Лев Толстой: На каждый день. Черновые варианты. Выпущенные и вычеркнутые мысли

I. ВЕРА.

Много зла на свете отъ того, что каждая вера съ детства учитъ людей тому, что только ихъ вера: браминская, буддiйская, христiанская, магометанская — одна истинная. Если люди считаютъ одну свою веру истинной, они всехъ неверующихъ въ свою веру считаютъ заблудшими, плохими людьми.

Чтобы узнать, истинна ли вера, надо начать делать то, чему она учитъ. Если отъ делъ по вере на душе станетъ легко и радостно, то вера истинная.

Спасенiе отъ зла не въ обрядахъ и исповеданiи веры, а въ ясномъ пониманiи смысла своей жизни.

Мы знаемъ, что все люди равны и что все братья, что надо поступать с другими, какъ хочешь, чтобы поступали съ тобой, что надо не ненавидеть, а любить людей, и знаемъ это не потому, что это написано въ священныхъ книгахъ, а потому, что въ сердце чуемъ, что это правда. Вотъ это-то, то, чтò мы все чувствуемъ въ своемъ сердце, и есть истинная вера.

Бываетъ, что люди говорятъ, что верятъ въ Бога и законъ Его; но когда имъ это невыгодно, не выполняютъ этого закона. Такiе люди напрасно думаютъ, что верятъ въ Бога. Тотъ, кто не исполняетъ волю Бога прежде своей, тотъ, какъ бы онъ ни молился, ни кланялся, какiе бы ни совершалъ обряды и таинства, не веритъ въ Бога.

Различiе ложной веры отъ истинной въ томъ, что въ ложной вере всегда стараются возбудить въ человеке внешнiя чувства. Для этого и великолепiе зданiй, и живопись, и иконы, и музыка, и пенiе, и ладанъ, и пафосъ чтенiя, и движенiя жрецовъ, коленопреклоненiя, или скаканiя, или качанiя шекеровъ. Для проявленiя истиннаго религiознаго чувства нужно, напротивъ, утишенiе внешнихъ чувствъ, спокойствiе, простота. Такъ же и въ религiозныхъ поученiяхъ — не восторженный тонъ и не красноречiе, а простота, ясность и точность выраженiй.

Человечество движется впередъ только отъ того, что движется впередъ пониманiе людьми своей жизни. Движенiе же впередъ пониманiя жизни состоитъ не въ открытiи новыхъ религiозныхъ истинъ, а въ откидыванiи всего лишняго, чтò было присоединено въ древности къ истинному, разумному пониманiю, и въ примененiи этого истиннаго пониманiя къ новымъ условiямъ жизни. Новыхъ религiозныхъ истинъ нетъ: съ техъ поръ, какъ мы знаемъ разумнаго человека, отношенiе его къ мiру и Началу его было установлено такое же, какое оно и теперь. Если же есть движенiе въ пониманiи жизни, то оно не въ открыванiи чего-либо новаго, а только въ очищенiи того, чтò уже открыто и выражено.

Истинная религiя не нуждается во внешней поддержке ни насилiя, ни торжественнаго блеска. Не нуждается и въ заботахъ о распространенiи. (У Бога времени много. Тысячи летъ, какъ одинъ годъ). Тотъ, кто хочетъ поддержать свою религiю насилiемъ, внешними торжественными прiемами, хочетъ поскорее распространить ее, у того у самого наверное нетъ никакой религiи. И все то, чтò онъ делаетъ, только расшатываетъ, но не утверждаетъ религiю.

Религiя человека более всего другого определяетъ жизнь.

10.

Религiозное познанiе есть то, на которомъ зиждется всякое другое. Оно предшествуетъ всякому познанiю; потому-то мы не можемъ определить его.

11.

Уразуменiе истиннаго смысла жизни или недоступно, или такъ просто, что открывается малоумнымъ и младенцамъ.

12.

Только тотъ, кто считаетъ себя ответственнымъ за каждый свой поступокъ, какъ бы онъ ни казался ничтоженъ, только тотъ вступилъ на путь приближенiя къ Богу.

II. ДУША.

Единое на потребу. Остальное приложится. Чемъ дольше живетъ человекъ, темъ яснее и яснее становится ему то, чтò только единое на потребу, одно нужно: блюсти въ себе свое божественное я и растить его не для воздействiя на мiръ и другихъ людей, а только для того, чтобы исполнить волю Бога.

И воздействiе на мiръ и земныя радости прикладываются тому, кто живетъ такъ.

Нанялъ хозяинъ работника, приставилъ его къ делу, а самъ уехалъ. И жилъ этотъ работникъ дурно: не соблюдалъ ни самого себя, ни хозяйскаго имущества. Самъ пьянствовалъ и распутничалъ и задаромъ тратилъ и портилъ хозяйское добро. И жизнь его становилась все хуже и хуже. И въ одну ночь вспомнилъ работникъ, что хозяинъ, когда бралъ его въ работники, далъ ему письмо и сказалъ: «Если жизнь тебе тяжела покажется, раскрой письмо и прочти, чтò въ немъ написано, и тебе легче жить станетъ». И распечаталъ работникъ письмо и прочелъ его. Въ письме было сказано, что онъ, работникъ, не чужой человекъ, а сынъ хозяйскiй, и что все, чтò ему поручено, все это — его собственное, все для него припасено, и все ему останется. И обрадовался работникъ и ужаснулся на то, чтò онъ сделалъ. И когда узналъ, что онъ не чужой, а сынъ хозяйскiй, то переменилъ свою жизнь. И съ техъ поръ сталъ исправлять и себя и хозяйскiя дела, и жизнь его становилась все лучше и лучше.

такъ начинаютъ они любить и почитать Бога въ другихъ людяхъ. И когда начинаютъ почитать и любить Бога в другихъ людяхъ, то и жизнь ихъ изъ бедственной делается хорошей и радостной.

Все, чтò движется, — мне представляется движущимся, въ сущности же уже есть и всегда было и будетъ. Вся моя жизнь отъ рожденiя до смерти, несмотря на то, что я могу находиться въ начале или середине ея, уже есть. Есть и всё то, чтò будетъ съ человеческимъ обществомъ, съ планетой земли, съ солнечной системой. Я только не могу видеть всего, потому что я отделенъ отъ Всего. Я вижу только то, чтò открывается мне по мере моихъ сил; я живу и, переходя отъ одного состоянiя въ другое, имею радость творческой жизни. Есть всё это для высшаго разума, но для меня этого нетъ, а потому, что этого нетъ, я имею великую радость творить жизнь въ техъ пределахъ, изъ которыхъ не могу выйти. Высшiй разумъ — Богъ — творитъ жизнь нами, т. -е. отделенными частями своей сущности.

Только человекъ, сознающiй себя духовнымъ существомъ, можетъ сознавать человеческое достоинство свое и другихъ людей, и только такой человекъ не унизитъ ни себя, ни ближняго поступкомъ или положенiемъ недостойнымъ человека.

Упало со стараго дерева спелое яблоко рядомъ съ молодой яблонькой. И сказала молодая яблонька яблоку:

— Здравствуй, яблочко, желаю тебе поскорее сопреть, чтобы сделаться такимъ же, какъ я.

— Сопрей ты сама, коли тебе нравится, невежа этакая, — сказало яблоко. — Разве ты не видишь, какое я румяное, хорошее, крепкое, сочное? Я не преть хочу, а хочу радоваться.

— Да ведь вся твоя красота и все твое тело, все это — только покровъ на время, во всемъ этомъ нетъ жизни. Жизнь только въ томъ зерне, которое есть въ тебе, и котораго ты само не знаешь.

— Никакого зерна нетъ, всё глупости, — сказало яблоко и перестало разговаривать. Но оно все-таки сопрело, и все-таки изъ него выросла яблоня.

Такъ же думаютъ и люди, если не знаютъ того, что въ нихъ есть духовная жизнь, а живутъ одной жизнью животной. Но, хочетъ или не хочетъ того человекъ, такъ же, какъ и яблоко, чемъ дальше онъ живетъ, темъ все больше и больше слабеетъ и пропадаетъ въ немъ то, чтò онъ считалъ своей жизнью, и все яснее и яснее видитъ онъ ту истинную, неумирающую жизнь, которая даетъ ему благо.

Такъ не лучше ли съ самаго начала жить не той жизнью, которая умираетъ, а той, которая, не переставая, растетъ и не уничтожается?

III. ОДНА ДУША ВО ВСЕХЪ.

Только тотъ человекъ понимаетъ людей и умеетъ обходиться съ ними, когда онъ въ каждомъ человеке видитъ Бога.

Старайся при каждой встрече съ человекомъ помнить, что передъ тобой стоитъ тотъ, въ которомъ живетъ божество.

Все люди должны соединиться въ одной и той же вере. Это должно быть потому, что только кажется, что у каждаго человека душа особенная. Душа одна и та же во всехъ существахъ.

IV. БОГЪ.

Если ночью смотришь на небо и со всехъ сторонъ видишь звезды и знаешь, что звезды эти во много разъ больше, чемъ земля и даже солнце, и что звездамъ этимъ счету нетъ, то понимаешь, какъ мало въ сравненiи съ ними наше солнце и наша земля и мы сами. Но когда встаетъ солнце, мы смотримъ въ то же небо и ничего не видимъ этого, а видимъ солнце, землю, себя, и намъ кажется, что все это очень велико и важно.

То же бываетъ и съ нашими мыслями о Боге. Бываютъ времена, когда мы, освободившись отъ своихъ страстей и соблазновъ, видимъ все величiе Его и всю свою малость. Но большей частью мы ослеплены прелестью мiра и забываемъ про Бога, какъ про звезды, которыя мы не видимъ днемъ.

Помни, что смертенъ не ты, а твое тело, что ты — не твое тело, а духъ въ теле. Не тело твое заставляетъ твой духъ понимать твою жизнь и жизнь мiра, а духъ, живущiй въ тебе, двигаетъ, чувствуетъ, вспоминаетъ, предвидитъ, управляетъ и руководитъ твоимъ теломъ и твоими поступками, и какъ невидимая сила управляетъ твоимъ теломъ, такъ должна быть и та невидимая сила, которая управляетъ всемъ мiромъ.

По Цицерону.

Какое глупое слово: служить Богу! Ему не нужна никакая служба. Онъ даромъ даетъ благо жизни всемъ, делится со всеми благомъ жизни, надо только уметь брать это благо жизни и благодарить Его.

— выдуманъ нами по нашимъ слабостямъ. Богъ тотъ, котораго я не то, что сознаю, не то, что понимаю, а тотъ, существованiе котораго для меня неизбежно, хотя я ничего не могу знать про Него, какъ только то, что Онъ есть, — этотъ Богъ для меня — вечно непознаваемый. Я сознаю нечто вневременное, внепространственное, внепричинное, но я никакого права не имею называть это Богомъ, т. -е. въ этой невещественности, вневременности, внепространственности, внепричинности видеть Бога и Его сущность. Это есть только та высшая сущность, къ которой я причастенъ. Но Начало этой сущности не можетъ не быть, должно быть совершенно недоступно мне. Скажутъ: ужасно чувствовать себя одинокимъ безъ возможности общенiя съ Богомъ. Но ведь кажется ужаснымъ только темъ, которые прiучили себя къ ложной мысли о томъ, что у нихъ есть помощникъ, заступникъ, къ которому можно обращаться. Но ведь обращаться къ Богу, когда знаешь, что нужно не обращенiе, a нечто другое, это значитъ во имя воображаемой помощи лишить себя действительной. Я не могу просить Бога, надеяться на Его защиту и на награды отъ него, но зато я — не случайное, явившееся по чьей-то прихоти существо, а я — органъ Бога. Онъ мне неизвестенъ, но мое назначенiе въ Немъ не только известно мне, но моя причастность Ему составляетъ непоколебимую основу моей жизни.

