Дневник 1910 г. Примечания.
Страница 7

28 июля, стр. 85.

1095. 85²⁶. Дома все спокойно. — В. Ф. Булгаков 28 июля в своем Дневнике приводит следующие сказанные ему Толстым слова: «Передайте [В. Г. Черткову], так, что у нас теперь тишина, не знаю — перед грозой или нет... Я всё чувствую себя нехорошо, и даже совсем нехорошо: печень, желчное состояние... Приехал Сергей Львович, — вы видели, — чтò мне приятно, потому что он мне не далек» (стр. 272).

1096. 85²⁶. Приехала Зося. — София Александровна Стахович (см. прим. 363) приезжала в Ясную поляну на два дня.

1097. 85²⁷ — Сергей Львович Толстой уехал из Ясной поляны 29 июля утром.

1098. 85²⁷. все было преувеличено. — Имеется в виду содержание писем В. Г. Черткова и А. Б. Гольденвейзера от 26 июля 1910 г., в которых они предупреждали Толстого о корыстных намерениях С. А. Толстой и ее младших сыновей. См. прим. 1089.

85²⁹. Надо завести. — Дневник Толстого читали С. А. Толстая, В. Г. Чертков, А. Б. Гольденвейзер и др. Как показывают записи Дневника (см. запись от 26 июля, прим. 1083), чтение Дневника другими, хотя бы и самыми близкими людьми, стесняло Толстого, вследствие чего 29 июля 1910 г. он завел «Дневник для одного себя», который носил с собою, а на ночь клал под подушку. (Д. П. Маковицкий, «Яснополянские записки» от 30 июля.)

29 июля, стр. 85—86.

1100. 85³⁰. — 29 июля было получено известие от П. И. Бирюкова, что по приглашению Толстого он приезжает с семьей из Костромы в Ясную поляну (см. письмо к П. И. Бирюкову от 19 июля 1910 г., т. 82).

1101. 85³¹. юноша Борисов был. — Установить, какой именно Борисов был у Толстого 29 июля, не удалось.

85^31—32. Ездил с Душаном. — 29 июля Толстой ездил верхом с Д. П. Маковицким к Крыльцовским казармам.

1103. 85³². [ень] тяжело. — Запись относится вероятно к находившимся в Ясной поляне сыновьям Толстого: Льву и Андрею.

1104. 85^32—33. Ч[] письмецо. — Письмо Толстого к В. Г. Черткову от 29 июля напечатано в прим. 1089.

1105. 85^33—34[ественной], литературн[ой] чуткостью.— С. А. Стахович, как показывают записи мемуаристов, в свой приезд 28—30 июля внесла большое оживление в мрачное настроение дома Толстых. «После обеда Лев Николаевич остался на террасе и разговаривал с С. А. Стахович, которая рассказывала ему, что она читает переписку Пушкина с разными лицами. «Неизвестно, что бы еще вышло из Пушкина, если бы он долго прожил», — сказала Софья Александровна. — «Кроме хорошего ничего бы не вышло», — ответил Лев Николаевич». (Записки В. М. Феокритовой от 29 июля.) Кроме того она говорила с Толстым и на другие литературные темы: о Пушкине, о поэте Иване Ивановиче Козлове (слепце, 1779—1840). Толстой сказал, что в его творчестве ценит религиозное настроение. Говорили о Жуковском, про которого Толстой сказал: «Ах, как я терпеть не могу Жуковского; для меня Жуковский по отношению к Пушкину — это Павел по отношению к «Евангелию»; терпеть не могу Павла». (Д. П. Маковицкий, «Яснополянские записки», 29 июля.) После обеда С. А. Стахович прочла по просьбе Льва Николаевича вслух рассказ Мille’я «Le repos hebdomadaire» [см. прим. 971]. Лев Николаевич сказал про него: — «Это лучший во всей книжке — игрушечка». С. А. Стахович сказала, что русские хуже пишут. Лев Николаевич вспомнил Куприна и сказал, что он значительно выше Милля. — «Я теперь не работаю, беру иногда его книгу, и чтò его ни раскрою, всё хорошо. А у Mille’я эти два рассказа — хороши (второй — «Biche écrasée»), а в остальных чувствуется выдумка, видишь, что он хочет придумать что-нибудь необыкновенное»“. (Гольденвейзер, «Вблизи Толстого», 2, стр. 175). О Милле и Куприне см. прим. 971 и 853.

85³⁴. Письма мало интересные. — 29 июля Толстой написал письмо В. И. Бабочкину о кооперации. См. т. 82.

1107. 85³⁴. Винт вечером. — «У играющих (Лев Николаевич, Софья Андреевна, С. А. Стахович и Варвара Михайловна) настроение было подавленное». (Запись А. Б. Гольденвейзера, 2, стр. 179.)

1108. 85³⁵. с Николаевым. — Разговор с С. Д. Николаевым происходил на тему о справедливости и о собственности. Николаев читал Толстому свои рассуждения о собственности, изложенные в виде письма к Толстому. (Записи А. Б. Гольденвейзера, 2, стр. 179, 184—189.)

1109. 86². — См. запись в «Дневнике для самого себя» от того же числа.

30 июля, стр. 86.

1110. 86^3—4. Оч[ень] — Повидимому, Толстой имеет в виду письма: 1) Доминика Григорьевича Масло от 27 июля 1910 г., спрашивавшего совета Толстого по поводу его семейной жизни; 2) Марии Смолиной — относительно фельетона в газете «Волынь» 1910, № 180—181 от 5 июля, где сообщается, будто бы в беседе Толстой сказал своему посетителю — отцу пятерых детей, что трое из них — лишние; 3) священника А. Т. Т., в письме от 26 июля описывавшего свое душевное состояние разочарования в священническом служении и просившего у Толстого совета, как ему поступить. На все три письма Толстой отвечал письмами, датированными 31 июля (см. т. 82). 4) Кроме того, по записи А. Б. Гольденвейзера (2, стр. 181), 30 июля в разговоре Толстой упоминал о письме сибирского крестьянина Тимофея Никитича Еремина, утверждавшего, что нельзя бороться с пьянством путем развития религиозного чувства, так как именно религиозные люди и пьют больше всех, «как монахи и попы». На это письмо по поручению Толстого отвечал В. Ф. Булгаков 1 августа, см. т. 82. (Письма по поручению.) Писем Толстого, датированных 30 июля, в распоряжении редакции не имеется.

1111. 86⁵. к Ив[ану] Ив[ановичу], отдал корректуры. — В сопровождении Булгакова Толстой 30 июля поехал в Овсянниково к И. И. Горбунову-Посадову, чтобы отдать ему исправленные корректуры сборника «Путь жизни», но не доехал, так как встретил ехавшего к нему Ивана Ивановича и возвратился домой.

86^5—6. Поша с детьми. — 30 июля приехал в Ясную поляну П. И. Бирюков с женою, Павлой Николаевной Бирюковой, рожд. Шараповой (р. 1867 г. См. Дневник 1905 г., т. 55), сыновьями Борисом (р. 1900 г.) и Львом (р. 1903) и дочерью Ольгой (р. 1902). Бирюковы остановились во флигеле яснополянского дома и пробыли до 4 августа. Об этом пребывании Бирюковых см. Б, IV, стр. 207—209, записи А. Б. Гольденвейзера, 2, стр. 180, 183, 189—191, 193, 194, 196, 197, 203, 205, 206, 240, 243—245 и т. 89 Письма к Черткову 1910 г.

1113. 86⁶[енвейзер]. — Свое пребывание в Ясной поляне 30 июля А. Б. Гольденвейзер описал во второй части записей на стр. 180—184.

