Сказка о том, как другая девочка Варинька скоро выросла большая

СКАЗКА О ТОМЪ, КАКЪ ДРУГАЯ ДЕВОЧКА ВАРИНЬКА СКОРО ВЫРОСЛА БОЛЬШАЯ.

(Посвящается Вариньке.)

— Что это въ самомъ деле мы совсемъ забыли детей, — сказала мать после обеда. — Вотъ и праздники прошли, а мы ни разу не свозили ихъ въ театръ. — Принесите афишу — нетъ ли нынче чего-нибудь хорошенького для нихъ. —

Варинька, Николинька и Лизанька играли въ это время въ сирену, они все три сидели на одномъ кресле: подъ водой ехали на лодке къ фее; и ихъ было въ игре будто-бы 6 человекъ: мать, отецъ, Евгенiй,[179] Этiенъ, Саша и Милашка. Лизанька была Милашка и сейчасъ сбиралась быть феей, чтобы принимать гостей; но вместе слушала, что говорили большiе.

— Варинька! въ театръ, насъ... — сказала она и опять принялась за свое дело: дуть и махать руками, что значило, что они едутъ подъ водой.

— Мамаша? — спросилъ Николинька.

— Да, — сказала Варинька.

И игра пошла плохо, очень долго не доезжали до феи, дети все слушали, какъ мамаша совещалась съ дядей, куда ехать? Въ циркъ, или въ Большой театръ, въ «Наяду и Рыбакъ». —

— Идите одевайтесь! — сказала мамаша.

Сирена вдругъ разстроилась, ни лодки, ни воды, ни милашки, ничего больше не было. —

— Мы, мамаша? — спросила старшая, Варинька, хотя и знала, что одеваться сказано имъ.

Николинька и Лизанька, молча глядя на мамашу, ожидали подтвержденья.

— Идите, идите скорей наверхъ!

И топая ногами, съ пискомъ и крикомъ, толкая другъ друга, полетели дети.

Черезъ полчаса они потихоньку, боясь запачкать и смять платья, ленты и рубашки, съ умытыми лицами и руками сошли въ гостиную. Они все были славныя дети, особенно девочки въ кисейныхъ платьяхъ съ розовыми лентами, а мальчикъ въ канаусовой сизой [?] рубашке съ золотымъ поясомъ, котораго ему самому очень мало было видно.

— Неужели я такая же хорошенькая, какъ и Лизанька? — думала Варинька и, чтобы увериться въ этомъ, прошлась, шаркая, мимо зеркала[180] и какъ будто мимоходомъ заглянула на себя подъ столъ въ зеркало. Въ зеркале бокомъ стояла хорошенькая девочка.

— Лизанька! посмотри, у тебя коки все не пригладились, — сказала она, и Лизанька подошла и посмотрела на себя.

Коковъ не было видно. Это только подшучивала Варинька. Николинька тоже подошелъ и посмотрелъ на свой золотой поясъ:

— Ну точно сабля у дядиньке, прелесть! —

— Опять измялись! — сказала она, обдергивая ей юбку. — Нельзя васъ брать!

Но Лизанька знала, что это только шутки.

— Allez prendre vos precautions avant de partir,[181] — сказала гувернантка въ красныхъ лентахъ и шумящемъ шолковомъ платье, входя въ комнату.

— Прекотьоны, прекотьоны! — закричали дети, и сначала побежала Лизанька.

— Мне не нужно, — гордо сказалъ Николинька.

— И мне тоже, — сказала Варинька.

— Какiя кхинолины! — сказала Варинька.[182] — Какая красавица Бисутушка! — говорили дети, прыгая вокругъ М-llе Bissaut, которая тоже посмотрелась въ зеркало, чтобы узнать, точно не сделалась ли она красавица.

Мамаша долго одевалась, такъ что дети сыграли еще одну игру въ доктора и измяли все платья и взъерошились. Ихъ побранили, сказали, что нельзя ихъ одевать хорошо, что ихъ надо оставить; но они знали, что ихъ непременно возьмутъ, и старались сделать кислыя рожи, но въ душе имъ было весело. Наконецъ, посадили всехъ въ карету. Михайла такъ и подкидывалъ ихъ о пороги, какъ мячики; а старушка няня, безъ платка и въ одномъ платье стоявшая на крыльце на морозе, все говорила, что у Лизаньки шляпка сбилась, а что Варинька хоть ручки бы спрятала. Николинька — тотъ кавалеръ молодецъ, ему ничего не нужно.