Человеку больше всего понятна жизнь въ мiре тогда, когда онъ веритъ, что онъ посланъ въ этотъ мiръ Высшимъ существомъ для исполненiя здесь назначеннаго ему дела.

И такъ же, какъ рабочiй, хотя и не знаетъ, какой будетъ конецъ его работы, знаетъ, чтò ему нужно делать для исполненiя своей обязанности, такъ же знаетъ это и человекъ въ мiре. Дело человека — увеличивать въ себе любовь къ людямъ. И какъ догадывается рабочiй о томъ, чтò выйдетъ изъ его работы, такъ можетъ догадываться и человекъ, исполняющiй въ мiре волю Бога.

Птица — въ небе, камень — на земле, рыба — въ воде, душа моя — въ Боге.

Ангелусъ Силезiусъ.

«Кто говоритъ: «Я люблю Бога», а брата своего ненавидитъ, тотъ лжецъ: ибо не любящiй брата своего, котораго видитъ, какъ можетъ любить Бога, Котораго не видитъ?»

Бога можно видеть только въ брате-человеке. Какъ же можетъ человекъ, любящiй Бога, не любить брата?

Сказать: «я люблю Бога, но не люблю брата» — все равно, что сказать: «я люблю солнце, но не люблю тепло и светъ».

Смири свое сердце. Бога не найдешь ни въ грозе, ни въ буре, а только въ тишине и покое.

Ангелусъ Силезiусъ.

V. ЖИЗНЬ — ЕДИНЕНІЕ.

Человекъ чувствуетъ себя въ несвойственномъ ему нерадостномъ состоянiи, когда не сознаетъ своего духовнаго единства со всеми людьми мiра. Только когда онъ сознаетъ себя единымъ со всеми, онъ радуется радости и печалится горести всякаго сближающагося съ нимъ человека.

Хорошо все то, чтò соединяетъ всехъ людей. Соединяетъ такъ людей и истинное знанiе, и истинное искусство, и простое, безобидное веселье.

VI. ЛЮБОВЬ.

Во всякомъ деле исполненное желанiе ослабляетъ радость исполненiя; только въ духовномъ совершенствованiи, чемъ больше исполненiя, темъ больше радости. Духовное же совершенствованiе есть только одно: увеличенiе любви.

Любить техъ, кто намъ нуженъ или прiятенъ, или кто насъ любитъ, или къ кому мы привыкли, очень легко. Но любовь эта не прочна и оттого и не дорогого стоитъ. Перестанетъ человекъ быть намъ полезенъ или перестанетъ любить насъ, отвыкнемъ мы отъ человека, и кончается наша любовь. Дорога и прочна только та любовь, когда мы отъ нея ничего себе не ждемъ, и не къ своимъ близкимъ, а ко всемъ людямъ ровно.

Истинная любовь только та, когда въ человеке любишь того же Бога, какой въ тебе. Этой любовью любишь не только своихъ родныхъ, не только техъ, которые любятъ тебя, но любишь непрiятныхъ, злыхъ людей, ненавидящихъ тебя. Любишь такъ потому, что живущiй въ тебе Богъ — любовь — хочетъ избавиться отъ того разделенiя, въ которомъ Онъ чувствуетъ себя въ тебе, и хочетъ соединиться съ темъ же самымъ, что живитъ все другiя существа. Въ этомъ истинная любовь.

Люди больше заботятся о томъ, какъ бы имъ исполнить свои обязанности человеческiя — отца, матери, слуги, начальника, чемъ обязанности божескiя. Те обязанности — временныя, у одного — одне, у другого — другiя, a божескiя обязанности у всехъ одне и те же, и одне и те же на всю жизнь. И потому исполняй человеческiя обязанности, но только до техъ поръ, пока оне не расходятся съ обязанностями божескими. И если не можешь всего исполнять, то лучше оставляй обязанности человеческiя, чемъ божескiя. Обязанности человеческiя — самыя разныя, а обязанность божеская одна: любить Бога и ближняго.

Есть любовь не только къ людямъ, но ко всемъ существамъ непосредственная, неразумная, одинаковая къ злымъ и добрымъ. Такая любовь не различаетъ злыхъ отъ добрыхъ. Такъ любятъ дети. И есть другая, высшая любовь, тоже одинаковая къ злымъ и добрымъ, но не потому, что она не различаетъ злыхъ и добрыхъ, а потому, что она уже победила недоброжелательство къ злымъ, стала выше его и дошла до той степени любви, святости, до которой дошелъ Христосъ въ то время, когда онъ съ креста жалелъ техъ, которые не знали, чтò творили. Это два рода любви, и мы, все мы, отъ детства и до старости движемся отъ первой любви ко второй.

Если есть у человека враги, и онъ не любитъ ихъ, то у него нетъ той свободы и радости, которую даетъ любовь, любовь ко всемъ. И потому безъ любви къ врагамъ нетъ любви настоящей, и нетъ отъ нея радости.

возможность проявить свою высшую способность любви ко всемъ, не исключая никого. А въ этой любви ко всемъ — истинное благо человека.

Благо человека въ томъ, чтобы сила Божiя росла, крепла въ немъ. А расти и крепнуть можетъ сила Божiя въ человеке только, когда человекъ держитъ душу свою въ чистоте, не загрязняетъ, не затемняетъ ее обжорствомъ, пьянствомъ, развратомъ, завистью, злостью. Только тогда и даетъ любовь благо человеку.

Любовь — это ваша истинная, настоящая сущность. Она ближе къ вамъ, чемъ ближайшiй вашъ родственникъ, она единственный другъ вашъ въ жизни и въ вечности. Она дороже и драгоценнее вашего тела, и вашей жизни, и вашего сердца, потому что въ ней душа ваша, а душа ваша дороже, чемъ тело, чемъ жизнь и чемъ сердце. Вы искали ее во всехъ вашихъ стремленiяхъ въ жизни, а она всегда съ вами, она въ васъ; но вы ищете ее вне себя, отъ этого вы не находите ее, отъ этого вы бегаете, какъ зa блуждающими огоньками жизни, думая, что они дадутъ вамъ ту радость, которую можетъ дать только она одна.

Баба Бхарати.

10.

Есть два рода любви: сердечная, когда любишь, самъ не зная, отчего и за что, и любовь разумная, когда знаешь, что надо любить, и заставляешь себя поступать съ другими такъ, какъ будто ты ихъ любишь. Такая любовь полезна. Сначала заставляешь себя делать, какъ будто любишь, а потомъ и точно полюбишь.

11.

Всякiй человекъ всегда въ чьей-нибудь власти. Ребенкомъ онъ во власти матери, отца, потомъ начальниковъ, хозяевъ, правительства. Какъ бы онъ ни былъ богатъ и знатенъ, онъ всегда въ чьей-нибудь власти: подчиненный во власти начальника, начальникъ во власти подчиненныхъ, торговцы во власти богачей, богачи во власти торговцевъ и рабочихъ. Человекъ, пока живъ теломъ, не можетъ выйти из рабства. Какъ же быть человеку, чтобы облегчить свое рабство?

Есть одно средство: переменить совсемъ своего хозяина: перестать слушаться тела, а слушаться души. А душа никого не признаетъ надъ собой хозяиномъ, потому что для себя хочетъ только одного: любви, — того, чего никто отъ нея отнять не можетъ и что даетъ ей полное удовлетворенiе.

12.

Нетъ на свете более сильной душевной радости, какъ состоянiе нежной, умиленной любви.

13.

У Христа былъ любимый ученикъ Іоаннъ. Іоаннъ этотъ долго жилъ и, когда очень состарился, насилу двигался и еле говорилъ, то всемъ, кого виделъ, говорилъ только одни и те же короткiя слова. Онъ говорилъ: «Дети, любите другъ друга».

Лучше этого ничего нельзя сказать, потому что въ этихъ словахъ все, чтò нужно людямъ. Исполняй люди эти слова, только старайся люди отучаться отъ всего того, чтò противно любви, и всемъ было бы хорошо и радостно. И все это не невозможно и даже не трудно, а легко. Только сделай это люди, и всемъ будетъ хорошо.

И рано или поздно люди придутъ къ этому. Такъ давайте же сейчасъ каждый понемногу прiучать себя къ этому.

14.

Жизнь коротка. Не прозевай самаго драгоценнаго въ ней, того, для чего она дана намъ: делъ любви.

VII. ГРЕХИ, СОБЛАЗНЫ, СУЕВЕРІЯ.

Грехомъ въ жизни телесной мы называемъ сделанную нами ошибку: стрелялъ въ цель — не попалъ — грехъ, пахалъ — соха выскочила изъ борозды — грехъ, хотелъ поспешить — упалъ — грехъ. То же самое грехъ въ жизни духовной. Грехъ есть незаметная намъ или невольная ошибка: хотелъ угождать своему телу, — этимъ самымъ угожденiемъ ослабилъ свое тело; хотелъ исправить, наставить человека, — только оскорбилъ его; вообще, хотелъ сделать лучше, сделалъ хуже — все это грехи.

Большая радость человеку исправлять себя, знать, что нынче сталъ хоть немножко лучше, чемъ былъ вчера. И пока живъ человекъ, радость эта не кончается. Никогда человекъ не скажетъ про себя, что нетъ въ немъ греха и не отъ чего освобождаться.

Разумъ показываетъ людямъ ихъ грехи, но грехи бываютъ часто такъ прiятны и привычны людямъ, что они стараются обмануть и заглушить разумъ, чтобы онъ не мешалъ имъ жить въ грехахъ.

Душа человеческая не желаетъ и не можетъ желать ничего телеснаго, но не можетъ уйти изъ тела. Какъ, несмотря на то, что тело человека, не переставая, тянется къ земле, онъ отделяется отъ нея, ходитъ, двигается, — въ этомъ его телесная жизнь; такъ и тело, не переставая, тянетъ человека къ себе, но онъ все-таки отделяется отъ него и движется духовно независимо отъ тела. Въ этомъ движенiи души истинная жизнь людей.

Съ детства начинаетъ расти душа человека и растетъ до самой смерти. Тело же только кажется, что растетъ въ детстве и до 18, 20 летъ, но оно не переставая ссыхается и все больше и больше слабеетъ, и потому плохо человеку, который положитъ свою жизнь не въ то, чтò не переставая растетъ, а въ то, чтò уничтожается.

Мы все знаемъ, что живемъ дурно, что не такъ надо жить намъ, что много греха въ нашей жизни, что вязнемъ мы въ грехахъ и не можемъ отъ нихъ отлепиться, — отъ одного греха отлепимся, къ другому прилипаемъ. И никто не видитъ вину въ себе, a все видятъ ее въ внешнихъ условiяхъ. Одинъ говоритъ: «кабы не родители», другой говоритъ: «кабы не дети», третiй говоритъ: «кабы не жена», «кабы не товарищи», «кабы не нужда», «кабы не богатство, я бы не такъ жилъ». А никто не хочетъ видеть того, что для того, чтобы лучше жить, нужно только самому бороться, воздерживаться отъ греховъ.

VIII. ГРЕХЪ БЛУДА.

рожать и воспитывать детей и на всю жизнь сойтись въ одну душу и во всемъ помогать другъ другу.

Какъ только смотришь на бракъ во всемъ его значенiи, т. -е. какъ на сожительство двухъ разнаго пола людей для рожденiя и воспитанiя детей, такъ сами собой определяются обязанности брачной жизни, изъ которыхъ одна изъ главныхъ — мирное сожительство супруговъ.

Ничто такъ не избавляетъ отъ сладострастныхъ мыслей, какъ живое представленiе о бренности человеческаго тела, о неминуемой старости и смерти.

