высказать свои мысли. Места смешные, но не связанные, как в «Коляске», где все выходит из центра. Тут, в «Мелюзге», видна личность и цель автора — смешить.
24 марта. Солнечный день. Утром Л. Н. посидел на балконе. Здоров. Софья Андреевна разбирала «тетенькины вещи». Среди них нашла клубочек шелка, завернутый в бумагу, оказавшуюся четвертой четвертушкой письма Л. Н. к брату 22 декабря 1850 г. Перед обедом показала Л. Н-чу. Л. Н. прочел и очень хохотал:
— В этом письме я озабочен тем, награжден ли я чином.
Не могли вспомнить, где тогда Л. Н. находился; пишет брату про деньги, а то скоро ему нечего будет есть
Говорили про предполагаемую лекцию в Петербурге М. А. Стаховича о Л. Н. 15*
Владимир Григорьевич
Л. Н. говорил, что получил от сестры письмо. Пишет, как старушки радуются, что хочу приехать в Амвросиевский монастырь повидать сестру.
Кто-то вспомнил, будто бы монашки в Новодевичьем монастыре недовольны тем, что у них похоронен Чехов, и будто бы говорят, что совратил его Толстой. Гадали, почему недовольны? Потому что Чехов был атеист.
Михаил Сергеевич вспомнил фотографию Л. Н. с Чеховым.
— Какое у Чехова доброе лицо: он был скромен. А Горький — наоборот: он в Крыму вел себя возле Л. Н. свысока, — сказал Михаил Сергеевич.
в сторону головой, повторял: «Ах, Лев Николаевич, ах, Лев Николаевич!»
Н. Н. Гусев: В февральском номере «Нового журнала для всех» есть воспоминания Поссе о Толстом и Горьком
Разговор о Дорике, что туго учится.
Л. Н.: Дорик отстаивает свою самостоятельность. Дайте ему делать то, что ему хочется. Как это ни отвратительно про себя говорить, учился я плохо. Сен-Тома, гувернер, про меня говорил: «Сергей и хочет и может, Дмитрий хочет, но не может, а Лев — и не хочет и не может учиться».
Михаил Сергеевич говорил, что Дорик совсем не хочет учиться и что его братья требуют, чтобы он кончил хоть четыре класса гимназии, чтобы иметь льготу военную.
Л. Н.: Мальчик 16-ти лет, назовем его М., пришел к матери и говорит, что он не может учиться; пусть даст ему три рубля, и он наймется в конюхи. Будет доволен и со временем будет наездником. И, может быть, со временем будет философом, — добавил Л. Н.
Софья Андреевна вмешалась, возражая, что этот мальчик любит хорошо одеваться, что он франт.
Л. Н.— центр, из которого выходят во все стороны бесчисленные радиусы. Люди выбрали некоторые из них и мальчика толкают по этому направлению.
Софья Андреевна опять возражала.
Л. Н.: Драгоценное время пропадает; когда, наконец, выбьется к своему, тогда уже остались малые способности.
Николай Николаевич вспомнил про Пушкина и Л. Н., что на экзаменах получили пятерки.
Михаил Сергеевич
Л. Н.: Я думаю, что поэтическая способность несовместима с......16* Он не будет Пушкиным, Толстым, а он будет святым, что гораздо лучше, или будет Кантом, изобретателем.
Л. Н. сказал мне, что статья «Брожение в Китае» в «Русских ведомостях» № 48 интересна и что ему более всего интересно в ней отношение китайцев к манъчжурцам и что желал бы почитать об этом, если бы была такая книга
«La vie secrète».
«МЫСЛИ МУДРЫХ ЛЮДЕЙ, НА КАЖДЫЙ ДЕНЬ. СОБРАНЫ ГР. Л. Н. ТОЛСТЫМ»
Издание «Посредника». Москва, 1903
Обложка
«Л. Н. не пропускает дня, чтобы не читать «Мысли мудрых людей» в гостиной и «Круг чтения» у себя». — Запись от 7 мая 1909 г.
Вечером был Д. Д. Оболенский. В «Русском слове» 24 марта появилась статья Л. Н. о Гоголе — интервью Спиро.
Владимир Григорьевич привез какого-то мужика. С 7 до 7.50 беседовали с Л. Н. в кабинете.
Дама письменно спрашивает мнение Л. Н. об Иоанне Кронштадтском
— Победоносцева, кажется, я знал, — сказал Л. Н.
Д. Д. Оболенский передал Л. Н. поклон от архиерея Парфения и ответ, что на него все эти газетные статьи о посещении им Л. Н. никакого впечатления не произвели и что он уклоняется от интервьюеров
Разговор о Гоголе. Дмитрий Дмитриевич вспомнил о его смерти: le grand coupable Philarète17* ему наговорил, что грех писать. И это так подействовало на него, что сжег второй том «Мертвых душ» и вскоре умер.
Л. Н. спросил, какие были последствия его поездки в Иерусалим.
Д. Д. Оболенский
Л. Н. спросил о судьбе девушки, убившей Луженовского: сегодня читал о ней
Д. Д. Оболенский говорил о рассказе Андреева «Семь повешенных», что одно — прощать в кабинете пишущему об убийстве, а другое — прощать на деле, и вспоминал виденное им в революционное время — 1905—906 гг.