Когда прiехали въ театръ и пошли по коридору, и незнакомые люди стали ходить взадъ и впередъ прямо на нихъ, и какъ стала мамаша спрашивать, куда идти, и Михайло не зналъ, то дети, по правде сказать, испугались сильно, хотя и не признавались въ этомъ. Лизанька даже думала, что все кончено, что заблудились, что собьютъ съ ногъ, уведутъ куда-нибудь, и что вотъ-те и театръ будетъ. Она даже задыхалась отъ страху и, еще бы немножко, заплакала-бы. Я знаю, что она не признается въ этомъ, но было дело. Зато какъ нашли ложу, и человекъ какой-то съ золотыми галунами потребовалъ билетъ у мамаши, несмотря на то, что она мамаша, и отворилъ дверь, удивительно хорошо стало, даже немножко страшно. Музыка играетъ, светло, золотыя свечи большiя и люди, люди, люди! Головы, головы, головы! Наверху, внизу, везде люди. Точно настоящiе.

и они сами. Особенно рядомъ съ ними черезъ загородку сидели мальчикъ и девочка, такiе хорошенькiе, точно волшебные. Девочка въ пукляхъ до открытыхъ плечиковъ, а сама не старше Вариньки, а мальчикъ тоже съ длинными курчавыми волосами, въ бархатной поддевке съ золотыми пуговками и такой хорошенькой, лучше Феди и Стивы, даже лучше Раевскаго, ну точно волшебный мальчикъ. —

Волшебный мальчикъ и девочка смотрели на детей, которые пришли, и дети смотрели на нихъ и шептались между собой.

— Смотрите же сюда, дети, вотъ где сцена, — сказала мамаша, указывая внизъ въ одну сторону. Дети посмотрели туда, и имъ не понравилось. Тамъ сидели музыканты, все черные, съ скрипками и съ трубами, а повыше были нехорошiе простые доски, какъ въ доме въ деревне полъ, и на полу ходили люди въ рубашкахъ и красныхъ колпакахъ и махали руками. А одна девочка безъ панталонъ въ коротенькой юбочке стояла на самомъ кончике носка, а другую ногу выше головы подняла кверху. Это было нехорошо, и детямъ стало жалко этой девочки.

— Который театръ, мамаша? — спросилъ Николинька.

— Этотъ самый, — отвечала мамаша, въ трубку глядя на девочку и указывая на нее.

— Неужели это настоящiя девочки? — спросила Лизанька, которой было страшно отчего-то и хотелось плакать.

— Разумеется, настоящiя! — отвечала Варинька, — посмотри, какъ она ходитъ; какъ туда зайдетъ за эти перегородки, очень видно, что настоящiя.

Лизанька обиделась.

— Которыя съ нами рядомъ сидятъ, я вижу, что настоящiя, a те — я не знаю.

Было смешно только, когда вдругъ все начинали бить въ ладоши, да еще передъ самымъ концомъ было хорошо и смешно, когда на сцену пришло много людей съ алебардами, стали бить другъ друга, сделался пожаръ, и одинъ провалился, только жалко — тутъ-то и закрылась занавесъ. —

Соседнiе дети встали и вышли изъ ложи съ офицеромъ, который былъ съ ними.

— Какъ жарко! — сказала мамаша и тоже вышла съ детьми въ коридоръ и стала ходить. Лизанька держалась за нее, чтобы не потеряться, другiе ходили сами. Офицеръ съ волшебными детьми тоже ходилъ. Встречаясь, дети смотрели другъ на друга и смотрели такъ пристально, что ничего не видали подъ ногами, и Лизанька такъ загляделась, что спотыкнулась и упала. Но она не заплакала, a покраснела и засмеялась. И наши дети, и волшебныя дети захохотали. Волшебныя дети еще показались лучше, когда смеялись.

— Такiя хорошенькiя, веселыя, особенно девочка, — думалъ Николинька. — Особенно мальчикъ, — думали Лизанька и Варинька. — Quels charmants enfan[t]s![183] проговорила мамаша гувернантке, но такъ, чтобы офицеръ и дети слышали. В душе жъ она думала: хороши дети, но мои лучше. Детей очень испугало и удивило то, что решилась сказать мамаша; однако она это хорошо сказала. Отойдя на другой конецъ коридора, офицеръ тоже самое сказалъ своимъ детямъ.

— Ну, подите познакомьтесь съ ними, — сказалъ онъ имъ.

— Поди сам, коли тебе хочется, — сказал онъ имъ.

— Что же, я пойду, — сказалъ мальчикъ, глядя вверхъ на офицера. — Только что сказать имъ?

— Спроси, не ушиблась ли эта девочка.

— Хорошо, я скажу! — решительно сказалъ мальчикъ.

— И я скажу, — сказала девочка, и они пошли имъ навстречу.

— и лицо и шея; скрыпя новыми сапожками, побежалъ къ своимъ и схватилъ офицера за руку.