Чемъ больше человекъ целомудренъ, темъ это лучше. Такъ учили все мудрецы мiра и Христосъ. Если же человекъ не можетъ выдержать полнаго целомудрiя, то пусть онъ, войдя въ полный возрастъ, возьметъ мужъ жену, а жена мужа съ темъ, чтобы жить такъ до смерти, не разъединяясь и стараясь и въ браке быть какъ можно более целомудренными.

Безбрачная жизнь, наполненная делами добра, въ безконечное число разъ выше всякой семейной жизни.

Верность супруговъ другъ другу и ихъ согласная жизнь обязательна по одному тому, что единственное оправданiе и смыслъ брака — дети, a воспитанiе детей можетъ быть только при совместной жизни супруговъ, и темъ лучше, чемъ ближе и согласнее между собой супруги. Темъ особенно дуренъ развратъ, что онъ нарушаетъ это условiе.

Женщинамъ свойственно поддерживать движенiе жизни рожденiемъ, воспитанiемъ детей, поставленiемъ новыхъ силъ вместо затраченныхъ; мужчинамъ свойственно направлять эту жизнь, т. -е. воспитывать детей. И тотъ и другая могутъ делать и то и другое такъ, какъ это имъ свойственно.

Если человекъ стремится къ целомудрiю, то онъ и не устоявъ на полномъ целомудрiи, сойдясь съ однимъ супругомъ или супругою, проживетъ честно жизнь въ браке. Если же человекъ видитъ въ половой похоти удовольствiе, то онъ, если осилитъ, заведетъ себе 10, 20, 100 женъ и кончитъ темъ, что будетъ причиной дурной жизни многихъ людей и погубитъ свою жизнь.

Кто можетъ быть целомудреннымъ, пусть будетъ такимъ, кто же не можетъ, пусть женится. Замешивать въ бракъ какое-нибудь высшее религiозное соображенiе — не следуетъ. Бракъ есть только выборъ изъ бòльшихъ золъ меньшаго.

10.

Семейному человеку всегда приходится бороться и выбирать одно изъ двухъ: или потакать семье и добывать деньги все больше и больше, не разбирая уже, съ грехомъ или безъ греха добываешь ихъ, или нести упреки отъ семьи за то, что не делаешь того, чего она требуетъ. Чтобы решить эту задачу, есть только одно средство: помнить, что я живу не для себя, не для семьи, а для Бога, что дело мое въ томъ, чтобы исполнять Его волю, а волю семьи исполнять только, если она не несогласна съ волей Бога.

11.

Если мужъ и жена несогласны, каждый изъ нихъ теряетъ большую долю своей силы. А будь они во всемъ согласны и живи, какъ одинъ человекъ, и сила ихъ удесятеряется.

12.

Семья можетъ дать много радостей, но только при томъ условiи, чтобы жить въ семье доброй жизнью, и потому всякое отступленiе отъ доброй жизни ради семьи разрушаетъ те радости, которыя ты можешь ожидать отъ семьи.

13.

Можетъ быть святое и греховное безбрачiе, можетъ быть святая и греховная семья.

IX. ГРЕХЪ ИЗЛИШЕСТВА.

Мы видимъ, какъ весело, богато живетъ человекъ: щеголемъ одетъ, вкусно естъ, пьетъ, мягко спитъ, катается въ первыхъ классахъ и на шинахъ. Мы видимъ это, знаемъ, что человекъ этотъ живетъ нечестно, но зато пользуется всякими удовольствiями, и намъ приходитъ мысль: изъ чего биться, жить по совести, не брать, где можно, и не жить веселой, хотя бы и грешной жизнью, такъ, какъ этотъ.

Не думай такъ. Ты видишь этого человека на людяхъ. А кабы ты могъ заглянуть въ его душу, когда онъ после роскошнаго ужина одинъ ночью лежитъ на мягкой постели и передумываетъ въ сотый разъ свои дела и не видитъ изъ нихъ выхода. «Нынче Иванъ Иванычъ осрамилъ меня за то, что я не отдалъ ему въ срокъ, — думаетъ онъ; — завтра срокъ платежа Николаю Ивановичу, а у меня нетъ ничего, и негде взять. Надо выдумать, какъ разделаться. Одно средство — обмануть. А и скверно это, да и не поверятъ. Ну, тамъ видно будетъ», говоритъ онъ себе, выкуриваетъ двадцатую папироску и забывается. А на сердце скребутъ кошки.

Завидовать веселому виду такихъ людей все равно, что завидовать клоуну, шуту въ театре.

Бываетъ, у клоуна умираетъ или умерла уже мать, жена, ребенокъ. А онъ наряженъ въ колпакъ, корчитъ рожи, смеется, смешитъ всехъ, а ему хочется плакать. Нельзя, кормиться надо.

Такъ же и эти жалкiе люди. Они кажутся только счастливыми. А если выбирать, то лучше пойти въ шкуру самаго убогаго нищаго, чемъ въ душу такого человека.

Освящай свое сердце голодомъ, добивайся овладеть собою голодомъ и жаждою, неотступно стучись въ двери рая голодомъ.

Люди настаиваютъ на томъ, что несчастiя бедныхъ людей отъ дурного устройства. Ничто такъ убедительно не доказываетъ несправедливости такого утвержденiя, как те громадныя богатства, т. -е. труды, которые тратятся народомъ на одуряющiя, явно вредныя вещества: табакъ, водка. Никакая перемена внешняго устройства не увеличитъ настолько матерiальнаго блага, какъ прекращенiе пьянства.

Веселье — хорошая вещь. Веселые люди бываютъ добры, а доброта — самое дорогое въ жизни. Нехорошо въ весельи только то, когда для веселья нужны такiя приготовленiя, которыя стоятъ тяжелаго труда другимъ людямъ, какъ это бываетъ при устройстве разныхъ игръ, угощенiй и катанiй.

Веселье хорошо только тогда, когда для него ничего не нужно, кроме дружбы людей между собой, и когда это — не веселье однихъ, а трудъ другихъ, а когда все люди могутъ участвовать въ весельи.

Если человекъ полагаетъ свою жизнь въ томъ, чтобы угождать телу, то, кроме греха служенiя телу вместо души, такой человекъ непременно будетъ грешить еще темъ, что будетъ заставлять другихъ людей либо хитростью, либо обманомъ, либо насилiемъ служить себе, потому что если человекъ угождаетъ телу больше, чемъ нужно, то онъ одинъ не можетъ успеть добыть все то, чтò нужно его телу.

Когда тебе чего-нибудь очень хочется для своего тела, подумай о томъ, какъ тебе когда-то хотелось такихъ вещей, которыя тебе теперь ни на что не нужны. То же будетъ и съ темъ, чего тебе теперь такъ хочется. А вспомни, какъ много ты делалъ и глупаго и худого для того, чтобы добыть тогда то, чего хотелось. То же будетъ и теперь съ темъ, чего ты такъ желаешь. И потому лучше не трать силъ на то, чтобы добиться, чего хочется. Не лучше ли постараться отучить себя желать лишняго?

То, чтò не въ тебе, пускай это будутъ богатства всего мiра, все это будетъ для тебя только тяготой. Если ты желаешь того, чтò не въ тебе, то ты — самый жалкiй нищiй. Истинное добро только въ тебе. Освобождайся отъ греховъ, чтобы ты могъ любить людей. А люби людей, — и где бы ты ни былъ и что бы съ тобой ни было, тебе будетъ хорошо.

Кажется удивительнымъ и необъяснимымъ, для чего такiе огромные налоги налагаетъ на себя человечество употребленiемъ одуряющихъ веществъ: табаку, опiума, всякаго рода винъ. Тело не требуетъ ни опiума, ни табаку, ни вина. Уже никакъ не можетъ требовать этого душа.

Зачемъ же эти траты? Если это не нужно ни телу, ни душе, кому же это нужно? Нужно это телу для того, чтобы не подпасть подъ власть души, а покорить себе душу; нужно и душе, чтобы не страдать отъ сознанiя своей покорности телу.

Совесть указываетъ намъ тотъ путь, по которому должно итти. Люди сбиваются съ этого пути и тогда делаютъ одно изъ двухъ: или стараются заглушить голосъ совести, или стараются вернуться на путь совести. Для того, чтобы заглушить голосъ совести, есть три средства: одно — придумать такiя разсужденiя, по которымъ выходило бы, что надо делать не то, чтò велитъ совесть, а совсемъ другое. Другое средство въ томъ, чтобы заниматься безъ передышки всякими делами такъ, чтобы некогда было подумать, то или не то я делаю, чтò должно; и третье — самое губительное средство: опьяненiемъ заглушить въ себе совесть.

X. ГРЕХЪ БОГАТСТВА.

Неразумные люди, когда они богаты, то хлопочутъ и мучаются, какъ бы удержать свое богатство и еще увеличить его. Когда неразумные люди бедны, то тоскуютъ отъ своей бедности, завидуютъ богатымъ, унижаются передъ ними и отчаиваются. Такъ что неразумные люди бываютъ несчастны и когда богаты, и когда бедны. А все несчастiе отъ того, что они неразумны и думаютъ, что на свете все делается, какъ придется. Если бы они были разумны, они понимали бы, что все на свете делается не какъ придется, а по самому точному закону. Они бы понимали тогда, что богатствами нельзя владеть безъ тревогъ и заботъ, и что въ богатстве ничего нетъ хорошаго, что отъ богатства не бываетъ счастья, и богатствомъ нельзя гордиться. Такъ же и бедные, если бы они были разумны, понимали бы, что въ бедности есть свои выгоды: первое — спокойствiе совести, второе — привычка довольствоваться малымъ и уменье работать; и тогда и не завидовали бы богатымъ, а были бы довольны своимъ положенiемъ.

Беднымъ, глядя на жизнь богатыхъ, кажется, что это — счастье. А счастье это — столько же счастье, сколько картины, изображающiя дерево или зáмок, — дерево и замокъ.

XII. ГРЕХЪ НЕДОБРОЖЕЛАТЕЛЬСТВА.

Начинающаяся вражда подобна воде, которая малымъ ручьемъ течетъ черезъ плотину. Не спусти воду — и ручеекъ найдетъ себе ходъ, и не успеешь оглянуться, какъ размоетъ плотину. То же и съ недобрымъ чувствомъ къ людямъ. Дай ходъ злому чувству, не выкинь изъ сердца недоброе чувство къ ближнему — и не успеешь оглянуться, какъ въ душе ничего не останется, кроме злобы, какъ въ спущенномъ пруду ничего не останется добраго, кроме грязи.

Мы все дурны, и потому все то, чтò мы осуждаемъ въ другихъ, мы всегда найдемъ въ себе. Давайте же прощать другъ другу. Одно средство жить въ мiре въ мире — это взаимное прощенiе.

Не можетъ быть радости въ душе человека, который злится. Злыя мысли, какъ медленный огонь, жгутъ и мучаютъ злого человека и отравляютъ всё то, чтò могло бы быть радостью.

Когда кто въ сердцахъ бьетъ собаку или лошадь, а чтò хуже всего, человека слабее себя, то онъ этимъ показываетъ не молодечество, а свою дрянность и слабость.

Для того, чтобы не злиться на людей, первое средство — то, чтобы, когда что-нибудь разсердило тебя, замереть, ничего не делать. А то, если станешь суетиться, то сердце все больше и больше будетъ разгораться.

Второе средство — то, чтобы приглядываться на другихъ людей, какъ они сердятся. Когда видишь, какъ люди делаются гадки, когда сердятся, когда видишь, какъ они становятся похожи на пьяныхъ, на зверей, съ красными, злыми, безобразными лицами, хриплыми голосами, съ скверными словами, то невольно подумаешь о томъ, какъ бы и тебе не сделаться такимъ же отвратительнымъ. Въ этомъ второе средство.

ò ты не такъ делаешь, какъ надо. Всякое дело хорошо только тогда, когда, делая его, испытываешь любовь, а не зло къ людямъ.

Если бы мы жили духовной жизнью — сознавали бы въ себе того Бога, который живетъ въ насъ, то мы не могли бы считать себя обиженными и сердиться. Богъ никогда не можетъ считать себя обиженнымъ и сердиться. То, чтò сердится въ насъ — это самая низкая часть нашего «я».

Мы часто не замечаемъ того, что поддаемся тому, чтò делаютъ другiе. Человекъ смеется — и мы смеемся, человекъ зеваетъ — мы зеваемъ. Надо прiучать себя не поддаваться чужому примеру. А то часто бываетъ, что мы поддаемся злому чувству человека, когда онъ бранитъ, обижаетъ насъ. Онъ злится — и мы злимся, тогда какъ тутъ-то и дороже всего не поддаться злу, а напротивъ, добротой ответить на злобу.

Если съ злыми людьми будешь такой же, какъ они, то сделаешься скоро злымъ и съ добрыми людьми.

XIII. СОБЛАЗНЪ ГОРДОСТИ.

Гордость, если только захватитъ человека, то все дальше и дальше одуряетъ его, и кончается темъ, что человекъ доходитъ до такой гордости, что становится хуже сумасшедшаго.

Гордость — какъ ржавчина. Она въедается въ душу человека и съедаетъ ее. И чемъ дальше, темъ хуже. Отъ этого то она и бываетъ трудно излечима въ старыхъ людяхъ.

Какъ у глаза есть веко, чтобы защищаться отъ яркаго света, такъ у гордости есть самоуверенность для защиты отъ возможности увидать свое заблужденiе. И оба — чемъ более берегутъ себя, темъ более зажмуриваются, темъ менее видятъ.

Самое обычное изречение гордаго человека: «меня не понимаютъ». А спросите у него, чего они не понимаютъ, онъ ответитъ: «не понимаютъ моего величiя».

Гордый человекъ можетъ коснеть въ заблужденiи о томъ, что онъ лучше другихъ людей, только въ среде такихъ людей, которые сами одержимы темъ же соблазномъ, и, гордясь передъ низшими, поддерживаютъ то же заблужденiе въ техъ, кого они считаютъ высшими. Среди людей христiанской, разумной, доброй жизни гордый человекъ, не получая ниоткуда поддержки въ своемъ самомненiи, невольно пересталъ бы гордиться.

Не смирененъ тотъ, кто радуется тому, что онъ смирененъ.

Ничто такъ не определяетъ человеку его значенiе, какъ те сужденiя, которыя онъ слышитъ о себе. Гордый же человекъ первымъ деломъ ставитъ себя въ такое положенiе, чтобы не слыхать этихъ сужденiй. Если же и слышитъ, то впередъ решаетъ, что это — только голосъ зависти.

Дорожить надо сужденiями о себе особенно невыгодными, недоброжелательными, какъ сказалъ кто-то, когда ему сказали, что про него говорятъ дурно: «Они бы еще не то сказали, если бы знали про меня всё то, чтò я знаю».

Гордый человекъ съ уверенностью предписываетъ другимъ, чтò имъ надо делать, тогда какъ самъ не знаетъ, чтò ему нужно для себя делать. Смиренный человекъ, напротивъ, старается узнать, чтò ему должно делать, и не позволяетъ себе думать о томъ, чтобы предписывать другимъ, чтò имъ надо делать.

Гордость лишаетъ человека лучшаго блага — любви. Для любви нужно признавать предметъ своей любви выше себя. Гордые же люди не могутъ никого признать выше себя.

10.

Ничто такъ не разъединяетъ людей, какъ гордость. Гордый человекъ несетъ далеко передъ собой какъ бы заборъ, изображающiй его воображаемое величiе, и заборъ этотъ не подпускаетъ никого. Разъединенiе это еще больше, когда гордецъ встречается съ гордецомъ.

11.

Разумный человекъ никогда не бываетъ вполне уверенъ, что онъ правъ. Только гордый человекъ, какую бы глупость и гадость ни сказалъ и ни сделалъ, никогда не сомневается въ томъ, что онъ правъ.

12.

Гордость темъ и соблазнительна, что ставитъ человека выше осужденiя людей. «Чтò бы они ни говорили обо мне, они не могутъ понимать меня».

13.

Нетъ ничего опаснее и вреднее для души, какъ то, чтобы считать себя членомъ какого-нибудь кружка людей. Часто изъ-за товарищества сделаешь нехорошее, чего бы не сделалъ, если бы не былъ въ кружке.

14.

Люди до такой степени потеряли чувство единства и равенства людей между собою, что названiя человека другого народа считаютъ и понимаютъ ругательствами. «Ахъ ты чувашинъ, татаринъ, немецъ, жидъ».

15.

16.

Эгоизмъ личный, вызывающiй сознанiе неравенства человека съ другимъ, дуренъ, это мы все знаемъ. Эгоизмъ семейный, вызывающiй признанiе одной семьи выше другой, хуже, но часто мы не только не знаемъ, что этотъ эгоизмъ дуренъ, но считаемъ его добромъ, возвышая свое семейство передъ другими. Эгоизмъ народный, вызывающiй неравенство къ миллiонамъ и миллiонамъ людей, ужасенъ, и мы его не только не знаемъ и не боимся, но считаемъ великой добродетелью.

17.

Какое губительное заблужденiе не признаваться передъ собой и передъ людьми въ своей сделанной ошибке, въ своемъ грехе! Сколько трудовъ, усилiй, изворотовъ, лжи, осужденiя другихъ, озлобленiя даже только для того, чтобы оправдать себя и не признать себя виноватымъ.

А только признай себя виноватымъ, даже если сомневаешься въ своей вине (всегда выгоднее признать себя виноватымъ, даже если не виноватъ, чемъ невиноватымъ, когда виноватъ), признай себя виноватымъ, и всё распутано и легко, спокойно и радостно. Ошибка вся въ признанiи жизни во времени. Есть ли, нетъ ли ошибки, она была сделана въ прошедшемъ, которого нетъ. Теперь же, въ настоящемъ, что нужно делать? Понятно, одно: смиряться и быть въ любви со всеми.

XIV. СОБЛАЗНЪ СЛАВЫ ЛЮДСКОЙ.

Узокъ путь, ведущiй въ жизнь, и немногiе находятъ его. Немногiе находятъ его потому, что большинство людей идетъ вместе съ толпой по широкому пути. A настоящiй путь — узкiй, только на одного человека, и для того, чтобы найти его, надо итти не вместе сразу съ толпой, a следомъ за мудрецами и святыми: Буддой, Сократомъ, Христомъ. Святые люди по одиночке прокладывали дорогу для себя. И миллiоны людей шли за ними, но не все вдругъ, а одинъ за другимъ.

Разница между двумя путями въ томъ, что когда идешь съ толпой съ шумомъ и гамомъ по широкой дороге, то не знаешь, зачемъ идешь, и куда заведетъ тебя толпа. Заводитъ же она всегда къ пропасти. А когда идешь по узкой дорожке по следамъ великихъ учителей, то идешь спокойно и твердо знаешь, куда идешь. Идешь въ жизнь блаженную и вечную.

Если толпа ненавидитъ кого-нибудь, то не надо думать, что человекъ этотъ заслуживаетъ ненависть, а внимательно изследовать, почему это такъ. Если же толпа хвалитъ кого-нибудь, надо не поддаваться общему мненiю, а внимательно изследовать это прежде, чемъ судить. Это надо делать потому, что толпа способна заблуждаться такъ же, какъ отдельные люди, и даже чаще, чемъ отдельные люди. Не надо также приписывать особеннаго значенiя словамъ человека прославленнаго и пренебрегать словами человека неизвестнаго и неважнаго, хотя бы это былъ дурачекъ или ребенокъ.

Люди склонны верить внешнимъ признакамъ осужденiя и возвышенiя. Намъ трудно признать въ человеке подъ стражей, въ тюрьме и арестантской одежде существо столь же достойное уваженiя, какъ въ человеке въ богатой одежде, едущемъ въ богатомъ экипаже. А между темъ судить объ ихъ достоинстве мы могли бы только, если бы знали ихъ внутреннiя побужденiя.

Хорошо человеку быть стыдливымъ, но хорошо это тогда, когда человекъ стыдится того, чтò дурно передъ Богомъ, а не того, чтò дурнымъ кажется людямъ. Бываетъ такъ, что человекъ стыдится того, что онъ дурно одетъ въ праздникъ, а не стыдится того, что онъ куритъ, пьетъ, развратничаетъ.

Стыдно бываетъ передъ людьми, a грешно — передъ Богомъ.

Не надо бояться стыднаго передъ людьми, а надо бояться только того, чтò грешно передъ Богомъ. Бываютъ дела такiя, что и стыдно и грешно ихъ. Стыдно, совестно и грешно украсть, солгать, объесться, напиться. Такiя дела надо стараться никогда не делать. Но бываютъ такiя, что ихъ стыдно передъ людьми, но не грешно передъ Богомъ: признаться въ своемъ грехе, попросить прощенiя у того, кого обиделъ. Грешно не сделать такiя дела, надо прiучать себя всегда делать и не бояться стыда передъ людьми.

Люди думаютъ, какъ отцы ихъ думали; а отцы ихъ думали, какъ деды думали; a деды думали, какъ прадеды думали; а прадеды думали, какъ прапрадеды думали; a прапрадеды — совсемъ не думали.

XV. СОБЛАЗНЪ НАКАЗАНІЯ.

«Непротивленiе злу!? Какъ это неисполнимо, дико», говорятъ люди теперь. А это непротивленiе не есть что-нибудь новое, это — только опроверженiе того обмана, по которому разумныя существа могутъ, будто бы, не отказываясь отъ любви и разума, для уничтоженiя зла, увеличивая зло, признавать порывы своей низшей, животной природы, желанiе мщенiя — своимъ закономъ жизни. Ужасно!

Говорятъ, что при непротивленiи нетъ защиты, но для христiанина и не нужно никакой защиты. Все, чтò можетъ сделать злодей — это лишить собственности, убить, а всего этого не боится христiанинъ. Христiанину, не заботящемуся о томъ, чтò есть и чтò пить и во чтò одеться, и знающему, что безъ воли Отца не упадетъ волосъ съ его головы, нетъ повода делать насилiе надъ злодеемъ. Злодей ничего не можетъ сделать ему.

Если человекъ веритъ въ ученiе Христа, то въ человеке есть две жизни: жизнь плотская, смертная, и жизнь истинная, несмертная, которыя не только не совпадаютъ, но противуположны и исключаютъ одна другую, такъ что, спасая жизнь плотскую, люди губятъ жизнь истинную, и напротивъ, губя, жертвуя плотской во имя служенiя жизни людей, люди прiобретаютъ жизнь истинную. Человекъ, который поверитъ въ это, уже не можетъ не поступать совершенно противуположно тому, какъ онъ поступалъ, не имея этого жизнепониманiя, не веря ученiю Христа.

Для обеспеченiя жизни плотской человеку съ прежнимъ жизнепониманiемъ нужно собирать богатства, не отдавать, а защищать ихъ, защищать свою жизнь.

Для обезпеченiя истинной жизни человеку съ Христовымъ жизнепониманiемъ нужно, напротивъ, не собирать имущество, но отдавать то, чтò хотятъ взять, и не только не защищать свою жизнь, не только подставлять другую щеку, когда ударятъ по одной, но отдавать всю свою жизнь для прiобретенiя истинной жизни.