В «Газете-Копейке» напечатано, что в Варшаве арестован Чекальский, вернувшийся из поездки к Л. Н. Недавно арестован после приезда домой из Ясной Поляны татарин Ваисов.
26 марта. «Times» по поводу убийства генерала Мина. Кропоткин описывает все те ужасы, которые Мин делал. Л. Н. удивлялся поведению солдат, что они со штыками бросались на революционеров.
Владимир Григорьевич объяснил, что̀ побудило их к этому: революционеры стреляли по ним из окон.
Шахматы. Винт: Михаил Сергеевич, Татьяна Львовна, Александра Львовна, Варвара Михайловна.
Л. Н. достал сегодня из библиотеки Канта: 1) «Religion», 2) «Kritik der praktischen Vernunft». Сказал, что где-то читал объяснение, почему у Канта такой тяжелый язык: чтобы выразить все, что хотел сказать18*. Л. Н. хвалил сочинение Канта «Religion».
Варвара Михайловна неприятно поражена мемуарами Софьи Андреевны, которые переписывает на ремингтоне, особенно 1891 г., когда производился раздел имущества. Софья Андреевна везде описывает Л. Н-ча так, что всё, что он делал, делал из одного эгоизма.
Утром заходил к Л. Н. перевязать ногу (Л. Н. сидел у умывальника, я — у столика, спиной к Л. Н., делал приготовления). «Боже, прости меня!» — сказал про себя Л. Н. Я первый раз слышал это.
— Вы уходите? Останьтесь: придет Чертков снимать, чтобы и вас снял; обещал рано прийти.
Перевязывая, я рассказал Л. Н., что читал в «Новом времени» о ловле рыбы в поморье пароходами-тралерами — это огромные, тяжелые железные сети, которые бороздят дно моря и снимают верхний слой дна со всеми растениями и животными. Этим портят условия для жизни рыб: они так сплетены (разные животные и растения служат им пищей). Поморцы жалуются на эту порчу. В одном заливе, где эта ловля иностранными тралерами делалась в продолжение шести лет, трески, которая раньше водилась в изобилии, теперь недостает, и природу морского дна исказили.
Л. Н.: Еще бы! — и спросил, какие это тралеры — русские?
Я
Л. Н.: А кому это нужно? Тем, которые ловят рыбу, чтобы кормиться, оно не нужно, а нужно ради эксплуатации.
Я: «Новое время» требует воспрещения ловить таким образом, хотя бы в прибрежной полосе пятидесятиверстовой.
После Л. Н. заговорил:
— Мне хотелось бы написать, как теперь и искусство, и пахота, и общение людей дошло до необычайной легкости, и, несмотря на это, так как нравственное состояние низко, благосостояние рабочего народа не улучшается, а ухудшается.
— и снимал Л. Н-ча с нами: с Танечкой в зале, с Александрой Львовной и Варварой Михайловной в ремингтонной, с Николаем Николаевичем в его комнате, с Владимиром Григорьевичем в кабинете, с Ильей Васильевичем тоже в кабинете, со мной в спальне.
Михаил Сергеевич говорил со мной по поводу статьи Меньшикова «Государственный скандал»
Л. Н. переспросил, о чем пишет, и сказал:
— Все это, Дума и правительство, все это — один доит козла, а другой держит решето, чтобы не пропало.
Л. Н. (мне): Я нынче получил немецкую книгу об эстетике. Ужасная книга, такая немецкая, хитроумная, сложная
Л. Н. (): Душан Петрович рассказал без возмущения, как доктора заперли женщину и по 25 дней не давали ей пищи, для научных целей.
Л. Н. недели две тому назад получил письмо от miss Fox. Просит написать против вивисекции. Л. Н. просил поискать в библиотеке брошюры о вивисекции, но, кроме одной, не оказалось: растасканы и не возвращены. Л. Н. хотел отвечать, но не написал ничего. Письмо miss Fox залежалось, и потом ответила ей Татьяна Львовна, указав на дни о вегетарианстве в «Круге чтения». В материалах «Свода» против вивисекции у Ф. А. Страхова ничего нет (тогда не оказалось, а после нашлось)
28 марта. Приехал Сергей Львович. Пополудни был у Л. Н. Данила Козлов, 55-ти лет, его ученик.
(обрабатываемую) земледельцем землю.
Л. Н. (о нем): Он говорил о священниках. Какое озлобление на священников среди народа! У народа либерализм начинается с освобождения от священников.
Л. Н. просил Николая Николаевича послать Даниле Козлову его книжки о едином налоге.
Л. Н. получил письма от крестьян (их последнее время все больше и больше) о вере: о том, что освобождаются от суеверий и ищут, в чем правда. Есть такие, как М. П. Новиков, которые отвечают спрашивающим, какой они веры, что они — никакой веры. Образов у них нет, в церковь. не ходят. Есть проходящие через переходную ступень, баптизм, и есть перешедшие ее.
Вечером приехал с Чертковым Ф. А. Страхов. Читал Л. Н-чу. Сергей Львович играл на фортепиано шотландские песни своей композиции. Л. Н. вышел из кабинета с Владимиром Григорьевичем и Федором Алексеевичем и сел в кресло слушать. Владимир Григорьевич и Федор Алексеевич сели около него. Л. Н-чу шотландские песни нравились и просил еще играть.
Л. Н.
