Три дня в деревне (варианты)

[ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ СТАТЬИ «БРОДЯЧИЕ ЛЮДИ».]

№ 1.

Въ наше время у насъ по деревнямъ завелось нечто совершенно новое, не виданное и неслыханное прежде и <не только> тяжело мучительное, отравля[ю]щее жизнь всего населенiя, <но угрожающее сделать жизнь совершенно невозможною>. Это нечто есть нищенство, разросшееся и разростающееся въ какой то такой ужасной прогрессiи, при которой жизнь населенiя становится все тяжелее и тяжелее и скоро станетъ совершенно невозможной. Каждый день въ нашу деревню изъ... дворовъ142разводятъ на ночлегъ отъ... до... 143 теперь зимой, холодныхъ, голодныхъ оборванныхъ людей. О томъ, каковы эти люди по своему внешнему виду,144не145 можетъ представи[ть] себе ни одинъ городской житель, не видавшiй такихъ людей. На дняхъ приходилъ къ намъ такой несчастный. Онъ почти раздетъ ― на немъ остатки разваливающейся и обуви и одежды, лицо его худое, одутловатое, все въ гнойныхъ струпьяхъ, въ такомъ же положенiи и все его тело. И такой человекъ и более или менее подобные ему приходятъ въ деревню, и десятскiй отводитъ ихъ не въ нашъ домъ, где десятки чистыхъ комнатъ, не въ домъ священника, дьякона, торговца, даже146 учителя, а въ очередной домъ147 къ хозяину, у котораго одна горница, где вся семья, жена, снох[и], девушки, ребята, и надо не только дать место для ночлега этому вонючему, обсыпанному, какъ струпами и болячк[ами] человеку, но нельзя и не посадить его за ужинъ, когда хозяева сами сядутъ. И это черезъ день, два, и во всехъ дворахъ и по всей Россiи. Мало того: это ночные постояльцы, но середи дня зайдутъ не два, не три такихъ148 просителя: настоящiе нищiе съ сумами и прохожiе, не два, не три, а 10 и больше, и всякому баба, которая знаетъ, что до новины далеко не хватит[ъ] хлеба, отрежетъ ломоть отъ иногда последней ковриги.

У насъ есть Работные дома, есть Воспит[ательные] дома, есть Приказ[ы] Общ[ественнаго] призренiя, есть еще благотворительныя учрежденiя по городамъ. И все эти учрежденiя очень хорошiя, и места при нихъ хорошiя, и высоко ценятся занимающими и желающими занять ихъ, и самыя учрежденiя чистыя зданiя съ элект[рическими] освещенiям[и],149 парк[етными] полами, чистой прислугой, и призреваю[тся] тамъ тысячи всякаго рода людей женщинъ, детей. Но ведь все это какая-нибудь сотая доля того огромнаго, едва ли не милiоннаго населенiя (цыфра эта неизвестна, но должна быть огромна), которая теперь, нищенствуя, бродитъ по Россiи и призревается и кормится крестьянскимъ народомъ. Что бы было, невольно приходитъ въ голову, если бы не было этого крестьянскаго народа и не было бы въ немъ того чувства христ[iанскаго] милосердiя, которое есть въ немъ и которое не позволяетъ ему не только не прогнать этого вшиваго, паршиваго, воню[чаго], но не позволяетъ ему не посадить его за ужинъ, не отрезать ему ломоть тяжелымъ трудомъ добытаго и самому недостающаго хлеба.

тысячъ, если не милiоны и несчастныхъ и развращенныхъ, но все таки также несчастныхъ проходимцевъ.

Да, не правительство и153 благотворительныя общества ограждаютъ насъ,154 людей достаточныхъ классовъ, отъ напора на насъ дошедшей до последней степени нищеты и отчаянiя голытьбы, а эта невидная основная сила жизни русскаго народа ― крестьянство.

Не будь ихъ, уже давно, несмотря ни на какую полицiю (ее же такъ мало и не можетъ быть много въ деревняхъ), разнесли бы все155 дома зажиточныхъ семей, а тамъ, где не разнесли бы ихъ, убивали бы отъ отчаянiя и техъ, кто не помогаетъ имъ, или самихъ себя,156 вешались бы, резали бы другихъ и резали157 бы сами себя, потому что имъ больше делать нечего. И въ самомъ деле огромному большинству этихъ людей больше делать нечего. Сами ли они виноваты, пьяницы ли они и стали ли пьяницами отъ158 невоздержанiя или отъ отчаянiя, они таковы, каковы есть, и имъ больше нечего делать, какъ только просить или грабить. Хорошо, что они до сихъ поръ только просятъ, но не грабятъ они, а просятъ они, а не грабятъ только потому, что у нихъ есть еще выходъ въ помощи не отъ богачей — богачи обезпечены — а отъ самыхъ бедныхъ, иногда более бедныхъ, чемъ просители, людей народа. Надо видеть этихъ людей, хорошенько распросить, разсмотреть ихъ, чтобы понять ту степень лишенiя и страданiй, до которыхъ дошли или доведены эти люди. Вотъ одинъ еще совсемъ молодой малый, — 5 гр[адусовъ] мороза — на немъ пиджакъ весь въ дырахъ,159 рубахи нетъ, сквозь дыры видно тело, такiе же и штаны, на ногахъ что то похожее на ботинки — одна вся распорана, онъ бледенъ и дрожитъ. Вотъ другой старикъ въ мужицкомъ дырявомъ кафтане,160 въ лаптяхъ,161 торчитъ162 серая отъ грязи рубаха и въ рукавахъ, и на заднице изъ подъ163 прорванныхъ штановъ. Ему нетъ 40. У него одышка и лицо человека пьющаго. Спросишь: кто, откуда? Всегда одинъ ответъ: 164 Нетъ работы, везде прикрываютъ, или идемъ поискать работы въ Москву или изъ Москвы въ Кiевъ. Или были высланы административно,165 и всегда одно: нетъ и нетъ работы. Иногда видишь, что неправда, иногда, напротивъ, очевидно говоритъ правду и сейчасъ бы радъ въ какую бы то ни было работу. Бываютъ и166 калеки безъ руки или ноги, или совсемъ больные, бываютъ, хотя и редко, и дети, и женщины. Боюсь согрешить, но большое большинство люди пьющiе и не ужившiеся въ своемъ месте, но среди нихъ много и много истинно167 несчастныхъ, да и те, про которыхъ такъ168 хочется сказать, что сами виноваты, не менее, если не более, несчастны. <Стоя на той степени достатка> Только перестань съ постояннымъ усилiемъ нести тяжелую трудовую жизнь большинства крестьянъ и въ особенности рабочихъ, и сейчасъ сбился съ пути. А сбился разъ и169 пропалъ.

На дняхъ170 только проснулся, И[лья] В[асильевичъ] говоритъ мне: два прохожихъ. Возьмите на столе. И[лья] В[асильевичъ]171 беретъ и подаетъ, какъ заведено, по 5 копеекъ. Проходитъ около часа, я выхожу на улицу. Ужасно оборванный, въ совершенно развалившейся обуви маленькiй человечекъ съ нездоровымъ лицомъ, подпухшими главами начинаетъ кланяться и подаетъ свидетельство.

— Вамъ подали.

— Подали. Ради Бога, ваше сiятельство172 извольте видеть, ваше сiятельство, что мне делать, куда мне детьcя.

Я говорю, что подаю всемъ одинаково, больше не могу. Онъ продолжаетъ умолять, угрожаетъ, что наложить на себя руки, становится на колени и опять повторяетъ одно и тоже.

Я даю ему еще173 20 копеекъ, и ОНЪ уходитъ. И такихъ, т. -е. такихъ особенно неотвязныхъ, каждый день <5—6 человекъ такихъ> много. 174

Но сколько между всеми ними прекрасныхъ, истинно прекрасныхъ людей по своимъ нравственнымъ качествамъ.

Проситъ, какъ обыкновенно, высокiй, красивый человекъ въ одномъ,175 хотя и не очень, но прорванномъ короткомъ пиджак и176 картузе, сапоги уже плохи, не держатся, умное, хорошее лицо. Я подаю, онъ благодарить. Я спрашиваю, пьетъ ли? говорить, что пилъ, но не пьяница. Грамотенъ ли? Какъ же, улыбаясь говорить, читалъ ваши книги, называетъ. Спрашиваю, кто онъ, откуда. 177 Разсказываетъ, очевидно, правдиво свою исторiю, жиль въ Петербурге, было хорошее место конторщика, 30 рублей. Самъ крестьянинъ нашего уезда. 178 Его домашнiе вместе съ другими деревенскими отъ малоземелья задумали переселиться въ Сибирь въ Томскую губернiю. Написали ему, спрашивая согласiя продать его часть земли на старомъ месте, онъ согласился. 179 Домашнiе уехали, но оказалось, что земля имъ попала дурная, они прожились тамъ и вернулись домой, и живутъ теперь на квартирахъ, кормясь работой. Онъ посылалъ имъ, но случилось, что торговая кампанiя, въ которой служилъ, раззорилась. Искалъ места, не нашелъ.

Или другой: въ181 опоркахъ, одежда ваточная, въ роде халата, подпоясанн[ый] веревкой. Одежда вся, вся въ дыркахъ,182 очевидно, не прорванная, но отъ того, что износилась, лицо скуласто[е] прiятное, умное и трезвое. 183 Я подалъ обычные 5 копеекъ. Онъ поблагодарилъ, <мы> разговорились. 184 Онъ административно ссыльный, жилъ въ Вятке, кормить[ся] нечемъ, теперь идетъ въ Рязань, где жилъ прежде. Спрашиваю: чемъ былъ? Газетчикомъ, разносилъ газеты. За что пострадалъ? За распространенiе нелегальной литературы. Разговори[лись] про революцiю, я сказалъ свое мненiе о томъ, что все въ насъ самихъ, что силу185 нельзя сломить, особенно такую огромную. Уничтожится зло вне насъ, когда оно уничтожится въ насъ, сказалъ я. 186

— Да когда нибудь, да не скоро.

— Отъ насъ зависитъ. 187

— Я читалъ вашу книгу о революцiи.

— Это не моя, но я такъ же думаю. 188

— Хотелъ просить васъ о вашихъ книгахъ.

— Съ удовольствiемъ. Только какъ бы не повредить вамъ. Я дамъ самыхъ невинныхъ.

— Да мне что... я уже ничего не боюсь. Тюрьма? Да тюрьма лучше, чемъ такъ. Я бы желалъ въ тюрьму.

И сказа[въ], онъ улыбнулся доброй улыбкой.

— Какъ жалко, что столько силъ тратится напрасно, сказалъ я, вотъ такiе люди, какъ вы, какъ разстраиваете свою жизнь. 189 Ну какъ же вы.

То онъ весело бойко отвечалъ мне, когда дело шло о внешнемъ общемъ, но какъ только дело коснулось его, онъ вдругъ отвернулся отъ меня, закрылъ рукавомъ глаза и затылокъ его затрясся.

И сколько такихъ людей.

И эти люди погибаютъ безъ помощи, и люди <те, какъ тотъ первый> слабые отдаются этой бродячей жизни и главное тотъ народъ, который до сихъ поръ пригревалъ, кормилъ ихъ, спасалъ насъ отъ нихъ, доходитъ до невозможности продолжать это свое дело. Нельзя такъ, положенiе это и новое, и невозможное. Нельзя такъ, надо ответить на это новое ужасное явленiе русской жизни.

№ 2.

«Какъ ответить на него, я не знаю, но знаю одно, что ответить на него можетъ никакъ не наше одервенелое и глупое правительство, a ответить могутъ только люди общества (стоитъ только вспомнить то, что сделалъ и делаетъ Бутсъ), одни сотни и сотни бедныхъ мущинъ и жешцинъ, которые рвутся къ разумному честному безкорыстному труду и другiе наверное очень многiе богатые, которые дадутъ средства на устройство такихъ учрежденiй, который избавятъ эти несчастный сотни тысячъ бродящихъ людей отъ необходимости нищенствовать, отъ соблазна всякаго притворства и лжи, и миллiоны оседлаго крестьянскаго народа отъ той тяжести, которую онъ одинъ несетъ на своихъ плечахъ».

№ 3.

«Какъ ответить на него я не знаю, но знаю одно, что ответить на него можетъ никакъ не наше одервенелое и глупое правительство, a ответить могутъ только люди общества (стоитъ только вспомнить то, что сделалъ и делаетъ Бутсъ), одни сотни и сотни молодыхъ небогатыхъ мужчинъ и женщинъ нашего круга, которые рвутся къ разумному, честному и безкорыстному труду; и другiе наверное очень многiе, богатые, которые дадутъ средства на устройство учрежденiй, могущихъ избавить сотни и тысячи бродячихъ людей отъ испытываемыхъ ими страданiй. Такiя усилiя непосредственнаго труда молодыхъ, небогатыхъ людей и денежныхъ жертвъ богатыхъ избавятъ этихъ людей не только отъ телесныхъ страданiй, но отъ греха и развращенiя, утишатъ озлобленiе этихъ людей противъ богатыхъ, избавятъ богатые классы отъ некоторой доли сознанiя своего греха, избавятъ и народъ отъ несомой имъ тяжести содержанiя этой, все увеличивающейся армiи безработныхъ».

[Первая редакция статьи «Живущие и умирающие».]

№ 4.

Я сижу за работой, приходитъ тихо190 И[лья] В[асильевичъ]191 и, очевидно не желая отрывать меня отъ дела,192 говорить, что давно дожидаютъ прохожiе и женщина.

— Возьмите пожалуйста и подайте.

— Женщина по какому то делу.

— Что нужно? Въ чемъ дело?

— Значить. Мужа отдали. Осталась одна съ четырьмя детьми. 193

— Какъ же? Разве одинъ былъ? Братьевъ не было?

— Братъ есть да разделенный.

— Такъ какъ же одинокаго отдали?

— Отдали, говорятъ, вы не делены. А мы еще после Пасхи на Фоминой разошлись. Все разделили, да и делить нечего было. Изъ скотины только и было что три овченки.

— Такъ какъ же одинокаго отдали?

— А кто ихъ знаетъ. Вотъ осталась одна съ ребятами. Делай что хошь. Одно помирать надо. Да робятъ жалко. Къ вашей милости. Защитите какъ194 не по закону отдали.

— Я узнаю. Записалъ деревню, имя, прозвище. Узнаю, если что можно сделать. Дамъ знать.

— Помогните хоть сколько нибудь. Ребята есть хотятъ, a верьте Богу, куска хлеба нетъ. Пуще всего грудной. Молока195 въ грудяхъ нетъ, а коровы тоже нетъ. Плачетъ и вся трясется и отъ слезъ и отъ горя въ своей рваной поддевочке.

Спрашиваю: откуда она взята. Говоритъ из Сергiевскаго. Это богатое большое село въ 40 верстахъ отъ насъ. Спрашиваю,196 живы ли197 отецъ, мать и какъ живутъ. Живутъ, говоритъ, хорошо.

— Отъ чего бы тебе къ нимъ не поехать?

— Я и сама думаю. Да какъ мне къ нимъ итти. Можетъ не примутъ.

— Такъ вотъ что давай напишемъ, я.

