Лев Толстой: О военно-уголовном законодательстве

[А][198]

Я хочу разсмотреть существующее русское военно-уголовное законодательство. — Военное общество нельзя разсматривать какъ гражданское общество. Цель гражд[анскаго] общества, т. е. союза, въ себе самомъ — осуществленiе идеаловъ вечной правды, добра и общаго счастья; цель воен[наго] общества — внешняя. Воен[ное] общ[ество] есть одно изъ орудiй, которымъ осуществляется современная правда, цель его есть убiйство. Оно ненормально: то, что есть преступленье в гражд[анскомъ] общ[естве], не таково въ военномъ, и наоборотъ.[199] (Чемъ ненормальнее общество, темъ сильнее должна быть связь). Связь того и другаго — законы. Цель законовъ гражданск[аго] общ[ества] — справедливость. Цель в[оеннаго] о[бщества] — сила. Силу военн[аго] общ[ества] составляетъ[200] единство всехъ членовъ въ одномъ целомъ. Единство всехъ въ одномъ, дисциплина, отличается отъ единства всехъ членовъ г[ражданскаго] о[бщества] въ государстве [темъ], что въ последнемъ случае, она разумна[201] и не стесняетъ произвола, въ последнемъ же механически и исключаетъ произволъ личный. Духъ войска отличается отъ духа общества темъ, что въ последнемъ онъ только следствiе законодательст[ва], въ первомъ же — цель, такъ какъ цель в[оеннаго] о[бщества] есть сила, a сознанiе силы есть первое условiе силы. (Воен. дела решаются не огнемъ и мечемъ, а духомъ). Во всехъ векахъ главнымъ способомъ достиженiя дисциплины, механической покорности, была привычка и непоколебимость уголовнаго закона (не страхъ, ибо страхъ смерти больше, чемъ палки, но 1-е можетъ быть, 2-е верно).[202]

Р[усское] в[оенно]-у[головное] з[аконодательство] допускаетъ следующiе роды наказанiй за преступленiе: арестъ, удаленiе отъ службы, переводы въ арм[iю] и т. д., разжалованье, переводы въ арестантскiя роты, продолженiе срока службы, прогнанье на смерть сквозь шпицрутены, известн[ое] число шпицрутеновъ и наказанiе розгами. Приговоръ надъ преступниками совершается различно[203] въ мирное и военное время,[204] смотря по чину и по преступленiю. Въ большей части случаевъ приговоръ зависитъ отъ произвола ближайшаго начальника.

Разсмотримъ некоторыя изъ этихъ наказанiй и способъ приложенiя ихъ.

Прежде считаю нужнымъ войти въ некоторыя соображенiя о особенностяхъ в[оеннаго] о[бщества], о различiи его отъ гр[ажданскаго] и о вытек[ающаго] изъ того различiя цели и влiянiя уголовныхъ законовъ. Цель уг[оловныхъ] г[ражданскихъ] з[аконовъ] есть общая справед[ливость], цель в[оеннаго] общества — дисциплина. Кроме того духъ войска.

1) Переводъ въ армiю. Влiянiе на дисциплину и духъ. Примеръ аристократ[ическаго] развращ[енiя] армiи.

2) Разжал[ованiе] — о солдате, составляющемъ преимущ[ественно] духъ войска. Взглядъ на него, и въ продолженiи срока.[205] Развращенi[е] классами [?] жестоко[е].

3) Прогнанiе сквозь строй. а) Невозможность, признанная закономъ.[206] Палачи все. Развращенiе. Нецелесообразность. Ужасъ только въ зрителяхъ. Кто решилъ, что мало простой смерти?

4) Наказанiе розгами. Произволъ. Противуположное дисциплине. Недостиженiе цели. Палачи судьи. Судья и подсудимый, начальникъ части. Ни исправленья, ни угрозы. Чемъ заменить, скажутъ? Да докажит[е] еще необходимость варвар[скаго] обычая. — Примеръ Франц[узское] лучшее войско. Примеры есть въ нашемъ. —

[Б]

Въ русскомъ военно-уголовномъ законодательстве существуютъ между прочимъ следующiе роды наказанiя:

1) Переводы, изъ гвардiи въ армiю и изъ армiи въ линейные батальоны и гарнизоны.

2) разжалованiе въ солдаты.

3) продолженiе срока службы.

4) <отчисленiе>.

4) Прогнанiе сквозь строй. и 5) наказанiе розгами.

Присужденiе этихъ наказанiй, смотря по тому въ мирное или военное время совершено преступление, смотря по важности преступленiя и по чину и званiю преступника, зависитъ отъ суда или отъ произвола начальника.

Желая разсмотреть справедливость и целесообразность этихъ существующихъ между прочими пяти родовъ наказанiй, мы видимъ необходимость разъяснить предварительно различiе уголовныхъ законовъ войска — отъ общихъ уголовныхъ законовъ государства. —

Военное общество нельзя разсматривать, какъ часть однаго целаго — государства, и нельзя подводить его подъ общiя законы; ибо права и обязанности членовъ этаго общества совершенно различны и часто противуположны правамъ и обязанностямъ членовъ гражданскаго общества.

Убiйство, по законамъ общей справедливости, есть преступленiе для гражданина, для воина во многихъ случаяхъ оно есть обязанность. Причина такого различiя лежитъ въ связи того и другаго общества. — Цель гражданскаго общества есть общая справедливость и благо всехъ гражданъ и лежитъ въ себе самой.

Чемъ больше приближаются законы этаго общества къ общему и вечному идеалу, темъ они совершеннее. Цель военнаго общества — есть убiйство, насилiе, однимъ словомъ, сила, и следовательно, лежитъ вне его.[207] Чемъ ближе законы его приближаются къ осуществленiю власти, темъ они совершеннее.

(Я полагаю излишнимъ говорить о законности существованiя военнаго общества, несмотря на несправедливость его. Ни одно общество не осуществляетъ вполне и прямо общихъ целей вечной справедливости, а путемъ современной несправедливости все идутъ къ общей и вечной правде).

[В]

<Какiе роды военнаго наказанiя существуютъ въ Россiи. Какiе существуютъ въ другихъ Европ. Державахъ.

Какой общiй духъ этаго законодательства.

Какой общiй духъ Европейскихъ законодательствъ? —

Какъ выражается въ действительности Рус[ское] военно-уголовное законодательство (несообразность действ[ительности] съ законами) (обычай преступленiя зак[оновъ], причины тому. —)>

Цель угол[овнаго] законод[ательства] вообще <и военнаго въ частности — нравственность и духъ> угрозъ отстраненiе, исправленiе возмездiе единственно приложимыя угроз и отстр

Какой долженъ быть духъ воен[наго] законодательства? возможность движенiя впередъ въ существующей форме къ нравствен[ности] и высот[е] дух[а], и въ этомъ различiе отъ гражданскаго законодательства. Какую изъ целей достигаетъ Русс[кое] зак[онодательство] (угрозы) и какъ въ какой степени.

Возможно ли улучшенiе нравственности и духа Русскаго войска при существу[ющемъ] закон[одательстве].

Что определяется преступленiемъ. Не дисциплина, а средства къ угнетенiю.

Сравненiе. — Какъ определяется преступленiе и назначается наказанiе. (Домашнее исправленiе). — Какiя наказанiя. — Выраженiе ихъ въ действительности, необходимыя и случайныя, историческiя — <Какъ они прилагаются> потребность солдата. Случайныхъ наказанiй 1) Безчеловечность 2) Непоня[т]ность 3) недостиженiе цели 4) несправедливость 5) вредное влiянiе на наказуемыхъ и наказывающихъ 6) истекающее изъ нихъ невозможность уваженiя къ законамъ и упадокъ духа (угнетенные). Относительно всего — факты, случаи, лица, характеры.

Есть ли возможность заменить ихъ. Штрафомъ? лишенiемъ правъ? продолженiемъ срока? — Нетъ. Заключенiемъ съ <вычитанiемъ> незачетомъ въ срокъ службы. —

—

Духъ войска при телесныхъ наказанiяхъ и безъ оныхъ. — Невозможность сравненiя съ общимъ уголовнымъ законодательствомъ; ибо цель военнаго — кроме нравственности есть духъ. —

В записи Дневника Толстого от 19 апреля 1856 года говорится: «Привел в порядок бумаги и хочу приняться за серьезную работу о военных наказаниях». В это время Толстой еще состоял на военной службе, хотя уже не занимал строевой должности, будучи с осени 1855 года откомандирован в Петербург. Представляется однако не совсем ясным, почему он именно теперь заинтересовался вопросом о русском военно-уголовном законодательстве, когда у него остались с военной службой лишь формальные связи. Судя по приведенной выписке из Дневника, можно думать, что внешним поводом послужил для Толстого пересмотр его старых бумаг, среди которых, вероятно, сохранились какие-либо наброски, относящиеся к данному вопросу.

Среди Толстовских архивных материалов, хранящихся в Толстовском кабинете Всесоюзной библиотеки им. В. И. Ленина, имеются три рукописи с черновыми набросками, посвященными вопросу о русском военно-уголовном законодательстве.

А (Папка XIV. 5), автограф Толстого, занимает полулист писчей бумаги обыкновенного формата, сложенный в четвертку; текстом занято три страницы, последняя не записана. Первоначально рукопись А была озаглавлена: «Из записок артиллерийского офицера», но затем это заглавие было зачеркнуто. Рукопись представляет собой начало задуманной Толстым статьи, черновой набросок, в литературном отношении совершенно неотделанный и испещренный многочисленными поправками. Возможно, что эта рукопись относится еще ко времени пребывания Толстого в Крымской армии, т. е. к 1854/1855 гг.

Рукопись автограф Толстого, занимает один полный лист писчей бумаги обыкновенного формата, in-folio; текстом занят только первый полулист, второй чистый; заглавия не имеется; начинается словами: «В Русском военно-уголовном законодательстве существуют…» В рукописи этой меньше помарок, чем в рукописи А; судя по отдельным сходным фразам, она, повидимому, представляет собой позднейшую переработку этого первого, более раннего наброска, однако, расположение материала в ней совершенно иное.

В (Папка XVI. 7), действующим в других европейских странах. Заключительная часть статьи должна была дать общую оценку русских военно-уголовных законов, причем из самой постановки вопросов ясно выступает резко отрицательное отношение автора к существующей практике русских военных судов. Рукопись В не имеет никакого заглавия и начинается словами: «Какие роды воен(ного) наказания…»]; на обороте листа – набросок заметки о фермерстве, принадлежащий по своему содержанию к числу писаний Толстого, связанных с вопросом о крестьянской и земельной реформе. Вопрос этот в конце апреля 1856 г. всецело поглотил внимание Толстого и вызвал с его стороны ряд проектов и записок, касающихся освобождения крестьян в принадлежащем ему имении – Ясной поляне; эти занятия отвлекли его от задуманной работы о русском военно-уголовном законодательстве, которая таким образом осталась в виде черновых программ и набросков.