[ВАРИАНТЫ К СТАТЬЕ «О ПЕРЕПИСИ В МОСКВЕ».]
№ 1.
Тутъ есть особенность. Особенность эта еще резче бросается въ глаза потому, что ученый одинъ режетъ лягушекъ и отравляетъ собакъ и можетъ это делать, не страдая за лягушекъ и собакъ, потому что корчащаяся лягушка и препарированная живая собака даютъ ему ответъ на вопросъ, годами неотступно занимающiй его. Но для изследованiй соцiологическихъ употребляются люди неученые: по переписи ходитъ молодежь-студенты. Они должны къ умирающимъ отъ нищеты и погибающимъ отъ хоть, скажемъ, равнодушiя общества людямъ относиться такъ же спокойно, какъ ученые къ лягушкамъ и собакамъ. Отъ нихъ требуется, чтобы они усвоили себе равнодушiе ученаго, не имея на то права. Сравненiе между собакой, умирающей подъ ножемъ экспериментатора, и счетчика, переходящаго изъ дома миллiонера въ подвалъ, где лежитъ больной солдатъ безъ хлеба, совсемъ не такъ далеко, какъ кажется; оно даже вовсе не далеко, оно не сравненiе, а тождество. Экспериментатору стоитъ только вынуть капсюлю изъ горла собаки и пустить ее, а счетчику стоитъ только вынуть 3 р. и оставить на койке. Экспериментаторъ не делаетъ это только отъ того, что его дело важнее жизни собаки, но студентъ не можетъ этаго сказать.
№ 2.
<Скажу все, что я думаю. Это не только особенность — это безобразiе, это ужасъ, это больше этаго — это глупость.
спрашивать: «какъ васъ зовутъ, чемъ занимаетесь?» «Умираю съ голоду». И слыша этотъ ответъ, они учтиво будутъ проходить мимо, говоря: «сделайте одолженье, умирайте съ голоду, только потрудитесь сказать, до или после 12 вы умерли съ голоду». Ведь это больше, чемъ особенность. Это нехорошо.
Другая особенность — и важная — та, что то, къ чему стремится наука соцiологiи, не достижимо однимъ путемъ науки. Наука стремится къ тому, чтобы, постигнувъ законы человеческихъ обществъ, указать ихъ всемъ и учредить общество такъ, чтобы было наибольшее возможное благо для всехъ. Ведь цель эта достигается другимъ путемъ. Я не только могу себе представить, я знаю людей, для которыхъ смыслъ жизни только въ томъ, чтобы отдавать другимъ все и самую жизнь свою. Ну что, если бы такихъ людей было много, цель науки достигалась бы другимъ путемъ. Скажу прямо свою мысль. Цель науки соцiологiи, какъ и всехъ наукъ, где-то впереди, и мы ее определить не можемъ. И путь этотъ короче, и путь этотъ радостенъ, и дело это важнее науки.>
№ 3.
Я близко погляделся въ это зеркало, и то, что увидалъ, ужаснуло бы меня, если бы я не виделъ, что все, что такъ страшно, все можетъ быть исправлено. Все можетъ быть исправлено, если мы отделимъ хорошенько научный интересъ отъ нашего жизненного и поймемъ, что только ученые могутъ спокойно обращаться съ цифрами, которые они вызовутъ, а что эти цифры для насъ совсемъ другое: они вопiютъ къ намъ и зовутъ насъ къ деятельности. Положимъ, мы еще не видали себя въ зеркале, но зеркало уже подносятъ къ намъ, и мы знали смутно все, что мы увидали, и намъ надо поправиться.
№ 4.
Если же мы поймемъ, многiе изъ насъ, что у науки свое дело, а у насъ по случаю переписи свое дело, и мы пойдемъ къ руководителям, запишемся къ нимъ въ особые обходчики и по указанiямъ руководителей обойдемъ все те места, где нищета, развратъ и погибель, и по мере силъ и чуткости нашей постараемся помочь язвамъ общества, будетъ совсемъ другое. Будетъ то, что 1) счетчики будутъ знать, что они делаютъ не дело машины, a дело человеческое, и, делая это дело, они полюбятъ его, потому что нельзя не полюбить то, что даетъ смыслъ жизни, и увидятъ рядомъ съ безобразiемъ жизни и красоту, а 2) мы получимъ не мертвые отчеты о томъ, сколько людей и оконъ въ Москве, отчеты, нужные для спецiалистовъ, а узнаемъ, сколько людей есть несчастныхъ, отчего они несчастны и какъ помочь имъ. И изъ этаго знанiя вытекаетъ для насъ важнейшее дело жизни и 3) изъ гибнущихъ не все погибнутъ и изъ несчастныхъ не все помрутъ.
————