Только отпустилъ,198 какъ слышу бубенчики и подъезжаетъ великолепная тройка цугомъ. Кучеръ, стоя[лъ] въ мохнатой шапке, тулупе, въ саняхъ барыня въ соболяхъ подъ вуалью. Это знакомая родственница, жена члена государственнаго Совета заехала изъ своего соседняго съ нами ея именiя, чтобы проститься съ моей женой передъ своимъ отъездомъ въ Алжиръ, куда она везетъ своего мужа страшно уставшаго, какъ она говоритъ, отъ петербургской жизни и деятельности. — За завтракомъ дама эта,199 съ парикомъ на голове и брилiантами въ ушахъ и200 пальцахъ, разсказываетъ про тяжесть петербуржской жизни съ ея требованiями, разсказываетъ про страшное201 горе съ ея сестрой, потерявшей отъ скарлатины своего 4-го прелестнаго ребенка. Несмотря на все усилiя всехъ лучшихъ знаменитостей врачей ребенокъ умеръ. On ne peut pas se faire une idée du désespoir de Lidie. Son pauvre mari craint pour elle. 202 Ужасно.

На столе y насъ стоятъ вазы съ прекрасными букетами розановъ. Это присланный намъ подарокъ какой то неизвестной особой. 203 Петерб[ургская] соседка замечаетъ цветы и спрашиваетъ откуда они — неужели и[зъ] своихъ оранжерей и, зная это по ответу, говоритъ, что въ Петербурге такiе розаны каждый по 11/2 рубля. А ихъ въ двухъ вазахъ штукъ 20, такъ что кроме гiацинтовъ и гвоздикъ одни розаны стоятъ рублей 30.

— Ну въ Алжире у васъ этого всего будетъ много.

— Да, но путешествiе очень трудно.

— Ну что же въ 1-мъ классе.

— Хоть и въ первомъ классе. Мужъ привыкъ къ прогулкамъ, a здесь лишенъ этого.

Еще разные разговоры о знакомыхъ, о Думе, о последнемъ французскомъ романе, прекрасной игре Гофмана. Завтракъ кончается, и еду на свою обычную прогулку, но присоединяюсь къ нашему Доктору, которому нужно побывать нынче у больныхъ и въ той деревне, где Волостное Правленiе, и въ той, откуда солдатка.

Прежде всего204 захожу въ Волостное Правленiе. Старшины нетъ, нетъ и писаря, одинъ помощникъ писаря, молодой умный мальчикъ. Я его давно знаю. Распрашиваю о солдатке. Онъ205 справляется и говоритъ мне, что раздела въ этой семье не было. Правда, говорила тутъ ихъ свекровь, что они разделены, но раздела не было, и потому не было причины отменить Павла отъ солдат[ства].

— Ну какъ они живутъ?

— Очень бедны.

— Да я хочу заехать распросить ихъ объ этомъ разделе.

— Вотъ сами увидите. Бедны то бедны. А все таки врутъ, что делились.

Заходитъ докторъ, окончивъ свое посещенiе больного, и мы вместе направляемся къ солдатке. Но по дороге, въ улице того же села насъ останавливаетъ девочка летъ 12 очень миловидная.

— Къ вамъ верно, говорю я доктору.

— Нетъ, я къ вашей милости.

— Что нужно. Отъ кого ты?

— Да я сама отъ себя. Научите, что намъ делать. Мать померла, остались мы одни. Что намъ делать? Что намъ делать? Какъ кормиться, сидимъ не емши...

— Откуда ты?

Девочка указываетъ домъ кирпичный, довольно хорошiй. — Вотъ нашъ домъ. Да зайдите, посмотрите. 206

опять мальчикъ двухъ летнiй. Тетка разсказываетъ мне всё. Отца задавило въ208 рудокопной шахте 2 года тому назадъ. Хлопотали вознагражденье, ничего не вышло. Осталась209 вдова съ 3 детьми,210 4-го родила безъ него. Кое какъ кормилась на своей малой земле. Работала немного, пропала211 лошадь, потомъ корова, осталось две овцы. Съ месяцъ тому назадъ сама заболела, померла. Остались пять человекъ детей, старшей 12. Кормись, какъ хочешь. Тетка помогаетъ по силамъ, да сила малая. Не знаетъ, что делать. Хоть бы въ прiютъ куда определить детей, хоть не всехъ. Старшая милая умная девочка,212 хозяйка дома, теперь очевидно все понимаетъ, вникаетъ въ нашъ разговоръ съ теткой.

— Хоть бы этого вонъ Миколашку куда пределить, указываетъ она на меньшого, а то съ нимъ беда, никуда отойти нельзя.

Я делаю, что могу, и обещаюсь хлопотать о прiюте. Девочка старшая благодаритъ и спрашиваетъ, когда притти ко мне за ответомъ,213 Глаза всехъ остальныхъ детей, кроме Миколашки, устремлены на меня, какъ на какое то волшебное существо, которое все можетъ сделать для нихъ.

Выйдя изъ дома, не доходя до саней, встречаю старика. Старикъ здоровывается и тотчасъ же начинаетъ говорить о сиротахъ. 214

— Бяяда, говоритъ онъ,215 жалость смотреть на нихъ. И девчонка старшенька какъ хлопочетъ. Ровно мать имъ. И какъ имъ только Богъ даетъ. Спасибо люди не покидаютъ,216 а то какъ есть голодомъ бы померли, сердешные. Вотъ уже такимъ и не грехъ помочь, говоритъ онъ, очевидно советуя мне сделать, что я могу.

— Въ деревне этой на самомъ краю женщина вдова съ сынишкой и старухой матерью. Они давно уже живутъ милосердiемъ людей. Изба ихъ одно время совсемъ угрожала задавить ихъ. Добрый человекъ поставилъ имъ всю новую избу. Живутъ они въ новой избе, но нужда все та же и живутъ милостыней. Я остановился у первой избы, но зная, чья же изба, чтобы спросить, где живетъ солдатка. Изъ двери вышла знакомая вдова. И тотчасъ же начала просить помочь прокормить, телушку, прося зайти посмотреть телушку. Я обещалъ зайти, но решилъ прежде пойти къ солдатке. 218

— Третiй домъ отселе, сказала мне вдова, указывая вдоль улицы. Кирпичная изба, а рядомъ ихъ домъ.

Какъ ни219 жалки по деревнямъ дома бедныхъ людей, такого заваливающагося дома, какъ домъ солдатки, я давно не видалъ. Не только вся крыша, но и стены перекосились, такъ что окна были кривыя.

Внутренность была не лучше внешности. Маленькая220 избушка съ печкой, занимавшей треть ея, вся была перекошена, черна, грязна и,221 къ удивленiю моему, полна народа. Я222 думалъ найти одну солдатку съ ея детьми, но тутъ была ея золовка, молодая баба съ детьми, и ея старуха свекровь. 223 На середине избы висела люлька, и золовка качала ее. Солдатка же сама была на печке. Пока она слезала, свекровь мне все разсказала. Оказывается, какъ я понялъ, что они разделились только на словахъ и, такъ какъ другого жилья не б[ыло],224 да и разделились то они только на время, пока сердились другъ ка друга, а потомъ помирились и продолжали жить вместе. Такъ что волостное правленiе б[ыло] совершенно право, не признавъ Павла одинокимъ. Но то, что они жили вместе, не уменьшало ихъ страшную бедность. Ни лошади, ни коровы ничего не было кроме заработка оставшагося брата, который работалъ225 на стороне226 и, хотя и былъ пьяница, кормилъ не только свою семью, но и солдатку съ ея детенышами. Солдатка слезла съ печи и подтвердила то, что мне говорила свекровь. Но все таки просила меня хлопотать о выручке ея мужа, такъ какъ она считала невозможнымъ продолжать жить съ деверемъ. Я сказалъ, что попробую хлопотать,227 но едва ли что выйдетъ. Подождемъ, что228 отпишетъ отецъ. Тогда видно будетъ. На этомъ простились, и я пошолъ по обещанiю къ вдове на краю, чтобы посмотреть, какъ она просила, ее телку, которую кормить нечемъ. Телка стоитъ въ сеняхъ. Телка какъ телка, смотреть на нее нечего. Иду въ домъ. Изба чистая, прибранная, мальчикъ здоровен[ькiй], одетъ229 по деревенски хорошо. Вдова по обычаю начинаетъ причитать со слезами о своей бедности, есть нечего,230 телку кормить нечемъ, вынимаетъ изъ за пазухи лоскутъ бумаги и съ громкимъ плачемъ подаетъ мне.

— Что это? говорю.

— Да вотъ шаль залòжила за трешницу.

Читаю, расписка въ томъ, что взята подъ залогъ шаль;

— Ну, а старуха что? спрашиваю.

— Да вонъ на печи.

Я подхожу къ печи, окликаю. Отзывается слабо старческiй голосъ. 231

— Охъ тяжело, о охъ горе мое.

— Что, старушка? Что болитъ?

— Все болитъ. Всю ломитъ.

— Старая она, говоритъ вдова.

— А сколько ей?232 Не старше меня.

— Старше много, ей годовъ 90.

— Такъ что же намъ съ тобой,233 говорю, старушка, помирать nоpa.

— Пора, пора.... батюшка., объ одномъ прошу Бога. Да не принимаетъ душу. За грехи видно. О господи.

Отделавшись здесь, едемъ съ Докторомъ на последнее его посещенiе въ деревне, которое намъ на дороге и234 откуда235 его прiезжали звать къ больному. Прiезжаемъ и идемъ внизъ въ избушку. Небольшая, но236 чистая горница, въ середине люлька, и женщина качаетъ, за столомъ девочка съ удивленiемъ237 смотритъ на насъ.

— Где же больной? спрашиваетъ докторъ. 238

— На печке вонъ, говоритъ женщина, сильно качая люльку съ ребенкомъ.

Докторъ влезаетъ на приступку печки и окликаетъ больного. Больной не отвечаетъ. Я влезаю тоже на лавку, такъ что стою рядомъ съ Докторомъ. 239 И вижу въ полутьме240 человека въ рубахе, лежащаго головой на камне печи безъ постели, не совсемъ навзничь, такъ что обе руки на просторе. Докторъ держитъ одну за пульсъ.

— Ну что? спрашиваю я.

— Агонiя, говоритъ Докторъ и обращается къ хозяйке. Запали лампу.

Хозяйка зоветъ девченку и велитъ ей качать люльку, а сама зажигает лампу и подаетъ Доктору.

— Кончено, говоритъ Докторъ, спускается, и я за нимъ.

Очень странно мне после этого садиться за нашъ обедъ съ 12 серебряными приборами, двумя слугами, полуторарублевыми розами, стоящими на столе, и разговорами о превосходстве той или другой музыки, о241 уместности или неуместности речи министра и члена Думы, о страшной невралгiи Гр. А. и горести кн[ягини] Б., о смерти своего отца и о преимуществе гимназическаго воспитанiя передъ институтскимъ.

Странно и скучно и возмутительно и стыдно.

№ 5.

Едемъ домой съ Докторомъ и дорогой молчимъ. Думаю, что оба испытываемъ одинаковое чувство.

— Какъ же онъ лежалъ? Ничего подстелено не было?

— Ничего, коротко отвечалъ Д[окторъ], понимая, о чемъ я спрашиваю и почему.

Опять едемъ молча довольно долго.

И опять очевидно зная, о чемъ я думаю, докторъ говоритъ:

— Да, очень есть бедные. Вчера я былъ въ Крутомъ после родовъ. Чтобы изследовать, надо было положить такъ, чтобы вытянулась во весь ростъ. Не было такого места.

— Неужели?

— Да, такая плохая изба.

Подъезжаемъ къ дому. У крыльца стоитъ великолепная пара коней цугомъ въ ковровых саняхъ. Кучеръ красавецъ въ тулупе и мохнатой шапке. Это сынъ прiехалъ изъ своего именiя.

За обедомъ изъ 5 блюдъ съ двумя сортами вина, двумя служащими лакеями и стоящими на столе цветами, идутъ разговоры.

Сынъ, глядя на цветы, десятка два свежихъ розановъ, спрашиваетъ, откуда эти чудесные розаны. Жена разсказываетъ, что это уже во второй разъ присылаетъ намъ какая то дама изъ Петербурга, не открывающая своего имени.

— Такiе розаны по 11/2 рубля за штуку, говоритъ сынъ. И онъ разсказываетъ, какъ на какомъ то концерте или представленiи закидали всю сцену такими цветами.

— Техника изумительная, но нетъ настроенiя, говоритъ кто то.

— Последнiй разъ я встретила въ его концерте — называютъ имя и фамилiю. Онъ почти годъ никуда не выезжаетъ, а на Гофмана прiехалъ и остался вполне доволенъ. А онъ кажется знаетъ толкъ.

— А что, какъ его здоровье?

— Да все нехорошо. Докторъ посылаетъ его въ Алжиръ, но онъ не хочетъ. Говоритъ, что всё можетъ переносить, только не скуку.

— А для меня на[шъ] противный Петербургъ самое скучное место на свете. Особенно теперь съ Думой и все одними и теми же разговорами...

Обедъ кончается, подаютъ кофе. Я ухожу къ себе и мне на душе странно и мучительно стыдно.

[Первая редакция статьи «Подати».]

№ 6.

Подати.

Кроме обычныхъ посетителей и просителей нынче 20 Дек[абря]242 еще особенные: это243 знакомый мне бездетный, доживающiй въ большой бедности свой векъ старикъ крестьянинъ <на маломъ наделе> и оч[ень] бедная женщина изъ нашей деревни и то[же] изъ нашей деревни крестьянинъ, сколько я знаю достаточный. Все трое по одному и тому же делу. Собираютъ подати, и у старика описали самоваръ, у бабы овцу и у достаточнаго крестьянина244 корову. Я забылъ да и не зналъ все эти порядки и потому распрашиваю, что такое, какъ, отчего?

телку и все. А не по закону. Я говорю, что справлюсь, узнаю, и обращаюсь къ старичку. Маленькiй, худенькiй, слабый, плохо одетый человечекъ245 разсказываетъ съ отчаянiемъ, какъ пришли, взяли самоваръ и всё. A где же я возьму три246 семь гривенъ, какiя то, кто ихъ знаетъ, казенныя чтоль. Где жъ мы съ старухой возьмемъ? И такъ ели живы. 247 Какiя же это права. Помогите какъ?

Я обещаюсь узнать, обращаюсь къ бабе. — Худая, измученная, я ее знаю, знаю, что мужъ пьяница и 5 детей.

— Пришли. Давай говоритъ деньги. Я говорю, хозяина нетъ, на работе. Давай говоритъ. Где жъ я возьму. Одна овца и ту забрали. Плачетъ. Обещаюсь разузнать помочь, чемъ могу, и иду на деревню къ старо[сте], чтобы узнать подробности. На улице деревни останавливаютъ меня еще две просительницы бабы. Мужья въ работе. Бабы одне дома, а по всемъ дворамъ идетъ строгая описка за недоимки. Одна проситъ купить у ней холстъ, отдаетъ за 2 рубля. А то описали куръ. Только развела. Темъ и кормлюсь, что соберу яичекъ продамъ. 248 Возьмите, холстъ хорошiй. Я бы и за три не отдала, кабы не нужда. Отсылаю домой, когда вернусь, обсудимъ, а то можетъ и такъ уладится. Не доходя до старосты на перерезъ выходитъ еще бывшая школьница, быстроглазая, черноглазая, бывшая ученица моя, Ольгушка, теперь старушка. Та же249 беда, описали телку.

Староста сильный, умный,250 съ седеющей бородой251 мужикъ подходитъ ко мне на улицу252 и распрашиваю, какiя подати собираются и почему такъ вдругъ строго, что отбираютъ самовары, овецъ, куръ. Староста253 разсказываетъ мне,254 что приказано строго на строго собрать къ новому году всю недоимку.

— Какже, спрашиваю, отбирать самовары, скотину?

— Велено,255 что же будешь делать? говоритъ староста, пожимая сильными плечами. Только есть и такiе, что могутъ отдать. Хоть бы Абакумовъ. 256

Онъ называетъ мне того достаточнаго крестьянина, у котораго описали корову за какой то продовольственный капиталъ, который Аб[акумовъ] не считаетъ обязаннымъ платить.

— Ну этотъ положимъ, говорю, ну a бедныхъ то какъ же. Хоть бы у стариковъ, самоваръ взяли.

— Эти точно что бедные и взять не съ чего. Да ведь тамъ не разбираютъ.

— Ну, а Курносенкова? Я говорю про женщину, у которой взяли овцу. И эту староста257 жалеетъ, но какъ будто оправдывается темъ, что не можетъ не исполнять приказанiя.

— Я спрашиваю, давно ли онъ старостой. И сколько получаетъ.

— Да что получаю? отвечаетъ онъ не на мой высказанный, а на не высказанный вопросъ, зачемъ онъ участвуетъ въ такомъ деле?

— И то хочу отказаться. 30 рублей наше жалованье, a греха не оберешься.

— И чтоже, и отберутъ и самовары, и овецъ, и куръ? спрашиваю я.

— А они какъ же. Обязаны отбирать. А волостное уже торги назначитъ. И продадутъ. Да натянутъ какъ нибудь....

дополненiе къ тому, что получится за торговлю водкой, на259 содержанiе армiи, двора и всякихъ чиновниковъ. По бабьему обычаю, особенно свойственному нервной, измученной и нуждой и трудами женщине, Курносенкова, увидавъ меня, съ волненiемъ начинаетъ быстро говорить:

— Вотъ и живу. Последнюю овцу берутъ, а я сама чуть жива съ этими. Указываешь на хоры и печку. Идите сюда, чего. Не бойтесь. Вотъ и кормись тутъ съ ними, съ голопузыми.

Голопузые, действительно голопузые, слезаютъ съ печи и окружаютъ мать...

Еду въ тотъ же день въ волость.

Старшина подтверждаетъ мне всё то же, что сказалъ староста.

Двое за паспортами. Идутъ въ заработки. 261 Принесли деньги за262 паспорта. Одинъ прiехалъ за копiей съ решенiемъ волостного суда, отказавшаго ему, просителю, въ томъ, что усадьба, на которой онъ жилъ и работалъ 23 года, похоронивъ принявшихъ его стариковъ дядю и тетку, не была бы отнята отъ него внучатной племянницей того же дяди. Племянница эта, будучи прямой наследницей дяди, пользуясь закономъ 9 ноября, продаетъ въ собственность и землю и усадьбу, на которой жилъ проситель. И ему отказано, но онъ263 не хочетъ верить, чтобы были такiя права, и хочетъ просить вышнiй судъ, онъ самъ не знаетъ какой. Я разъясняю ему, что права эти есть, и это вызываетъ доходящее до недоуменiя и недоверiя неодобренiе всехъ присутствующихъ. 264

Едва кончилъ разговоръ съ этимъ крестьяниномъ, какъ265 обращается ко мне266 за разъясненiями по его делу высокiй, съ суровымъ, строгимъ выраженiемъ лица крестьянинъ. Дело его въ томъ, что онъ вместе съ односельцами копаютъ руду железную на своихъ пашняхъ, копали съ поконъ века. Нынче вышло распоряженiе. Не велятъ копать. На нашей земле не велятъ копать. А мы только этимъ кормимся. Второй месяцъ хлопочемъ и нигде концовъ не найдемъ. И ума не приложимъ, кому это нужно мужика раззорять.

Я ничего не могу сказать этому человеку утешительн[аго] и обращаюсь къ пришедшему старшине съ моими вопросами о техъ решительныхъ мерахъ, которыя прилагаются у насъ для взысканiя недоимокъ. Спрашиваю267 и о томъ, по какимъ да по какимъ статьямъ собираются подати. Старшина сообщаетъ мне, что всехъ видовъ податей, по которымъ собирается теперь недоимка 7: 268 1) казенныя, 2) земскiя, 3) страховыя, 4) продовольственные долги, 5) продовольственнаго капитала въ заменъ засыпи, 6) мiрскихъ волостныхъ, 7) сельскихъ.

Старшина говоритъ мне то же, что и староста, что причина особенной строгости взысканiя предписанiе высшаго начальства. Старшина признается, что трудно собрать съ бедныхъ, но уже не съ такимъ сочувствiемъ, какъ староста, относится къ беднякамъ и не позволяетъ ужъ себе осуждать начальство и, главное,269 почти не сомневается въ необходимости своей должности и въ270 безгрешности участiя въ этомъ деле.

— Ведь нельзя же, тутъ и волостныя, и земскiя.

Вкоре после этого мне случилось говорить объ этомъ же съ Земскимъ начальникомъ. Да [у] земскаг[о] начальника сомненiй въ необходимости его деятельности уже не было совсемъ. Хотя все таки онъ признавалъ, что въ сущности лучше бы и вовсе не служить. Да все таки, разъ живу въ деревне, почему же не воспользоваться хоть неболынимъ жалованьемъ. А всетаки приносишь пользу тому же самому народу.

Знаю, что для губернатора сомненiя о пользе своей деятельности уже нетъ и помина.

Министры же, какъ те, которые занимаются торговлей271 водки, такъ те, которые занимаются272 приготовленiемъ убiйцъ, также и те, которые заняты присужденiями къ изгнанi[ямъ], тюрьма[мъ], каторгамъ, вешанiю людей, все министры эти уже вполне уверены, что они благодетели русскаго народа и что самоваръ Исаевыхъ, и овца Курносенковой, и холстъ Ольги находитъ самое лучшее помещенiе въ устройстве ихъ гостиныхъ, костюмахъ ихъ женъ и въ необходимыхъ имъ путешествiяхъ и увеселенiяхъ, предпринимаемыхъ ими отъ тяжести своихъ трудовъ для этого грубаго и неблагодарнаго народа.

№ 7.

[Первая редакция статьи «Сон».]

Герценштейну,274 истинно русскому человеку, какъ самъ себя считалъ Герц[енштейнъ], сделанное въ лесу именья ея детей похищенiе леса.

— Прiехали, срезали 7 дубовъ точно въ своемъ лесу и повезли. Не могу же я оставить безъ наказан[ия]: такъ все прiедутъ и ничего не останется. Я не имею права.

— Но все таки жестоко, да и главное совершенно не нужно вследствiе этого оторвать отъ труда домохозяевъ-кормильцевъ семьи и посадить ихъ въ тюрьму.

— Такъ что же прикажете делать, поблагодарить ихъ?

Ироническiй275 отпоръ этотъ276 относился къ Сем[ену]277 Терентьичу Прокофьеву, 278 учителю детей М[арьи] В[асильевны], по ея мненiю,279 хотя и не умеющему себя держать «въ порядочномъ» доме и съ разными идеями, все таки доброму, услужливому скромному человеку и очень хорошему учителю, заставившему280 детей281 полюбить ученье и учиться такъ, что два старшiе прекрасно выдержали экзамены въ 3-й и 4-й классы гимназiи.

и282 потупился въ тарелку съ283 компотомъ. Доедали последнее блюдо.

— Это что то особенное сделалось въ последнее время съ народомъ, отозвался284 на возраженiе М[арьи] В[асильевны]285 предводитель Ф. И. Герценштейнъ. Исчезли последнiя сдерживающiя начала нравственности. Понятiе о праве собственности совершенно исчезаетъ въ народе. Нетъ уже различiя между твое и мое. Страшный упадокъ и религiозности и нравственности.

— А Сем[енъ] Тер[ентьичъ] хочетъ, чтобы ихъ по головке гладили.

С[еменъ] Т[ерентьичъ]286 молчалъ, нагибался ниже къ тарелке и давился середкой287 проглоченнаго почти целикомъ яблока.

— Я ничего не хочу, пробурлилъ онъ.

— Я не слышу, что вы говор[ите].

— Ничего я не говорю.

— Да ужъ Сем[енъ] Тер[ентьичъ] не говоритъ про мужиковъ, для него они все святые, сказала М[арья] Васильевна].

— Да, если бы на этихъ святыхъ не было тюрьмы да, пожалуй, и виселицы, мы бы не то заговорили, сказалъ истинно русскiй человекъ. Это теперь сплошные воры.

Сем[енъ] Т[ерентьичъ]288 покраснелъ, потомъ побледнелъ и трясущимся голосомъ,289 [съ] неестественной улыбкой сказалъ: сплошные воры очень хорошее выраженiе, только отнесено вами не по назначенiю.

— Т. -е. что собственно вы хотите сказать, сказалъ истинно русскiй человекъ.

— Ничего. Только то, что воры те, кто290захватываетъ чужую собственность и пользуется ей. Когда же люди, отъ которыхъ отнята ихъ собственность, отбираютъ ее назадъ у похитителей, я не думаю, чтобы ихъ можно было назвать ворами.

— Вотъ какъ.

Лакей Тарасъ291 предложилъ предводителю, уже скушавшему свою порцiю, взять еще компоту. Предводитель сердито отказался, сердито, потому что онъ хотелъ возражать этому дерзкому учителишке, очевидно намекавшему на что то грубое. М[арья] В[асильевна] поднялась и улыбаясь сказала.

— Лучше договоримъ въ гостиной, туда и кофей подадутъ.

— Прекрасно, улыбаясь хозяйке, сказалъ предводитель. И вставъ, широко, какъ подобаетъ русскому человеку, перекрестился на уголъ.

— Погоди жъ ты. Я покажу тебе, какъ закидывать такiя словечки, думалъ онъ въ это время о дерзости всехъ этихъ щелкоперовъ.

— Такъ какъ это вы изволите292 по новому определять воровство, обратился онъ къ С[емену] Т[ерентьичу].

— Не по новому, а по самому старому здравому смыслу, заговорилъ горячо С[еменъ] Т[ерентьичъ]. Нечего ходить вокругъ да около,293 вы знаете,294 кого я разумелъ,295 говоря о томъ, что воры те, кто захватываетъ чужую собственность и владеютъ ею, я разумею всехъ земельныхъ собственниковъ.

— Почему же тотъ, кто владеетъ землею, захватываетъ ее и нарушаетъ право другого?

— Земельная собственность прiобретается, какъ и всякая собственность, трудомъ. 296 Одинъ человекъ трудится и прiобретаетъ. 297 Разница только въ томъ, что прiобрести жемчуга, бриллiанты, золото можно не на права другихъ. Если же на острове, где все кормятся землей, одинъ присвоитъ себе то, чемъ можетъ кормиться другой, онъ отнимаетъ у другого. Онъ делаетъ другого нищимъ или своимъ рабомъ.

— Но ведь мы не на острове.

— Все равно, поверхность земли определенна.

— Да, но какъ же такъ ровно разделить землю? вступила въ разговоръ М[арья] В[асильевна] — Вамъ сколько сахару? спросила она при томъ, когда Тарасъ поставилъ на столъ подносъ съ кофеемъ.

— Делить не нужно и нельзя, какъ нельзя делить воздухъ, всемъ одинаково нужно, сказалъ С[еменъ] Т[ерентьичъ].

— Какъ же это такъ, не делить.

— А такъ, какъ это понимаютъ эти самые «воры», народъ, такъ, чтобы признавать землю божьей, общею и298 пользоваться ею только съ общаго согласiя.

— Да это тотъ милый мiръ съ своими двухаршинными полосками. Это какъ ваше читанiе, высокiя понятiя и довели крестьянъ до того, что они все стали — не назову — темъ, что они стали теперь.

— Не мiръ ихъ довелъ до нищеты, a землевладельцы и правительство.

— Да если бы не правительство, они бы окончательно погибли. Спасибо теперь и правительство поняло въ чемъ дело. И законъ 9 ноября еще можетъ исправить дело. 299 Крепкая земельная собственность есть первое и единственное условiе порядка и благоустройства.

— Да хорошо благоустройство,300 которое основано на незаконной отдельной, личной земельной собственности.

— Во всей Европе она существуетъ и благодаря ей во всей Европе порядокъ и благоустройство.

С[еменъ] Т[ерентьичъ] началъ горячиться и быстро заговорилъ:

— Вотъ это то и ужасно. Европа. 301 Наше правительство — простите меня — состоитъ изъ такихъ глупыхъ, отсталыхъ. людей, что они не умеютъ, не могутъ думать своимъ умомъ, руководствоваться условiями своей жизни. Европа. Да въ Европе никогда не было того, что у насъ было и есть — община, земельная община.

— Хороша эта община, поощрительница кабака. Вотъ что община.

— Позвольте. Въ русскомъ народе жило и живетъ сознанiе того, что земля не можетъ быть предметомъ собственности, и это сознанiе, опередившее Европу, сознанiе того, что Европа рано или поздно должна будетъ ввести — оно и начинается кое где и въ Англiи теперь — и это передовое сознанiе русскаго народа мы считаемъ отсталостью и беремъ примеръ съ302 потерявшей всякое сознанiе справедливости Европы.

— Да, хорошо бы было, если бы мы хоть немножко были похожи на Европу. Главное дело въ томъ, что все, что вы говорите, это общiя фразы. Я спрашиваю, какъ организовать, земельную собственность.

— Сильные люди ne se laissent pas payer par303 les grands mots. 304 Нужно дело. A его такъ и нетъ, какъ [нетъ]. Вотъ тутъ у васъ и вамъ подобныхъ фантазеровъ и нетъ ответа.

— Напротивъ, очень простой, ясный, определенный.

— Интересно послушать.

— Ответъ въ томъ, что земля должна быть общая.

— Да это мы слышали. Но какъ это сделать? Когда одни хотятъ заниматься землею, a другiе темъ, чтобы играть на. скрипке.

— Сделать такъ, чтобы тотъ, кто пользуется землей, выплачивалъ тому, кто играетъ на скрипке, за то преимущество, которымъ онъ пользуется передъ темъ, кто ею не пользуется.

— Да, но какъ же?

— А такъ, чтобы онъ платилъ ему.

— Сколько? Какъ странно, какъ все это вамъ легко кажется.

— Сколько? Столько, сколько играющiй на скрипке долженъ. платить305 податей для общественныхъ делъ государства.

— Да это Г[енри] Дж[оржъ]. Единый налогъ.

Да, Г[енри] Дж[оржъ], единый налогъ.

— Но ведь это неисполнимо.

— Почему? Неисполнимо казалось освобожденiе рабовъ, у насъ уничтоженiе крепостного права, Еще гораздо более неисполнимо, чемъ освобожденiе отъ рабства земельнаго. И тогда говорили точно также. Ведь дело всё въ томъ, чтобы сознать всю преступность землевладенiя. Ведь вотъ вы говорите и М[арья] В[асильевна]: воры. A ведь воры все землевладельцы. Ведь какое было время, когда народъ, рабы не чувствовали всей неправды своего рабства и несли его покорно, и пришло время, когда нельзя было больше терпеть этого, и поня[ли] это лучшiе люди изъ рабовладельцевъ и поняли это рабы и только силою можно было удержать ихъ, — а силой недолго удержишь — тоже самое и теперь и съ земельнымъ рабствомъ. Точно также лучшiе люди...

— Такiе, какъ вы.

— Лучшiе люди изъ земельных рабовладельцевъ понимаютъ, что это не можетъ такъ продолжаться и сознаютъ себя преступниками.

— Это мы съ вами, М[арья] В[асильевна], преступники.

— Да, преступниками, и, главное, народъ сознаетъ себя обманутымъ, признаетъ преступниками, ворами всехъ землевладельцевъ. И въ такое время мы ничего умнее не можемъ придумать, какъ безнравственный, развращающiй народъ, законъ 9-го ноября, и только мечтаемъ о томъ, какъ бы намъ не отстать отъ Европы, хотя мы стоимъ въ народномъ сознанiи на 1000 верстъ впереди ея. Да это ужасно.

— Да всетаки я не вижу что же делать?306

— Оценить землю и перевести все подати и налоги на землю.

— Генри Джоржъ. А городское населенiе?

— Городское населенiе не будетъ платить налоговъ. Но не въ томъ дело. Я даже не знаю: какъ осуществить освобожденiе рабовъ земли, такъ, какъ могли не знать, какъ осуществится освобожденiе негра, крепостныхъ въ Россiи, но знаю, что нельзя продолжать жить при этой вопiющей несправедливости. И не скрывать надо отъ себя, но, напротивъ, чувствовать, что то, что у М[арьи] В[асильевны] увезли 15 дубовъ не есть воровство, а есть указанiе на то, что владенiе М[арьей] В[асильевной] или ея детьми землей, на которой выросли эти дубы, незаконно, преступно и что если есть воровство...

— Да, что я воровка, благодарю, вступилась М[арья] В[асильевна]. Вы, мне кажется, уже зарапортовались, С[еменъ] Т[ерентьичъ].

— М[арья] В[асильевна], ведь это не шутка — заговорилъ ужъ совсемъ расходившiйся С[еменъ] Т[ерентьичъ]. Ведь вы подумайте. Они, крестьяне, знаютъ также хорошо, какъ то, что солнце всякiй день всходитъ, что земля Божья, и знаютъ яе такъ, какъ я, по разсужденью, а знаютъ своими боками, что имъ безъ земли жить нельзя, что они, только работая всю жизнь на земле и ели-ели питаясь,307 могутъ возростить детей, такихъ же людей, какъ ваши. И вдругъ они ясно понимаютъ, что земля эта отнята у нихъ людьми, которые не работаютъ, держатъ эту землю, за эту землю заставляютъ ихъ работать имъ всякiя ненужныя глупости, и вотъ ему нужно или платить подати, за которыя продаютъ его последнюю корову, или купить лошадь, поправить избу, и онъ идетъ срезать выросшiе на божьей земле дубы. Его отношенiе къ этому делу одно: ловко сделать его, такъ какъ ловко увязать возъ, проехать по трудной [дороге]. О несправедливости своего поступка для него [не] можетъ быть и речи. Онъ знаетъ, на чьей стороне несправедливость, жестокость и ужасная несправедливость и жестокость.

— Странныя у васъ мысли, начала М[арья] В[асильевна] и начала длинную речь о своихъ обязанностяхъ передъ детьми, о томъ, какъ бываютъ дурные опекуны, о томъ, какъ дети князя308 Адашева,309 а онъ былъ женатъ на Строгановой, родной сестре известнаго. Еще у него была эта исторiя съ Бубновой.

С[еменъ] Т[ерентьичъ] молчалъ, потомъ всталъ и вышелъ молча.

— А знаете, я бы не держалъ такого господина при своихъ детяхъ.

— Я310 сама думала. Найдите мне.

— Такая каша въ голове.

————

Въ этотъ же вечеръ лакей Тарасъ, имевшiй привычку писать свои записки, написалъ въ нихъ следующее описанiе дня:

Былъ Предводитель, кушали поздно, дожидались детей. Барыня выговаривала за гардины. A разве я могу разорваться.

Хорошо говорилъ С[еменъ] Т[ерентьичъ] съ предводителемъ. Ужъ такъ выворотилъ все дело наружу, что онъ и туда [и] сюда. Правды не скроешь. Да,311 въ великомъ обмане живетъ наша братiя крестьянская. 312 Приходила братнина невестка.

№ 8.

«русскiй человекъ», какъ онъ самъ считалъ себя, и другъ покойнаго брата кн. Черкасовой, другой гость не только не светскiй, но самый странный, дикiй по понятiямъ княгини человекъ, к[отораго] она терпела только потому, что онъ былъ другомъ de notre pauvre313 Мика, к[оторый] почему то любилъ его. Человекъ этотъ б[ылъ] Ник[олай] Ив[ановичъ] Орловъ, сынъ священника, бывшiй товарищъ Мики. Орлову было теперь за 50, онъ б[ылъ] холостъ, нигде не служилъ, и, какъ говорила кн[ягиня], жилъ безъ дома и безъ дела, такъ себе. Жилъ онъ сначала съ Ламинцевымъ, братомъ княгини. Орловъ б[ылъ] товарищъ Ламинцева и высоко ценилъ его за его высоко нравственныя и религiозныя убежденiя, к[оторыя] онъ проводилъ въ жизнь. Лам[инцевъ] былъ слабъ грудью. Болезнь его развивалась все больше и больше. Лам[инцева] почти противъ его воли возили родные по теплымъ климатамъ, Орловъ не покидалъ его и ухаживалъ за нимъ, и Л[аминцевъ] умеръ въ Египте на рукахъ. Теперь Н. И., задумавши написать бiографiю своего друга, прiехалъ къ Кат[ерине] Петр[овне] съ темъ, чтобы получить отъ нея сведенiя о детстве Мики и, главное, воспользоваться дневниками Мики, к[оторые] б[ыли] у Кат[ерины] Петр[овны]. Это былъ 2-ой гость. Кроме гостей были домашнiе: дочь высокая, худая 18-летъ девушка, меньшая 13 летъ девочка, ея гувернантка англичанка и два меньшiе мальчика и ихъ учитель русскiй студентъ [зачеркнуто: «соцiалъ революцiонеръ»].

Разговоръ начался еще за обедомъ. Начался разговоръ съ того, что Катерина Петровна разсказывала предводителю, истинно русскому человеку, про сделанное въ лесу именiя ея детей похищенiе леса.

№ 9.

Во первыхъ, я думаю, что вы изволите ошибаться, предполагая, что крестьянское сословiе не получаетъ вознагражденiя за свои труды. Я думаю напротивъ, что они получаютъ гораздо больше того, что даютъ. Это во 1-хъ. Во 2-хъ же, какова бы ни была различными людьми разценка даваемаго и получаемаго труда, воровство все таки воровство, грехъ противъ законовъ, признаваемыхъ всеми народами, кроме нашего теперешняго крестьянства, и потому ничемъ, кроме какъ софизмами не можетъ быть оправданнымъ.

— Позвольте прежде всего ответить вамъ на первое, заговорилъ Орловъ. Вы говорите, что крестьянское сословiе получаетъ вознагражденiе за свой трудъ. Я знаю, что вы понимаете подъ этимъ вознагражденiемъ: правительственныя учрежденiя (военныя) административныя, судебныя. Но все эти учрежденiя....

— По вашему безполезны, я знаю эти взгляды, но могу сказать только то, что, не будь этихъ учрежденiй, мы бы не сидели здесь, и не только не б[ыло] бы возможности жить намъ, мне, княгини съ дочерьми (Лина, все время жадно следившая за разговоромъ, при этихъ словахъ вспыхнула и хотела сказать что то, но удержалась) нормальной жизнью, но эти самые крестьяне, въ к[оторы]хъ однихъ вы видите все добродетели, давно бы перерезали другъ друга.

— Только и слышишь, что драки и убiйства среди нихъ, вставила Е. П.

— Я говорю, что все эти учрежденiя, продолжалъ свою мысль Орловъ, считаются нужными не крестьянами, a теми, кто ихъ устрояютъ. Они не просятъ объ этомъ.

— Да это анархизмъ. Позвольте мне устраниться отъ обсужденiя этого давно решеннаго для меня вопроса. Вопросъ о воровстве и я желалъ бы знать, какъ вы оправдываете его и соединяете воровство съ нравственностью.

— Воровство, заговорилъ Орловъ, взглянувъ на Лину, въ которой одной онъ виделъ сочувствiе себе, воровство. Надо определить воровство, прежде чемъ признавать известные факты воровствомъ.

— Я думаю, что нетъ и не можетъ быть разногласiя въ томъ, что считается воровствомъ: присвоенiе чужой собственности.

— Совершенно верно, согласился Орловъ, присвоенiе чужой собственности. Но позвольте васъ спросить, если, какъ это было недавно, и я виделъ на Кавказе, человекъ схватилъ въ пленъ другого и считаетъ этого пленнаго своей собственностью, что если другой человекъ освободитъ этого человека, будетъ ли этотъ поступокъ воровствомъ.

— Я не понимаю васъ, сказалъ Предв[одитель]. C’est trop profond pour nous autres,314 сказалъ онъ обращаясь къ К. П.

— Это совсемъ не такъ трудно. Владеть землей, той землей, к[оторая] нужна для поддержанiя жизни другихъ людей, есть такой же незаконный поступокъ, какъ владенiе рабами.

— Ну?

— И потому освобожденiе отъ этого не есть воровство, а освобожденiе.

— Nous у voilà. 315 Прекрасно. Стало быть нетъ воровства въ покраже моего леса, моей травы, моей ржи.

— Разумеется. При вопросе о томъ, кто виноватъ въ томъ, что крестьяне запустили своихъ лошадей въ луга княгини, надо прежде всего разобрать, кто виноватъ въ томъ, что луга эти составляютъ собственность одного лица, когда они нужны сотнямъ тысячъ.

№ 10.

Обедали въ деревне у княгини Екатерины Петровны Черкасовой: ея домашнiе и два гостя. Гости были: одинъ соседъ, уездный предводитель, человекъ, какъ онъ самъ считалъ, здравыхъ понятiй, верный сынъ церкви и слуга государя и отечества, настоящiй русскiй человекъ. Онъ дорожилъ дружбой Ек[атерины] П[етровны] и потому, что она держалась однихъ съ нимъ консервативныхъ взглядовъ, и потому, что она по своимъ большимъ связямъ могла быть полезна и ему и его зятю, искавшему хорошо оплачиваемаго места въ Петерб[урге] или хотя бы въ провинцiи. Онъ теперь и заехалъ къ Ек[атерине Петр[овне] съ целью попросить у нея рекомендательнаго письма къ министру, ея двоюродному брату. Это былъ одинъ гость. Другой же гость былъ человекъ совершенно противоположнаго склада. Человекъ этотъ былъ Николай Ивановичъ Орловъ, сынъ священника. Орлову было теперь за 50-тъ, онъ былъ холостъ, нигде не служилъ, и всю жизнь ничего путнаго не делалъ и даже, какъ кажется, и пилъ, какъ говорила княгиня. Терпела и принимала его къ себе въ домъ княгиня только потому, что онъ былъ другомъ ея покойнаго брата, ce pauvre cher316 Mika, какъ говорила к[нягиня], этими французскими словами выражая свое, хотя и неодобрительное, но прощающее отношенiе къ брату, его взглядамъ и выбору своихъ друзей. Дело въ томъ, что еще въ университете Ламинцевъ, братъ кн. Черкасовой, сдружился съ Орловымъ, поступившимъ изъ семинарiи тоже въ университетъ. Сдружились они потому, что сошлись въ нравственно-религiозныхъ взглядахъ. Ламинцевъ подпалъ влiянiю Орлова и горячо полюбилъ. Орловъ отплачивалъ ему темъ же. Ламинцевъ съ молодыхъ летъ былъ слабъ грудью и съ годами болезненность его все увеличивалась. Почти противъ его воли родные возили его по теплымъ климатамъ. Орловъ везде сопутствовалъ ему, ухаживалъ за нимъ, и Ламинцевъ умеръ въ Египте на его рукахъ. Все это сделало то, что Ек[атерина] П[етровна] не могла не принимать Орл[ова], когда онъ являлся къ ней. Такъ она приняла его и теперь, когда Орловъ появился въ Скрипицыне (такъ звали именiе Черкасовыхъ) съ просьбой къ Екат[ерине] Петровне о сообщенiи нужныхъ матерiаловъ для составленiя бiографiи своего друга. Таковы были два гостя, обедавшiе въ этотъ день у Кат. Петр. Кроме гостей были домашнiе.

№ 11.

Человекъ этотъ былъ бывшiй семинаристъ и не кончившiй курса студентъ, человекъ безъ всякаго общественнаго положенiя, Николай Ивановичъ Орловъ. Орлову было за 50-тъ летъ. Онъ былъ плешивъ, но на вискахъ топорщились курчавые, седые волоса, лицо было обыкновенное, но умное, подвижное и въ особенно[сти] выразительны были добрые большiе голубые глаза. Терпела и принимала княгиня къ себе въ домъ Орлова, котораго она считала самымъ пустымъ человекомъ и пьяницей, только потому, что Орловъ, какъ ни странно это было, былъ другомъ ея покойнаго брата ce pauvre cher317 Mika, какъ говорила княгиня, этими французскими словами выражая свое хотя и неодобрительное, но прощающее отношенiе къ покойному, оставившему ей и ея детямъ все свое большое состоянiе, брату и къ его взглядамъ и выбору своихъ друзей.

№ 12.

— Я говорю, что все эти учрежденiя — продолжалъ свою мысль Орловъ — считаются нужными не крестьянами, a теми, кто ихъ устрояетъ. Крестьяне не нуждаются въ нихъ. Не только не нуждаются въ нихъ, но все эти учрежденiя давятъ крестьянъ.

— Но никогда народы не жили безъ этихъ учрежденiй.

— Позвольте мне досказать свою мысль. Вы говорите, что не будь судовъ, полицiи, войска, мы бы не сидели здесь, и Тарасъ — онъ указалъ на вошедшаго лакея съ подносомъ — не подавалъ бы намъ кофе. Тарасъ слышалъ, но делалъ видъ, что слова эти произнесены по французски и непонятны ему. Но онъ делалъ только видъ. Он слушалъ внимательно за обедомъ, слушалъ и теперь, придумывая различные предлоги для того, чтобы оставаться въ гостиной и слушать.

Ек[атерина] Петровна была возмущена и ей хотелось обругать Орлова. Сказать же что-нибудь не ругательное, она чувствовала, что не могла, и потому молчала, считая говорить у себя въ доме грубости гостю — не порядочнымъ. Лина съ жадностью ждала опроверженiя словъ предводителя. Студентъ старался скрыть улыбку.

№ 13.

— Никакого, весь сiяя какой то радостью, говорилъ Орловъ. Для того, чтобы решить вопросъ о томъ, воровство ли совершили крестьяне, присвоившiе себе дубы, надо решить вопросъ о томъ, чья собственность эти дубы, т. к. воровство есть присвоенiе чужой собственности.

— Разумеется мои, т. -е. детей.

— А я думаю, что не ваша, ни вашихъ детей, а собственность всего народа, какъ воздухъ. Собственностью можетъ быть только произведете труда, а земля и то, что она безъ труда производитъ, есть собственность общая, всехъ людей. Все люди очевидно на такiя произведенiя земли имеютъ одинаковое право.

— Да это: la propriété c’est le vol318 Прудона, сказалъ Предводитель, спокойно улыбаясь.

— Нисколько, собственность я признаю, но только тогда, когда она произведенiе труда.

— Оч[ень] хорошо, но и отецъ княгини и отецъ ея детей или ихъ предки, все они трудились для того, чтобы прiобрести эти земли. Чемъ же они виноваты, что произведенiе своего труда они положили на землю, а не на какiя либо предпрiятiя или просто не положили ихъ въ банкъ. По вашему выходитъ, что за то, что они положили произведенiе своего труда на землю и продолжаютъ трудиться на земле, у нихъ надо отнять ее и отдать мужикамъ.

— Я не говорю, что надо отнять. Я только говорю то, что владенiе землей не есть собственность, а захватъ чужой собственности.

— Вотъ этого я никакъ не пойму. Почему это?

— А потому что если люди живутъ на острове, где все кормятся землей, одинъ присвоитъ себе то, чемъ можетъ кормиться другой, онъ отнимаетъ у другого то, что въ известной мере должно составлять его собственность, т. е. совершаетъ то, что мы согласились называть воровствомъ.

— Но ведь мы не на острове.

№ 14.

[Вторая редакция статьи «Сон».]

Изъ воспоминанiй врача.

Заботливая матушка вызвала къ родамъ дочери. Роды, какъ роды, ничего особеннаго, но нужно показать свою любовь, или приличiе требуетъ не пожалеть 300 рублей за консультацiю, и вотъ я имелъ удовольствiе присутствовать — делать нечего было — вместе съ домашнимъ докторомъ при321 немножко затянувшихся, но322 вполне нормальныхъ родахъ, новаго323 его324 сiятельства, краснаго, здоровеннаго, горланющаго, не путемъ горланющаго князя. Вся эта условность, чопорность и узкоумiе этой среды мне очень противны, но выкупилъ все разговоръ, начавшiйся за обедомъ, въ которомъ325 совершенно неожиданно выдался незаметный,326 безъ определенныхъ занятiй старичокъ, кажется, изъ духовнаго званiя, некто Орловъ, бывшiй болышимъ другомъ старшаго, покойнаго сына княгини, котораго я не зналъ, но про котораго много слышалъ, какъ о необыкновенно даровитомъ, передовомъ человеке. Княгиня принимаетъ этого Орлова, очевидно, только изъ милости, такъ какъ онъ совсемъ чуждъ ея мiру. Живетъ же онъ теперь у нея, потому что, какъ она мне объяснила327 присутствiе такого неприличнаго господина въ ея аристократическомъ деревенскомъ [доме], потому что пишетъ бiографiю de ce pauvre cher Mika,328 какъ по дурацкому аристократическому обычаю прозывался ея умершiй сынъ. А этотъ самый Mika особенно любилъ Орлова. Такъ вотъ, благодаря неожиданно горячему выступленiю Орлова, разговоръ, начавшiйся за обедомъ и продолжавшiйся после въ гостиной, былъ очень интересенъ. Благодаря же тому, что учитель внуковъ княгини, студентъ, очень милый малый329, умеющiй стенографировать, записалъ самую интересную часть разговора и далъ мне возможность воспользоваться ею, я могу и записать330 этотъ разговоръ почти дословно.

Обедало съ детьми человекъ больше десяти. Председательствовала331 княгиня во всемъ великолепiи огромнаго парика прекрасныхъ пушистыхъ, очень332 правдоподобно заменяющихъ на плешивой голове, какъ мне, какъ врачу, хорошо известно, свои отсутствующiе волосы, съ прекраснымъ цветомъ лица, старательно разглаженнаго333 отъ морщинъ на щекахъ и лбу334 валикомъ, въ великолепномъ шелковомъ платье, съ бриллiантами въ ушахъ и на пальцахъ, потомъ ея зять, молодой камергеръ съ представительнымъ бритымъ лицомъ, крепкимъ, особенно заметнымъ воротничкомъ и утонченными манерами, потомъ меньшая дочь, какъ разсказываетъ скандальная хроника, плодъ уже не брака, а случившейся маленькой335 ошибочки великолепной и столь строгой въ своихъ нравственныхъ сужденiяхъ княгини. Подтверждается же этотъ слухъ поразительнымъ несходствомъ этой красивой брюнетки, очень милой и серьезной девушки, совершеннымъ несходствомъ ея со всеми остальными336 белокурыми и скорее некрасивыми въ отца детьми княгини, потомъ Орловъ, про котораго я говорилъ, плешивый, съ курчавыми белыми висками,337 невзрачный и грязноватый человекъ, потомъ338 мой сотоварищъ, уездный докторъ, очень милый соцiалъ демократъ339 самаго теперь обычнаго типа340 людей подавленныхъ, недовольныхъ, озлобленныхъ и только разводящихъ руками передъ темъ, что совершается. «Было худо, казалось хуже не могло быть, а вотъ еще хуже. И куда мы идемъ и т. д.» Потомъ студентъ, учитель 3-хъ внуковъ, потомъ341 англичанка, гувернантка меньшой дочери...

Обедъ, какъ обыкновенно въ такихъ домахъ, великолепный, молчаливый и напряженно внимательный, лакей, великолепная сервировка, блюда и чопорность, и подавляющая342 торжественность. Точно совершается въ молчанiи какое то таинство. Слышно только чавканiе и, какъ лучъ солнца среди мрака, вдругъ сдержанный хохотъ на343 томъ конце стола, где внуки.

Разговоръ начался въ конце обеда, начался онъ съ того, что княгиня разсказала событiе, случившееся въ соседнемъ именiи. Событiе состояло въ томъ, что крестьяне, которымъ ничего кроме благодеянiй не делалъ богачъ Графъ, владелецъ этого именiя,344 сожгли огромные, крытые соломой грунтовые сараи, погубивъ этимъ вековыя деревья345 шпанскихъ вишенъ, грушъ дюшесъ, сливъ346 и еще какихъ то плодовыхъ деревьевъ. 347 Княгиня возмущалась на грубость, дикость нашего народа. 348 Они за что-то сердятся на управляющаго. И вотъ. Но деревья то въ чемъ же виноваты. Прекрасныя 200-летнiя деревья349 погублены. Нашли поджигателей и судятъ. Ну, ихъ сошлютъ, посадятъ, но деревьевъ то не будетъ. Такъ говорила княгиня. Зять ея,350 пожимая плечами, подтверждалъ мненiя своей тещи. 351

— Nous ne pouvons pas nous attendre à autre chose par le temps qui court,352 сказалъ онъ, когда она кончила. Чего же ждать отъ этихъ дикихъ людей.

— Да, а вотъ Лина (это брюнетка меньшая дочь), сказала княгиня, проситъ меня написать графу Александру, чтобы ихъ простить, этихъ поджигателей. 353 Лина находить, что это очень мило со стороны крестьянъ. 354

Бедная брюнетка вспыхнула и что то пробормотала.

— Что ты говорить, я не слышу?

— Ничего, я говорю, что я355 не говорю, что это очень мило, а только мне жалко женъ и детей, они приходили.

— Это очень мило, Лина, что ты жалеешь ихъ, сказалъ зять свояченице, но что же делать, что же делать? повторилъ онъ. Ведь жизнь становится невозможной, и онъ разсказалъ, какъ у него въ его именьи нынешнимъ же летомъ, во 1-хъ, вырубили 27 деревъ и потомъ запустили все стадо (онъ сказалъ стадо, а не табунъ) въ358 барскiе луга и потомъ все отрицали, несмотря на то, что были со всехъ сторонъ уличены. Нетъ, милая моя, есть всему пределъ. И дерзость, безсовестность, безнравственность, полная безнравственность нашего народа дошла теперь до последней степени. Sans foi ni loi. 359

Камергеръ съ кверху поднятыми усами, известный по своимъ похожденiямъ съ французскими] актрис[ами], еще что то говорилъ о360 безнравственности народа и кончилъ темъ, что когда нетъ въ людяхъ361 религiозно-нравственныхъ принциповъ, то сдерживать его можетъ только одинъ страхъ. Брюнетка вспыхнула, но очевидно сделавъ усилiе надъ собой и проглотивъ, какъ говоритъ магометанская мудрость, самую вкусную на свете конфету — уже бывшее во рту недоброе слово — замолчала. Но мой362 сотоварищъ363 не выдержалъ и вступилъ въ разговоръ, возражая камергеру.

Онъ364 говорилъ, что при теперешнемъ составе и направленiи правительства,365 при отсутствiи всякаго направленiя, при полномъ366 царствующемъ произволе367 нельзя ничего ожидать другого. Вверху безпринципность, произволъ и случайность, тоже и внизу. Измениться, улучшиться положенiе можетъ только при368 возможности складываться людямъ въ те условiя, которыя свойственны ихъ политическому возрасту. При теперешнемъ же косненiи правительства въ формахъ жизни 16-го века чего же можно ждать отъ народа.

Были возраженiя за и противъ. Я369 не принималъ участiя. Орловъ тоже молчалъ и все больше и больше хмурился. Но за то княгиня вмешивалась370 вкривь и вкось,371 очевидно совершенно не понимая то, о чемъ говорилось, но зато съ самымъ решительнымъ тономъ, въ разговоръ, озадачивая говорившихъ. Такъ напримеръ, когда камергеръ доказывалъ, что за границей собственность уважается, потому что люди имеютъ уваженiе къ закону, и когда есъ-еръ возражалъ, что уважать можно только тотъ законъ, который установленъ самимъ народомъ, она вдругъ заявила, что она, когда была въ Италiи, то сама видела, какъ прачка утромъ стирала белье, а вечеромъ въ прекрасной шляпочке à la какой то моды сидела въ театре. 372 Выждавъ время, пока она373 кончила говорить, разговоръ продолжался. Камергеръ374 сказалъ, что375 ничто такъ не развращаетъ народъ, какъ эта дурацкая obsolete община (онъ почему то по англiйски выразилъ слово устарелое) съ неизбежнымъ при ней при всякомъ удобномъ случае пьянствомъ. 376 Съ нашимъ пьянымъ и дикимъ народомъ, теперь еще возбуждаемымъ еврейскими революцiонерами, безъ техъ неукоснительно строгихъ меръ, который слава Богу введены и поддерживаются, ничего нельзя сделать. Съ человекомъ можно и должно обращаться по человечески, а съ животными377 такъ, какъ это свойственно животному. Съ сословiемъ же, лишеннымъ всякаго понятiя о нравственности, не считающимъ воровство безнравственнымъ....

— А я такъ думаю, вдругъ вмешался Орловъ, что наше русское крестьянство378 есть то сословiе, которое въ нравственномъ отношенiи всегда стоитъ неизмеримо выше всехъ другихъ сословiй.

— Т. е. что собственно вы хотите сказать? сказалъ, улыбаясь, камергеръ, очевидно готовый на снисхожденiе къ темъ глупостямъ, которыя можетъ сказать этотъ человекъ съ грязными руками и едущiй съ ножа (камергеръ заметилъ этотъ важный признакъ въ середине обеда).

— Хочу сказать то, что одинъ изъ главныхъ признаковъ нравственности есть служенiе другимъ людямъ своимъ трудомъ, безъ надежды на вознагражденiе за него. Обратное же, самый верный признакъ безнравственности и таково пользованiе чужими трудами, ничемъ не оплачивая за нихъ. И вотъ все крестьянское сословiе въ огромномъ большинстве своемъ делаетъ это самое — кормитъ всехъ насъ, ничего не получая за это. Все же другiя сословiя делаютъ обратное.

— Вотъ какъ! согнувъ голову на бокъ и переглянувшись съ хозяйкой, сказалъ камергеръ.

Лакей Тарасъ предложилъ ему, въ это время уже скушавшему свою порцiю, взять еще компоту, но онъ сердито отказался, сердито потому, что онъ хотелъ возражать этому шальному и дерзкому человеку, съ грязными руками и едящему съ ножа. Но Ек. П. поднялась и улыбаясь сказала:

— Лучше договоримъ въ гостиной, туда и кофе подадутъ.

— Прекрасно, сказалъ зять. И вставъ, широко перекрестился на уголъ. Все встали и перешли въ гостиную. Я, уездный докторъ и старшая заинтересованные пошли за ними. Только англичанка съ детьми ушла къ себе.

— Во первыхъ, я думаю, что вы изволите ошибаться, предполагая, что крестьянское сословiе не получаетъ вознагражденiя за свои труды, — сказалъ камергеръ, когда мы все уселись вокругъ круглаго стола. Я думаю, напротивъ, что они получаютъ гораздо больше того, что даютъ. Это во первыхъ. Во вторыхъ же, какова бы ни была различными людьми расценка даваемаго и получаемаго труда, воровство все таки воровство, грехъ противъ законовъ, признаваемыхъ всеми народами, кроме нашего теперешняго крестьянства.

Орловъ слушалъ внимательно и то хмурилъ, то поднималъ брови, пристально глядя въ лицо камергера своими блестящими, умными глазами.

— Позвольте прежде всего ответить вамъ на первое — сказалъ онъ, когда камергеръ кончилъ. Вы говорите, что крестьянское сословiе получаетъ вознагражденiе за свой трудъ. Очевидно, вы понимаете подъ этимъ вознагражденiемъ правительственныя учрежденiя, военныя, административныя, судебный. Но все эти учрежденiя....

— По вашему безполезны, я знаю эти взгляды, но могу сказать только то, что, не будь этихъ учрежденiй, мы бы не сидели здесь и не только не было бы возможности жить намъ, мне, княгине съ дочерьми нормальной жизнью, но эти самые крестьяне, въ которыхъ вы видите все добродетели, давно бы перерезали другъ друга...

— Только и слышишь, что драки и убiйства среди нихъ, вставила Ек. П. Вчера мне кормилица разсказывала, и началась длинная исторiя о кормилице. Когда она кончила, Орловъ продолжалъ.

— Вы такъ изволите думать, и это очень естественно, всякiй купецъ свой товаръ хвалитъ — и Орловъ улыбнулся обворожительно милой улыбкой, озарившей все его лицо, но позвольте же и другимъ и въ особенности заинтересованнымъ въ деле людямъ, темъ, кто пользуется этимъ товаромъ, крестьянамъ, иметь свое мненiе. A мненiе ихъ совершенно иное.

— Какое бы ни было ихъ мненiе, никогда народы не жили безъ государственныхъ учрежденiй, обеспечивающихъ порядокъ и безопасность жителей.

— Вы изволите говорить, продолжалъ Орловъ, и его старческое лицо вдругъ помолодело, глаза блестели. Онъ говорилъ спокойно, медленно, и чувство, руководившее имъ, невольно сообщалось мне по крайней мере, что не будь всехъ этихъ учрежденiй, судовъ, полицiи, войска, мы бы не сидели здесъ, и Тарасъ — онъ, улыбаясь, указалъ на вошедшаго лакея съ подносомъ — не подавалъ бы намъ кофе.

«порядочнаго» дома сделалъ видъ, что слова эти произнесены по французски и непонятны ему. За то княгиня была очевидно скандализована и сделала знакъ Тарасу, чтобъ онъ немедленно исчезъ, что Тарасъ тотчасъ же исполнилъ.

— Правда, продолжалъ спокойно О[рловъ], не будь всехъ этихъ учрежденiй, мы бы не сидели здесь, во всей этой обстановке, пользуясь трудами многихъ и многихъ голодныхъ, измученныхъ людей, приготовлявшихъ эту обстановку. Но за то не будь всехъ этихъ учрежденiй, не было бы и техъ миллiоновъ голодныхъ, измученныхъ трудами людей, которые были принуждены готовить эту обстановку.

— Да это соцiализмъ! Позвольте мне устраниться отъ обсужденiя этого, давно решеннаго для меня вопроса. Вопросъ шелъ о воровстве, которое вы оправдываете и какъ-то соединяете съ нравственностью.

— Воровство, опять улыбаясь, сказалъ Орловъ, воровство? Что такое воровство?

— Я думаю, что нетъ и не можетъ быть разногласiя въ томъ, что такое воровство. Воровство — это присвоенiе чужой собственности. Такъ по крайней мере понималось до сихъ поръ воровство всеми людьми мiра.

— Присвоенiе чужой собственности, верно, совершенно верно. Но позвольте васъ спросить, если, какъ я это виделъ въ моей молодости на Кавказе, одинъ человекъ захватилъ въ пленъ другого и считаетъ не только самаго этаго пленнаго, но и его трудъ своей собственностью. Что если этотъ пленный освободится отъ власти своего поработителя и будетъ самъ для себя пользоваться своимъ трудомъ — будетъ этотъ поступокъ воровствомъ?

— Я не понимаю васъ — сказалъ предводитель, c’est trop profond pour nous autres,379 — сказалъ онъ, обращаясь къ кн[ягине].

— Совсемъ не профонъ — сказалъ Орловъ, выговаривая французское слово по русски, — а очень просто. Какъ освобожденiе раба отъ своего хозяина не есть присвоенiе чужой собственности, а есть только возстановленiе своего законнаго права, такъ и пользованiе землей, отнятой отъ людей, имеющихъ одинаковое право на землю — никакъ не есть присвоенiе чужой собственности, а напротивъ — только возстановленiе законнаго равнаго права всехъ людей на ту землю, на которой они живутъ и которой питаются.

— Nous у voilà. 380 Прекрасно. Стало быть то, что крестьяне вырубили мой лесъ, это не воровство?

— Воровство, какъ вы сами сказали, есть присвоенiе однимъ человекомъ собственности другого. И потому для определенiя того, что есть воровство, надо решить, что есть собственность.

— Собственность это то, что принадлежите мне по закону.

— Какому закону? — заговорилъ Орловъ, есть законъ божескiй и человеческiй. Законъ божескiй веченъ, законъ человеч[ескiй] подлежитъ измененiямъ. Рабы, крепостные были собственностью и перестали быть собственностью.

— Какъ что такое собственность, вмешалась княгиня. У насъ въ семье наше Знаменское переходитъ въ 8 поколенiе и всегда было собственностью отцовъ, такъ какъ же это не собственность.

— И все таки не собственность, воскликнулъ Орловъ.

— Да это: la propriété c’est le vol381 Прудона, сказалъ камергеръ, спокойно улыбаясь.

— Пожалуй что и такъ, когда собственность не есть произведенiе труда.

— По вашему выходитъ, что за то, что они положили произведенiе своего труда на землю, трудились на ней и наследники ихъ продолжаютъ трудиться на земле — у нихъ надо отнять ее и отдать мужикамъ.

— Я ничего не говорю объ отнятiи. Я только говорю, что владенiе землей не собственность, а захватъ чужой собственности.

— Вотъ этого я никакъ не пойму, сказалъ камергеръ, почему это?

— А потому, что если люди живутъ на острове, где все кормятся землей, одинъ присвоитъ себе то, чемъ можетъ кормиться другой, онъ отнимаетъ у другого то, что въ известной мере должно составлять его собственность, т. -е. совершаетъ382 то, что мы согласились называть воровствомъ.

— Но ведь мы не на острове.

— Все равно, поверхность земли не безконечна, a определенна.

— Да, но какъ же такъ ровно разделить землю, вступила въ разговоръ кн[ягиня]. Вамъ сколько сахару? спросила она, разливая кофе.

— Делить не нужно и нельзя, какъ нельзя делить воздухъ, всемъ одинаково нужно — сказалъ Орловъ.

— Какъ же это такъ не делить?

— А такъ, какъ это понимаютъ эти самые «воры» — народъ, такъ, чтобы признавать землю Божьей, общей, и пользоваться ею только съ общаго согласiя.

— Да, это тотъ милый мiръ съ своей водкой и двухъаршинными полосками, которыя и довели крестьянъ до того, что они все стали теперь ворами.

— Не ворами, а нищими, а довели ихъ383 до этого не мiръ, a землевладельцы и правительство.

— Отъ чего въ Европе нетъ мiра, а частная земельная собственность и порядокъ и благоустройство.

— Порядокъ и благоустройство, еще горячее заговорилъ Орловъ. Вотъ это то и ужасно, Европа. Наше правительство, — простите меня — состоитъ изъ такихъ глупыхъ, отсталыхъ людей, что они не умеютъ, не могутъ даже думать своимъ умомъ, руководствоваться условiями своей жизни. Европа? Да и въ Европе никогда не было того, что у насъ было и есть — община, земельная община.

— Хороша эта община, поощрительница кабака. Вотъ что община.

— Позвольте, въ русскомъ народе жило и живетъ сознанiе того, что земля не можетъ быть предметомъ собственности и это сознанiе, опередившее Европу, сознанiе того, что Европа рано или поздно должна будетъ ввести — оно и начинается кое где и въ Англiи теперь — и это передовое сознанiе русскаго народа мы считаемъ отсталостью и беремъ примеръ съ потерявшей всякое сознанiе справедливости — Европы.

— Да, хорошо было бы, если бы мы хоть немножко были бы похожи на Европу. Но ведь все, что вы говорите, это общiя фразы «Съ общаго согласiя». Но какъ? Спрашивается, если земельная собственность неправильна, незаконна, то какъ организовать пользованiе землею.

— Какъ организовать? Никакъ, а сознавъ несправедливость земельной собственности, признать землю общимъ достоянiемъ всехъ.

— Да это мы слышали. Но какъ это сделать? Когда одни хотятъ заниматься землею, a другiе заниматься науками, искусствами, торговлей, фабричнымъ производствомъ.

— Сделать такъ, чтобы те, кто пользуется землей, выплачивали бы темъ, кто занимаются искусствомъ, фабричнымъ производством и пр. за то преимущество, которое они имеютъ, пользуясь землею, общимъ достоянiемъ всехъ.

— Да это Генри Джорджъ. Единый налогъ.

— Да, Генри Джорджъ. Единый налогъ.

— Но ведь это неисполнимо.

— Почему? Неисполнимо казалось освобожденiе рабовъ, у насъ уничтоженiе крепостного права гораздо более неисполнимо, чемъ освобожденiе отъ рабства земельнаго. И тогда говорили точно также. Ведь дело все въ томъ, чтобы сознано было всемъ обществомъ, большинствомъ людей преступность земельной собственности. Ведь было время, что народъ — рабы не чувствовали всей несправедливости своего рабства и несли его покорно, но прошло время, люди сознали несправедливость, своего положенiя и поняли это лучшiе люди изъ рабовладельцевъ и поняли это рабы и нельзя было больше продолжать этого положенiя. Только силою можно было удержать рабовъ въ ихъ положенiи, а силой не долго удержишь, — тоже самое и теперь и съ земельнымъ рабствомъ. Точно также лучшiе люди...

— Такiе, какъ вы.

— Лучшiе люди изъ земельныхъ рабовладельцевъ понимаютъ и теперь, что это не можетъ такъ продолжаться, и сознаютъ себя преступниками.

— Это мы съ вами, княгиня, преступники.

— Да преступниками. Вы можете не сознавать свое преступленiе, но народъ не можетъ не видеть его. Онъ не только видитъ, но чувствуетъ его на своей шее. И въ такое время мы ничего умнее не можемъ придумать, какъ безнравственный, развращающiй народъ законъ 9-го ноября, и только мечтаемъ. о томъ, какъ бы намъ не отстать отъ Европы, хотя мы стоимъ. въ народномъ сознанiи на тысячи верстъ впереди ея. Да это ужасно.

— Да, но какъ же осуществить это?

— Нужно, чтобы люди сознали незаконность, преступность. земельной собственности. А сознаютъ это люди, они найдутъ средство осуществить освобожденiе рабовъ земли, такъ же, какъ нашли средства освободить негровъ въ Америке и крепостныхъ. въ Россiи, надо только, чтобы люди поняли, что нельзя более продолжать жить при этой вопiющей несправедливости. И не скрывать надо отъ себя, но напротивъ все силы употреблять, на то, чтобы сознать ее также, какъ сознаетъ ее народъ. А мы говоримъ: Европа. Мы, стоящiе по сознанiю народа впереди Европы, мы, которымъ такъ легко сделать этотъ шагъ, который неизбежно сделаетъ и Европа, мы справляемся о томъ, что делаетъ Европа, и стараемся затормозить решенiе вопроса и скрыть отъ себя преступность нашего положенiя, двойную преступность, потому что мы имеемъ передъ собой указанiя народа.

— Да, что, я значитъ преступница, вступилась княгиня. Благодарю, мне кажется однако, что вы немножко зарапортовались, милый Н. И.

— Нетъ, я ничего этого не говорю, вдругъ уныло сказалъ Орловъ. Нетъ, я ничего, ничего не говорю.

Все замолчали. Всемъ было неловко. Потомъ вдругъ О[рловъ] вскочилъ и дрожащимъ голосомъ заговорилъ, обращаясь ко мне, къ кн[ягине], камергеру и особенно къ дочери брюнетке.

— Милые мои, заговорилъ онъ, простите, если я васъ обиделъ, но подумайте, ради Бога подумайте, о чемъ я говорю, и вы, Е[катерина] П[етровна], и вы, къ камергеру. Ведь это не шутка. Не шутка, а страшное дело. Вы говорите о народе, о крестьянскомъ народе, что они сожгли какiе то сараи, срубили деревья, потравили луга, вы осуждаете, браните ихъ. А вы только подумайте, что они должны испытывать, глядя на эту вашу жизнь, которую они поддерживаютъ только потому, что вы отняли у нихъ ихъ достоянiе. Въ особенности потому должны мучительно испытывать, что они также хорошо знаютъ, какъ то, что солнце каждый день всходитъ, что земля Божья, и знаютъ не такъ, какъ мы, по разсужденiю, а знаютъ своими боками, что имъ безъ земли жить нельзя, что они, только работая всю жизнь на земле и ели-ели питаясь, могутъ возрастить детей, такихъ же людей, какъ ваши. Подумайте, какое должно быть ихъ смиренiе, терпенiе, незлобивость, если они, зная все это, продолжаютъ, миллiоны и миллiоны ихъ, нести свою матерiальную жизнь, только изредка сжигая ваши груши и вишни и вырубая десятки деревъ, выросшихъ на земле, которая принадлежитъ имъ больше, чемъ вамъ. Подумайте объ этомъ, оглянитесь на себя и поймите величiе этого народа и поклонитесь ему и попросите его прощенiя. А не говорите, что вы хотите устроить его по образцу несчастной, развращенной Европы.

— Странныя у васъ мысли Н. И. — сказала кн[ягиня] и начала длинную речь о своихъ обязанностяхъ передъ детьми, о томъ, какiе бываютъ дурные опекуны, о томъ, какiя дети князя Адашева, а онъ былъ женатъ на Строгоновой, родной сестре известнаго, еще у него была исторiя съ Бубновой.

Орловъ молча слушалъ, потомъ вздохнулъ, повернулся и вышелъ скорыми, взволнованными шагами.

— А знаете, я бы не пускалъ такихъ людей въ домъ.

— Что делать. Je le souffre en mémoire de mon pauvre cher Mika. 384

— Такая каша въ голове у этихъ людей, сказалъ камергеръ, обращаясь ко мне, не правда ли, докторъ?

— Я не достаточно обдумалъ этотъ вопросъ, чтобы составить себе о немъ определенное мненiе.

————

№ 15.

«Я виделъ во сне, что сижу я за обедомъ, въ деревенскомъ аристократическомъ доме, за обедомъ, кроме домашнихъ, гость уездный предводитель, врачъ и безъ определенныхъ занятiй старичекъ, кажется изъ духовнаго званiя, по фамилiи Орловъ, какъ я почему то знаю, бывшiй большой друг старшаго покойнаго сына княгини, про котораго я тоже знаю, что онъ былъ необыкновенно даровитый, передовой человекъ, вроде моего покойнаго брата. Я знаю тоже, княгиня принимаетъ этого Орлова только изъ милости, такъ какъ онъ совсемъ чуждъ ея мiру. Живетъ же онъ теперь у нея потому, что, какъ она мне объяснила во время обеда, присутствiе такого неприличнаго господина въ ея доме темъ, что [онъ] пишетъ бiографiю de ce pauvre cher Mika,385 какъ по дурацкому аристократическому обычаю она называетъ своего покойнаго сына.

№ 16.

«Я виделъ во сне, что сижу въ большомъ обществе за обедомъ и слушаю разговоръ. Говорятъ: хозяйка, к[отор]ую называютъ княгиней и гость уездный предводитель. Княгиня, великолепная дама, въ огромномъ парике — прекрасныхъ пушистыхъ, заменяющихъ на плешивой голове, какъ мне почему то хорошо известно, сплошную лысину, окруженную седыми волосами, съ прекраснымъ цветомъ лица, к[отор]ый, какъ я это почему то тоже знаю, наведенъ разглаживающимъ морщины валикомъ, одета въ черное шелковое платье. Въ ушахъ и на пальцахъ блестятъ бриллiанты. Собеседникъ ея такой же великолепный господинъ, сiяющiй и одеждой и лицомъ съ усами, торчащими кверху, и золотымъ пенсне и, какъ мне тоже почему то хорошо известно, человекъ ограниченный, развратный, раззоренный, но несмотря на это, безгранично самоуверенный и самодовольный.

Разговоръ идетъ о событiи, случившемся въ соседнемъ именiи. Княгиня многословно разсказала, какъ крестьяне, которымъ ничего, кроме благодеянiй, не делалъ графъ, владелецъ этого именiя, сожгли огромные крытые соломой грунтовые сараи, погубивъ этимъ вековыя деревья: шпанскихъ вишень, грушъ-дюшесъ, сливъ и еще какiя то плодовыя деревья. Княгиня предлагаетъ и советуетъ гостю взять побольше и вместе съ темъ выражаетъ свое возмущенiе на грубость и дикость нашего народа. Въ то время какъ к[нягиня] разсказываетъ это, лак[ей] Захаръ подаетъ ей соте изъ рябчиковъ. Я знаю этого Захара, знаю, что онъ изъ этой же деревни. Знаю почему то и то, что онъ нынче же сбегалъ къ отцу и тамъ чуть не поссорился съ нимъ за жену, которую свекоръ чуть не побилъ за дурно испеченные хлебы.

— Сердятся на управляющаго и уничтожаютъ вековыя деревья. Деревья то въ чемъ же виноваты? Прекрасныя, столетнiя деревья. Поджигателей нашли и судятъ. Ну, ихъ сошлютъ, посадятъ, но деревьевъ то не будетъ.

Такъ говорила княгиня. Предводитель, кушая, пожималъ плечами и подтверждалъ мненiе хозяйки.

— Par le temps qui court, c’est tout à quoi nous pouvons nous attendre,386 сказалъ онъ.

— А вотъ, Лина — и княгиня указала на милую брюнетку меньшую дочь — находитъ, что это очень мило со стороны крестьянъ, и проситъ меня написать графу Александру, чтобы простить этихъ поджигателей.

Я смотрю на Лину и вижу и почему то знаю, что она, эта Лина, полная противоположность матери и уже привыкла терпеть ея нападки, и вижу, какъ она вся вспыхнула и что то пробормотала.

— Что ты говоришь, я не слышу? говоритъ княгиня.

— Ничего, я только никогда не говорила, что это очень мило, просто мне жалко женъ и детей, они приходили.

— Это очень мило, что вы, княжна, жалеете ихъ, мягко съ какимъ то особеннымъ, только къ женщинамъ и только къ красивымъ, умиленiемъ сказалъ предводитель, обращаясь къ Лине, но что же делать, что же делать, повторилъ онъ, при чемъ усы стояли твердо кверху. И онъ, прiятно улыбнувшись, обратился къ хозяйке и подробно разсказалъ, какъ у него, въ его именiи нынешнимъ же летомъ вырубили 27 деревъ, а потомъ запустили все стадо (онъ сказалъ стадо, а не табунъ) въ его луга и какъ я ничего, ничего не могъ сделать, сказалъ онъ.

А я между темъ почему то знаю, что онъ сделалъ оч[ень] много, т. к. десятокъ крестьянъ более полугода таскаютъ по тюрьмамъ и теперь еще двое изъ нихъ сидятъ, дожидаясь суда.

— Нетъ, поверьте, милая княжна, есть всему пределъ, опять съ нежностью обратился онъ къ дочери. Дерзость, безсовестность, безнравственность, полная безнравственность нашего народа дошли теперь до последней степени. Sans foi ni loi. 387

две affaires d’honneur,388 которыми онъ очень гордился, много говорилъ о безнравственности народа и кончилъ темъ, что когда нетъ въ людяхъ религiозно-нравственныхъ принциповъ, то сдерживать такой народъ можетъ страхъ и только одинъ страхъ...

Тогда одинъ изъ обедавшихъ, кажется врачъ, какъ я тоже почему то знаю, одинъ изъ людей, к[отор]ымъ совершенно все равно, какъ живутъ люди, но к[отор]ые считаютъ нужнымъ и привычнымъ осуждать все, что делаетъ правительство — вступилъ въ разговоръ, возражая предводителю. Онъ разводилъ руками передъ темъ, что совершается: «Было худо, казалось хуже не могло быть, а вотъ еще хуже. И куда мы идемъ». Онъ говорилъ все эти обыкновенный слова о томъ, что при теперешнемъ составе и направленiи правительства, при отсутствiи всякаго направленiя при полномъ царствующемъ произволе нельзя ничего ожидать другого. Вверху безпринципность, произволъ и случайность. Измениться, улучшиться положенiе можетъ только при возможности складываться людямъ въ те условiя, которыя свойственны ихъ политическому возрасту. При теперешнемъ же косненiи правительства въ формахъ жизни XVI в., чего же можно ждать отъ народа и т. д. и т. д.

Кто то возражалъ, кто то соглашался. Все было неинтересно, и всемъ, кто говорилъ, было все все равно. Я тоже почему то зналъ это. Забавно было то, какъ княгиня вкривь и вкось вмешивалась въ разговоръ, какъ я хорошо виделъ и зналъ, совершенно не понимая того, о чемъ говорилось, но за то своимъ решительнымъ тономъ озадачивая говорившихъ. Я тоже зналъ, что ей еще более, чемъ другимъ, было все равно, но ей скучно б[ыло] сидеть и не говорить, а она не хотела лишать себя этого удовольствiя. Когда предводитель доказывалъ, что за-границей собственность уважается, потому что люди имеютъ уваженiе къ закону, и когда врачъ возражалъ, что уважать можно только тотъ законъ, который установленъ самимъ народомъ, она вдругъ заявила, что она, когда была въ Италiи, то сама видела, какъ прачка утромъ стирала белье, а вечеромъ въ прекрасной шляпке à la Reine de Prusse389 или что то подобное сидела въ театре. Выждавъ время пока она кончила говорить, предводитель продолжалъ тамъ, где былъ прерванъ.

— Въ Европе рабочiй народъ — люди. Но съ нашимъ пьянымъ и дикимъ народомъ, теперь еще возбуждаемымъ жидами революцiонерами, безъ техъ неукоснительныхъ строгихъ меръ, которыя, славу Богу, введены и поддерживаются, ничего нельзя сделать. Съ человекомъ можно и должно обращаться по человечески, а съ животными такъ, какъ это свойственно животному. Съ сословiемъ же, лишеннымъ всякаго понятiя о нравственности, не считающимъ воровство безнравственнымъ...

Вдругъ съ конца стола послышался голосъ прiятный и взволнованный, повторившiй слова пр[едводителя]:

— «Безнравственное сословiе. Хорошо безнравственное сословiе». Говорилъ это совершенно плешивый только съ курчавыми белыми волосами на вискахъ и такой же бородкой старичекъ въ грязномъ пиджаке, безъ видимаго белья, съ грязными руками, но съ прекрасными умными, милыми голубыми глазами.

Я какъ будто и знаю и не знаю этого человека. Знаю, что онъ чудакъ, кажется любить выпить, но золотое сердце и светлый умъ.

— Хорошо безнравственное сословiе, то сословiе [которое] кормитъ все другiя нравственныя, вдругъ заговорилъ онъ усмехаясь.

Предводитель пожалъ плечами, выражая недоуменiе передъ смелостью этого страннаго, съ грязными руками человека. Но тутъ княгиня поднялась шурша платьемъ и сказала.

— Лучше договоримъ въ гостиной, туда и кофе подадутъ.

— Прекрасно — сказалъ предводитель. И вставъ, широко перекрестился на уголъ, въ которомъ хотя и очень маленькiй, но все таки виднелся образокъ. А я почему то будто бы знаю, что не веритъ этотъ г-нъ ни въ чохъ, ни въ смерть, и въ ту минуту, какъ крестится, думаетъ некоторыя такiя мысли о телесномъ сложенiи княжны, которыя я знаю, но не могу и не хочу сказать здесь.

И вотъ я вижу себя въ гостиной слушающимъ страшно интересующiй меня разговоръ пр[едводителя] съ старичкомъ.

№ 17.

«Сонъ».

«Я виделъ на дняхъ удивительный сонъ. Больше всего меня поразили высказанныя въ этомъ сне однимъ человекомъ мысли. Я въ тотъ же день записалъ то, что говорилъ этотъ человекъ, а также и те разныя лица, которыхъ я виделъ въ этомъ сне, и те обстоятельства, которыя вызвали речь этого человека. Обстоятельства эти, какъ всегда бываетъ въ снахъ, представлялись мне въ безпорядке, такъ что нельзя было разобрать, что было прежде, что после. Для того же чтобъ все, что происходило во сне, было понятнее, я записалъ этотъ сонъ не такъ, какъ онъ безсвязно представлялся мне, а такъ, какъ все бываетъ на яву, т. -е. все по порядку по времени, что прежде, что после.

Сонъ былъ вотъ такой:

Разговоръ идетъ о событiи, случившемся въ соседнемъ именiи. Хозяйка многословно разсказала, какъ крестьяне, которымъ ничего, кроме благодеянiй, не делалъ какой-то графъ или князь — владелецъ именiя — сожгли грунтовые сараи, погубивъ этимъ вековыя деревья: шпанскихъ вишенъ, грушъ-дюшесъ, сливъ и еще какихъ то необыкновенныхъ деревьевъ. Хозяйка разсказываетъ это, а я смотрю на нее и мне смешно то, что прекрасные, такъ хорошо причесанные ея волосы не имеютъ ничего общаго съ ея головой, про которую я, какъ это бываетъ во сне, почему то наверно знаю, что она вся плешивая и что только на вискахъ есть седые волосики. И знанiе это въ соединенiи съ ея торжественнымъ видомъ и величественнымъ тоже, какъ я знаю, поддельнымъ бюстомъ, и бриллiантами въ ушахъ и на пальцахъ, доставляетъ мне какое то особенное удовольствiе.

— Ну-ка, ну-ка, поговори, думаю я себе, а я все знаю: знаю даже и то, какъ утромъ разглаживали тебе валикомъ морщины на щекахъ и лбу. Говори, говори, а я послушаю.

Собеседникъ ея тоже великолепный господинъ съ усами, торчащими кверху, и золотымъ пенснэ и, какъ мне тоже почему то хорошо известно, человекъ ограниченный, развратный, раззоренный, но несмотря на это, безгранично самоуверенный и самодовольный. Онъ внимательно учтиво слушаетъ хозяйку и, поднимая плечи и закрывая глаза, разводитъ руками въ знакъ сочувствiя и сознанiя возмущенiя противъ такихъ поступковъ.

— Que voulez vous, Princesse, avec ce malheureux peuple. 390

и знаю почему то и то, что онъ нынче же сбегалъ къ отцу и тамъ крупно поговорилъ съ нимъ за жену, которую свекоръ чуть не побилъ за дурно испеченные хлебы, и ему оч[ень] тяжело на душе, но въ эту минуту все вниманiе его направлено только на исполненiе своей сложной обязанности.

— Сердятся на управляющаго и уничтожаютъ вековыя деревья. Прекрасныя, столетнiя деревья. Въ чемъ же виноваты деревья? Je vous demande un peu?391

— Поджигателей нашли, говоритъ кто то.

— Ну, их сошлютъ, посадятъ. Но деревьевъ то не будетъ.

— Par le temps qui court c’est tout à quoi nous pouvons nous attendre,392 сказалъ г[оспод]инъ, и я почему то знаю, что въ это самое время онъ думаетъ: какая она однако глупая. Твердитъ все одно и то же.

— я знаю, что это дочь хозяйки, и говоритъ:

— А вотъ Лина находитъ, что это сделали милые мужички очень мило, и проситъ меня написать графу Александру, чтобы простить этихъ поджигателей. Какъ вамъ это нравится?

Я смотрю на ту, на кого указываетъ княгиня, и вижу, какъ эта черноглазая девушка вся вспыхнула и что то пробормотала.

— Что ты говоришь, и т. д.... »

№ 18.

Онъ говорилъ и во все время его речи я гляделъ только на него и изредка на дочь и нa Аркадiя. Я чувствовалъ и зналъ, что оба они понимаютъ его, восхищены его речью и благодарны ему. Аркадiй все время, какъ легко было догадаться, придумывалъ поводы оставаться въ гостиной, и делая видъ, что занятъ лампой, подносомъ, сбившимся ковромъ, жадно слушалъ. Какъ это бываетъ во сне, я зналъ это, мало того, какъ это тоже бываетъ во сне, где времени нетъ и неизвестно, что прежде, что после, я почему то зналъ, что нынче вечеромъ Ар[кадiй], придя въ свою коморку, вписалъ въ своемъ дневнике. Ходилъ къ папаше, все обижаетъ мою Варвару, пуще всего мамаша, да слава Богу, обошлось мирно. Вследъ за этимъ было записано. Ну ужъ пробралъ Ник[олай] Ив[ановичъ] и барыню и гостя, и туда и сюда метались, не даетъ ходу. Грабители, говоритъ, вы все дармоеды, ужъ такъ ловко, что надо бы лучше да некуда.

№ 19.

«Сон».]

Сонъ.

Я виделъ на дняхъ запомшившiйся мне сонъ. Такой сонъ, про который вспоминаешь на яву: «что, бишь, это случилось нынче такое важное» — спросишь себя. И вспомнишь, что такое особенно важное было то, что виделъ во сне.

Вижу я, что кто то такой невидный мне, но очень близкiй393 человекъ, старичокъ, горячо говорить, возражая394 не одному, а многимъ людямъ на ихъ утвержденiе о томъ, что среди крестьянского народа395 въ последнее время крестьяне не считаютъ узко дурными поступками ни поджоги, ни убiйства, ни воровство, такъ что въ наше время крестьяне дошли до последней степени безнравственности. 396 И какъ это бываетъ во сне, где нетъ последовательности времени,397 въ одно и то же время слышу398 то, что говоритъ старичокъ, и то, 399 что400 вызвало утверждение о безнравственности крестьянства. 401 Вызвали же эти утвержденiя разсказы о томъ, какъ крестьяне въ одномъ месте дожгли помещичiй домъ, гумно, грунтовые сараи,402 вырубили лесъ, какъ потравили луга, какъ увезли даже стогъ сена. Разсказываютъ это старая дама, какъ я почему то знаю, очень богатая и важная, и403 молодой г[осподи]нъ, особенно раздраженный противъ крестьянъ.

Дама все повторяетъ: ну хорошо, они сердятся на помещика, на прикащика, но деревья то, вековыя деревья, чудныя груши дюшесъ, шпанки вишни, они то въ чемъ виноваты. Истинно варвары.

— Не404 осталось признаковъ какого либо нравственнаго сдерживающаго начала, говоритъ молодой г[осподи]нъ и разсказываетъ случай воровства въ его именiи.

— Безнравственное сословiе, говоритъ онъ,406 хорошо безнравственное сословiе то, которое одно кормитъ все друтiя. Думаю, что какъ про человека, который живетъ не для себя, а для другихъ, нельзя сказать, что такой человекъ безнравствененъ, точно такъ же, думаю, и про сословiе, а крестьянское сословiе есть то, трудами котораго живутъ все другiя сословiя.

Вы говорите407 воровство: 408 украли у васъ деревья въ лесу, стравили ваши луга, увезли сено. 409 Но ведь это не воровство, это только возстановленiе нарушеннаго права. Ведь если, какъ это бывало410 на Кавказе, одинъ князекъ сделаетъ набегъ на аулъ и отобьетъ и угонитъ всехъ лошадей аула,411 а одинъ изъ жителей какъ-нибудь вернетъ себе отбитую у него лошадь, то ведь ясно, что онъ не укралъ, а только вернулъ украденное. Тоже и съ вашими деревьями въ лесу, травами,412 хлебами, всемъ темъ,413 что производитъ земля и чемъ вы незаконно пользуетесь. Не у васъ украли и крадутъ, а вы, не переставая, поколенiе за поколенiемъ, делаете то самое преступленiе, въ которомъ упрекаете народъ, обворовываете его, отнимая отъ него самое нужное, неизбежно нужное всякому человеку и несомненно принадлежащую ему ого собственность: равное всехъ людей право на ломлю.

Опять я въ одно и то же вромя слышу его речь и414 возраженiе ему. Ему говорятъ, что земля ость такая же собственность, какъ и всякая другая, что нельзя отнять ее, не поколебавъ основы всякаго порядка, что нельзя и распределить равномерно землю, что проэктъ Единаго налога Ген[ри] Дж[оржа] неисполнимъ, что въ Евроие сущоствуетъ земельная собственность и существованiе ея не мешаетъ порядку и благоустройству. И я слышу, какъ онъ отвечаетъ на все эти возраженiя.

— Нетъ. Земля не такая же собственность, какъ всякая другая. Вы можете владеть всемъ золотомъ, всеми брилiантами, всеми автомобилями,415 парчами, рысаками мiра, и другимъ людямъ416 это все равно, но не то съ землею. Если вы владеете землею, которая мне нужна для пропитанiя, вы владеете мною, я становлюсь рабомъ того, кто владеетъ нужною мне землею. 417 Право земельной собственности, защищаемое законами, т. е. насилiемъ, есть право рабства,418 по своимъ последствiямъ точно такое же, какъ рабство419 крепостное, но только не прямое, определенное, а посредственное, неопределенное. Тамъ Петръ былъ рабъ Ивана,420 а теперь рабъ неизвестнаго х, которому нужно кормиться на моей земле. Тогда утверждалось закономъ насилiе, право владенiя известными крепостными, теперь утверждается право владенiя неизвестными рабами также закономъ, поддержива[ющимъ] насилiе. 421

крепостныхъ. Дело было не въ распределенiи крепостныхъ, а въ признанiи незаконности владенiя человекомъ человека. Тоже и теперь: дело не въ распределенiи, а въ признанiи преступности владенiя землею. 423 А какъ только люди признаютъ эту преступность, и правительства перестанутъ поддерживать эту отжившую форму рабства, люди сами найдутъ средства распределить землю и выгоды съ ея пользованiя равномерно между всеми, хотя бы по мысли Ед[инаго] нал[ога] Генри Дж[оржа], если они не найдутъ лучшаго.

— Дело только въ томъ, чтобы признать незаконность, преступность земельнаго рабства, такъ же какъ въ 50 годахъ была признана преступность крепостного рабства, а какъ только это будетъ признано, найдутся и средства исполненiя. Къ счастью, ото уже начинаетъ признаваться лучшими людьми нашего круга, какъ это было по отношенiю креп[остного] права, главное же съ особенной силой, вызванной страданiями, несравненно большими, чемъ при креп[остномъ] праве, страданiями всего порабощеннаго народа. II страданiя, вызванныя теперешнимъ безличнымъ рабствомъ земельнымъ, не могли по быть больше техъ, которыя вытекали изъ крепостного] права. Тамъ424 крепостные были связаны съ владельцами, владелецъ если не сострадалъ, то виделъ въ рабе орудiе труда и425 изъ боязни потерять, поддерживалъ его. Теперь же рабовладельцу все равно, онъ и не знаетъ раба, пропадетъ одинъ, сейчасъ явится на его место другой. Пропадай пропадомъ, кто попало, я не виноватъ, я только владелецъ собственности, священной собственности. Въ этомъ весь ужасъ теперешняго положенiя.

Старичокъ все больше и больше горячился.

— Ужасъ теперешняго положенiя въ томъ,426 что въ оправданiе себя говорятъ: Европа, посмотрите на Европу. Ахъ, Европа, Европа, которой намъ тычутъ въ глаза, которой наше правительство по бедности своей мысли считаетъ нужнымъ подражать. Такъ сейчасъ, когда земельный вопросъ такъ назрелъ, что требуетъ решенiя, мы ничего не умеемъ выдумать, какъ законъ 9 ноября, разрушающiй вековые устои русской общины, стирающiйся разрушить въ сознанiи народа, признающемъ общей принадлежность земли всему народу, имеющiй только одну цель — разорить народъ, привить ему соблазнъ земельной исключительной собственности. Все только для того, чтобы этотъ вашъ графъ съ 10-ю тысячами десятинъ могъ бы сказать мужику, у котораго пять десятинъ: у тебя пять десятинъ, а у меня 10-ть тысячъ — мы одинаково собственники. Европа? Прельщать насъ. можетъ въ Европе только до высшей степени совершенства доведенное фарисейство. Грабятъ въ Европе, какъ и у насъ и такъ же, какъ у насъ делятъ награбленную добычу между капиталистами, землевладельцами, чиновниками и точно такъ же нетъ ограбленнымъ другого выхода изъ своего положенiя, какъ участiе въ грабительстве — переходъ въ сословiе грабителей, что и совершается, такъ что почти невозможно разобрать, кто кого грабитъ. Разница между нами и Европой только та, что тамъ условiя государственной и общественной жизни такъ сложны, такъ запутаны, что уже трудно, почти невозможно разобрать, кто кого грабитъ. У насъ же, какъ ни стараются въ министерствахъ и Думахъ завести то же устройство, еще, слава Богу, видно, простымъ глазомъ видно, кто кого и какъ грабитъ. У насъ еще видно по крайней мере тому, у кого есть глаза, чтобы видеть, а главное видно мужикамъ, которые если бы и не видели, чуяли бы это своими боками, кто главные воры и грабители. Мужики твердо знаютъ, что не у васъ украли деревья въ лесу, а вы и ваши родители веками обворовывали сотни тысячъ людей, и то, что у какого-то тамъ графа уничтожили его персики или что то тамъ такое, такъ если счесть все то, что уничтожилъ этотъ графъ жизней людскихъ, стариковскихъ, детскихъ, женскихъ отъ недостатка соответствуюiцей пищи, отъ сверхсильнаго труда, которые терпели несколько поколенiй люди отъ того, что данная имъ, какъ и всемъ людямъ, Богомъ земля была отнята отъ нихъ. А вы говорите про преступниковъ крестьянъ. Вотъ кто преступники.

Тутъ все смешалось, я не помню последовательно, что было после этихъ словъ. Помню только, что после этого старичокъ заговорилъ совсемъ другое и совершенно другимъ и не прежнимъ строгимъ, а тихимъ внутреннимъ голосомъ.

— Милые мои, — заговорилъ онъ, вы не обижайтесь, а подумайте, ради Бога подумайте объ этомъ деле, о своей душе подумайте. Ведь это не шутка, а страшное дело. Вы только подумайте, что они должны испытывать, те люди, которыхъ вы не только не жалеете, но еще и осуждаете. Что должны испытывать эти люди, глядя на эту вашу жизнь, съ вашими тенисами, парками, конными заводами, дворцами, какъ этотъ, съ всей вашей безумной роскошью? Ведь они не могутъ не знать, что вся эта роскошь существуетъ потому, что они своими жизнями поддерживаютъ ее, а поддерживаютъ ее только потому, что вы отняли у нихъ ихъ достоянiе — данную всемъ намъ равно Богомъ землю. А что земля Божья, они такъ же хорошо знаютъ, какъ то, что солнце каждый день всходитъ и заходитъ, и знаютъ не такъ, какъ мы, по разсужденiямъ, а знаютъ своими боками. Знаютъ потому, что какъ только у нихъ отберутъ землю, они должны работать то, чего имъ не нужно, или умирать съ семьями съ голоду. Подумайте, какое должно быть ихъ смиренiе, терпенiе, незлобивость, если они, зная все это, прододжаютъ, миллiоны и миллiоны ихъ, нести свою тяжелую жизнь, только изредка вырубая десятки деревъ, выросшихъ на земле, которая принадлежитъ имъ больше, чемъ вамъ. Подумайте объ этомъ, оглянитесь на себя и поймите величiе этого народа и поклонитесь ему и попросите его прощенiя. А не говорите, что вы хотите устроить его по образцу несчастной, развращенной Европы. Нетъ, милые мои братья, сестры, поймемъ свой грехъ, покаемся въ немъ.

Старичокъ хотелъ говорить еще, но тутъ случилось что то безсмысленное, не имеющее никакой связи со сномъ, и такое, что какъ это бываетъ во сне, не показалось мне тогда страннымъ, но что я теперь не могу даже вспомнить. И я проснулся и въ воображенiи повторилъ и записалъ кое-что изъ того, что слышалъ отъ говорившаго человека.

Сноски

142. Зачеркнуто: приходятъ на ночле[гъ]

143. Зач., восстановлено и снова зач.: человекъ

145. Зач.: во[зможно?]

146. Зач.: не

147. Зач.: который] на очереди

148. Зач.: человека]

150. Зач.: не

151. Зач.: мило[сердiя]

152. Зач.: народе

153. Зач.: общес[тва]

155. Зач.: зажиточ[ные]

156. Написано: себе

157. В конце слова зач.: сь

158. Зачеркнуто: ско[рей]

160. Зач.: тор[читъ]

161. 3aч.: но въ фу[ражке]

162. Зач.: гря[зная]

163. Зач.: шт[ановъ]

165. Зач.: или

166. Зач.: дети

167. Зач.: нужда[ющихся)]

168. Зач.: естественно

170. Зач.: выхожу, какъ обыкновенно, на утреннюю прогулку

171. Зач.: уходить

172. Зачеркнуто: взг[ляните?]

173. Зач.: н[есколько]

175. Зач.: про[рванномъ]

176. Зач.: шля[пе]

177. Зач.: Онъ говорить, что

178. Зач.: Контора лопну[ла]

180. Зач.: хорошiй

181. Зач.: лаптяхъ

182. Зач.: проситель?]

183. Зачеркнуто: разгово[рились]

185. Можно прочесть: нич[его], дальше зач.: мы не

186. Зач.: онъ

187. Зач.: а толь[ко], перед началом следующей реплики зач.: я сказ[алъ]

188. Перед началом следующей реплики зач.: Ba[?]

190. Я сижу... тихо вписано над зачеркнутым: Какъ и каждый день

191. Зачеркнуто: говорить мне, что

192. Зач.: робко

193. Зачеркнуто: да свекровь

195. Зач.: пропало

196. Зач. какъ

197. Зач.: родня

198. Зач.: какъ пришла женщина, решив[шая] съездить въ волость узнать объ ея деле

200. Зач.: на холеныхъ

201. Зач.: по ея мн[енiю]

202. [Невозможно вообразить себе отчаяния Лидии. Бедный муж боится за нее.]

203. Зачеркнуто: сосед[кой]

205. Зач.: разсказываетъ

206. Зачеркнуто: я иду

207. Зач.: годовалый

208. Зач,. шахте

210. Зач.: после

211. В ркп. слово: проехала

212. Зач.: очевидно

213. Зач.: Все осталь[ные]

215. Зач.: Вотъ сердешные где

216. Зач.: ост[авляютъ]

217. Зач.: къ сол[датке]

218. Зачеркнуто: Мне указ[ываютъ?]

220. Зач.: кривая

221. Зач.: полна

222. Зач.: же

223. Зач.: окав[ывается]

225. Зач.: въ шахт[ахъ]

226. Зач.: пом[огая?]

227. Зач.: тру [дно]

228. Зач.: скаж[етъ]

230. Зач.: малаго

231. Зач.: Чут[ь]

232. Зач.: Да годовъ

233. Зач.: старуш[ка]

235. Зач.: къ нему.

236. Зач.: бед[ная].

237. Переделано из: удивленнымъ ужасомъ

238. Зач.: свер[ху].

240. Зач,: Докторъ дер[житъ]

241. Зачеркнуто: справед[ливости]

242. Зачеркнуто: совсе[мъ]

243. Зач.: старикъ

245. В ркп.: человечекъ

246. Зач.: р[убля]

247. Зач.: законы

248. Зачеркнуто: куп[ите]

250. Зач.: челове[къ]

251. Зач.: человекъ на дворе

252. Зач.: и мы разговар[иваемъ]

253. Зач.: подробно

255. Зач.: Какъ же быть?

256. Зач: Онъ

257. Зач.: признаетъ жалкой

258. Зачеркнуто: постройку

260. Зач.: пр[ишедшихъ?]

261. Зач.: должны иска[ть]

262. Зач.: бумаг[и]

263. Зач.: хочетъ просить, где можно

265. Зач.: всту[паетъ]

266. Зач.: прос[итъ]

267. Зачеркнуто: Старшина гово[ритъ,

268. Цыфра 1 написана по 6.

270. Зач.: зак[онности].

271. Зач.: вина.

272. Зач.: организацiей.

273. Зачеркнуто: кандидату

275. Зач.: возра, ответъ.

276. Зач.: боль[ше]

277. Зач.: Васильевичу].

278. Поправлено по Сабурову [?] и дальше зачеркнуто: товарищу и прiятелю старшего сына Мар[ьи] В[асильевны] Кра[снопевцовой)

280. В рукописи ошибочно: заставшаго

281. Зач.: учиться и даже

282. Зач.: погр[узшiся]

283. Зач.: макаронами

285. Зач.: канд[идатъ]

286. Зачеркнуто; красне[лъ]

287. Над зач.: макаронам i

288. Зач.: еще

290. Зач.: пользуемся]

291. Зач.: подалъ

292. Зач.: говорить

293. Зачеркнуто: я

295. Переделано из: разумею и дальше зач.: подъ словами

296. Зач.: Челове[къ]

297. Зач.: Почему же они даже

298. Зач.: всякiй разъ

300. Зач.: когда внушена ненависть

301. Зачеркнуто: Мы

302. Зач.: развр[ащенной]

303. Зач.: des.

305. Зач.: нал[ога].

306. Зачеркнуто: Ввест[и].

307. Зач.: толь[ко].

308. князя исправлено из княгини

310. Перед Я зач.: Найд[ите]

311. Зачеркнуто: вели[кiй]

312. Зач.: Ходилъ

313. [нашего бедного]

315. [Мы договорились]

316. [этого бедного дорогого]

317. [этого бедного дорогого]

318. [Собственность есть воровство]

320. Зач.: Вызвали къ родамъ

321. Зач.: родахъ

322. Зач.: всетаки самыхъ обыкновенныхъ

323. Зач.: кн[язя]

325. Зач.: особенно замечательно

326. Зач.: старич[екъ]

327. Зачеркнуто: такое непрiятное

328. [этого бедного милого Мики]

330. Зач.: передать

331. Зач.: сама

332. Зач.: не похоже да

333. Зач.: валикомъ

335. Зач.: спотычки

336. Зач.: дет[ьми]

338. Зач.: домашнiй

340. Зач.: недовольныхъ

342. Зач.: молчаливость, такая, что

343. Зач.: др[угомъ]

346. Зач.: въ грунтовыхъ сараяхъ и со

347. В ркп.: деревьяхъ

348. Зач.: на эту глупую месть: Въ чемъ виноваты эти

350. Зач.: только

351. Зач.: Il ne m’attens

352. [Мы не можем ожидать ничего другого в настоящее время,]

355. Зачеркнуто: не разбираю ихъ

356. Зач.: этихъ нашли и досадили въ тюрьму

<дев[ушке]> княжне брюнетке и она ихъ жалеетъ, и хлопочетъ за нихъ. Въ разговоръ вступилъ и великолепный камергеръ. Не знаю

358. Зач.: некось

360. Зач.: томъ, что когда

362. Зачеркнуто: верный

363. Зач.: врачъ соц[iалъ] р[еволюцiонеръ]

366. Зач.: теперь

367. Зач.: случайности

368. Зач.: свободе

370. Зач.: вкривь решительно

371. Зач.: сов[ершенно]

372. В ркп. театра

375. Зач.: все при

376. Зач.: Нетъ-съ, милостивый государь, заключилъ онъ

378. Дальнейший текст представляет машинную копию с предшествующих редакций, правленную Толстым. Воспроизводится лишь верхний слой правок, относящихся ко второму очерку.

380. [Ну, вот мы и договорились]

382. В рукописи: совершать

383. В ркп. описка: и

386. [В настоящее время только этого и можно ожидать,]

387. [Ни стыда ни совести.]

388. [дело чести,]

à la королева прусская]

390. [Что вы хотите, княгиня, от этого несчастного народа.]

391. [Я вас спрашиваю?]

392. [В настоящее время только этого и можно ожидать,]

395. В ркп. ошибочно: крестьянскiй народъ

396. Слова въ последнее время... безнравственности в ркп. карандашом и чернилами переставлялись и правились, приведен их последний вид.

398. Зач.: ответъ на это утвержденiе

400. Зач.: возражаете Возражаетъ онъ на утвержд[енiе]

402. Зач.: съ вековыми деревьями, какъ

403. Зач.: Г[осподи]нъ

406. Зач.: Нравственно поступаетъ тотъ человекъ, который служить другимъ

407. Зач.: о

408. Исправлено из воровстве

410. Зач.: встарину

411. Зач.: что если

412. Зач.: даже

415. Над зач.: и аэропланами мiра

416. Зач.: отъ этого

418. Зач.: точно

420. Зач.: зем[ле]

422. Зач.: чт[о]

423. Зач.: говорятъ какъ же все таки

426. Дальнейший текст восстановлен по отрывкам копий, перешедших в последующие переработки Толстого.