Сергей Львович вспомнил, что, когда он ехал на пароходе, в Манитобе, в Канаде, его без конца просили играть, и как его слушали.
Л. Н.: Это приятно. Кант терпеть не мог музыку. Он из искусств считал самым важным кулинарное.
Л. Н.: Как хорошо играл Адам Васильевич! Я во сне слышал его игру, трогала меня до слез.
И Л. Н. сказал, что, если бы он был музыкантом, сыграл бы, до того запечатлелось то, что слышалось ему во сне.
Л. Н.: Конфуций и старые китайцы ставили музыку высоко, как что-то религиозное.
Л. Н.: Как это удивительно: Шопенгауэр был тщеславный, озлобленный, мелочный и вместе с тем такой глубокий.
29 марта. Светлое воскресенье. «Убийство Павла»
Вчера получены почтой цветы от вдовы художника Кившенко из Ниццы. Л. Н. вспомнил о них за обедом и просил поставить их на стол. Сегодня, тоже пришедши в 9.15 в залу, вспомнил о них и рассматривал их. Л. Н. очень любит цветы.
Ваня, бывший у заутрени, рассказал, что там было полно стражников и колокольня была на замок заперта, чего никогда не бывает. Распространился было слух, что чертковские ребята будут снимать языки с колоколов. Михаил Сергеевич рассказывал это Л. Н. за завтраком и добавил: «Как мало полиция знает подведомственных ей людей!»
Л. Н. сказал Гусеву, чтобы в статью вставить эпиграфы к главам, что он это любит.
Л. Н.— газеты: прежде дворяне не все читали, а теперь мало который мужик не читает.
Шахматы, винт.
30 марта. Утром был 28-летний слесарь из Волочиска, прочитавший «В чем моя вера» и изменивший жизнь. Л. Н. дал ему рекомендательные письма к Ивану Ивановичу и к Сытину
— проститься: завтра уезжает, его высылают из Тульской губернии. Все надеются, что скоро вернется. Он будет хлопотать через разных лиц на том основании, что его высылают не из-за его убеждений, а из-за того, что губернатор не ручается за спокойствие в Тульской губернии. Это неправда, и она ему противна. Хлопотать хочет и Татьяна Львовна у Столыпина.
Л. Н. сегодня очень много написал
Л. Н. опять, как и вчера, говорил про свою работу, что он никого не убедит. Все скажут, что они это знают: «Старое непротивление», но он не может не разъяснять людям, в России и везде, переставшим верить в законность порядка вещей и не имеющим, вместо разрушающейся церковной веры, никакой новой основы — эту основу им указывать. В народе уже есть новое жизнепонимание, уже есть в начатках здесь и там; вот этот мальчик-слесарь, который сегодня был.
Чертков очень любит Л. Н-ча. Дома все плачет, что ему приходится разлучаться с Л. Н. и с семьей.
«La vie secrète» старый приказчик говорит фабриканту, человеку гуманному, который всякие удобства и материальные выгоды предоставляет рабочим, что «они вас еще хуже будут ненавидеть; они не только не будут чувствовать благодарности, а напротив». Л. Н. сказал в объяснение этого, что, когда хозяин жестокий, рабочие говорят: «Он хозяйственный человек», когда же хозяин добрый, то никогда не довольствуются тем, что дает, а всегда требуют больше.
Татьяна Львовна: В эти года хороших помещиков всех разгромили.
Сергей Львович возражал.
Л. Н.: Надо сказать, что для того, чтобы переносить несправедливость, надо верить, что так должно быть, а вера эта — что бог так устроил — вера в царя в последнее время пропадает: «Мне с детьми есть нечего, а они конфеты едят». У нас это резко выразилось. В Англии, Америке это искусственно скрыто, в мягких рукавицах давлено. Дела совершаются не потому, что есть законы. К Ротшильду, царю раньше было уважение, теперь — презрение.
Л. Н. пополудни сказал М. В. Булыгину, что он в подавленном состоянии духа; что в общении кажется, будто он не в духе, и потому он уходит к себе.
Сегодня теплый, 18°, ясный день. Л. Н. утром прошелся по прешпекту шагов 80 от дома. Первая прогулка с конца февраля. Носил легкий плетеный стул с собой.
Утром пришел 75-летний владимирский мужик, приятного вида, рослый старик; у него в Туле сын, который не верит; говорит, что нет бога. По этому делу старик пришел к Л. Н.; сам он верующий. Пил с Л. Н. чай в зале, очень радушно побеседовали. Старик ходил в Иерусалим и в лицах представлял, как благодать нисходит (у него никакого сомнения нет), как патриарх в темную конуру, согнувшись, входит. Старик пошел пешком в Тулу. Ему удивились: двенадцать верст в Тулу. Сказал, ему нипочем. Он пройдет 80 верст в день. Михаил Сергеевич его провожал. О Л. Н. старик выразился, что он очень приятный, «но меня не собьешь, он меня не сбил». Л. Н. говорил про него, какой он молодцеватый: он никогда не пил, не курил. Вспоминая рассказ старика о том, как нисходит огонь, Л. Н. сказал:
— Я понимаю, как Гоголь, едучи в Иерусалим, писал о предстоящей поездке, а когда там побывал — ни слова.
«появление огня не задерживать».
Говорили, как должен себя чувствовать патриарх, проделывающий это, и как бы ему было, если бы он случайно забыл спички. Но они зажигают другим — традиционным способом. Это делается с XII столетия.
Были четыре мальчика — ученики Л. Н., между ними Коля Ромашкин; катали яйца в зале. Л. Н. с ними сидел, беседовал.
За обедом: Л. Н., Софья Андреевна, Сухотины с Дориком и Алей, Александра Львовна, Варвара Михайловна, Сергей Львович, Андрей Львович, Николай Николаевич.
Чертков сегодня выехал в Петербург. Софья Андреевна говорила, что вместо него, мирного, и к которому население мирно относится, надо бы выслать Звегинцеву, у которой убили даже двух людей.
«забастовщиков», и охотник с конюхом, впоследствии ими убитые, пошли спасать баб, а не нападать.
М. В. Булыгин усомнился в этом и стал рассказывать, как он слышал. Андрей Львович, основываясь на полном знании дела и погибших людей, отстаивал свое. Вмешался Сергей Львович с замечаниями. Тут Л. Н., чтобы предупредить завязывающийся спор, стал говорить, обращаясь к Михаилу Васильевичу:
— Если я слаб, то я раскрываю «Былое» в середине и читаю. Все интересно. Сегодня читал Синегуба. — И Л. Н. довольно подробно рассказал описанный там фиктивный брак
Татьяна Львовна рассказала про такой же брак Софьи Ковалевской. Когда кончили и помолчали, Михаил Васильевич спросил Л. Н.:
— А какого вы мнения о «Тарасе Бульбе»? Л. Н., помолчав, коротко ответил:
— Я не люблю, я нехорошо помню. А вы любите?
Михаил Васильевич: Я люблю. Характеры там выставлены сильные: Тараса Бульбы, Остапа.
ТОЛСТОЙ СРЕДИ КРЕСТЬЯН И КРЕСТЬЯНСКИХ ДЕТЕЙ В ТРОИЦЫН ДЕНЬ
Ясная Поляна, 17 мая 1909 г.
Л. Н. сказал, что хотя он это читал давно, но такое впечатление осталось, что это фальшивое.
Михаил Васильевич заговорил, обращаясь к Л. Н., про недавно появившуюся книжку Файнермана: «Живые речи Л. Н. Толстого». Л. Н. ответил от шахматного столика, где играл с Михаилом Сергеевичем, что не помнит этой книги; Л. Н. ее, вероятно, никогда не просматривал, но про Файнермана высказался, что молодым человеком он был искренен, потом в жизни запутался; наверно женат, кормиться надо — писательство развращающее, за деньги. И Л. Н. обратил опять внимание на шахматы.
Я объяснил Михаилу Васильевичу, как произошла эта книга: малая часть в ней — воспоминания самого Файнермана, а бо̀льшая — переделка статей посетителей Л. Н., появившихся в газетах за последние два-три года. Файнерман собрал их, переделал — выпустил, кто разговаривает с Л. Н., придал им какую-то одинаковую отделку, и непосвященная публика полагает, что Л. Н. вел эти речи с ним — с Файнерманом, хотя сам он этого не утверждает
Л. Н. переспросил меня, что̀ рассказываю Михаилу Васильевичу. Я пересказал. Л. Н., имея в виду то, что я не замолчал чужой грех, эту недобросовестность Файнермана, сказал мне:
— Нынче в «Круге чтения» о покаянии из Талмуда, вы читали?
Я принес «Круг чтения» и прочел (не вслух): «Добрый человек — это тот, кто помнит свои грехи и забывает свое добро, а злой — наоборот. Не прощай себе, и тогда будешь в состоянии прощать другим». «Человек-добрый, если только он не признает своих ошибок и старается оправдывать себя, может сделаться извергом».
О детях.
ТОЛСТОЙ И С. А. ТОЛСТАЯ СРЕДИ КРЕСТЬЯН И КРЕСТЬЯНСКИХ ДЕТЕЙ В ТРОИЦЫН ДЕНЬ
Ясная Поляна, 17 мая 1909 г.
Татьяна Львовна: На Танечке видно, как детей портят. При катании яиц сначала покатать ей было весело, а выиграть — никакого удовольствия, а к концу стала понимать.
Михаил Васильевич про своего осиротевшего четырехлетнего Илюшу, что он бледен, капризен, ему просто нехватает материнской ласки, он не умеет этого высказать. Приехала тетя и стала кормить его мясом. Сережа возмутился и стал ему разъяснять, что надо было петушка зарезать и что ему больно было. Илюша, как раньше, когда ему сказали, что должен есть мясо, чтобы окрепнуть, поддался на это, а когда ему сказали, что петушку было больно, ни за что не хотел есть мясо. Как важно внушать детям правильные понятия!
Л. Н.: Это такое важное дело, чтобы дети (во всем) видели правильное отношение. Старик, которому уже 75 лет, — ему нужна эта благодать, ему нельзя уже внушить, что нужно другое, а ребенку, которому можно внушить о благодати или о курице, — самое важное дело. Когда родители внушают детям, во что сами серьезно не верят, это большое преступление. Великий Кант сказал, что детей надо воспитывать не к тому складу жизни, который существует, а к тому, который наступает, будет
Л. Н. вспомнил, что̀ говорил за обедом Андрей Львович о религии «по моде» (ходят причащаться — и он ходит), про брандмейстера Гартина.
— Я нынче не в духе, не могу слушать Андрюшу, — сказал Л. Н.
Принесли почту; Л. Н. открыл и прочел вслух письмо молодого человека (очевидно бедного: пишет, что раньше не написал, потому что не было на марку), которому отбывать военную службу.
— В прежнем письме он спрашивал, как ему поступить, — сказал Л. Н. — Я ему ответил, что это все знаем, но дело в том, сколько сил есть. Если не осилишь это сделать и исполняешь военную службу, знай, что это по слабости, а не ищи оправданий. Очень хороший тон письма
: Мне кажется, что военной повинности песенка уже спета. — И рассказал со слов знакомого военного врача о случаях, насколько теперь в солдатах развито чувство отвращения к солдатству.
Л. Н.: Главное, тот престиж, который все держал, уничтожен.
Михаил Васильевич, между прочим, рассказал, как солдат в Туле получил письмо и объявил: «Не хочу служить». «Почему?» Никаких объяснений, и шабаш. На суде ни слова: как его зовут и т. д. Выход один: объявили его душевнобольным. Эксперт, доктор, знакомый Михаила Васильевича, понял его, но дал экспертизу, что он ненормальный, и суд его отпустил.
Л. Н.: Общая военная повинность с точки зрения правительства — страшная ошибка. — И Л. Н. рассказал, как на днях присел к стражнику, стал разговаривать с ним: «Зачем вы служите, ведь это скверное дело?» — «Как же, получаю 35 рублей». — Он — 35, Столыпин — 35 тысяч, таких людей столько (которые охотно нанимались бы в солдаты).
Л. Н.
Михаил Васильевич опять повторил, что военной повинности надвигается конец.
Л. Н.: Я знаю, что таких людей, которые служат, миллион; что очень малый процент таких, которые не хотят служить. Где это я читал обвинительный акт?
Николай Николаевич: Григорьева Якова Григорьевича.
Л. Н. в каком времени.
Михаил Васильевич: Высокий военный начальник — не назову его — говоря со мной, сказал, что все невозможнее и невозможнее служить, что все больше конфликтов между правительством и крестьянством. Теперь правительство не скрывает своей беспощадности, вешает без стыда, только бы победить; казни вопиющие. Правительство открыто провозглашает, что признает силу, а не правду.
Л. Н.: Это человек, который сам, своей головой, думает, а не то, что в газетах пишут.
Михаил Васильевич
Л. Н.: У нас, в России, благоприятные условия — внимание, а во Франции — казнь 30 тысяч коммунаров прошла без......19* а в России все откликнутся от кадетов до...... 20*
Л. Н.
Л. Н. прочел еще письмо дамы о церкви.
Л. Н.: Это странное чувство, двойное — это за себя страх, недоумение, что̀ это будет.
Л. Н.: Я думаю, разделение между властвующими и подавленными — прежде сознавалось, что так должно быть, а теперь чувствуется подавленными, что так не должно быть и что те никакого права не имеют властвовать, — ненависть к ним. И это положение не может долго продолжаться.
Николай Николаевич
Л. Н.: Вчерашние студенты, когда я их спросил, как революция, категорически ответили, что никакого сочувствия к ней нет, так что я им даже сказал, что это жалко, что люди могли примириться с существующим порядком, насилием.
Михаил Сергеевич сказал, что заграничные революционеры, лелеявшие надежду, что через два года опять вспыхнет революция, что войско подготовлено, сознаются: была ошибка с их стороны, что не опропагандировали войско раньше, до прошлой революции.
Л. Н. заметил, что прохожие, с какими заговорит, — все революционеры.
Софья Андреевна поспорила с Л. Н. о старости; ей в тягость.
Л. Н.’est éviter la question21*: для человека, живущего духовной жизнью, старость — благо. Минувшее отошло, будущее не так беспокойно.
В 10 вечера приехал корреспондент «Тульской молвы» — расспрашивать Николая Николаевича касательно отъезда Черткова. Л. Н. зашел к ним.
Корреспондент спросил его: «Как ваше здоровье?»
Л. Н.: Как видите. Что там интересного (в Туле)?
Корреспондент замялся и потом стал рассказывать о каком-то пустяшном происшествии.
Л. Н.
Корреспондент не знал о нем.
Когда Л. Н. ложился спать, я, массируя, сказал, что, думаю, что он слишком низко определил число людей, живущих духовной жизнью: один на тысячу.
Л. Н.: Ох, не думаю. Вы оптимистически смотрите. Не хочу хвалиться: о себе знаю, что я духовной жизнью живу только в самое последнее время, и то временами. Корыстолюбие уже давно поборол, а то влияет на меня соображение, что̀ скажут другие обо мне, похвалы, мнение других обо мне. Вы оптимистически смотрите. — И Л. Н. стал говорить, что духовная жизнь у революционеров — действовать так, чтобы их одобряли те, мнением которых они дорожат. — Духовная жизнь только та, если все люди будут тебя порицать за нее, а ты будешь так действовать. Таких людей все больше и больше будет со временем, но теперь их нет. Мы склонны обманывать себя. Делаем для славы людской, для одобрения людей, мнением которых дорожим, а принимаем это за духовную жизнь.
