НОМЕРЪ ГАЗЕТЫ.
Было время, когда мой взглядъ на жизнь представлялся мне самому чемъ-то исключительнымъ и мне странно и страшно было выражать его, такъ онъ былъ несогласенъ со всемъ окружающимъ. Но въ последнее время я испытываю совершенно обратное: мне странно и дико уже не мое пониманiе жизни, а то царствующее среди всего (страшно сказать) человечества устройство жизни, противоположное и разуму, и чувству, и самымъ простымъ матерiальнымъ выгодамъ, удобствамъ всехъ людей.
Впродолженiе десятковъ летъ, съ разныхъ сторонъ пытался я выражать это противоречiе, эту безмысленность существующей жизни и, несмотря на очевидную тщету этихъ усилiй, не могу не продолжать делать то же самое.
Вчера, при чтенiи газеты, эта безсмысленность нашей жизни особенно ярко и живо поразила меня.
людей; другiя же, тоже неболшiя количества людей, называющiя себя — одни сербскимъ, другiе — турецкимъ, третьи — болгарскимъ правительствомъ, не желаютъ этого. И вотъ какъ те несколько людей, которые желаютъ этого присоединенiя, такъ и те, которые не желаютъ этого, хотятъ для того, чтобы разрешить несогласiе, заставить несколько сотъ тысячъ людей разныхъ народностей итти убивать другъ друга, или, какъ предлагаютъ некоторые, вместо этого однимъ получить, а другимъ заплатить несколько миллiоновъ рублей, собранныхъ съ людей, живущихъ на земляхъ, называемыхъ Австрiей, Сербiей, Болгарiей и Турцiей. Небольшое же количество людей, называющихъ себя русскимъ правительствомъ, заявляетъ при этомъ, что они тоже пошлютъ десятки, а можетъ быть и сотни тысячъ людей убивать людей, повинующихся людямъ, называющимъ себя австрiйскимъ или турецкимъ правительствами, если эти правительства не согласятся на предлагаемое русскимъ правительствомъ распределенiе земель.
Все это на французскомъ языке въ самыхъ утонченныхъ формахъ, безъ упоминанiя о техъ приготовленiяхъ къ убiйству, на которыхъ все это основано, передается черезъ посланниковъ отъ одного правительства къ другому, и печатается въ тысячахъ газетъ, и читается миллiонами людей, находящими все это вполне естественнымъ.
Такъ, въ газете, которую я читаю, также, какъ и въ тысячахъ другихъ, съ серьезнейшимъ видомъ пишется о томъ, «какъ обновляемой Турцiи легко мнится, «что полная жизни «и прогресса Болгарiя, не перестававшая смотретъ въ сторону «Македонiи, можетъ угрожать целости и безопасности евро«пейскихъ владенiй оттомановъ», и о томъ, что «следуетъ по«этому приветствовать циркулярную депешу русскаго министра «правителъствамъ всехъ великихъ державъ, въ которой имъ «предлагается сделать по общему уговору, какъ въ Софiи, такъ «и въ Константинополе представленiя въ томъ смысле, что, «относясь сочувственно ко всякимъ комбинацiямъ, могущимъ «привести къ соглашенiю между спорящими сторонами, дер«жавы считаютъ, однако, необходимымъ устранить изъ пере«говоровъ вопросъ объ измененiи границы, какъ угрожающий «неблагопрiятно отразиться на общемъ положенiи делъ». И т. д. и т. д. все въ томъ же духе, т. -е. въ полной уверенности, что все то, что решатъ между собой несколько недобрыхъ людей, называемыхъ дипломатами и правительствами, о томъ, кому распоряжаться какимъ народомъ, кому кого убивать, что все это также точно и совершится, какъ решатъ эти несколько недобрыхъ людей.
Казалось бы ясно, что миллiоны людей, т. -е. существъ, одаренныхъ разумомъ и нравственнымъ чувствомъ, не могутъ, не зная, зачемъ и для чего, съ готовностью на величайшiя лишенiя всего дорогого людямъ, итти убивать техъ неизвестныхъ имъ людей, которыхъ велятъ имъ убивать недобрые люди, называемые правительствомъ, и что поэтому никакъ нельзя расчитывать на то, что все то, что решатъ правительства съ своими дипломатами, такъ точно и совершится. Неудивительное дело: никто ни на минуту не сомневается, что все, предрешенное этими людьми, такъ же верно совершится, какъ и то, что если человекъ пошлетъ деньги въ мясную лавку для покупки говядины, то онъ наверно получитъ за свои деньги нужную ему говядину. И какъ для покупающего говядину вопросъ только въ томъ, сколько и какого сорта ему нужна говядина и сколько надо послать денегъ, такъ и для всехъ разсуждающихъ въ министерствахъ и газетахъ о присоединенiи Боснiи и Герцеговины вопросъ только въ томъ, сколько людей надо приготовить къ убiйству или уже послать убивать другъ друга и какихъ именно людей и въ какихъ соединенiяхъ.
Такова поразившая меня первая статья. Читаю вторую статью подъ заглавiемъ: «Работа и историческая преемственность».
убивающимъ и убиваемымъ людямъ целей; въ этой же статье идетъ речь уже не объ отношенiяхъ между собой разныхъ правительствъ, а объ отношенiяхъ несколькихъ людей, техъ, которые считаютъ себя въ настоящее время русскимъ правительствомъ и распоряжаются жизнью десятковъ миллiоновъ, и техъ тоже несколькихъ людей, которые желали бы быть правительствомъ, и поэтому считаютъ все распоряженiя существующаго правительства нехорошими.
Такъ правительство, защищая себя, говоритъ, что «в настоя«щее время понятно только одно деленiе людей на группы: «те, кто напрягаетъ свои усилiя въ пользу роста и развитiя «русской государственности, и те, кто борется противъ ея «основъ». Авторъ же статьи газеты, возражая противъ этого, говоритъ, что «для того, чтобы можно было действовать въ «пользу роста и развитiя русской государственности, надобно, «чтобы темъ, кто иначе понимаетъ развитiе и ростъ русской «государственности, была бы дана та же свобода действовать, «какъ и та, которой обладаетъ партiя правительственная, и «что этого нетъ, т. -е. что люди, иначе понимающiе ростъ госу«дарственности, стеснены въ своей деятельности, и т. д.
И — опять удивительное дело — и те люди, которые считаютъ себя въ праве распоряжаться миллiонами, и те, которые хотятъ быть и надеются, при своей не перестающей борьбе, стать на место первыхъ, также уверены въ томъ, что они могутъ распоряжаться жизнью десятковъ миллiоновъ народа, какъ мы уверены въ томъ, что каждый день взойдетъ солнце. И споры и разсужденiя идутъ только о томъ, какъ велеть жить всемъ этимъ миллiонамъ, а что жить они будутъ по предписаннымъ имъ законамъ несколькими людьми, называемыми правительствомъ, въ этомъ никто не сомневается. И еще более удивительно то, что и въ самомъ деле миллiоны людей, т. -е. разумныхъ, нравствеиныхъ существъ, живущихъ своимъ трудомъ, и потому не только не нуждающихся ни въ чьей помощи, но и содержащiе своимъ трудомъ много тысячъ праздныхъ людей, рабски подчиняются воле этихъ спорящяхъ между собой праздныхъ людей, руководимыхъ самыми мелкими, дурными страстями, но только не темъ, что они всегда лицемерно выставляютъ своей главной целью: благомъ народа.
За этой статьей идетъ третья длинная статья «Конституцiонный бюджетъ», въ которой разсуждается о томъ, сколько у каждаго человека, трудящагося для себя и своей семьи, следуетъ ежегодно отнимать произведенiй его труда, отдавая ихъ въ распоряженiе людей, называемыхъ правительствомъ. Казалось бы, очевидно то, что такъ какъ работаюiцимъ миллiонамъ нетъ никакой не только надобности, но и повода отдавать произведенiя своего труда людямъ, до сихъ поръ всегда употреблявшимъ эти деньги на самыя дурныя и безнравственныя дела: на изготовленiе орудiй убiйства, на тюрьмы, крепости, поставку водки, на развращенiе народа посредствомъ солда[тства] или ложной веры, то казалось бы, очевидно, что и не будетъ никакого бюджета, и нечего разсуждать о томъ, какъ собирать и употреблять его. Такъ казалось бы, а между темъ правительственные люди, и те, которые хотятъ быть правительствомъ, съ полной уверенностыю въ томъ, что деньги эти будутъ въ ихъ рукахъ, разсуждаютъ о томъ, какъ побольше собрать ихъ и какъ распределить ихъ между собой. И — удивительное дело — деньги эти собираются и распределяются; нуждающiеся же въ самомъ необходимомъ, часто голодные, трудящiеся люди отдаютъ свои сбереженiя празднымъ, безумно-роскошествующимъ людямъ.
Следуюiцая статья — «Вопросъ о государственныхъ преступленiяхъ на Московскомъ съезде криминалистовъ». Въ этой статье описывается то, какъ собравшiеся въ Москве люди разсуждали о томъ, по какимъ статьямъ можно лишать свободы, грабить (штрафы), мучить, убивать людей и по какимъ этого нельзя делать; какъ лучше применять эти статьи и т. п. Сначала представляется удивительнымъ, для чего эти люди, очевидно, несогласные съ правительствомъ и противные ему, не высказываютъ прямо того, что само собой представляется всякому неодуренному человеку: что не говоря уже о христiанстве, которое будто бы мы исповедуемъ, съ какой бы то ни было самой низкой нравственной точки зренiя совершенно ясно, что никакой человекъ, во имя какихъ бы то ни было соображенiй, не имеетъ права и не долженъ ни грабить, ни мучить, ни лишать свободы, ни жизни другихъ людей. И потому, казалось бы, ясно, что собравшiеся люди, враждебные правительству, должны бы были прямо сказать то, что само собой разумеется для всякаго неодуреннаго человека: то, что одинъ человекъ не можетъ насиловать другого, не можетъ потому, что если допустить, что могутъ быть такiя соображенiя, по которымъ одни люди могутъ насиловать другихъ, то всегда — какъ это и было и есть — найдутся такiя соображенiя, по которымъ другiе люди могутъ и будутъ употреблять насилiе и противъ техъ, которые ихъ насиловали.
«ужасныя последствiя происходятъ отъ отступленiй по деламъ о политическихъ преступленiяхъ отъ общаго порядка судопроизводства»; о «необходимости изученiя государственныхъ преступленiй съ социологической точки зренiя»; о томъ, какъ «основная проблема все более и более развивалась на собранiи группы и все более и более становилась ясной невозможность ограничиться какими либо краткими тезисами по такому сложному вопросу».
И опять тоже удивленiе и недоуменiе: почему то правительство, которое теперь действуетъ, или то, которое составится изъ техъ людей, которые спорятъ съ нимъ въ надежде самимъ стать правительствомъ, почему эти люди такъ несомненно уверены, что тотъ народъ, который не знаетъ и знать не хочетъ эти все 120, 117, и т. п. статьи, но, къ счастью, еще знаетъ другiя статьи о томъ, что не надо делать другому, чего не хочешь себе, что лучше простить не семь, а семью семь разъ, чемъ мстить, — почему народъ этотъ подчинится ихъ статьямъ, 120-й, 117-й и еще какой нибудь, и будетъ изъ повиновенiя этимъ статьямъ совершать самъ надъ собою те преступленiя всехъ законовъ — божескихъ и человеческихъ, которыя предписываются ему. И что удивительнее всего это то, что народъ не только подчиняется всемъ этимъ статьямъ, но и въ положенiи солдатъ, стражниковъ, присяжныхъ, тюремщиковъ, палачей совершаетъ самъ надъ собой все эти, противныя его совести и исповедуемому имъ, признаваемому божескимъ, закону, преступленiя.
Следующая, пятая статья заключаетъ въ себе сведенiя о томъ, какъ человекъ, называющiйся русскимъ императоромъ, выразилъ желанiе о томъ, чтобы умершiй, жившiй въ Кронштадте, добрый старичекъ былъ признанъ святымъ человекомъ, и какъ синодъ, т. -е. собранiе людей, которые вполне уверены, что они имеютъ право и возможность предписывать миллiонамъ народа ту веру, которую они должны исповедывать, решилъ всенародно праздновать годовщину смерти этого старичка съ темъ, чтобы сделать изъ трупа этого старичка предмет. народнаго поклоненiя. Еще понятно, хотя и съ большимъ усилiемъ, — то, что люди могутъ быть такъ обмануты, чтобъ верить, что они не столько люди, сколько подданные известнаго государства, и во имя идола государства отступать отъ своихъ человеческихъ обязанностей, какъ это делается при принужденiи людей къ участiю въ солдатстве и войнахъ. Можно понять и то, какъ люди могутъ быть доведены до того, чтобы отдавать на заведомо дурныя дела свои сбереженiя, какъ это делается при отбиранiи податей. Какъ ни странно, но можно понять даже и то, какъ долгое и усиленное воспитанiе дурного чувства мести можетъ довести людей до того, что они подчиняются требованiямъ совершенiя всякаго рода насилiй, даже убiйствъ надъ братьями, подъ предлогомъ наказанiя. Но, казалось бы, невозможно уже заставить людей 20 века, знающихъ Евангелiе, понимать превратно назначенiе своей жизни, верить въ необходимость и благотворность идолопоклонническаго поклоненiя неодушевленнымъ предметамъ.
Казалось бы, в этомъ то уже не могутъ люди-христiане подчиниться воле другихъ людей. А между темъ, удивительное дело, для огромнаго большинства народа это непрестанно совершается, и человекъ, считающiй себя царемъ, и все его помощники, и те самые лицемерные или заблудшiе люди, которые называютъ себя Синодомъ, Святейiшимъ Синодомъ, вполне уверены въ томъ, что все ихъ распоряженiя о празднованiи умершаго старичка, какъ святого, — будутъ также приняты всемъ народомъ, какъ были приняты все ихъ прежнiе обманы, ихъ мощи, иконы, чудеса.
И — удивительное дело — вместо того, чтобы миллiонамъ народа съ отвращенiемъ отнестись къ такимъ распоряженiямъ, они спокойно принимаются, освящаются древностью преданiя и заменяютъ для людей спасительныя истины известнаго имъ христiанства и губятъ ихъ жизнь, отдавая ее и во всехъ другихъ отношенiяхъ во власть обманывающихъ.
и все вытекающiя изъ нихъ бедствiя.
не убивать, а любить всехъ людей. Зачемъ они отдаютъ чуждымъ людямъ, заведомо на дурныя дела свои сбереженiя, когда считаютъ, что никто не имеетъ права брать чужое. Зачемъ они идутъ въ суды и требуютъ наказанiй и подчиняются наказанiямъ, зная, что никто не можетъ судить другого, и что человеку свойственно не наказывать, а прощать брата? Зачемъ въ самомъ важномъ для души деле: въ признанiи того, что свято, т. -е. высшее добро, и что не свято, т. -е. что зло, люди подчиняются требованiямъ чуждыхъ имъ людей?
На все эти вопросы есть только одинъ ответъ: все это только отъ того, что люди верятъ, верятъ не въ тотъ духовный законъ, который проповеданъ и Христомъ, и всеми величайшими людьми мiра и который вложенъ въ сердце каждаго человека, a верятъ или въ тотъ законъ, которому учатъ ихъ обманщики религiозные, какъ бы они ни называли себя, синодами, папами, архiереями, пасторами, консисторiями, или также верятъ въ те мнимые законы, которымъ учатъ ихъ — какъ бы они ни называли себя: академiями, университетами, профессорами — обманщики научные, не признающiе ничего вечнаго духовнаго, а одну временную телесную жизнь.
Да, если властители людей, какъ въ Австрiи, такъ и въ Россiи, Сербiи, Турцiи, Болгарiи, безъ малейшаго сомненiя и колебанiя расчитываютъ на то, что все эти миллiоны людей безпрекословно исполнятъ все то, что отъ нихъ потребуется, и отдадутъ свои сбереженiя и сами пойдутъ убивать, кого имъ велятъ, и будутъ запирать, казнить людей по воле властвующихъ, и будутъ считать истиной то, что имъ предпишутъ въ синодахъ, консисторiяхъ, академiяхъ и университетахъ, то происходитъ это только отъ того, что люди эти потеряли сознанiе своего духовнаго «я», сознанiе своего человеческаго достоинства. Ведь стоитъ только людямъ вспомнить о томъ, кто они, и перестать верить обманщикамъ, съ детства, а потомъ и въ полномъ возрасте, внушающимъ ложныя ученiя церкви, науки, государства, отечества, а признать за единую несомненную истину, вложенное въ сердце каждаго человека, сознанiе добра и зла, просто и ясно выраженное во всехъ великихъ ученiяхъ и съ особенной ясностью въ христiанстве, и тотчасъ же сами собой прекратятся все те бедствiя, отъ которыхъ такъ страдаютъ теперь люди нашего времени и на которыя такъ безпомощно жалуются. Страданiя эти становятся слишкомъ велики и обманы слишкомъ явны для того, чтобы могло продолжаться то ужасное положенiе, въ которомъ живутъ теперь люди. Люди все больше и больше опоминаются, пробуждаются отъ жизни, похожей на безумное сновиденiе, къ простой разумной действительности, и начавшееся пробужденiе это не можетъ не совершиться.
22 Февраля 1909 г.
Примечания
Еще в 1888 г. в Дневнике Толстого (от 24 ноября) записан следующий замысел: «Да, утром хотел писать «номер газеты». Уже давно эта мысль приходит мне: написать обзор одного номера с определением значения каждой статьи. Это было бы нечто ужасающее». Эту мысль Толстой осуществил только через 20 лет, в 1909 г. — 18 января 1909 г. Толстой записал в Дневнике: «Пришла в голову новая тема. Это — отношение к газете, к тому, что написано в газете, человека свободного, т. е. истинно религиозного. Показать всю степень извращения, рабства, слабости людей — отсутствия человеческого достоинства. Очень хорошо думалось. Не знаю, как удастся написать. Может быть, завтра». 20 января о том же: «Вчера, читая газету, живо представил себе отношение ко всем этим известиям человека религиозного, свободного, знающего свое назначение, и живо представилась статья об этом. Нынче хотел писать, но не в силах. Так у меня на верстаке три работы, едва ли сделаю хоть одну».
Толстой начал писать задуманную статью, повидимому, 21 января 1909 г. Материалом для обзора он выбрал газету «Слово» 1909 г., № 680 (от 16 (29) января). В ГТМ сохранился тот самый экземпляр этого номера, который был прочитан Толстым. На нем имеются пометки рукой Толстого (карандашом и чернилами). В передовой статье отмечены два места, которые процитированы Толстым (о Болгарии); в статье «Работа и историческая преемственность» (стр. 2) отмечены: заглавие (цыфрой 1), цитата «в настоящее время понятно только» (цыфрой 2, приводится Толстым в его статье) и конец (цыфрой 3); в статье «Конституционный бюджет» (подпись — Вл. Жуковский) отмечено заглавие (цыфрой 4); в статье «Вопрос о государственных преступлениях на Московском съезде криминалистов» (подпись — П. И. Люблинский) отмечены заглавие (цыфрой 5) и кусок, который процитирован Толстым: в отделе «По телеграфу» (стр. 3) отмечена телеграмма из Киева (о проекте женского университета); на стр. 4 отмечены сообщения о поминовении о. Иоанна Кронштадтского («В синоде») — см. в статье Толстого; на стр. 5 отчеркнута статья «Земства и внешкольное образование» (подпись — Вас. Г.; там же, в отделе «Судебная хроника», отмечено сообщение о смертных казнях за уголовные преступления («Семь смертных казней»). Сверху на экземпляре газеты написано рукой Н. Н. Гусева: «Это тот №, о котором писал Лев Н.»
Работа над статьей шла в течение января и февраля 1909 г. 18 февраля в Дневнике записано: «Поправлял «Слово», и все нехорошо». 19 февраля: „Поправил «Непонятное»“. 20 февраля: «Едва ли буду в состоянии писать художественное. Поправил Номер газеты — нехорошо». По рукописям видно, что работа закончилась 22 февраля.
«Сочинений Л. Н. Толстого», 1911 г., т. XIX, стр. 751 — 759. Печатаем статью по последней копии (№ 5), просмотренной и подписанной автором.
Необходимо отметить, что статья эта вошла целиком (с небольшими изменениями) в другую статью Толстого — «О безумии» (1910 г., см. в настоящем томе), образовав в ней главу VI.
«Номер газеты»:
№ 1. Машинописная копия, совершенно переработанная и дописанная Толстым. 16 листов разной бумаги, из которых лл. 1—3, 5—7, 10—12 машинопись, переделанная и дополненная Толстым, а остальные листы — автографы (вставки и дополнения). Пагинация рукой Толстого: 1—5 и 7—15. Заглавия нет. Начало вычеркнуто:
«Мое совершенно различное пониманiе жизни отъ пониманiя ея большинствомъ людей, общее только самому малому числу людей, и съ годами — все более и более утверждающееся и усиливающееся.
«Было время, когда мой взгляд на жизнь» и т. д.
На обложке рукой H. Н. Гусева (карандашом): «(По поводу газетных статей). 22/I 09».
№ 2. Машинописная копия с № 1, 22 листа (4° и срезки) с машинописной пагинацией: 1—21. В тексте есть поправки рукой Толстого и исправления погрешностей рукой H. Н. Гусева. Над текстом — заглавие рукой H. Н. Гусева (карандашом): «Номер газеты». Под текстом той же рукой дата: «Январь 1909».
№ 3. Машинописная копия с № 2, 13 листов папиросной бумаги («ремингтон»). Есть небольшое количество поправок рукой Толстого (исправления погрешностей сделаны рукой H. Н. Гусева). Текст полный. Над текстом — заглавие рукой H. Н. Гусева (карандашом): «Номер газеты».
«ремингтон») — 23 листа разной величины (большинство — срезки), с поправками рукой Толстого. Эти остатки образовались в результате подготовки нового экземпляра (см. следующий номер).
№ 5. Машинописная копия. 20 листов папиросной бумаги («ремингтон»). Полный текст, составленный частью из переклеенных срезков копии № 4, частью из листов новой копии с № 3. На первом листе рукой Толстого заглавие: «Номер Газеты». На л. 17, под текстом, рукой Толстого: «Лев Толстой. 1909, 22 Февр.».
—20 повторные копии (с новой переработкой) с некоторых листов этой же копии.