1876
15 сентября. Настало уединение, и вот я опять с моим безмолвным собеседником — журналом. Хочу добросовестно и ежедневно писать журнал. Левочка уехал в Самару и проехал в Оренбург, куда ему очень хотелось. Из Оренбурга получила от него телеграмму1. Я очень тоскую и еще больше беспокоюсь. Хочу убедить себя, что я рада, что он себе доставил удовольствие, но неправда, я не рада, я даже оскорбляюсь, что он среди прелестного времени нашей обоюдной любви и дружбы, — как было все это последнее время, — мог оторваться добровольно от меня и нашего счастья и наказать меня мучительной, двухнедельной тревогой и грустью.
Взялась, с энергией и очень сильным желанием делать хорошо, за учение детей. Но, боже мой, как я нетерпелива, как я сержусь, кричу, и сегодня, огорченная до последней степени плохим сочинением Сережи о Волге, его орфографическими ошибками и ленью Ильи, я под конец класса разразилась слезами. Дети удивились, но Сереже стало меня жалко; меня это тронуло; он все потом ходил около меня, был тих и внимателен. Отношения с Таней недружелюбны. Как грустно, что с детьми вечная борьба. Мыслей дурных у меня нет, хотелось бы только больше движения и свободы. Я страшно устаю; здоровье плохо, дыханье трудно, желудок расстроен и болит. От холода точно страдаю и вся сжимаюсь.
17 сентября. Мои именины. Еще один день прошел, но нет ни Левочки, ни известий о нем. Утром встала ленивая, полубольная, озабоченная будничными интересами. Дети с Степой2 пошли змей пускать, прибегали оживленные, красные меня звать. Я не пошла. Велела принести из ружейного шкапа все Левочкины бумаги и вся ушла в мир литературных его произведений и дневников. Я с волнением переживала целый ряд впечатлений. Но я не могу писать задуманной мной его биографии, потому что не могу быть беспристрастна. Я жадно отыскиваю все страницы дневника, где какая-нибудь любовь, и мучаю себя ревностью, и это мне все затемняет и путает. Но попытаюсь3. Боюсь за свое дурное, недоброжелательное чувство к Левочке, за то, что он уехал, я так его любила перед его отъездом, а теперь все упрекаю ему в душе, что доставил мне столько тревоги и горя. Странно это сообразить, что он боится моей болезни и сам своим отъездом в худшую пору моего здоровья мучает меня. Теперь я от тревоги не сплю ни одной ночи, не ем почти ничего, глотаю слезы или украдкой плачу несколько раз в день от беспокойства. У меня всякий день лихорадочное состояние, а теперь по вечерам дрожь, нервное возбуждение и точно голова треснуть хочет. Чего я не передумала в эти две недели. С детьми нынче было хорошо; я боюсь, что злоупотребляю тем, что возбуждаю часто их жалость ко мне. Так радостно видеть их заботливость. Таня делается красива; очень меня смущает своей детской влюбленностью в скрипача Ипполита Нагорнова4. После завтрака не учила их; вдруг точно упала во мне энергия, и я не могла ничего делать. Боже мой, помоги мне держаться, может быть, еще несколько дней; все думаю: «За что, за что я наказана, за то, что так любила». И теперь надорвалось это счастье, я озлоблена за то, что опять подавлены и мой хороший порыв любви, и наслажденье счастьем.
Получила сегодня телеграмму из Сызрани. Послезавтра утром приедет5. И вдруг сегодня все стало весело, и детей учить легко, и в доме все так светло, хорошо, и дети милы. Но грудь болит, неужели я буду больна, сегодня до слез было обидно и страшно за наше общее спокойствие. Но говорить много мучительно больно было, когда учила детей и толковала. Нет дыханья свободного. Вечером дети пришли снизу от уроков m. Rey все не в духе;6 оказалось, что все шалили в классе и всем двойки за поведенье. Я стала говорить, что Сережа себя дурно ведет и я его на охоту не пущу; что, может быть, он исправится, если его накажут. Сережа вдруг вспыхнул и говорит: «au contraire»*. Мне это было очень больно. Но он, прощаясь, спросил, сержусь ли я на него, и я была этому рада и простила его. Степа очень мил и мне помогает усердно; учит детей, заставляет их повторять уроки. Когда вспомню, что послезавтра Левочка приедет, так и прыгнет сердце, точно свет в дом внесет.
Примечания
1 предполагаемого конного завода. 13 телеграмме из Оренбурга от 12 сентября Толстой сообщал, что он здоров и что ему «очень интересно» (ПСС, т. 83, с. 231).
2 С. А. Берс.
3 24 октября 1876 г. С. А. Толстая начала писать биографию Толстого. Работа продолжалась (с перерывами) до конца 1878 г. См. Дн. 27 февраля 1877 г. и за октябрь — ноябрь 1878 г. Черновые варианты опубликованы Е. С. Серебровской: «Три биографических очерка Толстого. Очерки, составленные Софьей Андреевной со слов Толстого и им выправленные» (ЛН—516). См. коммент. 37 к Дн. 1878 г.
4 Летом 1876 г. И. М. Нагорнов гостил в Ясной Поляне.
5 Телеграмма от 17 сентября (ПСС, т. 83, с. 231). 20 сентября Толстой вернулся в Ясную Поляну. Поездка его была «очень хороша», «очень интересна», как по приезде он писал Страхову и Фету (ПСС
6 И. Л. Толстой вспоминал о гувернере Жюле Ре, как о «грубом и тупом» человеке (И. Л. Толстой, с. 66).
* наоборот ().