— Острамился, — сказалъ офицеръ.

Съ другаго конца опять сошлись дети. Мальчикъ остановился противъ Лизаньки, и она остановилась.

— Какъ васъ зовутъ? — спросила она.

— Саша!

— Ахъ, Саша! — сказали и Николинька, и Варинька, и Лизанька, и все засмеялись.

— Мы играемъ въ Сашу, — сказалъ Николинька.

— А мы играемъ въ воланы, — сказала волшебная девочка.

— Вы въ первый разъ въ театре? — спросила Варинька.

— Нетъ, мы видели «Корсара», и въ цирке два раза были: тамъ клауны, и «Волшебную флейту» видели и после завтра съ бабушкой поедемъ. —

— «Волшебная флейта» хорошо, должно быть.

— Нетъ, Циркъ лучше всего, всего!

— А вы говорите пофранцузски?

— Говоримъ, и понемецки говоримъ, и поаглицки учимся.

— А васъ какъ зовутъ?

Ужъ по коридору меньше стало ходить народу, мамаша ушла въ ложу, и музыка заиграла, a дети все разговаривали. —

— Ну, вотъ и познакомились, теперь пойдемте въ ложу, — сказала гувернантка.

— Проститесь, поцелуйтесь, — сказалъ офицеръ, улыбаясь.

Дети стали целоваться. Только Варинька не успела поцеловаться съ волшебнымъ мальчикомъ, и ей это было досадно. Въ ложе опять дети смотрели больше другъ на друга, чемъ на балетъ, и улыбались, какъ знакомые.

Во второмъ антракте дети опять сошлись и, схватившись за руки, все ходили вместе и все разсказали другъ другу. Офицеръ купилъ имъ винограду, и они испачкали все перчатки, все ели.

— <А мы съ вами забыли поцеловаться, — сказалъ мальчикъ, и они прожевали, выплюнули шелуху и поцеловались.>

— Когда же мы увидимся еще? — спросила Варинька.

— Можетъ быть, въ театре, — сказалъ мальчикъ, — а вы къ намъ не можете разве ездить?

— Нетъ, можемъ, ежели мамаша захочетъ, а когда будемъ большiе, тогда ужъ все будемъ делать, что хотимъ, будемъ ездить къ вамъ.

— Нетъ, къ намъ лучше, у насъ зала большая.

— А знаете, меня нашъ знакомый училъ, какъ большимъ сделаться. Только я не могъ. Надо вырвать свой волосокъ, привязать себе на ночь вокругъ шеи или такъ положить, и ежели онъ до утра не соскочитъ, то большой будешь.

Очень было весело. Такъ было весело, какъ никогда не было весело.

— Мы будемъ всегда друзья? — сказалъ мальчикъ Вариньке, когда они уходили.

— Всегда, — отвечала Варинька.

И тоже самое Николинька сказалъ волшебной девочке.

И Лизанька тоже сказала девочке.

— Все, все всегда будемъ друзья! — чтобы сократить дело, сказалъ Саша, и все остались очень довольны. —

После театра дядя пришелъ пить чай съ мамашей, a дети разсказывали ему и няне все, что они видели, и больше разсказывали про детей, чемъ про театръ. — Мамаше нездоровилось, и она устала и соскучилась въ театре.

— И чтожъ, хороши дети были? — спросилъ дядя у Лизаньки.

— Очень хороши, — ответила она.

— И вы подружились?

— Очень подружились.

— И тебя полюбили?

— Д-д-да!

— Даромъ что безъ зубъ?

— И безъ зубъ полюбить можно.

— Разумеется, можно и безъ зубъ, — подтвердила Варинька.

— Они все тамъ влюбились, — сказала гувернантка.

— Да, я влюбилась! — сказала Варинька и замялась.

— Ахъ ты моя прелесть! — сказала мамаша.

Варинька удивилась, что ее за что-то хвалятъ.

— Хочешь выйти за него замужъ?

— Хочу, — сказала она.

— Коли бы ты была большая, то можно бы было, — сказала Лизанька, — а теперь нельзя.

— Разумеется, нельзя. Однако идите спать, дети.

Дети перекрестили мать, и она ихъ перекрестила, поцеловались со всеми, кто только былъ въ комнате, и побежали наверхъ. Покуда они снимали платья и панталоны и покуда молились Богу, они все думали и говорили о волшебныхъ детяхъ. И долго няня еще не могла ихъ угомонить, они все переговаривались изъ своихъ кроватокъ. Наконецъ они затихли, няня поправила лампадку и вышла изъ комнаты.