Софья Андреевна нашла сегодня письмо Л. Н. к тетеньке на четырех больших страницах. Описывает Севастопольскую оборону
«Христос воскресе», «Воистину воскресе» и видя, что при этом дарят яйца, перевел это по-немецки: «Hast du was, so kriegst du was, hast du nichts, so kriegst du nichts22*.
— Самое немецкое объяснение, — сказал Л. Н.
Февраль — март. Спросили Л. Н., который из висящих у него в спальне портретов дочерей лучше: портрет Татьяны Львовны, написанный
Ю. И. Игумновой, или Марьи Львовны, написанный Татьяной Львовной? Л. Н. ответил: «Оба лучше». Немного погодя добавил:
— Портрет Машин Таней нехорошо написан, а я его люблю; а Танин портрет технически хорошо написан, а нехорош: серьезное, неТаня.
Л. Н. пересказал, что̀ слышал, кажется от корреспондента К<упчинского>, как двое покушались ограбить кассу в кондитерской, где было 3000 р. на выплату. Один говорит другому: «Стреляй ты, я не могу». Так и не выстрелил. Они побежали. Их присудили к каторжным работам. Военный прокурор опротестовал. Их вновь судили и повесили. Когда Л. Н. это рассказывал, голос его дрогнул.
Март (?). Говорилось о книге Лозинского «Против течения» — сильная критика «говорильни» (Думы Первой и Второй).
Л. Н.: Та, Вторая, хоть что-нибудь хотела в земельном вопросе, а Третья — ничего. Никто не сказал ничего нужного. Образцов критиковал правительственный закон 9 ноября, но своего не предложил. Я по наивности своей внушал Михаилу Александровичу Стаховичу, чтобы заговорил о Генри Джордже (о равных правах на землю). Хоть бы на себя обратил внимание. Нашлись бы многие, которые бы об этом переговорили.
1 марта
1 Письмо С. Ф. Попова от 28 февр. Отв. Гусев 12 марта (т. 79, с. 266).
2 Вскоре по возвращении из Ясной Поляны Ваисов был арестован вместе с др. видными членами секты. Осенью 1910 г. они были присуждены к 4 годам арестантских рот.
3 М. М. Перепелкин.
4 —80).
5 См. т. 89, с. 103.
6 N. Grabowsky. Die geistige Liebe und das Wesen des geistigen Lebens enthüllt durch das Wesen der Liebe. Ein Reformbuch des Geistes und Liebelebens der Menscheit. Lpz., 1902 (ЯПб). Кн. прислал М. Эндерс. На титульном листе надп. Маковицкого: «Л. Н. читал эту книгу и нашел в ней хорошее». См. Дн. 2 марта (т. 57, с. 32). Эндерсу отв. Маковицкий 28 февр. (т. 79, с. 262).
7 «О вознаграждении» (т. 37).
8 Ст. «Л. Н. Толстой и А. Ст—н» (Р. вед., № 48, 28 февр., с цитатами из ст. Т-го «Смертная казнь и христианство»).
2 марта
1
3 марта
1 Т. видел А. Е. Мартынова весной 1845 г. в роли Хлестакова (Казанский театр) и в роли Михайлы в драме Потехина «Чужое добро впрок не идет» (Александрийский театр) в конце дек. 1856 г.
2 См. т. 79 с. 99—100.
3 Н. В. . Соч. и письма в 6 тт. СПб., 1857 (ЯПб — тт. III—VI, пометы); Н. В. Гоголь. Соч. в 12 тт. изд. 15-е. СПб., 1900.
4 Гоголь. Соч. в 5 тт. изд. 10-е. М., 1889 (ЯПб, пометы и оценка по 5- балльной системе).
5 марта
1 —36).
2 См. письмо Т. к Н. П. Лопатину от 28 февр. (т. 79, с. 97). В отв. письме от 3 марта Лопатин писал: «Каждый лишний протест, особенно такой силы, как ваш, приближает время отмены смертных казней».
6 марта
1 Открытое письмо С. А. Толстой было напеч. 10 марта в «Речи» и ИГ. Позднее перепеч. др. русскими и иностр. газетами.
2
7 марта
1 Н. В. Гоголь. О том, что такое слово (1844). Цитата приведена неточно. У Гоголя: «Пушкин <...> сказал так: «Слова поэта суть уже его дела»».
8 марта
1 Р. сл., № 67, 22 марта — заметка об аресте Е. И. Чекальского, возвратившегося из Ясной Поляны и начавшего печатать свои беседы с Т.
2 Возможно, письмо В. И. Виткевича от 24 февр. и отв. Т. от 9 марта (т. 79, с. 105).
3 «Завещание» в «Выбранных местах из переписки с друзьями».
4 Ст. Ф. Юрковского «Подкоп под Херсонское казначейство в 1879 году» в сб. по истории русского освободительного движения (Б, 1908, № 7).
5 В том же № Б напеч. «Из воспоминаний М. Е. Бакая. О черных кабинетах в России» и в № 8 его же «Провокаторы и провокация».
6 —17 незаконченного произв. «Кто убийцы? Павел Кудряш» (т. 37, с. 305—308).
11 марта
1 М. П. Новиков 8 марта приезжал на один вечер в Ясную Поляну.
2 НВ, № 11848, 7 марта.
3 Мысль И. Канта. См. запись 11 марта.
4 ЯПб).
5 Анон. ст. «Брожение среди мусульман» в № 11850 газ.
12 марта
1 В Б, 1908, № 7 напеч.: Е. СазоновСавинков. Из воспоминаний об Иване Каляеве. — Журн. был прислан Н. В. Мешковым (см. т. 79, с. 86).
2 Выдержки из «Свода заслуживающих внимания сведений по Департаменту полиции» («Царский листок») от 20 апр. — 15 мая 1898 г. (Б, 1908, № 7, с. 101—102). В них сообщались подробности о пропагандистской деятельности Черткова, Буланже и Бирюкова за границей и о слежке за посещающими их лицами.
3 «Троицкая народная беседа», кн. 30 — «Можно ли христианину быть социалистом? Что такое социализм и есть ли в нем что-либо похожее на христианство?». Св. Троицкая Сергиева лавра, 1906. На конв. письма Лягина помета Т.: Б. о.
4 На 1-е письмо Т. А. Мазаева от 7 февр. Т. отв. 13 февр. (т. 79, с. 72). На 2-е, от 6 марта, отв. Гусев по конспекту Т. (т. 79, с. 266—267).
5 См. запись 13 июля 1908 г.
6 См. И. ТрегубовНР, № 54, 25 февр.). В рассказе Т. «Суратская кофейная» (1887) приезжие спорят о том, чья вера лучше.
7 В письме от 16—18 янв. С. Козубовский увещевал Т. «вернуться к церкви». Т. отв. 9 марта (т. 79, с. 107—108).
8 В марте Т. получил пространное письмо от 20 марта н. с. (почт. шт. Ясенки. 11. III), подписанное Полька (), с обратным адресом: «Закопане. До востребования». Письмо было вызвано ст. Т. «О присоединении Боснии и Герцеговины к Австрии». «Полька» упрекала Т., что он не пишет о притеснении поляков. Т. пометил на конв.: «Ответить», а к концу письма приписал: «Душану: ответьте, что пишу, насколько сумею, обстоятельный ответ. Был задержан и нездоровьем и другими делами; прошу извинить». В Списке (т. 79), не отмечено. 14 марта Т. продиктовал Маковицкому отв., не удовлетворивший, однако, его самого (т. 38, с. 327, вариант № 1). Посланное в Закопане письмо было возвращено Т-му через 5 мес. как невостребованное. 22 авг. Т. записал в Дн.: «Душан принес письмо Польке. Немного поправил» (т. 57, с. 122). Переработка письма продолжалась до 9 сент. Через 3 дня Т., по совету Маковицкого, предложил В. А. Поссе напечатать это «Письмо польке» в Жиз. д. В. «Ответ польской женщине (одной из многих)». Там же опубл. не полностью и с ошибками, отр. из письма «Польки». Перепеч. в т. 38, с. 150—155 и 535—536. В сент. было получено 2-е письмо «польки» (от 20 сент. н. с.), подп.: Стефания Ляудын (в т. 57, с. 351 — Ляудвен. Ср. ЛН, т. 75, кн. 2. с. 291). Узнав, что Т. ответил ей «открытым письмом», она просила сообщить, где оно опубликовано. Отв. А. Л. Толстая. См. запись
1 В связи с работой над заметкой о Гоголе Т. перечитывал «Выбранные места из переписки с друзьями», делая многочисленные пометы и давая оценки по 5-балльной системе. Неполный перечень помет был опубл. в корресп. С. Спиро «Толстой о Гоголе» (Р. сл., № 68, 24 марта). Из Р. сл. —53.
2 Письмо Е. Е. Векиловой от 2 марта. Она сообщила, что намерение ее сыновей перейти в магометанство вызвано их желанием «прийти на помощь этому темному татарскому народу», «слиться» с ним. Т. отв. 13—16 марта (т. 79, с. 119—120).
3 Донские казаки-старообрядцы, переселившиеся в 1708 г., после усмирения бунта Булавина, в Турцию под предводительством атамана Игната Некрасова.
4 Реплика Чацкого из «Горя от ума» Грибоедова (д. III, явл. 3). Точный текст: «...есть тьма искусников...»
16 марта
1 Это ученики школы 1860-х гг., а не 1-й школы Т., открытой в 1849 г.
2 Телегр. б. п. от 15 марта, в Юб. изд. не вошла (хр. в арх. С. А. Толстой): «Утром температура нормальная. Вечером повышена, как накануне. Общее состояние хорошо. Никитин остался один день».
3 См. Дн. 16 марта и Зап. кн. от 15 марта (т. 57, с. 39 и 204).
1 «С. -Петербургское общество художников. Иллюстрированный каталог XVII выставки в Москве». СПб., 1909. На выставке экспонировался также бюст Т. работы С. М. Балка.
2 «Толстовская выставка» открылась в залах Театрального клуба 15 марта. Организаторы ее — Бирюков, В. Я. Богучарский, И. Я. Гинцбург, И. Е. Репин, М. А. Стахович и др. Сбор с выставки поступил в фонд Музея Т., открывшегося в Москве в дек. 1911 г.
3 А. Балу. Непротивление злу насилием. — «Круг чтения», т. I, с. 196—198 (т. 41, с. 174—175).
4 «Примерный каталог народной библиотеки в 100 р.». Кострома, 1909 (ЯПб).
1 Кн. была прислана из Праги на имя Маковицкого.
2 8 марта М. П. Новиков читал Т-му свою ст. «Новая вера» и просил помочь ее напечатать (см. Гусев I, с. 257—263 и т. 79, с. 178—179). Напеч. (не полностью) В. Д. Бонч-Бруевичем в «Материалах к истории старообрядчества и сектантства». СПб., 1910, вып. 3.
3 «Картины из жизни Христа» и фотогр. одной из них, советуя Т-му посмотреть выставку или попросить Поленова привезти картины в Ясную Поляну.
19 марта
1 Г. Д. Гребенщиков (псевд. Сибиряк) рассказывал Т-му содерж. своей автобиографической пьесы «Сын природы» (СПб., 1910).
2 «Вехи» — сб. статей реакционных кадетских публицистов (М., 1909), назв. В. И. Лениным «энциклопедией либерального ренегатства» (Собр. соч., т. 19, с. 168).
3 В № 3 «Образования» напеч. рассказы О. Снегиной «При лунном свете», Ф. Черного «В чертовом гнезде», стихотв. Л. М. Василевского «Толпа», М. Гальперина «Гнев земли» и др.
4 Рассказ был напеч. не в РБ, а в «Образовании», 1908, № 8,
5
20 марта
1 Baba Premanand Bharaty. Shree Krishna. The Lord of Love. Упом. изд. — Задуманная Т-м. кн. о Кришне была составлена С. Д. Николаевым. Т. отредактировал ее и написал предисл. (т. 40). В 1910 г. кн. набиралась в «Посреднике» под загл. «Жизнь Кришны (Индусские сказания)», но издана она не была.
2 «Как живут китайцы. Составлено по книге Симона, бывшего французского консула в Китае». М., «Посредник», 1891.
3 А. Балу. Учение о христианском непротивлении злу насилием. М., «Посредник», 1908.
22 марта
1 Кн. изд. в Лондоне в 1909 г.
2 См. запись 1 сент. 1907 г.
3 —124).
24 марта
1 Обрывок письма Т. к С. Н. Толстому из Москвы (т. 59, с. 80).
2 В лекции, прочитанной 8 апр. в зале Тенишевского уч-ща, М. А. Стахович говорил, гл. обр., о толстовской выставке (см. запись 17 марта) и о создаваемом Музее Т. (НВ, № 11879, 9 апр.).
3 Поссе. Встречи с Толстым.
4 Ст. в № 48 от 28 февр., подп. Б. П.
25 марта
1 Письмо С. Замбровской из Полтавы от 23 марта. Отв. Гусев по конспекту, продиктованному Т. 28 марта (т. 79, с. 271).
2
3 М. А. Спиридонова.
27 марта
1 НВ, № 11865, 24 марта.
2 F. Kurt. Aesthetik (1-ter Theil — «Aesthetische Psychologie»), 1908. (ЯПб*).
3 Кн. корресп., но не сохр. Отв. Т. Л. Сухотиной в Список (т. 79) не вошел.
1 Рассказ «Кто убийцы? Павел Кудряш». Очевидно, это та рук., на обложке к-рой рукой Т. написано: «Кто убийцы? Павел».
2 Первоначальное загл. ст. «Неизбежный переворот», работа над к-рой начата была в марте (т. 38).
30 марта
1 В письмах к Горбунову-Посадову и И. Д. Сытину от 30 марта Т. просил дать работу этому «полюбившемуся» ему «юноше» (т. 79, с. 134—135).
2 «Неизбежный переворот».
31 марта
1 С. С. Синегуб. Воспоминания чайковца (Б—10).
2 И. Тенеромо. Живые речи Л. Н. Толстого (1885—1908 гг.). Одесса, 1908.
3 Это изречение Канта Т., переработав, включил в «Круг чтения» — т. I, с. 232 (т. 41, с. 29).
4 На 1-е письмо Б. Н. Денщикова от 6 февр. (почт. шт., Москва) Т. отв. 25 февр. (т. 79, с. 81—82). На 2-е, от 30 марта, отв. 4 апр. Гусев.
5 —314).
Сноски
1* Пропуск в подлиннике. — Ред.
2* Пропуск в подлиннике. — Ред.
3* Вписываю с листков после двух недель К этому ли дню?
4* — Ред.
5* Большой свет (франц.).
6* Пропуск в подлиннике. — Ред.
7* Л. Н. продиктовал мне этот ответ «польке» 14 марта 1909 г., но потом он сам от своего имени написал ей длинный ответ.
8*
9* которое получили от революционеров.
10* меня поняли (франц.).
11* полковника?
12* франц.).
13* Л. Н. подробно говорил о столовой для народа. Она в 1913 г. открылась на том месте, которое указал Л. Н., где живут рабочие; показал несколько таких мест. Где? Смоленский рынок.
14* «Как я был актером».
15* Она не состоялась по болезни М. А. Стаховича.
16* — Ред.
17* великий грешник Филарет (франц.).
18* В статье «Для чего люди одурманиваются?» Л. Н. объясняет это тем, что Кант очень много курил.
19* Пропуск в подлиннике. — Ред.
20* — Ред.
21* Это значит обойти вопрос (франц.).
22* «Есть у тебя что-нибудь — получишь еще, нет у тебя ничего, ничего и не получишь» (нем.).