1114. 86⁷. о необходимости молчания. Буду стараться. — В. Ф. Булгаков в Дневнике, на стр. 273—274 передает следующие слова Толстого: «Я понял недавно, как важно в моем положении, теперешнем, неделание! Т. е. ничего не делать, ничего не предпринимать. На все вызовы, какие бывают, или какие могут быть, отвечать молчанием. Молчание это такая сила! Я на себе это испытал. Влагаешь в него самые сильные доводы, и вдруг оказывается, что он вовсе ничего... Т. е. тот, кто молчит: представляешь себе, что он собирает все самые веские возражения, а он — совсем ничего... На меня, по крайней мере, молчание всегда так действовало... И просто нужно дойти до такого состояния, чтобы, как говорит Евангелие, любить ненавидящих вас, любить врагов своих... А я еще далеко не дошел до этого... Я далек еще от того, чтобы поступать в моем положении по францискановски. Знаете, как он говорит? — «Запиши, что если изучить все языки и т. д., то нет в этом радости совершенной, а радость совершенная в том, чтобы, когда тебя обругают и выгонят вон, смириться и сказать себе, что это так и нужно, и никого не ненавидеть». И до такого состояния мне еще очень, очень далеко!» Ср. запись № 1 от 20 июля (прим. 1053) (запись от 8 июля прим. 974).

1115. 86⁸. проводив Зосю. — С. А. Стахович уехала из Ясной поляны 30 июля в 11 ч. вечера.

1116. 86⁹ — В своем «Ежедневнике» С. А. Толстая 30 июля отмечает: «Меня умышленно оттерли от игры в карты в винт, и я ужасно огорчилась». См. записи А. Б. Гольденвейзера, 2, стр. 182, 183.

31 июля, стр. 86.

1117. 86¹². Письма неинтересные. — К каким письмам относится эта запись не установлено.

1118. 86^13—14. чрезмерную чувствительность. — Очевидно, по поводу ее обиды на то, что ее не пригласили играть в винт. См. прим. 1116.

86¹⁴. Я ездил с Душаном. — Д. П. Маковицкий в своих записках от 31 июля пишет: «Со Львом Николаевичем ездили в Мясоедовскую засеку, за линией железной дороги, и блуждали... Поехали туда через Мурыгины кусты, пришлось спускаться по очень крутым склонам оврагов, и с одного можно было выбраться наверх только галопом».

1120. 86^15—16. [ие]..... много говорил лишнего. — Митрофан Васильевич Лодыженский (р. 1852) — сначала служил по лесному ведомству, в 1903 г. ставропольский вице-губернатор, в 1905 г. витебский вице-губернатор. Летом 1910 г. жил неподалеку от Ясной поляны в имении Басово. Писатель по религиозным вопросам. Автор «мистической трилогии»: том первый — «Сверхсознание», т. второй — «Свет незримый», т. третий — «Темная сила», Пгр. 1912—1914. В книге «Свет незримый», изд. 2, Пгр. 1915, на стр. 231—236 он описывает свое посещение Толстого. Разговор Толстого с Лодыженским шел об индусской философии, о иогах, о теософии, о гипнотизме и о науке, он подробно записан А. Б. Гольденвейзером в его книге «Вблизи Толстого» (2, стр. 185—188). С М. В. Лодыженским приезжала его жена и их знакомый С. В. Чиркин — бывший управляющий русским консульством в Бомбее; он рассказывал Толстому об Индии. 4 августа Толстой в сопровождении Д. П. Маковицкого ездил в Басово отдать визит Лодыженским.

1121. 86¹⁷. несколько слов. — См. письмо к В. Г. Черткову от 31 июля 1910 г., т. 89 и следующее примечание.

1122. 86¹⁷. Все хорошо. — Вероятно эти слова относятся к «Объяснительной записке» к Завещанию, от 31 июля 1910 г. (прим. 1076). В вышеупомянутом (прим. 1121) письме к В. Г. Черткову Толстой писал: «Заявление подписал. Всё, чтó вы делаете, хорошо, и я только чувствую благодарность к вам».

1 августа, стр. 86.

86¹⁹. плохо отвечал. — 1 августа Толстой получил большую почту (20 писем), все прочитал и на конвертах сделал карандашные пометки. См. письма от 1 августа 1910 г., т. 82: 1) Василию Герасимовичу Артемьеву — ответ на его письмо; 2) гимназисту С. Двумянцеву, просившему личного свидания с Толстым (см. прим. 1139); 3) татарину Измаилу Тубакаеву, просившему Толстого сообщить свое мнение о женщинах; 4) торговцу техническими принадлежностями в Москве Давиду Михайловичу Венгерову (от 1—2 августа), спрашивавшему Толстого, почему физические потребности тела следует подчинять нравственным потребностям духа и 5) автограф на портрете для А. А. Руфина, от 1 августа (см. Записная книжка стр. 182 прим. 1847).

1124. 86^20—21. — Толстой ездил верхом в Овсянниково с корректурами к И. И. Горбунову-Посадову, но его не застал, так как Горбунов-Посадов уехал в Москву по судебному делу о привлечении его за издание «Посредником» сочинений Толстого. (Д. П. Маковицкий, «Яснополянские записки» от 1 августа.)

1125. 86²¹. хорошо молчу. — См. прим. 1114. С. А. Толстая в своем «Ежедневнике» 1 августа отмечает: «Лев Николаевич был в Овсянникове. Он молчалив и грустен, и мне это больно».

86^21—22. Саша опять слабеет здоровьем. — А. Л. Толстая худо себя чувствовала, вследствие чего возникало предположение о новой поездке ее в Крым.

1127. 86²² — «Записать» в Дневник мысли из Записной книжки. Мысли эти были вписаны в Дневник 5 августа.

2 августа, стр. 86.

1128. 86²⁷. Мало писем. — Сведений об ответах Толстого на письма, полученные 2 августа, не имеется. Повидимому, они были оставлены без ответа.

1129. 86²⁴. коректуры слабо. — См. прим. 1124.

1130. 86²⁵ — Запись относится к письму Т. Л. Сухотиной из Кочетов, по болезни не приехавшей в Ясную поляну. В этом письме к А. Л. Толстой, она высказывала беспокойство за отца, вынужденного переносить тяжелую и напряженную атмосферу, созданную матерью и двумя братьями (Львом и Андреем). А. Л. Толстая показала это письмо отцу.

1131. 86²⁶. Ездил за рожью. — 2 августа Толстой поехал верхом (один) в Колпну (см. прим. 11), где собирался купить семенной ржи для беднейших крестьян Ясной поляны, озимь которых была попорчена червем. Покупку семян Толстой предполагал совершить на деньги (417 руб.), присланные Э. Моодом из сумм, полученных от издания на английском языке романа Толстого «Воскресение». См. письмо к Э. Мооду от 3 ноября 1910 г., т. 82. Поездку в Колпну Толстой повторил на следующий день. См. запись от 3 августа и «Дневник для одного себя», прим. 1137 и 1632.

86²⁶. проверять. — С. А. Толстая выехала следом за мужем по тому же направлению. В «Ежедневнике»: она записала: «Поехала в кабриолете навстречу к Льву Николаевичу, который ездил в Колпну смотреть рожь для крестьян. Встретила его; страшно боялась, что встречу его с Чертковым». См. запись в «Дневнике для одного себя» от 2 августа и прим. 1632.

1133. 86²⁷. И я не могу не жалеть, как ни мучительно мне. — А. Б. Гольденвейзер в записи от 2 августа (стр. 192) приводит следующий свой разговор с Толстым в этот день по поводу состояния Софьи Андреевны. На его слова о том, что В. Г. Чертков часто думает, что всё ее состояние есть обдуманный план, Лев Николаевич сказал: «Нет. Просто в ней нет никакого сдерживающего нравственного чувства, и нельзя различить, где притворство, а где она искренна. Но ее жаль»... В письме от 7 августа 1910 г. Толстой писал Черткову о своем отношении к жене: «Мне жалко ее, и она несомненно жальчее меня, так что мне было бы дурно, жалея себя, увеличить ее страдания. Мне же, хотя и я устал, мне в сущности хорошо»... (См. т. 89.)