То, что церкви не признаютъ того, что христiанинъ не можетъ и не долженъ ни въ какомъ случае воздавать зломъ за зло, не можетъ наказывать, можетъ значить одно изъ двухъ: или то, что исповеданiе веры, основанное на любви, не допускающей насилiя, неправильно, противно духу Христа, но утверждать это невозможно человеку, понимающему ученiе; или то, что они не признаютъ заповеди непротивленiя злу насилiемъ потому, что не исповедуютъ христiанское ученiе, а только называютъ себя христiанами.

Для христiанъ же, сердцемъ и жизнью исповедующихъ ученiе, заповедь ясна и понятна и не допускаетъ исключенiй.

Люди говорятъ, что справедливо и нужно воздавать зломъ за зло. Ученiе же истины говоритъ, что истина и благо только въ любви.

А если человекъ любитъ, то какъ бы онъ ни пострадалъ отъ другого, онъ не можетъ делать ему зло.

«Вы слышали, что сказано: око за око и зубъ за зубъ. А я говорю вамъ: не противься злому. Но кто ударитъ тебя въ правую щеку твою, обрати къ нему и другую». (Мат., гл. 5, ст. 38—39.)

Христосъ учитъ тому, чтобы не противиться злу. Ученiе это истинно, потому что оно вырываетъ съ корнемъ зло изъ сердца и обиженнаго и обижающаго. Ученiе это запрещаетъ делать то, отъ чего умножается, а не прекращается зло въ мiре. Когда одинъ человекъ нападаетъ на другого, обижаетъ его, онъ этимъ зажигаетъ въ другомъ чувство ненависти, корень всякаго зла. Чтò же надо сделать, чтобы потушить это чувство зла? Неужели сделать то самое, чтò вызвало это чувство зла, т. -е. повторить дурное дело? Поступить такъ значитъ вместо того, чтобы изгнать дьявола, усилить его. Сатану нельзя изгнать сатаною, неправду нельзя очистить неправдой, и зло нельзя побеждать зломъ.

И потому непротивленiе злу зломъ есть единственное средство победить зло. Оно сокрушаетъ голову змiя. Оно убиваетъ злое чувство и въ томъ, кто сделалъ зло, и въ томъ, кто понесъ его.

Случилось въ старину одному царю простить, по просьбе своего шута, присужденнаго къ казни человека. И слышалъ шутъ, какъ царь говорилъ своимъ домашнимъ о томъ, какъ онъ радъ, что простилъ этого человека. «У меня на душе праздникъ», говорилъ царь. «Вспомню, какъ онъ обрадовался, — точно светъ какой просiяетъ въ душе, такъ радостно станетъ».

Случилось скоро после этого, что донесли царю про его начальника, что начальникъ этотъ обманулъ царя и ругалъ его. И вотъ царь задумалъ судить и казнить его. Узналъ про это шутъ и пришелъ къ царю и сталъ поздравлять его.

— «С чемъ поздравляешь, дуракъ?»

— А съ радостью.

— «Какой?»

— А какъ же, тотъ начальникъ обманулъ и обругалъ тебя.

— «Ну, такъ что жъ?»

— А то, что не обмани и не обругай онъ тебя, тебе бы нельзя простить его. А теперь простишь — и будешь радоваться.

Царь подумалъ и сделалъ такъ, какъ сказалъ шутъ.

Одинъ человекъ, чтобы оградиться отъ собакъ, беретъ съ собой хлебъ и кормитъ бросающихся на него собакъ; другой беретъ съ собою большую палку и отгоняетъ ею собакъ. Какой изъ нихъ безопасней?

XVI. СУЕВЕРІЕ НАСИЛІЯ.

Люди часто верятъ въ то, что кто-то другой, а не они сами, можетъ сделать ихъ жизнь лучшею. Часто тратятъ много силъ на то, чтобы заставить людей улучшить ихъ жизнь. Такiе люди похожи вотъ на чтò: Проезжая по дороге, люди стали передъ сломаннымъ мостомъ надъ ручьемъ и трясиной, и вместо того, чтобы самимъ починить мостъ, пошли въ деревню и стали бы браниться съ жителями, выгоняли бы ихъ на работу къ мосту. Жители ссылались бы на то, что работа эта не за ними, и началась бы ссора и драка, и мостъ все бы не былъ починенъ, и проезжiе мучили бы лошадей по трясине.

Такъ же делаютъ люди, когда жалуются на дурное устройство, дурные порядки.

ò кому нужно, не укоряя другихъ, и установились бы самые лучшiе порядки, и всемъ бы хорошо жить было.

Суеверiе возможности устройства одними людьми жизни другихъ темъ ужасно, что подобiе этого устройства всегда поддерживается насилiемъ и держится только до техъ поръ, пока не прекращается насилiе.

XVII. СУЕВЕРІЕ ГОСУДАРСТВА.

Была масляница. Последнiй день. Выпили мужики. Помянулъ одинъ про худое дело другого, огрызнулся мужикъ. Слово за слово, вступились другiе, стали ругаться. Толконулъ одинъ другого; подрались мужики такъ, что одному бороду выдернули, другому два зуба вышибли, глаза подбили. Насилу розняли мужиковъ. И разошлись по домамъ. Сидятъ мужики по домамъ, бабы собираютъ ужинать. И вспомнилъ одинъ, что нынче прощеный день. «А что, — говоритъ, — братцы, хоть они мне и глазъ подбили, а нехорошо мы сделали, надо помириться. Пойдемъ, какъ должно, проститься». Согласились и другiе мужики и пошли къ темъ, съ какими дрались, и стали просить прощенiя. Сознались и те и поклонились другъ дружке и помирились.

Хорошаго мало и въ вине и въ драке, да по крайней мере почуяли свой грехъ люди и покаялись.

Не то бываетъ на войне: сойдутся люди не то, что бороду вырвать или глазъ подбить, а на смерть калечатъ, убиваютъ сотни тысячъ людей. И не то что не каются, а прославляются темъ, что побили много народа. Какъ ни велико зло отъ войны, что разоряютъ, калечатъ, убиваютъ людей, самое худшее зло отъ войны — то, что люди делаютъ самый великiй грехъ убiйства и не каются.

Нельзя взвесить того нравственнаго зла, которое производитъ существованiе военнаго сословiя и вызываемыя имъ войны. Видъ всякаго совершаемаго зла развращаетъ людей. Когда же, какъ при существованiи военнаго сословiя, занятаго только приготовленiемъ къ убiйству, убiйства на войнахъ не только открыто совершаются, но возводятся въ доблесть, вредъ этотъ ужасенъ.

По божьему закону никто не можетъ сказать про какую бы то ни было часть земли — большую или малую: земля эта моя, я одинъ, молъ, могу жить и работать на ней и всехъ могу согнать съ нея.

Этого по божьему закону не можетъ быть, потому что все люди равны передъ Богомъ, и земля дана Имъ всемъ людямъ: и темъ, которые теперь живутъ, и темъ, которые и нынче, и завтра, и не переставая родятся на ней. Если бы можно было богатымъ людямъ покупать землю и владеть ею, то могло бы случиться то, что богатые люди скупили бы всю землю и позволяли бы жить на ней только темъ, которые угодны имъ. Техъ же, которые неугодны имъ, они бы могли спихнуть съ земли, т. -е. убить. Разве это возможно?

Плылъ корабль по морю, сделалась буря, корабль сталъ тонуть, и все, кто были на корабле, спаслись, какъ могли, на островъ. Одни приплыли раньше, другiе позже. Что же, разве могутъ те, которые приплыли раньше на островъ, запретить темъ, которые приплыли после, жить на острове и кормиться землей?

То же самое и со всей землей. Теперь люди живутъ и кормятся землей. Ну, а что же те, которые родятся теперь? Разве они не такiе же люди? И такое же у нихъ право на землю. Земля не можетъ быть собственностью одного или несколькихъ людей, она — собственность всехъ. И потому, тотъ, кто владеетъ землей, долженъ платить за нее всемъ то, чтò стоитъ это владенiе. Тогда всемъ будетъ ровно, и никто не будетъ владеть землею, не работая или дурно работая на ней.

Войны, если и будутъ когда-либо уничтожены, уничтожатся не сверху. Война выгодна слишкомъ многимъ. Уничтожится война только тогда, когда все те, которые наиболее страдаютъ отъ войны, поймутъ, что имъ надо повиноваться требованiямъ Бога, живущаго въ нихъ, а не людямъ. И просто перестанут повиноваться темъ, кто принуждаютъ делать зло, противное ихъ природе и воле Бога.

Правительственная власть держится всегда только насилiемъ. Если люди не исполняютъ того, чтò имъ предписывается, правительства разоряютъ, сажаютъ въ тюрьмы, казнятъ. Безъ такихъ делъ никогда не можетъ стоять никакая власть. Дела же эти противны свободе человека, достоинству его и, главное, закону Бога — любви. И потому и правительства съ своими делами противны закону Бога — любви.

Машина государственная есть страшная машина. Если бы люди понимали все ея зло, они никогда бы не устраивали ее и не пользовались ею.

Если человекъ наверное знаетъ высшiй законъ своей жизни, то онъ не станетъ подчиняться закону, который предписываютъ ему люди, не признающiе высшаго закона и, кроме того, несогласные между собой, другъ на друга нападающiе и называющiе себя одни — французскимъ, другiе — немецкимъ, третьи — русскимъ правительствомъ.

Государственное устройство есть временная форма, въ свое время возникшая и въ свое время подлежащая уничтоженiю. Время это наступило. Государственное устройство въ наше время несовместимо съ сознанiемъ большинства.

Большая часть злыхъ делъ, совершаемыхъ людьми: воровства, ограбленiя, убiйствъ, совершались и совершаются во имя суеверiй людскихъ, соединяющихъ членовъ одного государства, народа, церкви. Избавленiе отъ этого обмана — въ признанiи себя не членомъ какой бы то ни было части человечества, а сыномъ Божьимъ.

10.

Не можетъ быть доброй жизни, если следовать древнему Моисееву закону: «око за око и зубъ за зубъ». А на этомъ законе стоитъ все государство съ своимъ правительствомъ.

11.

Если человекъ подчиняется законамъ людскимъ, онъ чувствуетъ себя рабомъ однихъ людей и разъединеннымъ съ другими, и жизнь для него становится зломъ; если же онъ подчиняется закону Бога, онъ чувствуетъ себя свободнымъ отъ всехъ человеческихъ узъ и соединеннымъ со всеми существами мiра, и жизнь его становится благомъ.

12.

Когда отдельные люди делаютъ насильническiе дела: убiйства, грабежи, то дела эти не такъ вредны, какъ когда те же дела делаютъ люди, считающiе себя въ праве это делать, какъ это делается слугами государства: сборщиками податей, губернаторами, военными, начальниками. Когда это делаютъ отдельные люди, и они и другiе люди знаютъ, что это дурно; когда же делается это слугами правительства, то они не только не стыдятся этого, но гордятся, и считаютъ это добрыми деломъ.

13.

— такой законъ, отъ которого нельзя отступать: законъ Божiй. Законы государства тогда особенно вредны, когда они противны Божескому закону. Надо помнить это и если они не согласны съ Божескимъ закономъ, не исполнять ихъ.

XVIII. СУЕВЕРІЕ ЦЕРКВИ.

Церковь не есть то, чемъ она себя определяетъ, — собранiе верующихъ со Христомъ во главе, — a мiрское учрежденiе. Если она — собранiе верующихъ съ Христомъ во главе, то для нея невозможно преследованiе. Если же она — мiрское учрежденiе, то оно необходимо.

Люди постоянно движутся отъ худшей жизни къ лучшей, отъ злой къ доброй. Те, кто живутъ дурной жизнью, не хотятъ изменять своей жизни и потому особенно упорно держатся за те ученiя, которыя оправдываютъ ихъ недобрую жизнь. Отъ этого такъ упорно держатся люди зa церковную веру.

Среди людей, живущихъ въ суеверiяхъ государства, церкви, науки, все больше и больше распространяются одуряющiя вещества: табакъ, вино, — и никакiя проповеди не могутъ уменьшить этихъ привычекъ. Среди людей, свободныхъ отъ суеверiй, живущихъ разумной жизнью, эти привычки не существуютъ, имъ не зачемъ заглушать въ себе разумъ, они, напротивъ, стараются какъ можно более руководиться имъ. Такое оставленiе одуряющихъ веществъ всегда повторяется среди обществъ, выделяющихъ себя изъ церкви и государственнаго устройства, — такъ называемыхъ сектантовъ.

Одинъ изъ признаковъ лжи тотъ, что она всегда бываетъ изукрашена. Истине не нужны украшенiя, они только бы затемняли ее.

Отъ этого такое великолепiе окружаетъ все церковные обряды.

Слова мои не отменятъ слова Божiя, но слово Божiе можетъ отменить мои слова.

Магометъ.

XIX. СУЕВЕРІЕ НАУКИ.

Лучше ничего не знать, чемъ знать то, чтò неправда. Лучше ничего не знать про небо, чемъ думать, что оно твердое и на немъ сидитъ Богъ. И лучше ничего не знать про то, на чемъ стоитъ земля, чемъ думать, что она на трехъ китахъ.

Лучше не знать многаго изъ того, чтò можно знать, чемъ стараться познавать то, чтò не дано знать человеку. Отъ такихъ старанiй человекъ и одуряется и начинаетъ много о себе думать. Такiе люди часто притворяются, что они знаютъ то, чего не знаютъ, и это еще хуже.

Чемъ жизнь людей дальше отъ ихъ назначенiя, чемъ меньше въ ней любви, темъ больше между людьми распространено то или иное суеверiе. Сначала царили все три суеверiя. Церковное почти разрушено, государственное начинаетъ разрушаться, научное еще во всей зловредной силе.

Есть только одна наука, безъ которой нельзя жить человеку. Это — наука о томъ, чтò такое жизнь человека, зачемъ человекъ живетъ на свете, и чтò ему надо делать?

Все другiя науки, отъ простой грамоты до самыхъ хитрыхъ наукъ, не только не на пользу, но на вредъ человеку, если онъ не знаетъ этой главной науки.

станетъ прежде бороновать, а потомъ пахать. Такъ и человекъ, если не знаетъ главной науки, какъ жить, станетъ учиться по-латыни и по-гречески или часовому мастерству прежде, чемъ учиться воздерживаться отъ страстей и жить въ мире съ людьми.

Наука, какъ жить человеку, та наука, которой училъ людей Христосъ, всемъ наукамъ голова, и безъ нея всякiй человекъ, пройди онъ все университеты и говори на всехъ языкахъ, никуда не годится.

Не бойся незнанiя, бойся того, чтобы думать, что знаешь то, чего не знаешь. Лучше совсемъ не знать, чемъ знать кое-какъ. Для того, чтобы знать что-нибудь по-настоящему, надо знать такъ, чтобы уметь ясно пересказать другому то, чтò знаешь. Для того, чтобы такъ знать, надо одному самому съ собой обдумать то, чтò узналъ, и даже вслухъ разсказать то, чтò обдумалъ, самому себе.

Человекъ не можетъ знать всего. И нетъ никакой беды въ томъ, чтобы знать очень мало или даже ничего не знать. Беда въ томъ, чтобы знать навыворотъ или думать, что знаешь то, чего не знаешь.

И потому все силы надо тратить не на то, чтобы много знать, а на то, чтобы не ошибаться.

ò ему нужно знать. Чемъ дальше ходишь, темъ меньше знаешь. Истинное знанiе не въ вещахъ, а въ самомъ человеке.

Не думай, что отъ того, что будешь много читать, поумнеешь. Дорого не много читать, а то, чтобы читать только хорошiя книги и понять и обдумать то, чтò прочелъ. Какъ бываетъ пища на пользу, когда принимаешь ее въ меру, такъ и съ книгами: слишкомъ много читать всегда вредно, а особенно глупыя книги.

А какъ людей гораздо больше глупыхъ, чемъ умныхъ, такъ и книгъ. И потому, какъ въ многомъ глаголанiи (говореньи) нетъ спасенiя, такъ и въ многомъ чтенiи.

Ученый человекъ, это — лентяй, который убиваетъ время ученьемъ. Бойся его ложнаго поученiя: оно более опасно, чемъ невежество.

Бернардъ Шоу.

XX. УСИЛІЕ.

Когда человекъ начинаетъ жить для души, старается исправить себя отъ дурного, то никогда не бываетъ, чтобы человекъ сразу добился хорошей жизни. Всегда бываетъ такъ, что какъ ни старается человекъ, онъ нетъ-нетъ и согрешитъ и сделаетъ то, чего не хотелъ делать. И вотъ тогда находитъ часто на человека искушенiе. «Сколько ни старайся, думаетъ тогда человекъ, всё равно согрешишь. Нельзя человеку безъ греха быть. Лучше уже не стараться. Старайся, не старайся, все одно».

Не надо поддаваться такому искушенiю.

То же и въ грехахъ. Ошибся — поправляйся, опять ошибся — опять поправляйся. Опять и опять. Только делай такъ, и чемъ дальше будешь итти, темъ меньше и меньше будешь ошибаться.

Дело не въ томъ, чтобы быть безгрешному. Безгрешнымъ никто не можетъ быть. A дело въ томъ, чтобы все меньше и меньше грешить.

Для человека, всю свою жизнь положившаго на усилiе нетъ стесненiй свободы и нетъ страховъ, страданiй, нищеты, болезней, потерь, униженiй, нетъ зла, потому что все это есть именно то, противъ чего ему нужно делать усилiе, a усилiе даетъ ему благо.

Не падай духомъ и не унывай, если тебе не сразу удается быть такимъ, какимъ бы ты хотелъ быть, и исполнить все то хорошее, чтò ты желалъ бы.

Если не попалъ въ цель, целься лучше; если упалъ, — поднимайся; если завязъ, — выпрастывайся; если не привыкъ, — прiучайся.

XXI. УСИЛІЕ САМООТРЕЧЕНIЯ.

Вопросъ: Вы признаете, что любовь — радостное чувство?

Ответъ: Да.

О. Да.

В. Какое действiе на силу любви производитъ забота о себе?

О. Уменьшающее.

В. А какое действiе на силу любви производитъ отреченiе отъ себя?

Давайте такъ и делать. Но, можетъ быть, заботы о себе даютъ больше радости, чемъ любовь? Обсудите.

Самопожертвованiе матери ни хорошо, ни дурно, такъ же, какъ трудъ. И то и другое хорошо только, когда разумно и любовно. А трудъ для себя и самопожертвованiе для своихъ исключительно детей не заключаетъ въ себе ничего хорошаго.

Только тогда всякое дело будешь делать такъ, какъ должно, когда отречешься совсемъ отъ своей воли.

Трудно молодому человеку понять, что благо его въ пренебреженiи къ своему телу, въ отреченiи отъ себя. Да и нельзя и не нужно достигнуть этого сразу. Сначала только не делай дурного, потомъ старайся делать одно хорошее, а потомъ уже поймешь, что самое лучшее — отдать самого себя.

Пойми хорошенько, что у тебя нетъ ничего, ничего нетъ, кроме твоей души. Богатство, вообще, всякое имущество ненадежно; тоже и то, что тебя люди хвалятъ или почитаютъ. Такъ же ненадежно и самое твое тело. Все это нынче есть, завтра ничего не останется. Чтò же надежно?

Одно: твоя добрая жизнь, твое старанiе доброй жизни. Старанiе это не можетъ пропасть даромъ, и никто не можетъ отнять у тебя то, что ты прiобрелъ. Только добро твердо и надежно. Только оно даетъ тебе то благо, котораго ты жаждалъ, не переставая. Все остальное — ничто.

Себялюбiе нужно для того, чтобы жить отдельной жизнью. А между темъ, какъ только живешь для себя, такъ погибель; какъ вне себя, такъ спокойствiе, радость и себе и другимъ. Въ томъ, что это такъ — таинственная для насъ воля Его.

То, чтò ты делаешь другому, ты делаешь себе. Отъ этого и бываетъ то, что, сделавъ добро, радуешься, a сделавъ зло, какъ бы оно ни было выгодно тебе, тоскуешь.

и радостнее.

10.

Больше давай, меньше требуй. Сначала кажется, что отъ этого будетъ меньше удовольствiй, а только испытай — и увидишь, что чемъ больше даешь и меньше требуешь, темъ больше тебя любятъ люди. А на свете нетъ большей радости, какъ быть любимымъ.

11.

Отреченiе человека отъ своей животной личности неизбежно влечетъ за собой слiянiе его съ духовной сущностью.

12.

Люди часто говорятъ: нельзя понять, для чего самоотреченiе. А надо бы сказать напротивъ: нельзя понять, для чего себялюбiе?

13.

Солдатъ тогда только хорошiй солдатъ, когда онъ на всякiй часъ готовъ умереть по воле начальства; такъ и человекъ тогда только хорошiй человекъ и тогда только награждается радостью въ жизни, когда онъ на всякiй часъ готовъ отдать свою жизнь для исполненiя воли Бога.

14.

ò сказано: «кто погубитъ жизнь свою, тотъ получитъ ее».

15.

Часто люди много заботятся о томъ, чтобы сберечь, не истратить свою жизнь, и печалуются о томъ, что жизнь ихъ ослабеваетъ и проходитъ.

Хозяинъ послалъ приказчика весной въ именiе и далъ ему денегъ, чтобы устроить хозяйство. А приказчикъ вместо того, чтобы нанять рабочихъ, пахарей, купить семянъ, засеять поле, окопать сады, поправить постройки, днемъ и ночью берегъ хозяйскiя деньги, перекладывалъ, пересчитывалъ золотые, мылъ мыломъ и чистилъ щетками.

И когда прiехалъ хозяинъ и увидалъ, что постройки заваливаются, поля не паханы и не сеяны, онъ позвалъ приказчика и спросилъ: «Куда же ты деньги мои делъ?» Тогда приказчикъ досталъ деньги и все бумажки разглаженныя и золотые вымытые принесъ хозяину.

— Все твои, — говоритъ, — деньги целы, только, чтò нужно было, на себя израсходовалъ.

— Дуракъ ты, дуракъ, — сказалъ хозяинъ, — зачемъ же мне было тебя кормить, коли ты ничего не делалъ и все мое именiе изгадилъ. Ступай, откуда пришелъ, a мне такихъ дураковъ не нужно.

То же и съ людьми, которые берегутъ свое тело и здоровье. И тело и здоровье даны имъ только на то, чтобы тратить на работу хозяину — Богу. А глупые люди думаютъ, что оно дано имъ на то, чтобы беречь его.

Тело человека — то же, что ледъ весною. Тужить о томъ, что тело стареется и слабеетъ, все равно, что тужить о томъ, что солнце греетъ и ледъ таетъ.

XXII. УСИЛІЕ СМИРЕНIЯ.

Мы хорошо видимъ и твердо помнимъ то худое, что делаютъ другiе, но не видимъ своего худого, а если что сделали худого, то сейчасъ забываемъ.

ò знаешь худого о людяхъ и чтò знаешь о себе хорошаго. А напротивъ, старайся помнить все то доброе, чтò делаютъ другiе, и то худое, чтò самъ делаешь.

Гордость не можетъ быть ничемъ излечима, кроме какъ смиренiемъ. Смирененъ же можетъ быть только тотъ человекъ, который сравниваетъ себя не съ другими людьми, а съ темъ совершенствомъ, которое всегда стоитъ передъ его духовнымъ взоромъ.

Человека можно сравнить съ дробью. Числитель, это — достоинства человека; знаменатель, это — оценка человекомъ самого себя. Увеличить своего числителя — свои достоинства — не во власти человека, но всякiй можетъ увеличивать или уменьшать своего знаменателя — свое мненiе о самомъ себе. Увеличивая своего знаменателя, гордый человекъ даже при большомъ числителе можетъ довести дробь до самой малой величины. Смиренiемъ же человекъ, уменьшая своего знаменателя, даже при маломъ числителе можетъ довести дробь до самой большой величины.

Если сойдешься втроемъ, то наверно найдешь двухъ учителей. Отъ разумнаго человека научись его разумному сужденiю. Слушая же неразумнаго, постарайся найти въ себе подобное и избавиться отъ заблужденiй.

Ничто не облегчаетъ такъ жизнь людей, какъ признанiе своего призванiя въ служенiи Богу.

— пылинка. Какъ же ты, дуракъ, думаешь о себе, что ты — что-то большое?

Ангелусъ Силезiусъ.

Такъ же какъ для души хорошо каяться и передъ Богомъ и передъ людьми, открывать людямъ свои дурныя дела, такъ же, напротивъ, вредно для души напоминать другимъ о ихъ грехахъ и оправдывать себя, сравнивая свои поступки съ поступками другихъ, которые ты считаешь нехорошими.

А только признай себя виноватымъ, даже если сомневаешься въ своей вине (всегда выгоднее признать себя виноватымъ, даже если не виноватъ, чемъ невиноватымъ, когда виноватъ), признай себя виноватымъ — и все распутано и легко, спокойно и радостно. Ошибка вся въ признанiи жизни во времени. Есть ли, нетъ ли ошибки, она была сделана въ прошедшемъ, котораго нетъ. Теперь же въ настоящемъ, чтò нужно делать? Понятно, одно: смириться и быть въ любви со всеми.

человекъ.

10.

Вода сильнее всего оттого, что она течетъ и ни съ кемъ не споритъ. Втечетъ она въ ящикъ, — она четвероугольная, втечетъ она въ ведро, — она круглая. Покуда ничто не загораживаетъ ее, она все течетъ; притечетъ къ плотине, она останавливается, но все течетъ — или прорветъ плотину или пойдетъ черезъ нее. Оттого-то вода и нужнее всего и сильней всего.

Надо и людямъ быть какъ вода.

XXIII. УСИЛIE ПРАВДИВОСТИ.

Ложь передъ другими только запутываетъ дело и отдаляетъ решенiе; но ложь передъ самимъ собой губитъ всю жизнь человека.

ò чувствуютъ. Имъ не нужна ложь, потому что они не заботятся о мненiи людей.

Ошибочно огорчаться преследованiями, нападками и гоненiями противъ мудрости. Мудрость была бы не мудрость, если бы она не обличала безумiе дурной жизни. А люди были бы не люди, если бы они, не переменивъ свою жизнь, спокойно могли перенести обличенiя.

Ложь часто изменяется и забывается. Истина же, какъ бы мала она ни была, никогда не изменяется и не забывается, а остается навеки темъ, чемъ она была, сколько бы люди ни старались скрыть или ложно перетолковать ее.

Светъ для тела — въ глазу, и потому, если глазъ чистъ, то и тело въ свете. Если же глазъ засоренъ и не видитъ, то все тело будетъ во тьме. То же и съ душою. Если разумъ не затуманенъ, то вся душа будетъ въ свете. Если же разумъ заглушенъ ложнымъ ученiемъ, то вся душа будетъ во тьме.

Все безсмысленныя верованiя держатся больше всего на томъ оправданiи, которое они даютъ поступкамъ людей, исповедующихъ эти верованiя.

«хочу знать истину и исповедывать ее, хотя бы она и осудила меня».

Ложь безъ ошибки можно узнать по тому блеску и торжественности, которыми она окружается. Истина не нуждается во внешней обстановке.

Часто бываетъ то, что человекъ добрый, умный, правдивый спокойно делаетъ дурное дело: судитъ, убиваетъ или учится убивать людей, отнимаетъ у бедныхъ землю, переменяетъ женъ, учитъ людей тому, что нетъ Бога, и, делая эти дела, не мучается совестью. Отчего это?

А оттого, что онъ выросъ и не переставая жилъ подъ внушенiемъ о томъ, что дурное дело — хорошее, и ни разу не спросилъ себя, такъ ли это.

Спасенiе отъ этого только одно: спросить себя, истинно ли то, къ чему онъ привыкъ и въ чемъ выросъ, и проверить все это своимъ разумомъ.

шла на пользу себе и людямъ, надо, чтобы человекъ жилъ своимъ светомъ, своимъ умомъ и не слушалъ бы всего того, чему будутъ учить его постороннiе люди.

10.

Какъ пьяный человекъ, стоя на краю пропасти, только бранится съ теми, кто хочетъ предостеречь его, такъ и человекъ, подпавшiй суеверiямъ, не слушаетъ доводовъ разума и отвечаетъ или смехомъ или недобрыми речами темъ, кто хочетъ вызвать въ немъ разумное отношенiе къ жизни.

11.

Когда мы вполне уверены, что заняты делами, заслуживающими нашего уваженiя, мы очень часто бываемъ хуже всего обмануты. Такъ это бываетъ при государственныхъ, церковныхъ, научныхъ торжествахъ. И потому, для того, чтобы не быть обманутымъ, надо тамъ, где представляются вещи достойными нашего особаго уваженiя, оголить ихъ, снять съ нихъ все те слова, которыми ихъ прославляютъ, и тогда обсудить ихъ.

12.

Жизнь есть сила движенiя. Не просвещенная разумомъ это есть только сила. Просвещенная разумомъ это есть любовь. Разумъ есть указатель пути жизни. И путь этотъ есть только одинъ — любовь.

13.

Говорить всегда правду не легко. Надо освободиться отъ заботы о мненiи людскомъ для того, чтобы быть въ силе всегда говорить правду.

14.

15.

Истина — только отрицанiе лжи. Она сама въ себе — ничто, но она — великое добро, и добро это не дается само собою, а достигается усилiемъ.

XXIV. УСИЛІЕ ВОЗДЕРЖАНІЯ ВЪ ПОСТУПКАХЪ.

Намъ часто кажется, что для того, чтобы улучшить свою жизнь, намъ надо найти наилучшее положенiе и стать въ него. Въ этомъ большая ошибка. Положенiя ни лучшаго ни худшаго никакого не можетъ быть, а всякое положенiе есть известное въ свое время последствiе отношенiя человека къ Божьему делу, и положенiя нетъ и не можетъ быть одного постояннаго, а оно текучее, и изменяется оно не вследствiе поступковъ человека, а главное, отъ воздержанiя моего отъ поступковъ, противныхъ воле Бога.

Когда ты знаешь, что нехорошо то, чего тебе хочется, а тебе кажется, что нельзя не сделать того, чего тебе такъ хочется, вспомни, сколько разъ въ прежней жизни многое казалось тебе такъ же заманчивымъ, и какъ теперь тебе ясно, какъ дурно было то, чтò тогда казалось такимъ прекраснымъ. Вспомни, какъ тебе было худо отъ того, что ты тогда не удержался.

Доля вниманiя и потому возможности усилiя ограничена въ каждомъ человеке, и потому, чемъ меньше привычекъ удовлетворенiя всякаго рода похотей, темъ легче воздерживаться.

Такъ это будетъ для человека, живущаго духовной жизнью. Для людей же, живущихъ только теломъ, чемъ больше привычекъ для удовлетворенiя похоти, привычки эти, наполняя жизнь, скрываютъ пустоту ея.

Для того, чтобы знать, чтò нравственно, надо знать, чтò безнравственно. Для того, чтобы знать, чтò делать, надо знать, чего не должно делать.

Жизнь человека улучшается не отъ того, что онъ делаетъ, а всегда отъ того, чего онъ не делаетъ, когда онъ удерживается отъ того, чтò ему хотелось бы сделать, но онъ знаетъ, что то, чего ему хочется, дело дурное.

Жизнь всякаго человека проходитъ такъ, что чемъ моложе онъ, темъ больше въ его жизни заботъ, тревогъ и всякихъ старанiй. Чемъ старше становится человекъ, темъ больше онъ успокаивается. И потому хорошо, если человекъ знаетъ, что дело его жизни — не въ томъ, чтобы становиться всё безпокойнее и тревожнее, а напротивъ, всё тише и спокойнее. Только въ тишине и спокойствiи можетъ человекъ исполнить то, зачемъ онъ живетъ на свете: волю Бога.

Въ душе каждаго человека есть верный судья о томъ, чтò хорошо и чтò дурно.

Судья этотъ — духъ, живущiй въ человеке.

Духъ этотъ укажетъ каждому человеку, что ему должно и чего не должно делать. Но укажетъ это духъ, живущiй въ человеке, только тогда, когда человекъ хоть на время откажется отъ своихъ желанiй.

Главное дело жизни отдельнаго человека и всехъ людей это то, чтобы соединиться съ другими людьми. Для этого, чтобы люди могли соединиться, имъ надо знать то, чтò чувствуютъ и знаютъ другiе люди. Знать же это можно посредствомъ речей, и потому для того, чтобы люди могли соединяться, нужно, чтобы речи были правдивы.

Правда въ речахъ — не шуточное, а большой важности дело.

XXVI. УСИЛIЕ ВОЗДЕРЖАНІЯ ВЪ МЫСЛЯХЪ.

Блага, даваемыя мудростью, въ сравненiи со всеми остальными знанiями такъ же важны, какъ важенъ въ пустыне сосудъ съ водою въ сравненiи съ пудами золота.

человекъ.

Насколько ты позналъ истину въ ученiяхъ святыхъ и мудрыхъ людей, какъ она выражена словами, повторяй эти слова, чтобы утверждать себя въ истине. Повторенiе такихъ словъ есть настоящая молитва. И такая молитва полезна для души.

Когда общiя дела кажутся тебе дурными, то знай, что причины ихъ не въ делахъ людей, а въ ихъ мысляхъ.

Думай хорошо, и мысли созреютъ въ дела, и нельзя знать, какiя великiя дела могутъ произойти отъ нихъ.

Нельзя всегда быть спокойнымъ, да пожалуй и не нужно. Но когда бываешь спокоенъ, то старайся, чтобы это подольше такъ было, и дорожи этимъ временемъ. Въ такiя времена приходятъ, уясняются и укрепляются самыя нужныя для жизни мысли.

вычитываемъ изъ книгъ. Надо дорожить такими мыслями и стараться уяснять ихъ себе.

Молись, когда почувствуешь влеченiе къ молитве. Если сделалъ привычку молиться въ известное время, то не оставляй ея, но бойся, чтобы молитва не сделалась мертвой привычкой. Молитва есть усилiе мысли. A усилiе мысли могущественно, когда оно направлено на доброе.

«Молитесь же такъ: Отче нашъ, сущiй на небесахъ! Да святится имя Твое; да прiидетъ царствiе Твое; да будетъ воля Твоя и на земле, какъ на небе; хлебъ нашъ насущный дай намъ на сей день; и прости намъ долги наши, какъ и мы прощаемъ должникамъ нашимъ, и не введи насъ въ искушенiе, но избавь насъ отъ лукаваго, ибо Твое есть царство и сила и слава, во веки. Аминь.»

Въ этой молитве выражено отношенiе человека къ Богу и къ миру. И повторять ее полезно, но только тогда, когда ты можешь сознательно повторять ее. Повторяя эту молитву, ты прiучаешь свою мысль думать о томъ, чтò важнее всего на свете. А если ты будешь помнить о томъ, что во всемъ отдаешься воле Бога, ничего не хочешь для себя, прощаешь всемъ, кто обиделъ или обидитъ тебя, и боишься только греха и соблазна, то тебе легче будетъ жить доброй жизнью.

10.

Почти всегда и во всехъ народахъ, когда молятся, то делаютъ это въ обстановке и съ торжествомъ. А между темъ настоящая молитва всегда въ смиренiи, потому что есть не что иное, какъ признанiе своего ничтожества, своей плохоты, своего положенiя раба, слуги Бога.

11.

— въ церкви и быть для этого одетымъ въ известное платье, и чтобы при этомъ пели или играла музыка. (Певчiе, органы.) Изъ этого видно, что церкви и богослуженiя устраиваются не для Бога, а для людей. Если я, говоря съ человекомъ, буду заботиться о томъ, какъ понравятся мои слова темъ, кто стоитъ около меня и того человека, то ясно, что мне важенъ не мой разговоръ съ человекомъ, а то, какъ понравятся мои слова темъ людямъ, которые стоятъ тутъ же. Разве не то же самое при разговоре съ Богомъ — при молитве, когда я для этой молитвы устраиваю то, чтò не Богу, а людямъ нужно.

12.

Христосъ говорилъ: молитесь ежечасно. Хорошо жить человеку, если онъ всегда молится, если душа его всегда въ молитвенномъ настроенiи — помнить, что въ немъ живетъ Богъ.

Если хочешь молиться, то уйди туда, где ничто не развлекало бы тебя. Тогда только можно молиться. Онъ сказалъ такъ потому, что по его же ученiю (какъ сказано Самарянке) Богъ есть духъ, и молиться ему надо въ духе и истине. Для этого надо отрешиться отъ всего телеснаго, чтобы ничего не видеть и не слышать. А это можно только въ уединенiи. Но и въ уединенiи многое можетъ развлекать насъ. И потому самая лучшая молитва тогда, когда потушенъ светъ, ты легъ спать и закрылъ глаза. Если ты въ это время вспомнишь о Боге и вспомнишь, что ты Его сынъ и хочешь во всемъ исполнять Его волю, то это будетъ самая для души полезная молитва.

13.

14.

Для того, чтобы начать молиться по-настоящему, т. -е. въ молитве возстановить въ себе высшее разумное сознанiе, надо прежде всего отвыкнуть отъ привычной, затверженной молитвы или прiучиться понимать истинный и высшiй смыслъ ея.

15.

Молиться значитъ вызывать въ себе тотъ высшiй разумъ, который составляетъ свойство Бога, живущаго въ насъ.

Вызывать этотъ разумъ легче всего въ уединенiи.

16.

Какъ вредны для души бываютъ слова соблазнителей, такъ благотворны для души слова мудрыхъ и святыхъ людей. Хорошо знать эти слова на память и повторять ихъ.

17.

мысли, то, какъ мы смотримъ на мiръ, чтò считаемъ важнымъ и хорошимъ и чтò — неважнымъ и дурным. Какъ помочь человеку, если онъ несчастливъ отъ того, что онъ не богаче и не сильнее всехъ людей? И какъ повредить тому, кто доволенъ своимъ положенiемъ, какое бы они ни было, и желаетъ только одного: чтобы все больше и больше приближаться къ Богу? Все въ насъ самихъ.

18.

Если ты делаешь что-нибудь и не можешь объяснить, зачемъ ты это делаешь, знай, что ты делаешь это по внушенiю. А всякое внушенiе опасно. Опасно потому, что, делая безъ разсужденiя, ты можешь по внушенiю сделать самый дурной поступокъ. И потому всякiй человекъ долженъ стараться какъ можно меньше отдаваться внушенiю другихъ людей.

19.

Главная причина суеверiй — въ внушенiи, состоящемъ въ подавленiи разума и слепомъ подражанiи тому, чтò делается другими. И потому те люди, которымъ нужны суеверiя, всегда стараются не уменьшить, а усилить внушенiе.

20.

По степени сложности и величiю организацiи, приспособленной для внушенiй, можно судить о вредности ея. Церковные обряды, военныя и государственныя торжества представляютъ самыя резкiя и грубыя проявленiя внушенiя.

21.

Готовясь къ совершенiю преступленiя, люди обыкновенно напиваются.

XXVII. ЖИЗНЬ ТОЛЬКО ВЪ НАСТОЯЩЕМЪ.

Какъ только думаешь о томъ, чтобы улучшить свою будущую жизнь, такъ неохота действовать; а какъ только думаешь о томъ, какъ улучшить свою жизнь въ настоящемъ, — а можно улучшить ее только любовью, — такъ спокойствiе, радость, благодарность.

Какъ трудно угодить людямъ: однимъ нужно одно, другимъ другое, имъ нужно и мое прошедшее и будущее. Богъ же одинъ, ему нужно только одно мое настоящее, то, чтобы я сейчасъ сделалъ, чтò Онъ хочетъ. А что было, — то было а чтò будетъ, — не мое дело.

Когда тебе тяжело, ты страдаешь отъ воспоминанiй о прошедшемъ или тревожишься о будущемъ, вспомни, что жизнь только въ настоящемъ, направь на него все твои силы, и все страданiя твои о прошедшемъ и тревоги о будущемъ исчезнутъ, и ты почувствуешь свободу и радость.

ò выйдетъ изъ того, чтò делаешь, чемъ дальше заглядывать впередъ, темъ жизнь кажется труднее, a чемъ меньше заглядываешь впередъ и делаешь только то, чтò сейчасъ надо и должно, чемъ больше стараешься делать нужное для души дело сейчасъ, въ эту минуту, темъ легче.

Правила въ жизни, устанавливающiя порядокъ, очень хорошая привычка. Но бываютъ времена, когда нужно бросить все правила и порядки и делать то дело, которое требуется Богомъ и совестью. Такъ, напримеръ: ты привыкъ работать твою обычную работу, или отдыхать, или спать отъ такого часа до такого, но человекъ въ нужде проситъ тебя помочь ему, близкiй или знакомый человекъ заболелъ, и некому ходить за нимъ, или ребенокъ или даже животное страдаетъ, и ты можешь помочь ему: брось свой привычный порядокъ и делай то, чего требуетъ отъ тебя Богъ и твоя совесть. Человекъ долженъ помнить, что главное его дело въ жизни — исполненiе воли Бога, и потому долженъ быть всегда готовъ бросить всякое дело, какъ бы люди ни считали его важнымъ, для того, чтобы исполнять эту волю (волю Бога).

XXVIII. НЕТЪ ЗЛА.

Когда грустно, тяжело, стыдно, стоитъ только подумать, что для души не можетъ быть ничего ни грустно, ни тяжело, ни стыдно, а что это значитъ только то, что мое животное беретъ верхъ надъ духовнымъ, постараться побороть его, и все пройдетъ, и отъ этого самаго сделается радостно.

Какъ бы худо ни было человеку, всё поправится, если только онъ сумеетъ перенести заботы о телесной жизни въ жизнь духовную, ту самую, для которой мы и живемъ плотской жизнью.

— то, чтò мешаетъ освобожденiю души отъ стесненiй тела.

Все несчастья голода и пожара и болезни могутъ миновать человека. Только одно несчастiе такъ же, какъ смерть, никогда не минуетъ человека. Не минуетъ человека то зло, какое онъ самъ себе делаетъ, когда вместо любви делаетъ зло людямъ.

XXIX. НЕТЪ СМЕРТИ.

Жизнь можетъ быть радостна для людей, живущихъ личной жизнью, не видящихъ пустоты ея. Такiе люди безсознательно служатъ общей жизни. Становится же жизнь всегда радостна, когда человекъ, отрекшись отъ личной жизни, сознательно служитъ жизни общей. Но жизнь становится ужасна во время перехода отъ одной жизни къ другой, когда человекъ ясно видитъ тщету и погибельность личной, семейной, общественной жизни, а не понимаетъ еще жизни сознательно божеской — служенiя общей жизни. А переходъ этотъ неизбежно долженъ пережить всякiй. Я думаю — даже ребенокъ, умирая.

Въ смерти нетъ ничего страшнаго; смерть кажется страшной только темъ, кто живетъ не такъ, какъ должно.

— БЛАГО.

Не верь себе, когда тебе все и все кажутся дурными, виноватыми, и тебе хочется всемъ сделать злое. Когда ты въ такомъ состоянiи, ты все равно, что пьяный, ничего не затевай и дожидайся, когда пройдетъ этотъ дурной духъ. Чемъ меньше будешь делать въ дурномъ духе, темъ скорее перестанешь злиться. Это такъ же нужно, какъ пьяному сонъ.

Кажется, что безстыдному человеку, хвастуну, хитрецу, ругателю, грабителю, мошеннику живется легко; что тяжела жизнь того, кто хочетъ жить по божьи, кто смирененъ, правдивъ, всегда со всеми кротокъ и любовенъ, но это только кажется. Если бы только мы могли заглянуть въ души и того и другого, мы бы увидали, какъ несчастенъ злой, какъ онъ всегда безпокоенъ, онъ всегда всего боится, и какъ счастливъ добрый, какъ онъ всегда радостенъ и спокоенъ и никого и ничего не боится.

Люди пашутъ, шьютъ, строятъ, куютъ и делаютъ другiя полезныя дела и часто изъ-за этихъ делъ забываютъ самое важное и нужное для всякаго человека дело: то, чтобы улучшать свою душу. Все другiя дела, если они полезныя, хорошо делать, но, и делая ихъ, надо помнить, что есть одно дело важнее всехъ другихъ: жить для души. А то, что это дело одно назначено человеку, видно изъ того, что во всехъ другихъ делахъ можетъ быть помеха, вместо ожидаемаго добра можетъ быть горе, а только въ одномъ деле, въ томъ, чтобы жить для души, любить Бога и ближняго, не можетъ быть никакой помехи, и дело это всегда даетъ благо.

Счастье есть такое состоянiе, котораго человекъ желаетъ для себя одного; благо есть такое состоянiе, котораго человекъ желаетъ для себя вместе со всеми. Счастье добывается борьбой; благо, напротивъ, покорностью. Счастье можетъ быть недоступно человеку, благо же всегда во власти всякаго человека.

— какъ лошадь на колесе. Делать, работать будешь. Задача твоя только въ томъ, чтобы делать, работать то, чтò тебе велено. Велено же тебе только то, чтобы себя сделать лучше. А лучше тебе будетъ только тогда, когда ты будешь исполнять то, чего Онъ хочетъ; а хочетъ Онъ того, чтò и для тебя самое лучшее: то, что ты любишь людей и будешь любимъ ими.

Кто делаетъ добро другимъ, тотъ добръ. Если ему худо отъ того, что онъ делаетъ добро, онъ еще лучше. Если ему худо отъ техъ, кому онъ делаетъ добро, то это еще лучше, и чемъ дольше онъ терпитъ отъ другихъ и не сердится на нихъ, темъ онъ всё лучше и лучше. Если человекъ и умретъ за это, то это не зло, а добро для него.

Если человекъ понимаетъ то, что въ немъ живетъ Богъ, то у того человека есть все то, чего онъ можетъ желать для своего блага.

Когда делаешь добро другому, то можешь ошибиться, и можетъ случиться, что то, чтò ты сделалъ для блага ближняго, повернется такъ, что станетъ на время зломъ для него. Для тебя же, если ты сделалъ добро по душе, не думая о награде, доброе дело всегда и наверное будетъ добромъ.

Цель жизни — благо. Благо — только въ служенiи Богу. Служенiе Богу — въ увеличенiи любви въ мiре. Увеличенiе любви въ мiре достигается только увеличенiемъ и проявленiемъ любви въ себе. Любовь же въ себе даетъ намъ то высшее благо, къ которому мы стремимся.

————