Лев Толстой: Об общественном движении в России (варианты)

[ВАРИАНТЫ К СТАТЬЕ «ОБ ОБЩЕСТВЕННОМ ДВИЖЕНИИ В РОССИИ».]

№ 1.

Правительства организуются и держатся не силою самихъ правительственныхъ лицъ (ихъ мало, и они слабы), а обманами, одуренiемъ народа, жестокостью, казнями и убiйствами и угрозами ихъ и, главное, корыстолюбiемъ, честолюбiемъ, завистью, злобою и отсутствiемъ религiознаго сознанiя самаго народа. Вследствiи этого выходитъ то, что самъ народъ, отъ высшихъ до низшихъ слоевъ, самъ устраиваетъ себе правительство, которое давитъ его и, чувствуя это давленiе, негодуетъ на правительство, не видитъ того, что онъ самъ делаетъ зло — правительство, отъ котораго онъ страдаетъ, и что причиною его бедствiй то, что есть вообще правительство, и въ своемъ вековомъ одуренiи воображаетъ себе, что положенiе его улучшится, если онъ вследствiи [перемены] лицъ однаго правительства или однаго внутренняго устройства правительства установитъ другiя лица или другой порядокъ. И, предаваясь этимъ иллюзiямъ, самозванные представители народа, большею частiю самые безпринципные люди, начинаютъ суетиться и агитировать и требовать смещенiя правительственныхъ лицъ, измененiя порядковъ и этимъ только ухудшаютъ положенiе, потому что то, что они делаютъ, вызывая борьбу, раздраженiе, злобу, прямо противоположно тому, что одно можетъ улучшить положенiе общества. Поступая такъ, агитирующiе люди делаютъ то самое, что делаетъ человекъ, [который], вместо того чтобы развязывать узелъ, затягиваетъ его, и чемъ больше затягиваетъ, темъ больше сердится на то, что узелъ не развязывается.

Улучшенiе положенiя людей, къ какому бы они не принадлежали обществу, можетъ произойти только отъ внутренняго религiозно-нравственнаго совершенствованiя отдельныхъ лицъ. Чемъ выше въ религiозно-нравственномъ отношенiи будутъ люди, темъ лучше будутъ те общественныя формы, въ которыя они сложатся. Общество же людей жестокихъ, корыстныхъ, лживыхъ, въ какую-бы внешнюю форму не были бы поставлены, неизбежно устроятъ себе жизнь тяжелую, мучительную, соответственно своему религiозно-нравственному состоянiю. Это до такой степени очевидно, что совестно останавливаться на этомъ, доказывая это.

основана вера въ гаданiе, на этомъ основана значительность, приписываемая внешней обстановке, приличiямъ, учтивости и все ложныя веры, обещающiя улучшенiе безъ усилiй, на этомъ же основана и вера въ улучшенiе общественной жизни отъ внешнихъ формъ.

Если же это такъ, и жизнь людей можетъ улучшиться только отъ внутренняго совершенствованiя, то очевидно, что все те агитацiи, которымъ предаются сторонники внешнихъ измененiй — либералы, революцiонеры, отвлекаютъ ту душевную энергiю, которая должна бы была быть употреблена на внутреннюю работу уясненiя своего религiознаго сознанiя, на борьбу съ страстями и соблазнами.

Нельзя делать две работы вместе, и человекъ, отдающiйся внешней деятельности, не можетъ работать надъ собой внутренно, а только внутреннее совершенствованiе достигаетъ той цели, къ которой стремится человекъ, отдающiйся внешней деятельности. Въ этомъ одномъ причина нецелесообразной внешней агитационной деятельности; другая, и самая важная, въ томъ, что сама агитационная деятельность по существу своему противна, несовместима съ деятельностью религiозно-нравственной.

Главная основа религiозно-нравственной деятельности есть сознанiе своего братства со всеми людьми и потому стремленiе къ установленiю между всеми близкими любовнаго согласiя. Деятельность же внешняя, политическая есть всегда борьба, желанiе разрушить, покорить и, очевидно, вызываетъ такiя же желанiя въ техъ, съ кемъ они борятся. Политическая деятельность, начинаясь петицiями, адресами, депутацiями, продолжается въ виде массовых схватокъ, борьбой съ оружiемъ, казнями, убiйствами, междуусобiями. И потому внешняя политическая деятельность не только несовместима съ той внутренней деятельностью, которая одна можетъ исправить существующее зло, но прямо противоположна ей.

Такъ это вообще по отношенiю ко всякой политической, внешней деятельности; въ той же теперешней политической агитацiи въ Россiи есть еще особенности, принадлежащiя именно русскому и современному движенiю и явно показывающiя, кроме его зловредности, еще и пустоту и легкомысленность, если не недобросовестность этого движенiя.

№ 2.

Генри-Джорджевскимъ перiодическимъ изданiямъ. Они возникаютъ и держатся въ очень ограниченныхъ, маленькихъ пределахъ, a патрiотическiя, правительетвенныя расходятся въ миллiонахъ.

Такъ что те врачи, адвокаты, газетчики и либеральствующiе помещики никакого права не имеютъ считать себя представителями народа: они представляютъ только себя, и народъ для нихъ — недобросовестное знамя. И народъ никогда не признавалъ и не признаетъ ихъ программы. Мало того, онъ отрицаетъ одно из главныхъ положенiй ихъ программы — ограниченiе самодержавiя. Онъ дорожитъ самодержавiемъ и по поэтическимъ преданiямъ. Но это неважно. Онъ дорожитъ имъ, оно нужно ему, потому что только черезъ самодержавiе, онъ чувствуетъ, знаетъ, что можетъ достигнуть своего одного главнаго желанiя — общности земли. Онъ знаетъ, что только самодержавный царь могъ разбить рабство крепостное, и ждетъ того же отъ царя и по отношенiю къ земле, зная очень хорошо, что. если во власти будетъ не царь, а господа, то ему, какъ ушей, не видать земли. Онъ знаетъ это, не справляясь о томъ, что это самое произошло и во всей Европе.

Такъ вотъ мое мненiе: правительство всякое, и русское, есть ужасный, безжалостный, безсовестный разбойникъ, отъ котораго надо всеми силами стараться избавиться. Политическiе деятели нашего общества и времени, составляя очень легкомысленный, тщеславный и самоуверенный классъ людей, пену общества, видятъ все недостатки русскаго правительства и, воображая, что все дело въ устройстве и составе русскаго правительства, мутятъ верхнiй слой общества, съ темъ чтобы сменить и изменить правительство. Этой операцiей, чемъ бы она ни кончилась, они только ухудшаютъ положенiе, вызывая все большiй и большiй раздоръ и ненависть между правительственными и антиправительственными людьми. Правительство, какъ разбойникъ, не можетъ уступить, потому что чемъ больше оно уступаетъ, темъ больше открываются его преступленiя, и борется и будетъ бороться темъ единственнымъ средствомъ, которое есть у разбойника: убiйствами, казнями. Убiйства и казни вызываютъ еще большую ненависть въ политическихъ деятеляхъ. И зло будетъ расти и расти, вызывая съ обеихъ сторонъ все большiя и большiя злодейства и готовность къ нимъ. И все больше и больше будетъ заслоняться отъ людей то единственное средство избавленiя отъ всякаго зла, которое ясно всемъ людямъ, которое ничемъ не можетъ быть прiостановлено и которое самымъ вернымъ и быстрымъ путемъ достигаетъ не только осуществленiя той программы, которую выставляютъ политическiе деятели, но и самаго высшаго блага и личности и общества, которое можетъ достигнуть человекъ.

Средство это состоитъ въ томъ, чтобы каждый человекъ понялъ, что онъ не хозяинъ жизни, не можетъ знать того, что для него хорошо, a темъ менее можетъ знать, въ чемъ общее благо того общества, въ которомъ онъ живетъ, что онъ не хозяинъ, а слуга той воли, которая послала его въ жизнь, и что поэтому онъ обязанъ, не заботясь о томъ, что изъ этого выйдетъ, исполнить законъ этой воли. Законъ же этотъ состоитъ въ увеличенiи любви, согласiя, единенiя между людьми, а не въ борьбе съ ними, и что стоитъ только каждому человеку исполнять этотъ законъ хотя бы въ самой слабой степени, хотя бы только въ той степени, чтобы не участвовать въ преступленiяхъ правительствъ, въ грабежахъ, мучительствахъ, убiйствахъ, и то самое зло правительства всякаго, и русскаго, съ которымъ борятся политическiе деятели, изчезнетъ само собой и никогда уже не возвратится.

«Но неужели намъ, полнымъ силы и энергiи людямъ, — говорятъ на это, — ограничиться темъ, чтобы сложа руки сидеть и совершенствоваться? Построить себе келью подъ елью и наслаждаться своимъ совершенствованiемъ, — съ сарказмомъ говорятъ кипящiе энергiей смелые, решительные деятели. — Деятельность эта слишкомъ tame,[53] какъ говорятъ англичане».

— пойти съ топоромъ въ лесъ, нарубить возъ зеленыхъ ветокъ и растыкать ихъ, какъ молодой садъ, вокругъ дома! Горе только въ томъ, что все эти ветки, очень прiятныя, черезъ два дня засохнутъ и пойдутъ на поджожки, а изъ посаженныхъ жолудей вырастутъ дубы, которые переживутъ 10 поколенiй, составляя ихъ радость и гордость.