1134. 86²⁸. С Пошей хорошо говорил вечером. — Этою записью Толстой отмечает свой разговор с П. И. Бирюковым о Завещании, происходивший накануне вечером. П. И. Бирюков сказал Толстому, что по его мнению он поступил с Завещанием неправильно: с одной стороны — придав ему характер конспиративности от семейных, тем самым предполагая их недоброжелательство, с другой стороны — официальная форма Завещания, пользующаяся защитой государства, противоречит убеждениям самого Льва Николаевича. По мнению П. И. Бирюкова, было бы гораздо лучше, если бы Лев Николаевич, собрав всех семейных, объявил им свою волю. Разговор этот сильно взволновал Толстого. Сначала он было согласился с доводами Бирюкова и, отметив это 2 августа в «Дневнике для одного себя», в тот же день написал об этом Черткову, но после ответного письма Черткова взял свое согласие с Бирюковым обратно и признал, что Бирюков был неправ. См. «Дневник для одного себя», от 2 и 11 августа и прим. 1633 и 1671. О разговоре Толстого с Бирюковым, кроме того, см.: Б, 4, стр. 227—230; А. Б. Гольденвейзер, «Вблизи Толстого», 2, стр. 189—190; В. Ф. Булгаков, «Лев Толстой в последний год его жизни», стр. 277 и 278.

3 августа, стр. 86.

86³¹. над коректурами. — О работе Толстого 3 августа над корректурами «Пути жизни» см. Дневник Булгакова, стр. 279. В этот день Толстой работал над корректурами выпуска 24: «Самоотречение».

1136. 86^31—34. — В. Ф. Булгаков в своем Дневнике, на стр. 279—280 сообщает, что во время работы над корректурами «Пути жизни», 3 августа Толстой сказал ему: «Вот Паскаль умер двести лет тому назад, а я живу с ним одной душой — что может быть таинственнее этого? Вот эта мысль (которую Лев Николаевич мне продиктовал), которая меня переворачивает сегодня, мне так близка, точно моя!.. Я чувствую, как я в ней сливаюсь душой с Паскалем. Чувствую, что Паскаль жив, не умер, вот он! Так же, как Христос... Это знаешь, но иногда это особенно ясно представляешь. И так через эту мысль он соединяется не только со мной, но с тысячами людей, которые ее прочтут. Это — самое глубокое, таинственное и умиляющее... Вот мысль, — продолжает свою запись В. Ф. Булгаков, — французского философа, в переводе Льва Николаевича, которая так тронула его: «Своя воля никогда не удовлетворяет, хотя бы исполнились все ее требования. Но стоит только отказаться от нее, от своей воли, и тотчас же испытываешь полное удовлетворение. Живя для своей воли — всегда недоволен, отрекшись от нее — нельзя не быть вполне довольным. Единственная истинная добродетель — это ненависть к себе, потому что всякий человек достоин ненависти своей похотливостью. Ненавидя же себя, человек ищет существо, достойное любви. Но, так как мы не можем любить ничего вне нас, то мы вынуждены любить существо, которое было бы в нас, но не было бы нами, и таким существом может быть только одно — всемирное существо. Царствие божие в нас — Лк. 17, 21; всемирное благо в нас, но оно не мы». Мысль эта включена Толстым в выпуск 24 «Пути жизни» «Самоотречение». О Паскале см. прим. 869.

1137. 86³⁵. Ездил в Колпну с Голд[енвейзером— 3 августа Толстой вторично ездил в дер. Колпну за семенной рожью, верхом с А. Б. Гольденвейзером, а обратно — в шарабане. См. прим. 1131 и 1132. Поездка эта подробно описана Гольденвейзером в его Записях на стр. 196—199. См. запись Толстого в «Дневнике для одного себя» от 3 августа.

1138. 86^35—38. Вечером тяжелая сцена,..... но больно стало. — См. запись Толстого от 3 августа в «Дневнике для одного себя». Приводим описание этой тяжелой сцены, пользуясь записями А. Л. Толстой, В. М. Феокритовой, Д. П. Маковицкого, А. Б. Гольденвейзера, В. Ф. Булгакова и С. А. Толстой. Софья Андреевна получила письмо от Эльмера Моода, составлявшего английскую биографию Толстого («The Life of Tolstoy»), вместе с копией письма Толстого к Мооду от 23 июля 1910 г. (см. т. 82), в котором Толстой просил Моода выпустить из биографии то место, где говорится о якобы неодобрительном отношении к Черткову его покойной дочери Марьи Львовны Оболенской. Это письмо явилось толчком к возбуждению Софьи Андреевны. (См. прим. 1070.) Она вновь стала вспоминать запись Толстого в его Дневнике молодости от 29 ноября 1851 г., где говорится о его влюбленности в мужчин, стала читать вслух присутствовавшим это место Дневника, вместе со своими примечаниями, в которых она, основываясь на этой записи, старалась объяснить дружбу Толстого к Черткову, как патологическую, противоестественную привязанность мужчины к мужчине. В записи этой Толстой, будучи еще двадцатитрехлетним молодым человеком, писал: «Я никогда не был влюблен в женщин... В мущин я очень часто влюблялся»... Описывая далее свое чувство к некоторым мужчинам и перечисляя, в кого именно он был влюблен, Толстой заканчивал запись: «Было в этом чувстве и сладострастие, но зачем оно сюда попало, решить невозможно; потому что, как я говорил, никогда воображение не рисовало мне любрические картины; напротив, я имею страшное отвращение». См. полностью эту запись в томе 46, Дневник 1851 г. от 29 ноября.

«стал слаб, потерял собственную волю и находится под влиянием Черткова и боится его..., тем более, — заканчивала свое письмо С. А. Толстая, — что муж мой наверно не станет вновь читать вашу книгу». Письмо это, фотокопия которого прислана Моодом в переводе на русский язык, публикуется в примечании к письму Толстого к Мооду от 23 июля 1910 г., т. 82. Сам Моод, упоминая об этом эпизоде в письме к редактору настоящего тома от 8 июля 1929 г., пишет, что в данном месте своей книги он не называл Черткова по имени, а писал про некоего «Х» и он может предположить, что Софья Андреевна, читая вслух Льву Николаевичу его книгу, сама расшифровала «X», прочитав вместо него фамилию Черткова.

В этот же день С. А. Толстая получила письмо от матери В. Г. Черткова, Е. И. Чертковой, в котором она протестовала против распространяемой Софьей Андреевной клеветы на ее сына. Софья Андреевна сейчас же ответила Е. И. Чертковой. Оба эти письма опубликованы А. Б. Гольденвейзером в его Записях, 2, стр. 200—202. — Не удержавшись в своем раздражении против Черткова, Софья Андреевна стала требовать, чтобы Лев Николаевич прочитал ее переписку с Моодом и Е. И. Чертковой, когда же он отказался, сама прочла ему вышеприведенную выдержку из его Дневника молодости, со своими объяснениями. В. Ф. Булгаков пишет об этом в записи от 3 августа своего Дневника: «Сегодня вечером опять тяжелые и кошмарные сцены. Софья Андреевна перешла все границы в проявлении своего неуважения ко Льву Николаевичу и наговорила ему безумных вещей, оправдывая ненависть свою к Черткову. Я видел, как после разговора с ней в зале Лев Николаевич быстрыми шагами прошел через мою комнату к себе, прямой, засунув руки за пояс и с бледным, точно застывшим от возмущения и ужаса перед услышанным, лицом. Затем щелкнул замок. Лев Николаевич запер зa собой дверь в спальню на ключ. Потом он прошел из спальни в кабинет и точно так же запер на ключ дверь из кабинета в гостиную, замкнувшись таким образом, в двух своих комнатах, как в крепости. Его несчастная жена подбегала то к той, то к другой двери и умоляла простить ее... и открыть дверь, но Лев Николаевич не отвечал...» («Трагедия Льва Толстого», стр. 70—71). «Лев Николаевич ни слова ей не ответил, — пишет А. Б. Гольденвейзер со слов А. Л. Толстой и В. Ф. Булгакова, — а немного погодя, страшно бледный, прибежал к Александре Львовне и упал в кресло. Александра Львовна взяла его пульс — больше ста и сильные перебои. Вошел Душан Петрович. Лев Николаевич сказал ему: «Передайте ей, что если она хочет меня убить, то она скоро этого добьется». Лев Николаевич сказал Александре Львовне, что хотел сейчас же уйти пешком на Козловку и уехать в Москву, и оттуда просить выслать ему вещи». («Вблизи Толстого», 2, стр. 203.) Сама же С. А. Толстая в «Ежедневнике» от 3 августа пишет: «Мне было плохо весь день. Мучительные мысли и подозрения не оставляли меня. Получила письмо от Чертковой и Моода. Вечером предложила Льву Николаевичу для объяснения моей ревности к Черткову прочесть его старый Дневник 1850 г. о его любви к мущинам. Лев Николаевич рассвирепел ужасно, кричал «уйду», бегал по комнатам, как зверь, и заперся. Опять страдания!»

1139. 87². Много посетителей пустых. — 4 августа у Толстого были следующие посетители: 1) гимназист-революционер С. Двумянцев, живший в Засеке, см. прим. 1123 и «Дневник для одного себя» от 4 августа; 2) семинарист; 3) студент с женой — учительницей французского языка в реальном училище, приехавшие на велосипедах; 4) И. И. Перпер, редактор журнала «Вегетарианское обозрение» (см. прим. 1518), который приходил из Телятинок от Чертковых с просьбой о содействии его журналу (см. прим. к письму в редакции газет от 24 августа 1910 г., т. 82); 5) был еще «какой-то человек», который во время беседы с Толстым разрыдался и 6) прохожий с Сахалина. («Вблизи Толстого», 2, стр. 204.)

5 августа, стр. 87—89.

87^16—26. 2) Да, вера, суеверия,... как первая. — Ср. запись № 3 от 20 июля.

1141. 87^—28. 3) Чем больше самоотречения..... и наоборот. — Ср. о том же запись № 1 от 20 июля и запись № 1 от 10 августа.

1142. 88^1—4 — Возможно, эта мысль записана Толстым в связи с его разговором 1 августа с П. И. Бирюковым о Завещании. См. прим. 1134.

1143. 88^5—7. 5) «». — Вероятно, что эта запись относится к одному из художественных неосуществленных замыслов Толстого. СМ. Записи А. Б. Гольденвейзера, 2, стр. 205.

1144. 88^11—14. 7) То, что мы называем миром... не было бы сознания. — Ср. мысли о сознании, перечисленные в прим. 46.

1145. 89^1—10. 10) Ты хочешь служить другим,..... и людям, и богу. — Ср. мысли, перечисленные в прим. 247.

89^13—22. 12) Всякий человек..... самая тяжелая самоуверенность. — Как сообщил в своем Дневнике В. Ф. Булгаков (см. прим. 1150), эта запись относится к С. А. Толстой.

1147. 89²⁴ — Упоминается об ответе священнику Христорождественской церкви в Палашах (Москва) Дмитрию Никифоровичу Ренскому, приславшему Толстому длинное обличительное письмо. Над своим ответом Толстой работал три дня: 1, 5 и 7 августа. См. т. 82.

1148. 89^24—25. Письма мало интересные. — К каким именно письмам относится данная запись, в точности не установлено. Из писем, полученных 5 августа, Толстой ответил на два: Е. Нелидовой, которой он писал: «Получил ваше милое, дышащее искренностью письмо и от всей души благодарю вас за него»..., и бар. Александру Оттоновичу фон-дер-Гребену, который запрашивал Толстого о предполагаемом юбилейном сборнике в честь его восьмидесятилетия и присылал в этот сборник свою рукопись «Правда», посвященную Толстому. См. т. 82.

1149. 89²⁵. Американец globe trotter — [кругосветный путешественник].— Д. П. Маковицкий в Записках сообщает, что 4 августа нарочный из Тулы привез письмо к С. А. Толстой от американца с просьбой разрешить приехать к Толстому на самое короткое время. Толстой, предполагая, что это писал Роберт Хёнтер (Robert Hunter), знакомый и сочувствующий ему писатель, всё же думал ему отказать. Но по совету Л. Л. Толстого он согласился и пригласил американца, который оказался не Хёнтером, а Фриманом (Freeman), «сыном директора самого большого нефтяного синдиката», и никаких вопросов к Толстому не имел».

1150. 89²⁶. С[офъя] А[ — В. Ф. Булгаков в записи от 5 августа («Трагедия Льва Толстого», стр. 71) приводит следующие слова Толстого о состоянии своей жены: «Софья Андреевна нехороша... Если бы Владимир Григорьевич видел ее вот такой, как она есть сегодня!.. Нельзя не почувствовать к ней состраданья и быть таким строгим к ней, как он... и как многие, и как я... И без всякой причины! Если бы была какая-нибудь причина, то она не могла бы удержаться и высказала бы ее... А то просто — ей давит здесь, не может дышать. Нельзя не иметь к ней жалости, и я радуюсь, когда мне это удается... Я даже записал...» — Лев Николаевич нащупал в карманах записную книжку, достал ее и стал читать: «Всякий человек...», — См. запись от того же числа под № 12, прим. 1146, «Дневник для самого себя» от 5 августа.

1151. 89²⁶. Был Фокин. Продолжаю сомневаться. — П. А. Фокин (см. прим. 727) приходил к Толстому 6 августа и рассказывал, что пять-шесть его односельчан, которым осенью предстоит солдатчина, собираются отказаться от военной службы и намерены притти к Толстому и к Черткову побеседовать. Толстой, по словам А. Б. Гольденвейзера (2, стр. 197) и Д. П. Маковицкого, заподозрил: не есть ли предстоящая беседа провокация по отношению к Черткову, чтобы таким образом добыть улики о его вредном влиянии и вновь выслать его из Тульской губ. Эти молодые люди ни к Толстому, ни к Черткову так и не собрались (см. запись от 8 августа, прим. 1170). Толстой написал им письмо. См. Письмо к неизвестным от 8 августа 1910 г., т. 82.

89²⁷. His holiness..... как решить. — Толстой получил письмо от секретаря индуса-брамина Шри Парамагамзы (Shri Paramahamsa), которого он называл «His holiness» («его святейшество»). Он сообщал Толстому, что Шри Парамагамза находится в Бельгии и предполагает приехать в Россию только для того, чтобы повидаться и переговорить с Толстым. Кроме того, он просил Толстого выхлопотать ему визу на въезд в Россию от русского правительства, так как Шри Парамагазма принципиально не желает обращаться к великобританскому правительству. Толстой, будучи обременен посетителями, к тому же живя за последние месяцы в крайне напряженной атмосфере, стремился воздерживаться от новых знакомств и приемов. Кроме того, он собирался уехать в Кочеты к Т. Л. Сухотиной. Но с другой стороны, придавая особенное значение индусской философии, ему интересно было вступить в личное общение с Шри Парамагазмой. По советам дочерей и В. Г. Черткова Шри Парамагазме Чертковым было послано письмо, в котором он просил его не приезжать, так как Толстой собирается уехать гостить к дочери. См. письмо Толстого к Шри Парамагазма от 13 августа 1910 г., т. 82.

6 августа, стр. 89.

1153. 89^—37. Прочел и написал письма. — Писем Толстого, написанных 6 августа, не найдено. На письма, полученные 6 августа, по поручению Толстого ответили 7 и 8 августа A. Л. Толстая и В. Ф. Булгаков. См. Письма по поручению: 1) Е. И. Казарину, уряднику станицы Больше-Алматинской — ответ на его письмо об исканиях истинной веры; 2) Д. Г. Бурылину (см. прим. 123) — о мистерии «Воспроизведение страстей Иисуса и бытие из его жизни» в Оберамергау; 3) С. А. Зелинской — о загробной жизни; 4) И. П. Рабчинскому из Новочеркасска — о том, допустимо ли священнику присутствовать при смертных казнях. См. т. 82.

1154. 89³². о безумии. — Статья «О безумии» — см. прим. 451.

1155. 89^33—35. Приехал Короленко..... говорить, говорить. — 6 августа Толстого посетил, придя пешком со ст. Засека, В. Г. Короленко (см. прим. 438). Во время своего пребывания в Ясной поляне 6 августа 1910 г., Короленко много рассказывал Толстому и всем его домашним о впечатлениях, полученных им от его многочисленных путешествий по России; о нравах, обычаях и верованиях русских инородцев: якутов, вотяков и пр.; о судебных делах, на которых ему пришлось защищать инородцев-язычников от вымышленных правительством обвинений против них в ритуальных убийствах (Мултанское дело); о типах в произведениях Толстого, причем Короленко находил, что типы Толстого не застывшие, а растут и развиваются на протяжении романа. Толстой говорил, что, если бы он был молод, то попытался бы изобразить в художественном произведении многообразие характеров отдельных людей в жизни, сочетания которых образуют типы, (см. прим. 1060), но так как он уже «откупался», то теперь поздно. Короленко указывал,что никто не знает дня своей смерти, и потому пока жив человек, никогда не поздно. О пребывании Короленко в Ясной поляне и его беседах с Толстым см. ниже запись от 7 августа, прим. 1157, «Дневник для одного себя» от 7 августа. Кроме того, пребывание Короленко подробно описано: В. Ф. Булгаковым в его Дневнике, стр. 282—287; А. Б. Гольденвейзером в его Записях, 2, стр. 210—214; Д. П. Маковицким в «Яснополянских записках» от 6 августа. Часть беседы с Короленко стенографически записана А. Л. Толстой. Сам же В. Г. Короленко свою последнюю поездку к Толстому описал в письме к Т. А. Богданович от 6 августа 1910 г. (см. В. Г. Короленко, «Три встречи с Толстым». — «Голос минувшего 1922, № 2, октябрь). Статьи Короленко о Толстом вошли в «Полное посмертное собрание сочинений В. Г. Короленко», XXIV, «Государственное издательство Украины» 1927, стр. 233—314. Кроме того имя Толстого часто упоминается в дневниках и письмах Короленко. Узнав о смерти Толстого, Короленко поехал в Ясную поляну и присутствовал на его похоронах. См. его телеграммы под заглавием «Умер». — «Речь», 1910, от 8 и 9 ноября, «Русские ведомости», 1910, № 263 от 14 ноября.

—91.

1156. 90¹. Попытался писать. О Безумии. — См. записи от 6 августа в Дневнике и «Дневнике для одного себя». Вероятно, Толстой отметил здесь записи, сделанные им в Записной книжке, переписанные в тетрадь Дневника A. Л. Толстою. См. далее мысли №№ 1 и 2, которые являются материалом к статье «О безумии».

1157. 90² — (См. прим. 1155.) Толстой и Короленко, гуляя, оставались вдвоем свыше часа и, по записи А. Л. Толстой, оба остались довольны своим разговором. А. Б. Гольденвейзер на стр. 214 своих Записей передает, со слов Короленко, что он «вынес превосходное впечатление от этой беседы». Короленко сказал: «Я слыхал прежде, будто Лев Николаевич очень нетерпим к мнениям других людей, но из нашего разговора я убедился, что это неправда». Сам же Толстой говорил: «А Короленко мне очень понравился. Он очень умный. Я с ним утром поговорил о религиозных вопросах. Он стоит на научной точке зрения, но всё-таки понимает многое». О разговоре Толстого с Короленко см. запись в «Дневнике для одного себя» от 7 августа, стр. 131.

1158. 90². сушился у Сухининых. — Толстой решил проводить уезжавшего через Тулу Короленко и поехал с ним вдвоем сначала в пролётке. В. Ф. Булгаков до их отъезда отправился верхом по направлению к Туле, ведя в поводу лошадь Толстого «Дэлира», с тем, чтобы Толстой обратно доехал верхом. Простившись на шоссе с Короленко, Толстой сел на Дэлира и поехал обратно, свернув по направлению к Овсянникову. Доехав до имения Красноглазовой (впоследствии купленного А. Л. Толстой и названного ею «Новая поляна»), Толстой вместе с Булгаковым пережидал застигнувший их дождь на даче знакомого ему Тульского доктора Л. Г. Сухинина (см. прим. 228). Об этом подробно записано в Дневнике В. Ф. Булгакова, стр. 288

90⁴. Дома Голденв[ейзер], и тяжело. — Описание посещения Гольденвейзером Ясной поляны 7 августа см. его Записи, 2, стр. 214—217.

1160. 90⁵ — Толстой поручил А. Л. Толстой выписать из Записной книжки в тетрадь Дневника свои мысли, так как она была недовольна тем, что 5 августа он поручил сделать это Булгакову. (Записи А. Б. Гольденвейзера, 2, стр. 216.)

1161. 90^6—10. 1) Редко встречал человека более меня одаренного всеми пороками...... и всё таки борюсь с нею. — См. прим. 110.

1162. 90^11—17. 2) И одурение..... уничтожатся аэропланы и т. п...... — См. прим. 1156. Ср. мысли в предыдущих записях, перечисленные в прим. 247.

90²⁷. 3) Масарик писал. — См. прим. 634 и 636.

1164. 90^27—29. — Ср. предыдущие записи и прим. 38.

1165. 91^9—13. 5) Если уже [оге] Творце..... вечен (время). Оч[ень] хорошо. — Ср. мысли, перечисленные в прим. 81 и 140.

1166. 91^—25. 6) Сначала кажется,..... всегда свободную, всегда вознаграждаемую? — О жизни ср. запись от 5 июля.

8 августа, стр. 91.

1167. 91^—28. Только встал, выбежала С[офъя] А[ндреевна]..... потом ее искал. — Приводим запись В. М. Феокритовой от 8 августа: «Софья Андреевна не спала всю ночь и уже половина восьмого пошла в лес, опять на то же место в ёлочки, где всегда гуляет Лев Николаевич. Увидя его, начала предлагать ему, чтобы он виделся с Чертковым (Лев Николаевич говорил Саше), что она видит, как он скучает без него, говорила очень возбужденно, и Лев Николаевич, конечно, отказался и сказал, что ему дороже всего ее спокойствие и что он не хочет видеться с Чертковым и приносить ей этим страдания... Вернулась она только к завтраку, пришла усталая»... См. запись от 8 августа в «Дневнике для одного себя».

91²⁸. Ездил с Булг[аковым]. — 8 августа Толстой ездил верхом с В. Ф. Булгаковым к Сухининым, отвозить их платье, в которое переоделся накануне промокший Булгаков. (См. прим. 1158.)

1169. 91²⁹. Телят[] ребята. — Молодежь, жившая у Чертковых в Телятинках.

1170. 91^29—31. — Пять человек молодых парней,собиравшихся отказаться от военной службы. См. прим. 1153.

1171. 91^32—33. С Соней..... к Тане. Она же приезжает. — Толстой говорил с Софьей Андреевной о том, что намеревается в скором времени уехать к Т. Л. Сухотиной в Кочеты. В своем «Ежедневнике» С. А. Толстая 8 августа записала: «Ночь не спала; потом утешение в добром отношении Льва Николаевича ко мне».

9 августа, стр. 92.

1172. 92¹. серьезном настроении, — С. А. Толстая записала в своем «Дневнике» от 9 августа 1910 г., что на ее вопрос о том, почему Лев Николаевич в мрачном настроении, «он сказал сначала, чтò-то скучно; потом истолковал мне так, что он не мрачен, а просто серьезен; что бывает такое настроение, когда все разговоры кругом кажутся ненужными, скучными, бесцельными, что всё ни к чему». Об этом же см. Записи А. Б. Гольденвейзера, 2, стр. 225.

92³. Милый народ. — 9 августа Толстой ездил с Д. П. Маковицким верхом в Овсянниково к М. А. Шмидт и И. И. Горбунову-Посадову.

1174. 92⁴. Фере, — Василий Юльевич Ферре (p. 1864 г.), сосед Толстых по Ясной поляне, бывший смоленский вице-губернатор.

1175. 92⁵. Венгер. — 9 августа приезжал в Ясную поляну корреспондент одной из венгерских газет. Имя его не установлено. Между прочим в разговоре с Толстым выяснилось, что он занимается земельным вопросом и ничего не слыхал о Генри Джордже, что вызвало недоумение и отрицательное к нему отношение со стороны Толстого. («Яснополянские записки» Д. И. Маковицкого.)

1176. 92⁶[ей]. — Между А. Л. Толстой и C. A. Толстой произошел резкий разговор на почве враждебного отношения Софьи Андреевны к Черткову и тех страданий, которые испытывает в связи с этим Толстой. (Дневник А. Л. Толстой), См. «Дневник для одного себя», запись от 9 августа.

1177. 92⁷. Приезжает Таня. — T. Л. Сухотина приехала в Ясную поляну из Кочетов в ночь с 9 на 10 августа.

1178. 92⁸. Оч[ень] слаб. — Лев Николаевич чувствовал себя простуженным и охрип.

1179. 92⁹. — В Записную книжку.

1180. 92⁹. Письма. — 10 августа Толстой ответил на следующие письма, полученные им в этот день: 1) Евгении Ивановне Петровской — о воспитании в связи с его рассказом «Благодарная почва» (см. прим. 885), 2) Ивану Даниловичу Шевченко — по поводу просьбы выписать его в Ясную поляну, 3) плотнику Петру Серегину, просившему выслать ему номера журнала «Неделя» за 1910 г. Последние два письма — черновики-автографы на конвертах. См. т. 82.

92¹⁰. С[офъя] А[ндреевна] упала. — С. А. Толстая во время скульптурного сеанса для Л. Л. Толстого, лепившего ее бюст, упала и ушибла себе ногу.

1182. 92^—12. Вечером были солдаты..... и скорее неприятное. — 10 августа в Ясной поляне, на поле, против въезда в усадьбу разбили лагерь два батальона солдат. Начальство из боязни их общения с Толстым, разъясняя, «он враг вам», запретило им выходить из лагеря после вечерней зари, угрожая за неисполнение карцером до трех месяцев. Тем не менее три солдата еврея пробрались к Толстому и имели с ним беседу. Имя одного из них Исаак Винарский, имена двух других неизвестны. После них приходил офицер со штатским, к которому, повидимому, относится запись Толстого: «политический хохол». (См. Дневник Булгакова, стр. 290—291; «Вблизи Толстого», 2, стр. 230; И. М. Диомидов, «Встреча с Толстым», стр. 45.)

1183. 92^13—16. — Ср. запись № 1 от 20 июля, прим. 1053, и запись № 3 от 5 августа. Повидимому, эта запись относится к Л. Л. Толстому, см. «Дневник для одного себя», от 9 августа.

1184. 92¹⁷. письмо солдату, — Возможно, что запись относится к письму от 8 августа 1910 г. к неизвестным молодым людям, которых намеревался привести к Толстому Фокин. См. прим. 1170 и т. 82.

92¹⁸. (Не то). Повидимому, Толстой этими словами отмечает, что он начал выписывать не ту мысль, которую хотел.

1186. 92^19—20 — Ср. записи, перечисленные в прим. 47.

1187. 92^20—21. 3) Стоит только..... быть им.

[12 августа], стр. 92.

1188. 92²⁵. Я отвечал нынче. — Повидимому, Толстой упоминает о своем ответе от 11 августа мастеровому из Черкизова А. Мирову. См. прим. 1668 и т. 82.

92²⁶. ответил на важные письма. — Вероятно, запись относится к ответам Толстого на письма: Дмитрия Артемьевича Алексеева о смерти его жены и Ш. Литвака о боге и целомудрии. См. т. 82.

1190. 92^28—33 — Толстой 12 августа читал по «Кругу чтения» рассказ Мопассана «Одиночество». В. Ф. Булгаков в своем Дневнике, на стр. 292 приводит следующие слова Толстого: «Какой прекрасный день в «Круге чтения»! Рассказ Мопассана «Одиночество». В основе его прекрасная, верная мысль, но она не доведена до конца. Как Шопенгауер говорил: «Когда остаешься один, то надо понять, с кем ты остаешься». У Мопассана нет этого. Он находился в процессе внутреннего роста, процесс этот в нем еще не закончился. Таковы все дети, и сколько взрослых и стариков!».. Рассказ Мопассана «Одиночество» помещен в недельном чтении «Круга чтения». См. т. 42.

1191. 92^33—35. 2) Бог..... признаю во всем живом. — Об определении понятия «бог» — см. записи, перечисленные в прим. 140. См. также Дневник Булгакова, стр. 293—294.

13 августа, стр. 93.

1192. 93^3—5. ходил по террассе..... Глупая демонстрация. — Приводим рассказ Толстого, записанный В. М. Феокритовой 13 августа: «Нынче ходил по террасе и считал шагами, сколько верст сделаю и так был углублен в это занятие, что не заметил, как подошел к террасе молодой человек, оборванный, мокрый... — «Вы — Лев Николаевич?» — Я. — «Я иконы пишу, — начал тот заминаясь, — ничего не имею... не можете ли помочь?» — Тип обычного просителя, я ому сказал что-то неприятное, верно, потому, что он нарушил мое занятие, и ушел. Потом устыдился, вернулся, поговорил, книжки дал... Холод, а он мокрый, дрожит. «Вы промокли?» — спросил я. — «Ну это ничего, я привык», — бодро ответил он мне».

1193. 93^5—6. Письма довольно интересные. — 13 августа Толстой ответил на письма, полученные в этот день: 1) крестьянину Василию Ивановичу Ермохину, приезжавшему к Толстому в 1904 г. Вместе с письмом Ермохин прислал свои статьи: «Вред безбрачия» и «Разговор двух крестьян о смертной казни»; 2) Н. Петрову о его связи с сестрой; 3) учительнице Евдокии Шевко, обращавшейся к Толстому «за духовной поддержкой» и 4) Ивану Маркиановичу Шеховцову о целомудрии. См. т. 82.

93⁷. бывшая барыня, фельдшерица. — Е. Д. Языкова (р. 1882 г.), бывшая богатая женщина, познакомившись с писаниями Толстого, перевернула свою жизнь, сдала фельдшерский экзамен и стала работать на медицинском поприще. До свидания с Толстым прожила две недели в Ясной поляне (на деревне), чтобы найти случай поговорить с ним. На вопрос Д. П. Маковицкого о разговоре с Языковой Толстой ответил: «Самые обыкновенные вопросы, ничего нового: чем могу быть другим полезна? вопросы о любви; была влюблена». («Яснополянские записки» от 13 августа.)

14 августа, стр. 93.

1195. 93¹¹. Оч[ень] [офъи] А[ндреевны] с утра. — С. А. Толстая находилась в волнении вследствие назначенного на 15 августа отъезда Толстого с обеими дочерьми и Д. П. Маковицким в Кочеты. Несмотря на то, что Толстой решил уехать в Кочеты, чтобы хоть на время отдохнуть от мучительного для него состояния жены, она всё-таки решила ехать в Кочеты сама, лишь бы не оставлять без себя Льва Николаевича. См. запись от 14 августа в «Дневнике для одного себя», прим. 1676. Сама С. А. Толстая в своем «Ежедневнике» от 14 августа пишет: «Плохо себя чувствовала, не обедала, мучаясь сборами в Кочеты Льва Николаевича с Сашей и решила ехать сама».

1196. 93¹²[ерткова]. — Письмо от 13 августа, в котором В. Г. Чертков советовал Толстому, во избежание осложнений со стороны С. А. Толстой, могущих помешать его отъезду в Кочеты, лучше воздержаться от приезда в Телятинки. См. Письмо Толстого Черткову от 13—14 августа, прим. 1197 и т. 89.

1197. 93¹³ мое к нему. — Запись относится к письму Толстого к Черткову, написанному утром 14 августа в ответ на письмо Черткова от 13 августа. Приводим это письмо полностью.

«Спасибо вам, милый друг, за письмо. Меня трогает и умиляет эта ваша забота только обо мне. Нынче, гуляя, я придумал записочку, какую, вместо разговора, напишу Софье Андреевне, с моим заявлением о поездке к вам, чтобы проститься, но, вернувшись домой, увидал ее в таком жалком, раздраженном, но явно больном, страдающем состоянии, что решил воспользоваться вашим предложением и не пытаться получить ее согласие на поездку к вам. Даже самая поездка моя одного (если уж ехать, то, как предлагает Таня, то вместе с Софьей Андреевной) едва ли состоится теперь. Знаю, что всё это нынешнее, особенно болезненное состояние может казаться притворным, умышленно вызванным (отчасти это и есть), но главное в этом всё-таки болезнь, совершенно очевидная, болезнь, лишающая ее воли, власти над собой. Если сказать, что в этой распущенной воле — в потворстве эгоизму, начавшихся давно, виновата она сама, то вина эта прежняя, давнишняя, теперь же она совершенно невменяема и нельзя испытывать к ней ничего, кроме жалости, и невозможно, мне по крайней мере, совершенно невозможно ей contrecarrer [противоречить] и тем явно увеличивать ее страдания. В том же, что решительное отстаивание моих решений, противных ее желанию, могло бы быть полезно ей, я не верю, а если бы и верил, всё-таки не мог бы этого делать. Главное же, кроме того, что думаю, что я должен так поступать, я по опыту знаю, что, когда я настаиваю, мне мучительно, когда же уступаю, мне не только легко, но даже радостно. Мне это легко, потому что она всё-таки более или менее старается сдерживаться со мной, но бедной Саше, молодой, горячей, на которую она постоянно жестоко, с той особенной, свойственной людям в таком положении, ядовитостью нападает, бывает трудно. И Саша считает себя оскорбленной, считается с ней и потому ей особенно трудно. Мне очень, очень жалко, что пока не приходится повидаться с вами и с Галей, и с Лизаветой Ивановной, которую мне особенно хотелось повидать, тем более, что случай этот, ее видеть, вероятно, последний. Передайте ей мою благодарность зa ее доброе отношение ко мне и моим. Я был последние дни нездоров, но нынче мне гораздо лучше. И я особенно рад этому нынче, потому что всё-таки меньше шансов сделать, сказать дурное, когда телесно свеж. Всё ничего не делаю, кроме писем, но очень очень хочется писать и именно художественное. И когда думаю об этом, то хочется еще и потому, что знаю, что это вам доставит удовольствие. Может быть, и выйдет настоящее яйцо, а если и болтушка, то что же делать. Я только что хотел писать милой Гале о том, что в ее письме я, к сожалению, видел признаки несвойственного ей раздражения, когда дочери рассказали мне про нее, как она победила. Передайте ей мою любовь. Л. Т.

14 авг. утром.

С вами будем переписываться почаще».

93¹⁴. Хирьяков приятный, — А. М. Хирьяков (см. прим. 244), только что выпущенный из тюрьмы. После письма Толстого от 11 августа 1910 г. (см. т. 82) приехал в Телятинки к Чертковым и посетил Толстого 14 августа. Свое последнее свидание с Толстым Хирьяков описал в воспоминаниях: «Три встречи». — «Современник», 1911, II. См. также Записи Гольденвейзера, 2, стр. 257—261.

1199. 93¹⁴. Димочка. — В. В. Чертков, привозивший из Телятинок Анну Алексеевну Гольденвейзер и А. М. Хирьякова.

1200. 93^14—15. Столкновение с Сашей. Она сама пришла и развязала. — Вечером 14 августа Толстой, рассказывая о разговоре утром с Софьей Андреевной (см. «Дневник для одного себя» от 14 августа), сказал, что она совсем больна, что он готов всё для нее сделать и до конца ее жизни быть ей сестрой милосердия. Александра Львовна, вспылив, сказала, что она не может этого сделать. Через два часа она пришла к отцу и попросила прощения за свою несдержанность. (Дневник А. Л. Толстой.)

93¹⁶. Завтра едем. — В Кочеты, к Сухотиным. См. прим.: 114, 1195, 1202 и 1203.

15 августа, стр. 93.

1202. 93^—18. С[офья] А[ндреевна] едет с нами. Пришлось встать в 6 часов. — См. прим. 1195. Поезд со ст. Засека выходил в 10 ч. 48 м. утра.

1203. 93¹⁸ — Дорогой в Кочеты Толстой был в мрачном настроении духа и очень устал. Д. П. Маковицкий в своих Записках от 15 августа отмечает: «Ехали во 2 классе. Лев Николаевич нездоров, ни с кем посторонним но разговаривает. Половину дороги пролежал — проспал. Прочел в Козловке захваченную утром почту, газеты и читал новейшую книжку Ф. А. Страхова: «Искание истины» с большим интересом. В Орле казался мне очень бледным, шатающимся, так что я поддерживал его за ремень, но Лев Николаевич отодвинулся от меня. До самого поезда гулял один в конце длинного перрона, где никого не было. Из публики поезда почти никто не знал, что он едет... По пути встретились и говорили со Львом Николаевичем: Михаил Львович, его тесть Владимир Петрович Глебов, Алексей Данилов, едущий из Баку в Кочеты» (см. прим. 1209).

1204. 93¹⁹. Письма ничтожные. Пометок Толстого на конвертах прочтенных писем, как он это обычно делал, от 15 августа не найдено, также и его писем. Повидимому, в этот день он на письма не отвечал.

93^21—22. Страхова, Федора: Искание истины. Очень, очень хорошо. — Толстой читал книгу Ф. А. Страхова «Искание истины» (Сборник статей и мыслей со вступительным письмом Л. Н. Толстого). Книга вышла в изд. «Посредник», М. 1911 г. Толстой читал ее до выхода в свет. См. ниже, прим. 1207.

1206. 93^—28. 2) Вместо того, чтобы учиться жить..... строить велосипеды и ездить на них. — См. прим. 1462.

16 августа, стр. 93.

1207. 93^—31. и написал ему письмо. — Толстой написал Ф. А. Страхову письмо с сочувственным отзывом о его книге «Искание истины». Письмо это Страхов поместил во вступлении к своей книге. См. прим. 1205 и письмо к Ф. А. Страхову от 16 августа 1910 г., т. 82.

1208. 93^31—32 — Запись относится к объяснению с С. А. Толстой, бывшему накануне вечером и возобновленному на другой день, по поводу того, что Толстой передает свой Дневник Александре Львовне, от нее же, от жены прячет. (См. «Дневник для одного себя», записи от 15 и 16 августа и прим. 1679. В своем Дневнике С. А. Толстая, 15 августа описывая этот случай, между прочим, записала: «Начинаю чувствовать ослабление моей любви к мужу за его коварство... Дай-то бог мне отделаться от этой безумной привязанности; на сколько шире, свободнее и легче будет жить...» См. также письма, приведенные А. Б. Гольденвейзером в его книге, 2, стр. 264.)

1209. 93³³. слишком людно. — В это время в Кочетах, кроме хозяев М. С. и Т. Л. Сухотиных и приехавших Толстых с Д. П. Маковицким, находились сыновья М. С. Сухотина от первого брака: Л. М. Сухотин с женой Е. П. Сухотиной (см. прим. 685), С. М. Сухотин (см. прим. 685), Михаил Михайлович Сухотин (р. 1884 г.) — бывший гвардейский офицер, младший брат Ф. М. Сухотин (см. прим. 217), его учитель И. М. Диомидов (см. прим. 1224), гостивший у Сухотиных бывший политический эмигрант в Женеве врач Петр Григорьевчи Дашкевич и приехавший в один день с Толстым из Баку А. Ф. Данилов. И. М. Диомидов в своем Дневнике «Встреча с Толстым» на стр. 45 записал: «Сегодня днем к Сухотиным приехала молодежь: С. П. Извольский — воспитанник Александровского лицея в Петербурге, сын обер-прокурора Синода; студент-путеец кн. С. Мещерский и англичанин Гвиннес — сын ирландского помещика, студент Оксфордского университета. Все приехавшие гости остались обедать. За обедом в разных концах стола велись шумные разговоры, так что голос Льва Николаевича трудно было расслышать, даже сидя от него на близком расстоянии».

—94.

1210. 93^34—35. «записник». — Так называл свои записки Д. П. Маковицкий. Юмористически относясь к этому, придуманному Д. П. Маковицким слову, Толстой иногда в шутку называл так свои Записные книжки. Повидимому вся запись относится к мыслям Толстого об обучении детей в гимназиях. См. Записные книжки, стр. 205—206.

94^2—3 Анд[рей] Яковл[евич] о «батюшке» Петре Фед[оровиче]. — Андрей Яковлевич Григорьев — сектант-скопец (см. прим. 888). А. Я. Григорьев рассказывал о распространенной среди сектантства легенде, будто основатель скопчества, Кондратий Селиванов, был не кто иной, как русский император Петр третий (10 февраля 1728 г. — 7 июля 1762 г.). (См. И. М. Диомидов, «Встреча с Толстым», стр. 45.)

18 августа, стр. 94.

1212. 94^8—9. о разрешении Ч[] жить в Т[елятинках]. — В. Г. Чертков, которому было разрешено жить в Телятинках лишь на время пребывания там его матери, Е. И. Чертковой (см. прим. 871), 14 августа получил официальное уведомление об окончательном снятии с него запрещения проживать в Тульской губ. С. А. Толстой об этом не говорили в Ясной поляне, чтобы не вызвать задержки отъезда Льва Николаевича в Кочеты. 18 августа она прочла это в газетах. По этому поводу 18 августа 1910 г. она записала в своем «Ежедневнике»: «Ужасное известие о том, что Черткову объявлено позволение жить в Телятинках. Это повергло меня в отчаяние, и опять сердечный припадок, казалось, должен сделаться разрыв сердца или нервный удар. Но увы! я всё жива. Страдала страшно весь день и физически и душевно». См. «Дневник для одного себя», запись от 18 августа.

1213. 94⁹ — Писем, написанных Толстым 18 августа, не имеется.

1214. 94^11—12. Сережа и Дмитр[ий] — С. Л. Толстой и Д. А. Олсуфьев приезжали в Кочеты на два дня.

1215. 94¹². в школе. Хорошо очень. — Вечером 18 августа в сопровождении С. А., А. Л. и С. Л. Толстых, Т. Л. и М. С. Сухотиных, Д. А. Олсуфьева и Д. П. Маковицкого, Толстой посетил Кочетовскую школу, где школьники представляли «Злоумышленника» Чехова. После представления были чтения о роли первых монастырей, как рассадников культуры и, в частности, Троицкой лавры. Представление «Злоумышленника» очень понравилось Толстому, а во время чтения о Троицкой лавре он ушел, не дослушав до конца. См. об этом воспоминания И. М. Диомидова «Встреча с Толстым», стр. 47, и его статья «Школьный театр в деревне» — «Вестник театра» 1919, № 4. В этой статье И. М. Диомидов, упоминая о дальнейшей судьбе крестьянских чтений, которые он устраивал в Кочетах, пишет: «Спустя несколько дней после того, народные чтения в деревне были запрещены инспекцией народных училищ и школьное помещение закрыто, а о лицах, устраивавших чтения и спектакли, по предписанию губернатора было произведено следствие местной полицией. Не малую роль в этих мероприятиях сыграло посещение школы Л. H. Толстым» (стр. 13—14).

94¹⁴. Ездил верхом. — С пасынком T. Л. Сухотиной, Ф. М. Сухотиным (Дориком). См. прим. 217.

19 августа, стр. 94.

1217. 94¹⁴. — Сохранилось одно письмо Толстого, черновик которого написан на конверте письма Г. Грачева из Амурской области, об его стихах. См. т. 82.

1218. 94¹⁵. Не надо уступки. — Одним из поводов раздражения С. А. Толстой на В. Г. Черткова было то, что Чертков часто снимал фотографии Толстого. Софья Андреевна неоднократно просила Толстого, чтобы он запретил Черткову снимать с себя портреты. В своем «Ежедневнике» от 19 августа 1910 г. С. А. Толстая пишет: «В 8 ч. утра пришел ко мне Лев Николаевич и сказал, чтоб я не волновалась, он мне обещает: 1) не видать совсем Черткова, 2) Дневников не давать и 3) больше не позволять себя фотографировать. — «Но переписываться с ним буду, это нужно для моего дела» — прибавил Лев Николаевич».

«Владимир Григорьевич, Прочел ваше длинное письмо и во всем согласен с вами, кроме того, что вы думаете и говорите о том стеснении своей свободы, в которое я будто бы себя поставил своим обещанием. Согласен, что обещания никому, а особенно человеку в таком положении, в каком она теперь, не следует давать, но связывает меня теперь никак не обещание (я и не считаю себя обязанным перед ней и своей совестью исполнять его), а связывает меня просто жалость, сострадание, как я это испытал особенно сильно нынче и о чем писал вам. Положение ее очень тяжелое. Никто не может этого видеть и никто так сочувствовать ему». 20 августа: «То, что я писал вам о том, что не, считаю себя связанным своими обещаниями, означает только то, что я связан ими только до тех пор, пока не взял их назад. А то, что я могу это сделать в случае неисполнения моих требований, сказано мною было вперед». См. т. 89.

1219. 94¹⁶. И писать не хочется. — В том же письме от 20 августа Толстой писал Черткову: «Я продолжаю ничего не писать. Нет охоты и сил. Только нынче в первый раз поправил Предисловие и завтра надеюсь работать над корректурами, присланными Иваном Ивановичем. Хочется и очень хочется и кажется нужно кое-что высказать, да видно, пока, а может быть и совсем, Бог не велит».

20 августа, стр. 94.

94¹⁹. Предисловие — Предисловие к «Пути жизни». См. Записную книжку, стр. 204 и 206, прим. 1889.

1221. 94^19—20[ень] ничтожные. — Ответов Толстого от 20 августа не сохранилось. По его поручению на ряд писем ответила в этот день А. Л. Толстая. См. Письма по поручению, т. 82.

1222. 94^21—22[ическая] брошюра: Aux antipodes de la morale. L’énergie et la matière. L’énergie stationnaire et la matière dynamique. — [Противникам нравственности, энергия и материя. Стационарная энергия и динамическая материя.] — Повидимому, Толстой имеет в виду книгу: Docteur Faust, «Aux Antipodes de la Morale. Critique de la Morale bourgeoise». Paris. 1910, Edition de la Maison Jacques. Книга хранится в яснополянской библиотеке. На титульной странице авторская надпись: «Hommage respectueux de l’auteur» [Почтительное благоговение автора], на обороте обложки: L’auteur serait reconnaissant pour quelques mots du grand Penseur russe à l’adresse du: Dr. Faust, 14 rue Hautefeuille Paris. «La maison Jacques». [Автор будет признателен за несколько слов от великого русского мыслителя по адресу: [адрес].

1223. 94²³. Соня все тревожна и жалка. — С. А. Толстая 20 августа встревожилась, увидав фотографию Толстого вместе с Чертковым. См. «Дневник для одного себя» от 21 августа и Записи А. Б. Гольденвейзера, 2, стр. 266.

1224. 94²⁴. Ездил верхом с Диомидовым. Он добрый. — Иван Михайлович Диомидов, окончил Демидовский лицей в Ярославле. В 1910 г. жил в Кочетах в качестве учителя младшего сына М. С. Сухотина, Федора Михайловича Сухотина (см. прим. 217). Педагог, сотрудник журнала «Народный учитель», автор воспоминаний о Толстом: «Встреча с Толстым». — «Народный учитель», 1928, 9, стр. 43—51; «Лев Николаевич Толстой и дети». — «Семейное воспитание», 1911, 12; «Школьный театр в деревне». — «Вестник театра», 1911, 40. