ПРЕДИСЛОВИЕ
Мысли, собранные здесь, взяты мною из очень большого количества сочинений и[11] сборников мыслей (в конце приложен список всех этих книг и сборников), преимущественно английских. Печатая эти мысли в таком виде, в котором они являются здесь, я должен оговориться о том, как я переводил и составлял их. Часто я переводил мысли немецких, французских и итальянских мыслителей с английского, и потому переводы мои могут оказаться не вполне верны подлинникам. Другая и главная причина, по которой мысли эти могут буквально не соответствовать подлинникам, состоит в том, что, переводя некоторые места, я не всегда строго держался оригинала, а иногда сокращал его, выпуская некоторые слова и[12] предложения, которые, по моему мнению, ослабляли силу впечатления, и даже заменял, хотя и очень редко, некоторые слова другими, когда считал замену эту необходимою для ясности понимания.[13] Я знаю, что такое отношение к подлинникам, особенно классических сочинений, не принято и считается[14] преступным, но я полагаю, что такое мнение есть очень важный и вредный предрассудок, произведший и продолжающий производить очень много зла, и пользуюсь случаем выразить свое по этому предмету мнение.
Помню, как[15], читая несколько лет тому назад перевод одного[16] древнего греческого сочинения,[17] именно: «Учение двенадцати апостолов», я был поражен странным примечанием переводчика к одному из мест этого сочинения. В примечании говорилось: так как место это[18] темно в подлиннике, мы постараемся передать его столь же темным и в переводе.[19] Очень может быть, что таким переводом[20] переводчик заслужил одобрение своих ученых собратов,[21] всегда требующих механически точной передачи текстов. Но ведь, кроме г[оспо]д ученых, желающих видеть переведенное сочинение во всей его неприкосновенности со всеми находящимися в нем плохими, суеверными, часто глупыми, грубыми местами, существует еще класс людей — я думаю, самый важный для каждого писателя — именно класс читателей, которым желательно сообщить[22] в самом лучшем, привлекательном, и главное, понятном виде, без темных, грубых, глупых, отталкивающих мест, которые, как дань своему времени, встречаются всегда во всякой старой книге. И вот[23] для этих-то самых важных, по отношению каждой книге, людях особенно вреден тот странный предрассудок ученых людей, по которому требуется передавать старинные сочинения так,[24] чтобы в них в целости оставались все непонятные и отталкивающие современного читателя места[25]. Если вследствие дурной передачи или перевода, или[26] неудачного выражения самого автора, или вследствие свойственного времени автора суеверия, мысль высокая и нужная людям выражена так, что она не вполне понятна, или связана с[27] другой, отталкивающей современного читателя мыслью, то как же не желать передать эту мысль в самом понятном и привлекательном виде, без тех искажений, которые лишают ее значения.
Еще можно понимать, что церковь, признав канонические книги произведениями святого духа, не[28] может допустить каких-либо изменений в признанных ею текстах. Но почему держатся такого странного[29] суеверия не церковные люди — совершенно непонятно. Объясняется это только тем, что эти люди, ученые, заняты только[30] мнением своих собратий, а не теми людьми, для которых только и нужны их писания.[31] А между тем сочинения великих писателей ведь только потому и великие,[32] что они всем нужны и что желательно, чтобы как можно больше людей пользовались тем духовным благом, которое они дают людям. Для того же, чтобы люди, как можно больше людей, могли пользоваться этим благом, нужно сделать этих писателей как можно более доступными, а для этого нужно стараться сделать вполне понятным то, что в них не вполне ясно; нужно откинуть то, что может смутить и оттолкнуть современного читателя; нужно вообще постараться предоставить их большему кругу читателей в наиболее понятном и привлекательном виде. Но[33] что может быть дурного оттого, что люди, любящие авторов, будут стараться представить их так, чтобы они были наиболее понятными и привлекательны читателям? Говорят: «Каждый будет выкидывать, что ему не нравится».[34] Но и тут нет никакой беды. То, что есть великого в авторе, останется у всех, то же, что в нем слабо, отпадет само собой. Если бы давно так относились к Библии и, в особенности к Евангелию, то давно бы отпали из Евангелия все неясные, путанные слова и соблазнительные притчи о неверном управителе, и чудеса бесов, загнанных в свиней, и Каны Галилейской, и мн. др.
«Но ведь тогда это будет не Евангелие, не Эпиктет, не Паскаль, не Руссо, а ваше сочинение», скажут на это.[35] И этот довод считается в мире ученых — неопровержимым, точно как будто всё дело в том, кому приписывается сочинение. Я же полагаю, что переданные, хотя и с изменениями и сокращениями и даже дополнениями, мысли Эпиктета, Руссо и др.[36] будут все-таки мысли Эпиктета, Руссо, и что оттого, [что] человек, любящий эти мысли, постарается передать их так, как он понимает их, изменив так, чтобы они легче и сильнее воспринимались людьми одинакового с ним понимания не только не будет ничего дурного, но будет очень полезно. Если же передавший так классика передал его неверно, дурно, пускай другие передадут лучше.[37] Если же кому нужны точные переводы, то всегда найдутся такие работники — ремесленники, которые, в роде работы типографов, будут[38] исполнять это, тоже в своем роде, не бесполезное дело.
Всё это я сказал для того, чтобы объяснить, почему я передавал собранные здесь мысли писателей свободно, стараясь об одном: сделать книгу как можно более доступною и полезною большинству читателей. Так что, если бы нашлись желающие переводить эту книгу на другие языки, то я бы советовал им не отыскивать на своем языке места подлинников англичанина Кольриджа, немца Канта, француза Руссо, а если они уж хотят переводить, то переводить с моего.
Примечания
* Зачеркнуто: