О СОЦІАЛИЗМЕ.
Вы желаете, чтобы я написалъ для вашей книги статью, касающуюся соцiальныхъ и экономическихъ вопросовъ, т. -е. о томъ, въ какую по моему мненiю наилучшую съ экономической точки зренiя форму я желалъ бы, чтобы сложилось или должно сложиться современное общество. Желанiя вашего я никакъ не могу исполнить, во 1-хъ, потому, что не знаю, не могу знать и думаю, что никто не можетъ знать ни техъ законовъ, по которымъ изменяется экономическая жизнь народовъ, ни той наилушей формы экономической жизни, въ какую должно сложиться современное общество, какъ это думаютъ знать соцiалисты и ихъ учителя, а во 2-хъ, еще и потому, что если бы я и воображалъ себе, что знаю законы, по которымъ движется человечество въ своемъ экономическомъ развитiи, а также и ту наилучшую форму экономическаго устройства, въ которую оно должно сложиться, какъ это думали и думаютъ все соцiалистическiе реформаторы отъ Сенъ-Симона, Фурье, Оуена до Маркса, Энгельса, Бернштейна и другихъ, я бы никакъ не решился бы сказать этого. Не решился же бы я сказать этого потому, что имеющiя въ будущемъ сложиться экономическiя формы жизни человеческихъ обществъ, по моему несомненному убежденiю, такъ же мало могутъ быть предвидены и определены, какъ и будущее положенiе каждаго отдельнаго живого человека, и что поэтому все эти вымышленные людьми законы и на основанiи этихъ законовъ предполагаемыя различными людьми различныя наилучшiя устройства обществъ не только не содействуютъ благу людей, но составляютъ одну изъ главныхъ причинъ того неустройства человеческихъ обществъ, отъ котораго теперь страдаютъ люди нашего времени.
Думаю я такъ потому, что человекъ можетъ находить и устанавливать посредствомъ наблюденiй и разсужденiй законы движенiя небесныхъ телъ, жизни растенiй, а также и животныхъ, но никакъ не можетъ подводить свою жизнь и жизнь себе подобныхъ существъ, обладающихъ разумомъ и волею, подъ законы, выведенные изъ наблюденiя надъ внешнею жизнью человечества, не принимая во вниманiе техъ особенныхъ свойствъ разума и воли, которыми обладаютъ только люди. Делать это все равно, что отыскивать и определять законы жизни животныхъ, обладающихъ способностью произвольнаго передвиженiя, внешними чувствами и инстинктомъ, на основанiи законовъ, выведенныхъ изъ наблюденiй надъ мертвымъ веществомъ или хотя бы надъ растенiями, не обладающими свойствами животныхъ.
отличающееся отъ всехъ другихъ существъ животнаго и вещественнаго мiра, ему одному свойственнымъ разумомъ и свободною волею. И потому жизнь его всякая, и семейная, и общественная, и политическая, и международная, и экономическая складывается, складывалась и должна складываться никакъ не на основанiи выведенныхъ изъ наблюденiя общихъ объективныхъ законовъ, провозглашаемыхъ разными теоретиками въ политическомъ устройстве народовъ и въ области экономической разными Марксами, Энгельсами, Бернштейнами и т. п., а всегда только на основанiи совершенно другого, одного для всехъ людей закона жизни, провозглашеннаго съ древнейшихъ временъ и Браминами, и Буддой, и Лao-Тце, и Сократомъ, и Христомъ, и Маркъ Аврелiемъ, и Эпиктетомъ, и Руссо, и Кантомъ, и Эмерсономъ, и Чанингомъ, и всеми религiозно-нравственными мыслителями человечества. Религiозно-нравственный законъ этотъ, определяя все проявленiя жизни человеческой, и семейныя, и общественныя, и политическiя, и международныя, определяетъ въ томъ числе и экономическiя, определяетъ ихъ совершенно иначе, чемъ это делаютъ все политическiя, международныя, общественныя и соцiалистическiя ученiя. Различiе это заключается во-первыхъ въ томъ, что тогда какъ все объективные законы и выведенные изъ нихъ ученiя, по которымъ должны быть устроены человеческiя общества, безконечно разнообразны и противоречатъ одно другому; религiозно-нравственный законъ въ своихъ главныхъ основахъ, хотя бы въ томъ, признаваемомъ всеми людьми и всеми религiозными ученiями [положенiи] о томъ, что всякiй человекъ не долженъ делать того, чего себе не хочетъ, религiозно-нравственный законъ — одинъ и для всехъ людей одинъ и тотъ же. Различiе это, во-вторыхъ и главное, заключается въ томъ, что тогда какъ все политическiя, международныя, обшественныя, а также и соцiалистическiя ученiя предрешаютъ те формы, въ которыя будто бы должна сложиться жизнь людей, и требуютъ отъ людей усилiй для достиженiя именно этихъ, впередъ определенныхъ формъ, религiозно-нравственный законъ, не предрешая никакихъ формъ жизни, ни семейной, ни политической, ни международной, ни экономической, требуетъ отъ людей только воздержанiя во всехъ областяхъ жизни отъ поступковъ противныхъ этому закону, однимъ исполненiемъ этого закона достигая всего того блага, которое тщетно обещаютъ все политическiя, а также и соцiалистическiя ученiя.
Различiе это подобно тому, какое было бы между двумя артелями работниковъ, приставленныхъ хозяиномъ къ одному и тому же делу — положимъ къ землянымъ работамъ для проведенiя дороги. Работникамъ даны орудiя для работы и приказано равнять по проложеннымъ линiямъ землю, но не сказано, для чего именно предназначена работа. Одна изъ двухъ артелей, составленная изъ людей горячихъ, легкомысленныхъ и потому самоуверенныхъ, не будучи въ состоянiи понять, для чего предназначена работа, находитъ, что указанiя, данныя хозяиномъ, неясны, неопределенны и едва ли къ чему-нибудь пригодны, и для того, чтобы придать смыслъ своей работе, люди этой артели придумываютъ более определенную цель. Одни решаютъ, что вместо того, чтобы равнять безъ всякой видимой имъ цели землю, разумнее будетъ копать гряды для посадки капусты, другiе же, что еще лучше будетъ копать землю въ глубину для отъисканiя клада или золота, третьи же предполагаютъ, что полезнее было бы копанiе пруда или колодца и на это направляютъ свои силы. Делая же не то, что предписано хозяиномъ, а сами придумывая цели для своей деятельности, работники ссорятся между собой, мешаютъ другъ другу и не только не делаютъ того, что могли бы сделать и что нужно для ихъ же блага, но еще и портятъ свою жизнь теми раздорами, которые неизбежно возникаютъ между ними. Такъ поступаютъ люди, предрешающiе кажущiяся имъ наилучшiя формы общественной, политической, экономической жизни и полагающiе свои силы на осуществленiе этихъ формъ жизни. Люди же, следующiе религiозно-нравственному закону, подобны темъ разумнымъ работникамъ, которые, делая то, что предписано имъ хозяиномъ, вполне уверены, что изъ исполненiя ими воли хозяина ничего кроме добра во всехъ отношенiяхъ для нихъ не можетъ выдти.
Казалось бы такъ просто, такъ естественно, такъ свойственно разумному существу — человеку руководиться въ своей короткой, всякую минуту могущей быть оборванной жизни темъ общимъ религiозно-нравственнымъ закономъ, который живетъ въ душе каждаго человека и который выраженъ и признается всеми великими религiями человечества, а никакъ не теми взаимно противуречивыми требованiями осуществленiя признаваемыхъ людьми наилучшими формъ жизни, достигаемыхъ всегда только нарушенiями требованiй нравственнаго закона. А между темъ съ древнейшихъ временъ совершалось, совершается и теперь и считается необходимымъ это самое нарушенiе религiозно-нравственнаго закона для осуществленiя и поддeржанiя того или иного устройства жизни, считаемого теми или другими людьми наилучшимъ. Все правительства, отъ самыхъ деспотическихъ до самыхъ либеральныхъ, все революционныя партiи, все комунисты, соцiалисты, всехъ возможныхъ оттенковъ проповедаютъ и делаютъ это. Отчего это? А отъ той общей причины техъ бедствiй, которыя сами себе наносятъ люди, отъ суеверiя. Подчиняясь этому суеверiю, люди придумываютъ себе какiя кому более нравятся цели — то государственныя, то патрiотическiя, то соцiалистическiя, то комунистическiя, то анархическiя, и вместо исполнения своего истиннаго назначенiя и прiобретенiя предназначеннаго всемъ блага, направляютъ все силы свои на устроенiе жизни другихъ людей и, какъ и не можетъ быть иначе, достигаютъ не только не ожидаемаго блага, но все большаго и большаго упадка нравственности и все большаго и большаго ухудшенiя своей жизни. Все войны, все казни, все революцiи, все ограбленiе трудящихся нетрудящимися, все общественныя бедствiя зиждутся только на этомъ суеверiи. Въ сущности ведь это не можетъ быть иначе. Ведь какъ только я верю, что могу знать то лучшее устройство жизни, въ которое могутъ сложиться люди, и не имею никакой другой кроме личной эгоистической цели въ жизни.
Укажу хоть на одинъ примеръ. Соцiалистическое ученiе требуетъ, чтобы произведенiями труда пользовались трудящiеся. Но кто же отнимаетъ у трудящегося его трудъ? Капиталисты. Кто же даетъ капиталистамъ возможность отнимать у трудящегося его трудъ? Власть. Власть же это полицiя, войско. Войско же и полицiя составлены изъ техъ самыхъ людей, у которыхъ капиталисты отнимаютъ ихъ трудъ. Зачемъ же эти люди делаютъ это, сами у себя отнимаютъ произведете своего труда? Затемъ, что они обмануты. Стало быть, все дело въ обмане. Что же проповедуютъ соцiалистическiя ученiя для того, чтобы избавиться отъ этого обмана? Всякаго рода соединенiя во имя выгодъ рабочихъ: кооперацiи, стачки, распространенiе соцiалистическихъ ученiй. Но разве все эти меры могутъ уничтожить тотъ обманъ, посредствомъ котораго одни люди находятъ нужнымъ обманывать другихъ, a другiе подчиняться этому обману. Допустимъ, что одни устроители общества, пускай это будутъ соцiалисты, будутъ въ состоянiи предписывать законы, которымъ должны будутъ подчиняться капиталисты и всякiе собственники. Но ведь никогда не было и не можетъ быть, да и не будетъ того, чтобы устроители общества пришли бы все къ одному признаваемому всеми наилучшему устройству общества. А какъ скоро не будетъ такого согласiя, необходимо будетъ (какъ оно всегда и было, есть и теперь) употребленiе власти, т. -е. насилiя однихъ людей надъ другими. Для того же, чтобы было насилiе, необходимо, чтобы продолжался тотъ самый обманъ, вследствiе котораго люди насилуютъ самихъ себя по поле техъ людей, какiе въ данное время имеютъ власть.
Власть же для того, чтобы быть властью, должна поддерживать этотъ обманъ всякаго рода обманами и жестокостями, направленными противъ обманутаго народа: она должна иметь тюрьмы, даже казни, должна иметь полицiю, войско, т. -е. людей, безъ разсужденiя обязанныхъ исполнять приказанное до убiйства включительно. A разве возможно предположить, чтобы при обязательности, conditio sine qua non443 такой деятельности, какая бы то ни была власть могла содействовать благу народа.
жизни, изъ котораго вытекало бы и устройство общественной жизни. И законъ этотъ есть и сразу уничтожаетъ ту главную причину существующего зла, заключающегося въ обмане, вследствiе котораго люди насилуютъ самихъ себя и даютъ возможность капиталистамъ отнимать у работниковъ произведенiя ихъ труда. Только следуй человекъ религiозно-нравственному закону, не допускающему насилiя человека надъ человекомъ, ни какого бы то ни было участiя въ такомъ насилiи, и насилiе, главная причина несправедливаго экономическаго устройства жизни, само собой уничтожается.
«Да, но ведь это было бы такъ, если бы все люди отказались отъ участiя въ насилiи. То же, что одинъ человекъ откажется отъ уплаты податей, отъ солдатства, что жъ изъ этого», скажутъ на это. Но ведь онъ отказался не потому, что ему это выгодно или невыгодно. Отказался онъ отъ участiя въ насилiи надъ людьми — плата ли податей или военная служба — не потому, что онъ хочетъ достигнуть этимъ какой либо цели, а только потому, что не можетъ поступить иначе, а не можетъ поступить иначе потому, что онъ сделалъ тотъ выводъ, который не можетъ не сделать ни одинъ человекъ изъ того, если не религiознаго, то нравственнаго закона, который каждый исповедуетъ и безъ признанiя котораго жизнь человека станетъ жизнью ниже животной.
И потому важно не количество отказавшихся отъ участiя въ насилiи людей, а важно то, во имя чего отказываются люди. И потому одинъ отказавшiйся несравненно могущественнее всехъ техъ миллiоновъ людей, которые будутъ мучать, держать въ тюрьме, казнить этого одного отказавшагося.
И поступокъ его значительнее, богаче последствiями всехъ возможныхъ парламентскихъ речей, конгресовъ мира, соцiализма и всехъ этихъ забавъ и средствъ скрыванiя отъ себя истины. И правительства и капиталисты очень хорошо знаютъ это. Знаютъ это чувствомъ самосохраненiя и везде, въ Японiи даже, запрещаютъ книги, провозглашающiя эту простую, всемъ известную правду и сажаютъ въ тюрьмы техъ людей, которые въ жизни своей исповедуютъ ее. Правительства и капиталисты знаютъ, где угрожающая имъ опасность. Не могутъ не знать, потому что въ этомъ для нихъ вопросъ жизни и смерти. Вопросъ жизни или смерти для нихъ въ провозглашенiи или непровозглашенiи той простой правды, что всякому человеку, такому же, какъ все другiе, обладающему разумомъ и способностью любви, нетъ никакой надобности отдаться на года въ рабство чуждымъ ему людямъ и подъ ихъ руководствомъ учиться убивать и убивать техъ людей, которыхъ ему велятъ убивать, и не только нетъ никакой надобности, что дело это самое преступное, противное самой не чуткой совести и кроме того самое вредное для того, кто соглашается его делать, а также и для всехъ его братьевъ.
Вотъ это то пробуждающееся сознанiе, а никакъ не соцiализмъ, страшенъ правительствамъ и капиталистамъ. Соцiализмъ же, парламентаризмъ и всякiе конгрессы напротивъ полезны правительствамъ и капиталистамъ: все эти учрежденiя съ своими сложными разглагольствованiями, спорами, самымъ действительнымъ способомъ скрываютъ отъ людей главную причину того зла, противъ котораго они будто бы борятся.
суеверiе прогресса, суеверiе соцiализма. Оно и не можетъ быть иначе: когда нетъ веры, не могутъ не быть суеверiя. A веры нетъ. Христiанскiй мiръ пережилъ христiанство въ техъ грубыхъ формахъ, въ которыхъ оно выразилось и выражается въ католицизме, ортодоксiи, протестантстве. И это бы ничего, если бы люди поняли, что такъ какъ имъ нужна религiя, и они пережили церковное христiанство, которое уже не отвечаетъ ихъ требованiямъ, то имъ надо все силы употребить на то, чтобы найти те разумныя основы жизни, на которыхъ бы они могли основать свою жизнь. Но къ несчастiю въ нашемъ христiанскомъ мiре случилось нечто скрывшее и скрывающее отъ людей ихъ бедственное положенiе — скрывающее на время, потому что это бедственное положенiе отрезвитъ людей — случилось то, что вместо того, чтобы, потерявъ главную основу жизни — религiю, все силы направить на установленiе техъ религiозныхъ основъ, безъ которыхъ никогда не жило и не можетъ жить человечество, нашъ европейскiй такъ называемый образованный мiръ очень обрадовался тому, что нетъ религiи, и решилъ, что ея совсемъ и не нужно, что мы давно уже стоимъ выше этихъ грубыхъ суеверiй какихъ то религiозныхъ ученiй. «Это дикимъ, которые ездили на волахъ, нужна была религiя, а мы гораздо выше этого. У насъ есть прогресъ, эволюцiя, теорiя атомовъ, эфиръ, радiй. Нетолько nous faisons des 60 à l'heure,444 но перелетели черезъ Альпы, ездимъ подъ водой, синематографъ, телефоны, грамофоны, безпроволочный телеграфъ. Чего же еще? То же, что есть миллiардеры, не знающiе куда поместить свои капиталы, и миллiоны безработныхъ рабочихъ, которые какъ милости ждутъ работы, и что 13 милiардовъ ежегодно тратится на вооруженiя и милiоны людей стоять подъ ружьемъ, всякую минуту по воле несколькихъ людей могущiе начинать убивать другъ друга сотнями тысячъ, все это не важно, потому что все это устраняется темъ соцiализмомъ и конгрессами мира, которыми мы усердно занимаемся. Какая же тутъ религiя. Смешно даже при той высокой степени нашего развитiя говорить о такихъ устарелыхъ глупостяхъ».
Такъ что въ конце концовъ der langen Rede kurzer Sinn445 следующiй. Вамъ, молодымъ людямъ, людямъ 20 столетiя, людямъ будущаго, если вы точно хотите исполнить свое высшее человеческое назначенiе, надо прежде всего освободиться во 1-хъ отъ суеверiя о томъ, что вы знаете, въ какую форму должно сложиться человеческое общество будущаго, во 2-хъ отъ суеверiя патрiотизма, чешскаго или славянскаго, въ 3-хъ отъ суеверiя науки, т. -е. слепого доверiя всему тому, что вамъ передаютъ подъ фирмою научной истины, въ томъ числе и разныя экономическiя и соцiалистическiя теорiи, въ 4-хъ отъ главнаго суеверiя, источника всехъ золъ нашего времени, о томъ, что религiя отжила свое время, а есть дело прошлаго. Освободившись же отъ этихъ суеверiй, вамъ надо прежде всего постараться изучить все то, что въ области определенiя истинныхъ основъ, религiозныхъ основъ жизни сделано всеми величайшими мыслителями мiра, и, усвоивъ разумное, религiозное мiровоззренiе, исполнять его требованiя не для того, чтобы достигнуть вами или кемъ бы то ни было определенной цели, а для того, чтобы исполнить свое назначенiе человека, несомненно ведущее къ неведомой намъ, но несомненно благой цели.
Примечания
Поводом к этой статье послужило письмо, полученное Толстым 9 сентября 1910 г. от редакции чешской газеты «Mladé Proudy», в котором редакция писала о преследованиях, которым подвергается чешская молодежь партии народных социалистов (см. том 58 прим. 1377, стр. 524—525). В этом же письме сообщалось, что эта молодежь задумала издать «Книгу для чтения» со статьями «социалистическими и народно-экономическими», в которой просят Толстого принять участие. В Дневнике Толстого от 26 сентября 1910 г. есть запись: «Начал писать Чешским юношам». Затем — запись от 1 октября: «Немного пописал о социализме для чехов». Записи о работе над статьей продолжаются в течение всего октября. Толстой недоволен ею: «Поправил о социализме. Пустая статья» (8 октября), «Опять поправлял о социализме. Все это очень ничтожно» (13 октября), «Опять поправлял о социализме. Пустое занятие» (14 октября), «Поправлял о Социализме, но скоро почувствовал слабость и оставил» (16 октября), «Пробовал продолжать о Социализме. И решил бросить. Дурно начато, да и не нужно. Будут только повторения» (21 октября). Работа, однако, продолжалась (23, 24, 25, 26, 27 октября). После своего ухода из Ясной поляны в ночь с 27 на 28 октября, Толстой продолжал интересоваться этой своей статьей. Так 30 октября уже в Шамардинском монастыре записано: «Читал Новоселовскую философскую библиотеку. Очень интересно: о социализме. «Моя статья о социализме пропала. Жалко. Нет, не жалко» (см. т. 58, стр. 125 и 573). Начатую рукопись «О социализме» Толстой желал получить после своего ухода. Об этом он писал 31 октября, т. е. в день своего заболевания, В. Г. Черткову. Рукопись сразу не могли найти. Ее нашли уже после смерти Толстого в одном из ящиков письменного стола в яснополянском кабинете Толстого. См. об этом: В. Чертков, «О последних днях Л. Н. Толстого», изд. Сытина, М. 1911, стр. 9.
— «Действительное средство») «О социализме» — последняя статья Толстого. Она осталась ненапечатанной и публикуется в настоящем издании впервые.
В Рукописном Отделении ГТМ (Архив Черткова) хранятся следующие рукописи, относящиеся к статье «О социализме»:
№ 1. Рукопись — 4 листа (сложенный полулист писчей бумаги и 2 листка почтовой бумаги), из которых первые два исписаны рукой Д. П. Маковицкого (очевидно — под диктовку), на одной стороне, с поправками рукой Толстого, а остальные — автограф. Заглавия нет; текст начинается словами: «Вы желаете, чтобы я написалъ для вашей книги»..., кончается: «... подобно тому, чтобы делалъ <челов> работнiкъ...» (многоточие Толстого).
№ 2. Автограф, являющийся добавлением к тексту № 1. 6 листов разного формата (писчей и почтовой бумаги). Текст на обеих сторонах. Начало: «Такъ что въ конце концовъ»..., конец: «... техъ обмановъ, отъ к[оторыхъ] они страдаютъ, мучая самихъ себя».
— остатки копии с №№ 1 и 2 (остальные листы перешли в следующие копии), 7 листов писчей бумаги 4°. К л. 1 приколота вставка, написанная рукой В. Г. Черткова, а на обороте — вставка, написанная рукой Толстого и перечеркнутая красным карандашом. В машинописи много авторской правки.
№ 4. Машинопись — остатки копий с №№ 1, 2 и 3. 16 листов, и в которых 12 писчей бумаги 4°, остальные — срезки. Много авторской правки.
Извлекаем из этой рукописи варианты. №№ 2 и 3.
— остатки копий с №№ 1, 2, 3 и 4. 16 листов разного формата писчей и почтовой бумаги. Листы 11 и 14 — вставки, написанные рукой Толстого. Много авторской правки.
Печатаем из этой рукописи варианты №№ 4, 6 и 7.
— остатки копии с № 5 и прежних копий, 9 листов писчей бумаги 4°. Много авторской правки.
Из этой рукописи взят вариант № 6.
— остатки копии с № 6 и прежних копий, 6 листов писчей бумаги 4°. Много авторской правки.
Публикуем по этой рукописи вариант № 8.
№ 8. Машинопись — копия, образовавшаяся из соединения передвинувшихся сюда листов копий №№ 3 — 7 и листов новой копии с № 7, 22 лл. писчей бумаги 4°. Текст полный. Кроме того, особо лежат 3 листа, текст которых не вошел в статью. На обложке — рукой Толстого: «Не нужно переписывать». Тут же — рукой В. Ф. Булгакова: «О социализме» и в скобках: «(вновь поправлено)».
— надпись «Голос Толстого». № 7 (13). Копия эта, очевидно, была сделана для набора в журнале В. Г. Черткова — «Голос Толстого». На другой копии, сделанной по новой орфографии, повторена та же надпись, а на обороте последнего листа рукой А. К. Чертковой написано. «В типографию Печатное искусство, в набор корпусом. Посылается 2-ой paз, переписан по новой орфографии. А. Черткова. 11/VІІ 19 г.»
Сноски
443. [необходимое условие]
444. [мы делаем 60 в час,]