— Николинька! — сказала Варинька въ полусвете лампадки въ спущенной съ плечъ рубашечке, высовы[ва]я изъ-подъ полога свою головку. —

Николинька вскочилъ на колени.

— А я хочу видеть во сне Сашу.

— А я Машу, — сказалъ Николинька.

— А я всехъ двухъ, — пропищала Лизанька.

— Вотъ я пойду мамаше скажу, — послышался голосъ няни изъ-за двери.

Дети притихли.

— Лучше всехъ, всехъ! — себе въ подушку проговорила Варинька.

Ей такъ виделся Саша съ своими черными курчавыми волосами и веселымъ смехомъ.

— Ахъ, кабы я была большая! Я бы вышла за него за мужъ, непременно.

И ей вспомнился волосокъ, она привстала на локоть и стала дергать, но захватила много волосковъ, сделала себе больно и вскрикнула.

— Что ты, Варинька? — прошепталъ Николинька.

— Ничего, прощай! — сказала она.

— Прощай!

Однако два волоска остались у Вариньки между пальцами, она выбрала одинъ подлиннее и попробовала. Онъ не обходился вокругъ шеи. Она связала два и завязала ихъ, легла на подушку.

— А ведь Лизанька и Николинька останутся маленькими — подумала она, и ей стало страшно. — Ничего, я и имъ тоже сделаю, возьмемъ Сашу къ себе, и все будемъ жить вместе, — подумала она и тотчасъ же заснула. Вдругъ Варинька почувствовала, что она тянется, тянется и не можетъ уже уместиться въ кровати. Она проснулась, огляделась, она была большая. Лизанька и Николинька еще спали. Она встала потихоньку, <надела платье, салопъ и шляпку и> вышла на крыльцо[184] и побежала прямо туда, где жилъ Саша. Саша еще спалъ, <но ее впустили>. Она подошла къ его кроватке <и разбудила его> и разсмотрела на его шее тоже связанный волосокъ, который чуть держался на шее и вотъ-вотъ долженъ соскочить. Она потихоньку поправила волосокъ. —

Вдругъ Саша сталъ растягиваться, растягиваться, рости, рости, такъ что кроватка затрещала. Какiя толстыя сделались руки, ноги, усы стали выходить. Саша открылъ глаза и посмотрелъ на Вариньку, но и глаза и улыбка Саши были такiя странныя.[185]

— А, вотъ сюрпризъ, — сказалъ онъ потягиваясь.

Вариньке стало вдругъ стыдно и страшно. У Вариньки потемнело въ глазахъ, она закричала и упала навзничь. Понемногу все прошло, она открыла глаза и увидала свою кроватку, лампадку и няню, которая в платке стояла подле нее и крестила. Она сорвала волосокъ, перевернулась на другой бокъ и заснула.

Комментарии

Дети сказки называются теми же именами, что и дети сестры Л. Н. Толстого, Марии Николаевны, бывшей в замужестве за гр. В. П. Толстым. По всей вероятности, для них и была написана сказка. Если это предположение справедливо, то сказка была создана зимой 1857/1858 гг. Летом М. Н. Толстая развелась с мужем и, вместе с детьми, поселилась на зиму в Москве. С ними жил и Л. Н. Толстой, очень любивший детей. Его дневник за это время неоднократно говорит о том, как он ездил с ними в зверинец, в театр, на представление марионеток. Под 12 ноября 1857 г. в Дневнике записано: «В театр с детьми. Они заснули». Несомненно, после одного из посещений театра с детьми и появилась мысль о сказке.

Автограф хранится в Толстовском кабинете Всесоюзной библиотеки им. В. И. Ленина . 3 лл. сероватой русской писчей бумаги, размером в 4°. Клеймо неразборчиво. Водяного знака нет. Коричневые выцветшие чернила. Очень маленькие поля слева. 1 л. помечен цыфрой 12, 3 л. – цыфрой 14, на 2 л. пометы нет. Много поправок, вписываний, вставок. В подлиннике посвящение написано над заглавием. Мы перемещаем его под заглавие.

«Сказка о том, как другая девочка Варинька скоро выросла большая» впервые была опубликована в книге: «Лев Толстой. Неизданные художественные произведения со вступительными статьями А. Е. Грузинского и В. Ф. Саводника». Изд. «Федерация». М. 1928, стр. 213—228.

Сноски

179. В подлиннике: — Евгенiй.

180. Можно прочесть и: зеркалъ

181. [Идите, приготовьтесь передъ отъездом,]

182. Четыре последние слова вписаны над строкой и ошибочно введены в следующую фразу, после слова:

183. [Какие прелестные дети!]

184. Зачеркнуто: Лакей Ей подали карету, лакей вскочилъ на козлы

185. Можно прочесть и:

Разделы сайта: