От ней все качества

От ней все качества
Варианты

ОТЪ НЕЙ ВСЕ КАЧЕСТВА.

ДЕЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА:

Старуха Акулина, 70 летъ, еще бодрая, степенная, старого завета.

Михайла, ея сынъ, 35 летъ, страстный, самолюбивый, тщеславный, сильный.

Марфа, ея сноха, 32 [леть], ворчливая, говоритъ много и быстро. Парашка, 10 летъ, дочь Марфы и Михайлы.

Десятскiй Тарасъ, 50 летъ, степенный, говоритъ медленно, важничаетъ.

Прохожiй, 40 летъ, вертлявый, худой, говорить значительно. Въ пьяномъ виде особенно развязенъ.

Игнатъ, 40 летъ, балагурь, веселый, глупый.

Соседъ, 40 [летъ], суетливый.

1-ое ДЪЙСТВІЕ

Осень. Изба съ чуланомъ.

ЯВЛЕНІЕ 1.

Старуха Акулина, прядетъ; хозяйка Марфа, мњситъ хлебы. Дњвочка Парашка, качаетъ люльку.

Марфа. Охъ, недоброе чуетъ мое сердце. Чего стоять-то? Не хуже какъ намедни съ дровами Ездилъ. Безъ малаго половину пропилъ. А все я виновата.

Акулина. Что плохое загадывать. Рано еще. Тоже не ближнiй светъ. Пока что...

Марфа. Где рано. Акимычъ вернулся же. А еще позже нашего поехалъ, а нашего все нетъ. Мыкаешься, мыкаешься, а только и радости.

Акулина. Акимычъ на место ставилъ, а нашъ на базаре.

Марфа. Не думалось бы, кабы одинъ. А то съ Игнатомъ поехалъ. А какъ съ толстомордымъ кобеломъ этимъ, прости Господи, сойдется, добра не бывать. Не миновать напьются. День деньской бьешься, бьешься. Все на тебе. Добро бы приждать чего было. А то только и радости, что тренись съ утра до ночи.

ЯВЛЕНIЕ 2.

Тарасъ. Здорово живете. Вотъ вамъ постояльца привелъ.

Прохожiй (кланяется). Хозяевамъ мое почтенiе.

Марфа. Что больно часто къ намъ ставить. У насъ въсереду ночевалъ. Все къ намъ да къ намъ. Къ Степанде бы ставилъ. У нихъ и ребятъ нетъ. А я съ своими не разберусь. А ты все къ намъ да къ намъ.

Тарасъ. По череду ставимъ.

Марфа. Ты говоришь — по череду. У меня ребята. Да и хозяина нетъ.

Тарасъ. Переночуетъ. Места не пролежитъ.

Акулина (къ прохожему). Проходи, садись, гостемъ будешь.

Прохожiй. Приношу благодарность. Покушать бы, если бы можно.

Марфа. Ничего не видамши сейчасъ и покушать. Что жъ разве по деревне не прошелъ?

Прохожiй (вздыхаетъ). По званiю своему не привыченъ я. А такъ какъ продухтовъ своихъ не имеемъ...

Акулина (встаетъ, достаетъ хлебъ, отрезаетъ и подаетъ прохожему).

Прохожiй (беретъ хлњбъ). Мерси. (Сидить на конникњ и жадно њстъ.)

Тарасъ. Михайла-то где же?

Марфа. Да въ городу. Сено повезъ. Пора бы вернуться, а все нетъ. Вотъ и думается, какъ бы чего не случилось.

Тарасъ. Чего же случится?

Марфа. Какъ чего? Хорошаго не увидишь, а худого только и жди. А то какъ изъ дома уехалъ, ему и горюшка мало. Вотъ и теперь того и жду, что пьяный вернется.

Акулина (садится за прялку, къ Тарасу и указывая на Марфу). Нетъ того, чтобъ помолчать. Я и то говорю. У нашей сестры обо всемъ докука.

Марфа. Кабы онъ одинъ, не думалось бы. А то съ Игнатомъ. поехали.

Тарасъ (усмњхается). Ну Игнатъ Иванычъ точно что насчетъ выпивки дюже охотливъ.

Акулина. Что жъ не видалъ онъ Игната? Игнатъ самъ по себе, а онъ самъ но себе.

— каковъ. Слова не скажи. Все не такъ.

Тарасъ. Да ведь и ваша сестра тоже. Человекъ выпилъ. Ну что жъ, дай покуражится, выспится, опять все чередомъ пойдетъ. А ваша сестра тутъ-то и перечитъ.

Марфа. Что хошь делай. Если пьяный, все не по немъ.

Тарасъ. Да ведь все надо понимать. Нашему брату тоже нельзя другой разъ не выпить. Ваше дело бабье домашнее, а нашему брату нельзя али по делу али въ компанiи. Ну и выпьетъ, авось беды нетъ.

Марфа. Да тебе хорошо говорить, а нашей сестре трудно. Охъ трудно. Кабы вашего брата хоть на недельку бы въ нашу должность впрячь. Вы бы не то заговорили. И меси, и пеки, [и] вари, и пряди, и тки, и скотина, и все дела, и этихъ голопузыхъ обмыть, одеть, накормить, все на нашей сестре, а чуть что не по немъ, сейчасъ. Особенно выпивши. Охъ житье наше бабье...

Прохожiй (прожевывая). Это правильно. Отъ ней все качества, значитъ, все катастрофы жизни отъ алкогольныхъ напитковъ.

Тарасъ. Видно она-то и тебя съ пофей сбила.

Прохожiй. Она не она, а тоже и отъ ней пострадалъ — кальера жизни моей могла бы совсемъ иная быть, кабы не она.

Тарасъ. А на мой разумъ, если пить ее съ умомъ, вреда отъ ней нетъ никакого.

Прохожiй. Ая такъ скажу, что въ ней такая сила енерцiи имеется, что она можеть вполне испортить человека.

Марфа. Я и говорю: ты хлопочи, старайся, и одна тебе утеха, что изругаетъ да изобьетъ, какъ собаку.

Прохожiй. Мало того. Есть такiе люди, субъекты, значить, что вовсе отъ ней разсудка лишаются и поступки совсемъ несоответствующiе производятъ. Пока не пьетъ, что хошь давай ему, ничего чужого не возьметъ, а какъ выпилъ, что ни попади подъ руку, тащитъ. И били сколько, и въ тюрьме сиделъ. Пока не пью, все честно, благородно, а какъ выпью, какъ «выпьетъ, значитъ, субъектъ этотъ, сейчасъ и тащитъ что попало.

Акулина. А я думаю все отъ себе.

Прохожiй. Въ себе-то въ себе, пока здоровъ, а это болезнь такая.

Тарасъ. Ну ужъ и болезнь пробрать бы его какъ должно, и болесть эта живо прошла бы. Прощавайте пока что. (Уходитъ.)

(Марфа обтираетъ руки и хочетъ уходить).

Акулина (смотритъ на прохожаго, видитъ, что онъ съелъ хлебь). Марфа, а Марфа. Отрежь ему еще.

Марфа. Ну его. Пойти самоваръ поглядеть. (Уходитъ.)

(Акулина встаетъ, идетъ кь столу, вынимаетъ хлебъ, отрезаетъ ломоть и даетъ прохожему.)

Прохожiй. Мерси. Очень ужъ аппетитъ могъ возыметь.

Акулина. Изъ мастеровыхъ будешь?

Акулина. Что жъ много получалъ?

Прохожiй. И 50, и 70 получалъ.

Акулина. Легкое ли дело. Такъ какъ же такъ сбился.

Прохожiй. Сбился? Не я одинъ. Сбился, потому что времена нынче такiя, что честному человеку прожить нельзя.

Марфа (вноситъ самоваръ). О господи. Все нетъ. Не миновать пьяный прiедетъ. Чуетъ мое сердце.

Акулина. И впрямь не закутилъ ли?

Марфа. То-то и оно-то. Одна бьешься, бьешься, и меси, и пеки, и вари, и пряди, и тки, и скотина, все на мне. (Въ люлъке кричитъ.) Парашка, качай малаго-то. Охъ житье наше бабье. А напьется, все нехорошо. Скажи не по немъ слово...

Акулина (завариваетъ чай). И чай последнiй. Наказывала привезти?

Марфа. Какъ же. Хотелъ привезть. Привезетъ онъ? Разве станетъ объ доме думать? (Ставитъ на столь самоваръ.)

(Прохожiй отходитъ отъ стола.)

Акулина. А ты что жъ отъ стола ушелъ? Чай пить будемъ.

Прохожiй. Приношу благодарность за гостепрiимное радушiе. (Бросаетъ цигарку и подходитъ къ столу.)

Марфа. Самъ-то изъ какихъ будешь, изъ крестьянъ али еще изъ какихъ?

Прохожiй. Я, мать, ни изъ крестьянъ, ни изъ дворянъ. Обоюдоостраго сословiя.

Марфа. Это къ чему же? (Подаетъ ему чашку.)

Прохожiй. Мерси. А къ тому, что мне отцомъ польскiй графъ былъ, a кроме его еще многiе были, и матерей тоже две было. Вообще бiографiя моя затруднительная.

Марфа. Пейте еще. Что жъ въ ученьи былъ?

Прохожiй. Ученье мое тоже необстоятельное было. Въ кузню отдала меня не мать, a воспрiемница. Кузнецъ, значитъ, первымъ моимъ пердагогомъ былъ. И пердагогiя его въ томъ заключалась, что билъ меня этотъ самый кузнецъ такъ, что не столько по наковальне билъ, сколько по несчастной голове моей. Однако, сколько ни билъ, не могъ лишить меня талантовъ. Попалъ потомъ къ слесарю. И тутъ оцененъ я былъ и дошелъ до дела, первымъ мастеромъ сталъ. Знакомства съ образованными людьми имелъ, во фракцiи находился. Умственную словесность могъ усвоить. И жизнь могла быть возвышенная, такъ какъ владелъ талантами аграмадными.

Акулина. Известное дело. рохожiй. А тутъ завируха вышла, деспотическiй гнетъ народной жизни, и въ тюрьму попалъ, въ заключенiе свободы, значить!рфа. За что же?

Прохожiй. За права.

Прохожiй. За какiя права? A такiя права, чтобъ буржуй не могъ вечно28 праздновать, a трудящiйся пролетарiй могъ получать вознагражденiе труда.

Акулина. И насчетъ земли, значитъ?

Прохожiй. А то какъ же. Тоже и въ аграмарномъ вопросе.

Акулина. Далъ бы Господь Царица небесная. Ужъ больно теснота одолела. Ну, а какъ же теперь?

Прохожiй. Теперь какъ? теперь я до Москвы. Приду къ эксплотатору. Что жъ делать, покорюсь, скажу: въ какую хоть работу, только возьми.

Акулина. Что жъ пейте еще.

Прохожiй. Благодарю — мерси, значитъ.

(Слышенъ въ сеняхъ шумъ и говоръ.)

Акулина. Вотъ и Михайла, какъ разъ къ чаю.

Марфа (встаетъ). Охъ, горе мое. Съ Игнатомъ. Пьянъ, значитъ.

(Вваливается Михайла и Игнатъ, оба пьяные.)

Игнатъ. Здорово живете? (Молится на образъ.) А вотъ мы, ядрена палка, какъ разъ къ самовару поспели. Мы къ обедни, анъ отпели, мы къ обеду, анъ отъели, мы въ кабакъ, анъ только такъ. Ха, ха, ха. Вы намъ чайку, а мы вамъ винца. Такъ что ль? (Хохочетъ.)

Михайла. Этотъ щеголь-то отколе? (Вынимаетъ изъ-за пазухи бутылку, ставитъ на столъ.) Давай чашки.

Акулина. Что жъ хорошо съездилъ?

Игнатъ. Ужъ чего, ядрена палка, лучше, и попили, и погуляли, и домой привезли.

Михайла (наливаетъ чашки и подвигаетъ матери, а потомъ и прохожему). Пей и ты.

Прохожiй (беретъ чашку). Приношу чувствительную благодарность. Будьте здоровы. (Выпиваетъ.)

Игнатъ. Молодчина, какъ хлобыснулъ, должно ученый, едрена палка. Съ голодухи то, я чай, по жилкамъ пошла. (Наливаетъ еще.)

Прохожiй (пьетъ, къ Михайле и Игнату). Желаю успеха во всехъ предпрiятiяхъ.

Акулина (Михайле). Что жъ за дорого продалъ?

Михайла. А то какъ же. Что жъ на нихъ смотреть. Въ кои-то веки и погулять можно.

Марфа. Что куражишься-то. Хорошего мало. Дома есть нечего, а ты вонъ что...

Михайла. Марфа! (угрожающе.)

Марфа. Что Марфа? Знаю, что Марфа. Ахъ не смотрели бы мои глаза, безсовестный.

Михайла. Марфа, смотри!

Марфа. Нечего смотреть, и смотреть не хочу.

Михайла. Разливай вино, подноси гостямъ.

Марфа. Тьфу, песъ лупоглазый, и говорить съ тобой не хочу.

Михайла. Не хочешь? Ахъ ты шкура собачья. Ты что сказала?рфа (качаетъ люльку. Дњти испуганныя, подходятъ къ ней). Что сказала? Сказала не хочу и говорить съ тобой, вотъ и все.

Михайла. Аль забыла? (Вскакиваетъ изъ-за стола и бьетъ ее по головњ, сбиваетъ платокъ.) Разъ.

Марфа. О о о о! (Бњжитъ въ слезахъ къ двери.)

Михайла. Не уйдешь, стерва ты этакая...(Бросается за ней.)

Прохожiй (вскакиваетъ отъ стола и хватаетъ Михайлу за руку). Не имеешь никакого полнаго права.

Михайла (останавливается, съ удивленiемъ смотритъ на прохожаго). Али давно не битъ?

Прохожiй. Не имеешь полнаго права женскiй полъ подвергать оскорбленiямъ.

Михайла. Ахъ ты сукiнъ сынъ. А это видалъ? (Показываетъ кулакъ.)

Прохожiй. Не дозволю надъ женскимъ поломъ эксплытацiю производить.

Михайла. Я тебе такую остолбацiю задамъ, что кверху тормашками...

Прохожiй. На бей. Что жъ не бьешь? Бей. (Выставляетъ лицо.)

Михайла (пожимаетъ плечами и разводитъ руками). Ну, а какъ я двину?

Михайла. Ну и чудакъ же, посмотрю на тебя. (Опускаетъ руки и качаетъ головой.)

Игнатъ (къ прохожему). Заразъ видно, что дюже до бабъ охочъ, едрена палка.

Прохожiй. Я за права стою.

Михайла (къ Марфе, идетъ къ столу, тяжело дыша). Ну, Марфа, здоровую свечу за него поставь. Кабы не онъ, избилъ бы тебя въ дребезги.

Марфа. Чего же и приждать отъ тебя: бейся всю жисть, и пеки, и вари, а какъ что...

Михайла. Ну буде, буде. (Подноситъ прохожему вино.) Пей (Къ жене.) А ты что слюни-то распустила. Ужъ и пошутить нельзя. На деньги прибери: две трешницы да вотъ два двугривенныхъ.

Акулина. А чай-сахаръ я приказывала.

Михайла (достаетъ свертокъ изъ кармана и подаетъ жене. Марфа беретъ деньги и уходитъ въ чулань, молча оправляя платокъ). Безтолковое это бабье сословiе. (Опять подаетъ прохожему). На, пей.

Прохожiй (не пьетъ). Пейте сами.

Михайла. Ну будетъ ломаться.

Прохожiй (пьетъ). Будьте благополучны.

Игнатъ (къ прохожему). А видалъ ты, я чай, виды. Охъ хороша на табе бонжурка. Хформенная бонжурка, и где ты такую досталъ (Показываетъ на его оборванную куртку.) Ты ее не оправляй, она и такъ хороша. Въ годочкахъ она, значитъ, ну да что жъ делать? Кабы у меня такая же была, и меня бы бабы любили. (Къ Марфе.) Верно говорю?

Акулина. Напрасно это, Агеичъ, что ничего не видамши человека на смехъ поднимать.

Прохожiй. Потому необразованность.

Игнатъ. Я ведь любя. Пей. (Подноситъ.)

(Прохожiй пьетъ.)

Акулина. Самъ говорилъ, что отъ ней качества все, и въ тюрьме изъ-за ней сиделъ.

Михайла. По какимъ же деламъ сиделъ?

Прохожiй (очень захмелевшiй). За экспропрiацiю страдалъ.

Михайла. Это какъ же?

Акулина. О Господи. —

Прохожiй. Мы только хотели, какъ должно, распорядиться суммой, Зембриковъ руководствовалъ. Налетели... эти воронья. Сейчасъ подъ стражу въ тюрьму заключили.

Игнатъ. И денежки отобрали?

Прохожiй. Известно. Да только не могли они меня обвинить. Прокуроръ на суде мне такое слово сказалъ: вы, говоритъ, украли деньги. А я сейчасъ ему въ ответъ: крадутъ воры, я говорю. А мы для партiи экспропрiацiю совершили. Такъ онъ и не могъ мне ответа дать. Туды сюды, ничего не могъ ответить. Ведите, говоритъ, его въ тюрьму, значитъ въ заточенiе свободной жизни.

Игнатъ (къ Михайле). И ловокъ же, сукинъ сынъ. Молодчина. (Подаетъ прохожему.) Пей, едрена палка.

Акулина. Тьфу, нехорошо говоришь ты.

Игнатъ. Я, бабушка, это не поматершинно, а только такъ поговорка у меня: едрена палка, едрена палка. Будь здорова, бабушка.

(Марфа приходитъ, стоя у стола, разливаетъ чай.)

Михайла. Воть и хорошо. А то что, обижаться. Я говорю. Спасибо ему. Я тебя, Марфа, во какъ уважаю. (Къ прохожему.) Ты что думаешь? (Обнимаетъ Марфу.) Я мою старуху такъ уважаю, во какъ уважаю. Старуха моя, одно слово, первый сортъ. Я ее ни на кого не променяю.

Игнатъ. Вотъ и хорошо. Бабушка Акулина. Пей. Я угощаю.

Прохожiй. Что значитъ сила енерцiи. То все въ меланхолiи находились, а теперь одна прiятность. Дружеское расположенiе. Бабушка, я любовь имею къ тебе и ко всемъ людямъ. Братцы миленькiе. (Поетъ: революцiонную пњсню.)

Михайла. Ужъ дюже разобрало его — съ голодухи-то

(Занавесь.)

2-е ДЕЙСТВІЕ.

(Та же хата. Утро.)

Марфа и Акулина. Xозяинъ спитъ.

Марфа (беретъ топоръ). Пойти дровъ нарубить.

Акулина (съ ведромъ). Избилъ бы онъ тебя вечоръ, кабы не энтотъ. А не видать его. Аль ушелъ? Должно ушелъ. (Уходятъ одна за другой.)

Михайла (слезаетъ съ печи). Вишь ты, солнышко-то ужъ высоко. (Встаетъ обувается.) Видно за водой съ старухой ушли. Болитъ, голова болитъ. Да не стану. Ну её къ чертямъ. (Молится Богу, умывается.) Пойти запрягать.

(Входитъ съ дровами Марфа),

Михайла. Должно, ушелъ, не видать.

Марфа. Ну и Богъ съ нимъ. A человекъ, видно, умный.

Михайла. За тебя заступился.

Марфа. Чего мне.

(Михайла одевается.)

Марфа. А чай-сахаръ вчерашнiе ты прибралъ что ль?

Михайла. Я чаялъ ты взяла.

(Входитъ Акулина съ ведромъ.)

Марфа (къ старухе). Матушка, не ты взяла покупку?

Акулина. И знать не знаю.

Михайла. Вечоръ я на окно положилъ.

Акулина. И я видела.

Марфа. Где же ему быть? (Ищутъ.)

Акулина. Вишь ты грехъ какой. (Входитъ соседъ.)

Соседъ. Что же, Тихонычъ, по дрова едемъ, что ли.

Михайла. А то какъ же. Заразъ запрягу. Да вишь, пропажа у насъ.

Соседъ. Вотъ какъ, что же такое?

Марфа. Да вотъ хозяинъ вечоръ покупку привезъ изъ города: чай-сахаръ, положилъ тутъ на окно. Мне не въдомекъ прибрать. Глядь нынче неть.

Михайла. Грешимъ на прохожаго, ночевалъ.

Соседъ. Какой прохожiй?

Михайла. Пиджачишка въ лохмотьяхъ.

Соседъ. Кучерявый, носъ съ горбинкой?

Михайла. Ну да.

Соседъ. Сейчасъ повстречалъ. Подивился, что дюже шибко шагаетъ.

Михайла. Скорей всего онъ. — Далече встрелъ?

Соседъ. За мостъ еще, я чай, не вышелъ.

Михайла (хватаетъ шапку и быстро уходитъ съ сосњдомъ). Догнать надо. Вишь шельмецъ. Онъ это.

Марфа. Охъ грехи, грехи. Не миновать, что онъ.

Акулина. А какъ не онъ. Такъ-то разъ годовъ двадцать тому было, такъ же сказали на человека, что лошадь увелъ. Собрался народъ. Тотъ говоритъ самъ виделъ, какъ онъ обротывалъ, тотъ говоритъ, что виделъ, какъ онь повелъ ее. А лошадь пегая, дядина, заметная. Собрался народъ, стали искать. Попался имъ въ лесу тотъ самый парень. Ты, говорятъ. Онъ говоритъ: знать не знаю ведать не ведую. Поклянись, говорятъ. Клянется, божится, что не онъ. Что, говорятъ, смотреть на него. Бабы верно сказывали, что онъ. Что-то сказалъ онъ грубое. Егоръ Лапушкинъ, померъ онъ. Горячiй мужикъ былъ, развернулся, ни кстя ни моля бацъ его въ морду, ты, говоритъ, вдарилъ разъ, набросились все, стали бить успятками, кулаками, добили до смерти. Что же думаешь? На другой неделе нашли настоящаго вора, а этотъ вовсе не воръ, только въ лесу хотелъ дерево облюбовать.

Марфа. Известное дело, какъ бы не согрешили. Хоть онъ и въ низкой степени, a человекъ, видно, хорошiй.

Акулина. Да ужъ больно опустился. И взыскать съ такого нечего.

Марфа. Вотъ галдятъ. Ведутъ, видно.

(Въ горницу входятъ Михайла, соседъ и еще старикъ и парень. Впередъ себя вталкиваютъ вчерашняго прохожаго.)

Михайла (держитъ въ рукахъ чай-сахаръ, къ женњ). У него въ штанахъ и нашли. Воришка, сукинъ сынъ.

Акулина (къ Марфе). Онъ и есть — сердешный и голову повесилъ.

Марфа. Это онъ вечоръ, видно, о себе говорилъ, что какъ выпьетъ, такъ и тащитъ что попало.

Прохожiй (въ волненiи). Я не воръ, я экспропрiаторъ. Я деятель и долженъ жить. Вы понять не можете, что хотите делайте.

Соседъ. Къ старосте али прямо къ уряднику?

Прохожiй. Говорю, что хотите делайте. Я ничего не боюсь и могу пострадать за убежденiя. Кабы вы были люди образованные, вы бы могли понимать...

Марфа (мужу). А Богъ бы съ нимъ. Покупку вернули. Пустить бы его безъ греха... Пущай идетъ.

«Пущай идетъ». Спасибо научила. Безъ тебя не знаемъ, что делать.

Марфа. Жалко его сердечного.

Михайла. Жалко! Поучи, поучи, безъ тебя не знаемъ, что делать. То-то дура. «Пущай идетъ». Идетъ-то идетъ, да ему слово сказать надо, чтобъ онъ почувствовалъ. (Къ прохожему). Такъ слушай ты, мусью, что я тебе сказать хочу. Хоть и въ низкомъ ты положенiи, a сделалъ ты дюже плохо, дюже плохо. Другой бы тебе за это бока намялъ да еще и къ уряднику свелъ, а я тебе вотъ что скажу: сделалъ ты плохо, хуже не надо. Только ужъ больно въ низкомъ ты положенiи, и не хочу я тебя обидеть. (Останавливается. Все молчатъ. Торжественно.) Иди съ Богомъ да впередъ такъ не делай. (Оглядывается на жену.) А ты меня учить хочешь.

Соседъ. Напрасно, Михайла. Охъ напрасно, повадишь ихъ.

Михайла (все держитъ въ руке покупку). Напрасно такъ напрасно, мое дело. (Къ жене.) А ты меня учить хочешь. (Останавливается, глядя на покупку, и решительно подаетъ ее прохожему, оглядываясь на жену.) Бери и это, дорогой чаю попьешь. (Къ женњ.) А ты меня учить хочешь. Иди, сказано иди. Растабарывать нечего.

дегенератъ, значитъ. Прости Христа ради. (Бросаетъ на столъ чай-сахаръ и всхлипывая быстро уходитъ.)

Соседъ. Ажъ заплакалъ, сердешный.

Михайлa (женњ). А ты меня учить хочешь.

Акулина. Тоже человекъ былъ.

Марфа. Спасибо чай не унесъ, а то бы и на заварку не было.

Примечания

ИСТОРИЯ ПИСАНИЯ И ПЕЧАТАНИЯ.

Появление этой комедии связано с любительскими спектаклями для крестьян, которые устраивались с 1910 г. в Телятинках на хуторе В. Г. Черткова (сыном Черткова, В. Ф. Булгаковым и др.). В дневнике В. Ф. Булгакова от 23 марта 1910 г. записано: «Поехал в Ясную поляну. Нашел для себя письмо Димы Черткова [сына В. Г. Черткова — В. В. Черткова...] Он сообщал, что Л. Н. согласился писать пьесу для домашнего спектакля для крестьян, который затеваем мы в Телятинках. Мне Л. Н. тоже подтвердил это». («Лев Толстой в последний год его жизни», ИЗД. «Задруга». М. 1918, стр. 117.) В Дневнике самого Толстого, в записях от 23 и 24 марта, имеются отметки о намерении написать пьесу для Телятинок и «для Димочки». По словам того же В. Булгакова, Толстой, вспомнив о своем обещании, сказал ему 27 марта: «Нужно для вас драму писать. У меня есть два сюжета...» (стр. 119). Как видно из записи Булгакова от 28 марта (стр. 121), Толстой колебался между двумя пьесами: «одна пьеса — драма — совсем готова: стоит только сесть и написать, другой сюжет смешной». — Да надо ведь внимательно писать, — говорил Диме Лев Николаевич. — У вас-то публика невзыскательная, да ведь попадет в газеты, станет известным... А я бы хотел писать пьесы только для Ясенков, Телятинок и Ясной поляны». По Дневникам Толстого видно, что 29 марта он «набросал комедию», 31-го начал писать, но на этом и остановился.

Работа над комедией возобновилась в мае 1910 г. Этому предшествовало свидание Толстого с неким Кочетыговым, о котором имеются записи у А. Б. Гольденвейзера («Вблизи Толстого», т. II, стр. 345) и у В. Ф. Булгакова. Этот Кочетыгов «странный человек, типа мастерового», бывал у Толстого в Москве и поражал своими странными и безостановочными монологами. 30 апреля 1910 г. Кочетыгов пришел в Ясную поляну и заявил, что ему нужно поговорить с Львом Николаевичем. «Пообедав, Л. Н. сошел к нему на террасу... Прошло с четверть часа, вдруг я слышу — Л. Н. кричит меня снизу. Я побежал к нему. Он стоит внизу лестницы, смеющийся и возбужденный». — Давайте сюда фонограф... надо записать... Он говорит бог знает что такое!.. И что он спасет всех людей, и апокалипсис, и закон инерции, и электричество... Надо записать!»... Посетитель Льва Николаевича оказался совершенно ненормальным человеком и необыкновенным оратором. В фонограф он очень охотно согласился говорить и говорил не менее чем полчаса, безостановочно, без малейшей запинки... Боже, чего-чего в ней [в речи] не было! И Америка, и Англия, и апокалипсис, и курицы, и петухи, и закон инерции, и испанская корона, и Л. H., и Чертков, и «я — Кочетыгов», и все ученые, и т. п.» (В. Булгаков, «Л. Толстой В последний год его жизни», стр. 177).

«Л. Н. передал его манеру говорить («сила енерции») в «прохожем» в новой комедии» («Вблизи Толстого», т. II, стр. 26). Кроме Кочетыгова Толстой использовал в комедии и какого-то другого посетителя. 21 мая В. Булгаков записал (стр. 211): «Был посетитель. Про него Л. Н. говорил: — Какой-то странный. Рассказывал про свои видения. Я, грешным делом, слушал и запоминал слова для моей пьесы: «по волнам жизни носило», «галлюциенации»...

Работа над пьесой возобновилась еще до этого. 18 мая В. Г. Чертков дал сделанную им копию пьесы (см. в описании рукописей № 3) В. Ф. Булгакову для новой переписки: «В. Г. дал ее мне переписать, и я впервые познакомился с ней. Л. Н. будет еще поправлять ее. Вечером он говорил, что написал ее только для «телятинковского театра». Говорил о характеристике одного из действующих лиц, прохожего: — Это тип спившегося пролетария, рабочего. В нем смешано благородное с распутством. Одет в рваном пиджаке...» (стр. 205). 19 мая Булгаков записывает: «Переписал начисто пьесу, в 5-й раз. Она всё лучше и лучше. Удивительно приятно, переписывая, следить за изменениями, которые делает в ней Л. Н. Он сам всё недоволен ей. Говорит: «фальшиво» (стр. 207).

Работа продолжалась с перерывами до конца июня. В дневнике Булгакова от 3 июня записано (стр. 221), что Толстой переменил первоначальное заглавие комедии — «Долг платежом красен» на новое: «От ней все качества». Самая поздняя дата из стоящих на обложках рукописей — 31 июля.

Многократная переработка комедии (12 рукописей) привела к большому количеству вариантов, наиболее интересные из которых мы даем в настоящем издании. Уже в «Полном собрании сочинений Л. Н. Толстого» под редакцией П. И. Бирюкова (1913 г., т. XX) были приведены некоторые рукописные варианты комедии (№№ 1, 2, 3 и 5), но с ошибками. 485 Эти варианты дают представление о первоначальной редакции пьесы — все они взяты из автографа № 1. Указание Толстого, сделанное в варианте № 1 («Выписать стих из письма»), исполнено в рукописи № 2, где вставлено:

«Как Адам с Евгой парой гуляли,
«Как Евга Адама смущала.
«Как Евга Адама у грех уводила,
«А ты Адам, мой Адам, господин Адамович,
«Как сослал нас Господь на трудной земли,
«Как заставил нас Господь трудиться, питаться,
«И заставил нас Господь пашеньку пахать,
«И заставил нас Господь хлебушка севать.
«Вот тебе, Адам, соху да боронку.
«А тебе, Евга, гребень да гребенку.
«Да повелел нам Господь бедным милостыню подавать».

Остальные варианты взяты нами последовательно из рукописей №№ 2 — 11 (за исключением варианта № 4, который представляет собой любопытную переделку части варианта № 3 в рукописи № 7 и потому поставлен непосредственно после варианта № 3). Если сопоставить варианты №№ 5, 10, 16, 25, 30 и 33, то получится картина постепенного видоизменения финала, над которым Толстой очень много работал. Особо отметим вариант № 6, в котором «прохожий» объясняет, что такое «забастовка».

После вариантов дается набросок из Записной книжки, представляющий собою одну из редакций финала. См. т. 58, стр. 156—157, 165—166.

ОПИСАНИЕ РУКОПИСЕЙ.

В Рукописном отделении ИРЛИ хранятся следующие рукописи комедии «От ней все качества»:

— 13 листов разного формата: л. 1 — почтовой бумаги большого формата (с продолговатой клеткой), л. 2 — обыкновенной бумаги большого формата, лл. 3 — 7 — почтовой бумаги разного качества, л. 8 — верже среднего формата с водяными знаками (по середине монограмма из букв Н и S, сверху — Golindia, снизу — William Laid), л. 9 — синей почтовой бумаги, л. 10—13 — обыкновенной почтовой бумаги

Текст написан на одной стороне листов. Пагинация красным карандашом: 1—13. Заглавия нет.

На обложке рукой Толстого: Драмат.

№ 2. Машинописная копия с автографа № 1, с новыми вставками. 15 листов, из которых лл. 1 и 3—15 — обыкновенной писчей бумаги 4°, а л. 2 (автограф) — 8°.

Полный текст. Заглавия нет. Новые вставки и поправки относятся, главным образом, к первому действию; во втором действии поправок очень мало.

—11.

№ 3. Копия с машинописи № 2, сделанная рукой В. Г. Черткова. 17 листов обыкновенной писчей бумаги — сложенные пополам полулисты.

—20 перешли в рукопись № 5. Пагинация: 1—14 и 21—23.

На обложке рукой В. Ф. Булгакова: «Черновая пьесы в двух действиях. (Испр. 18 мая 10 г., в Кочетах.)».

№ 4. Копия с рукописи № 3, сделанная рукой В. Ф. Булгакова. 8 листов обыкновенной писчей бумаги — сложенные пополам полулисты.

—4, 15—16 и

—26. Остальные листы перешли в копию № 5. На л. 8 сделана наклейка — новый автограф.

На обложке рукой В. Ф. Булгакова: «Кочеты, 19 мая 1910 года».

№ 5. Копия, составленная из листов, перешедших из копий № 3 (6 листов с первоначальной пагинацией 15—20) и № 4 (18 листов с первоначальной пагинацией 5—14 и 17—24), и трех листов, заново переписанных рукой В. Ф. Булгакова; кроме того — 2 листа нового автографа (начало пьесы): сложенный пополам полулист почтовой бумаги большого формата. Всего — 29 листов.

На автографе впервые заглавие рукой Толстого:

Много новой правки. Пагинация: 1—27. На обложке рукой В Ф. Булгакова: «Черновая пьесы. Кочеты, 20 мая 1910 года».

№ 6. Машинописная копия с рукописи № 5. 14 листов, из которых 12 лл. — обыкновенной писчей бумаги 4° и 2 — обрезки.

Текст неполный — некоторые листы перешли в следующие копии. Много новой правки. На обложке рукой А. Л. Толстой: «Черновые «Долг платежом красен». 1 июня 10 г.». К слову «Черновые» рукой В. Ф. Булгакова приписано слово «пьесы» (синим карандашом).

На втором листе обложки — копия заключительной части письма Толстого к неизвестному, сделанная рукой А. Л. Толстой (начинается словами: «и писать тогда всякий искренний человек станет непременно прозой, а никак не стихами»).

— новый автограф, написанный на срезке (вставка), лл. 2—4 — машинописные копии с № 6, лл. 5—6 — новый автограф на листах почтовой бумаги, лл. 7—11 — машинописные копии.

Текст неполный. Есть новая правка. На л. 6 об. зачеркнут автограф другого произведения, начинающийся:

) Кроме того что человекъ видитъ, чувствуетъ въ своемъ теле...

Это — набросок предисловия к «Пути жизни».

На обложке рукой А. П. Сергеенко: «От нее все качества. (Долг платежом красен.) 2 июня, 1910 г.».

°.

Есть новая правка.

№ 9. 11 листов, из которых 2 листа — новый автограф (вставка) на листах почтовой бумаги, остальные — машинописные копии на обыкновенной писчей бумаге 4°.

На обложке рукой А. Л Толстой (чернилами): «Черновые. 30 и 31 июля 10 г. Долг платежом красен».

° (на одном — наклеенный срезок от листа из № 6).

Текст неполный. Есть новая правка.

На обложке рукой A. Л. Толстой (красным карандашом): «Черновые пьесы 3 июня 10 г.». Судя по этой дате, обложка эта должна относиться к № 9, а обложка, в которой лежит рукопись № 9, должна относиться к № 10.

№ 11. 23 листа обыкновенной писчей бумаги 4°, из которых на л. 1 рукой Т. Л. Сухотиной сделан список действующих лиц пьесы (с поправками рукой Толстого), а на остальных листах — машинописная копия пьесы.

Полный текст. Много новой правки. Над списком действующих лиц рукой Толстого написано новое заглавие: Отъ ней все качества и ниже — ремарка: Осень. Изба съ чуланомъ. На л. 2 зачеркнуто прежнее заглавие (машинкой — «Долг платежом красен») и написано рукой Толстого новое: Отъ ней все качества.

«В двух действиях» и «Кочеты, 20 мая 1910 г.».

№ 12. Машинописная копия с № 11: 13 листов папиросной бумаги большого формата («ремингтон»).

Полный текст. Поправки Толстого на листах: четвертом, пятом (вписана буква «р» в слове «педагогом»), шестом («аграмарном» вместо прежнего «аграрном»), восьмом («Семь бед, один ответ» вычеркнуто и заменено словами: «Я говорю») и тринадцатом.

На обложке (плотной желтой бумаги) рукой Толстого написано (зеленым карандашом): Комедiи.

№ 13. Автограф, написанный на листках из Записной книжки (№ 1) 29 марта 1910 г. Начало: Поступилъ къ намъ такой соцiалистъ... Конец: То-то онъ Михайле и голову повинную(?)... (см. т. 58, стр. 156—157).

—166).

Комедия «От ней все качества» появилась в печати после смерти Толстого в издании: «Посмертные художественные произведения Льва Николаевича Толстого». Под редакцией В. Черткова. Том I, изд. Александры Львовны Толстой. М. 1911. В основу текста была положена последняя копия (№ 12), прочитанная Толстым. Но при проверке этой копии с предшествующими ей рукописями обнаруживается ряд ошибок переписчиков, не замеченных Толстым. В настоящем издании ошибки эти исправлены. Главные из них следующие:

Стр. 219, строка 6. Слова: «Все нет» пропущены переписчиком в рукописи № 12.

Стр. 220, строка 29. Слово: «подвигает» написано Толстым в рукописи № 5; в № 10 ошибочно переписано: «подносит» (так и в печати).

Стр. 220, строка 33. Слова: «хлобыснул, должно ученый» — так написано Толстым в рукописи № 5; в № 10 ошибочно переписано «хлобыщет», а слова «должно ученый» не разобраны — оставлен пропуск, и на полях поставлен вопросительный знак; в № 11 пропуск этот остался незаполненным — так дошло и до печати.

«оборванную» написано Толстым в рукописи № 7, в № 9 ошибочно переписано «ободранную» (так и в печати).

Стр. 224, строка 20. Слова: «Он говорит: знать не знаю, ведать не ведую. Поклянись, говорят» — так написано Толстым в первом автографе (№ 1) и переписано в рукописях № 2 и № 5; в рукописи № 11 все эти слова пропущены — переписчик перескочил от одного «говорят» («Ты, говорят») к другому («Поклянись, говорят»); так осталось в № 12 и перешло в печать.

Стр. 225, строки 4—17. Весь этот кусок диалога пришлось исправить по автографу (рукопись № 5), так как в рукописи № 6 он совершенно искажен переписчиком: знаки вставки ошибочно приняты за знаки вычерка, в результате чего ремарки «(задумывается)» и «(Строго к жене)» отсутствуют. Сначала Толстой не внес никаких изменений, но в дальнейших рукописях стал исправлять: в № 7 вычеркнул слова Марфы «Пущай идет» и те же слова в реплике Михайлы, следующую за этим фразу Марфы заменил другой: Я только къ тому, чтобъ пущай бы шелъ, а в реплике Михайлы вместо «Жалко» написал: «Пущай бы шелъ»; в №№ 8, 11 и 12 сделано еще несколько мелких изменений. Считая, что все эти изменения и исправления явились результатом сделанной переписчиком ошибки (в № 6), мы возвращаемся к тексту автографа, наиболее органическому.

Стр. 225, строка 32—35. В рукописи № 10 к прежним заключительным фразам, которых было две («Мих. (жене). А ты меня учить хочешь. Ак. Тоже человек был»), прибавлены две новые; на полях указан цифрами порядок этих четырех фраз. Цыфры 1 и 2 относятся к словам соседа и Михайлы, а цыфры 3 и 4, после целого ряда перемен, зафиксированы: цыфра 3 за словами Акулины («Тоже человек был»), и цыфра 4 за словами Марфы («Спасибо чай не унесъ» и т. д.). В № 11 (а отсюда в № 12 и в печати) порядок этих заключительных фраз дан неверный (4, 2, 1, 3): Мы исправляем по указаниям Толстого, сделанным в рукописи № 10.

485. В варианте № 1, в первой ремарке, описывающей внутренность крестьянской избы, у П. И. Бирюкова стоит: «(Ласточка)». На самом деле нужно «(Лампочка)». Этот случай характерен тем, что в нем не учтена характерная особенность почерка Толстого — экономить (сводить) палочки.

От ней все качества
Варианты

Разделы сайта: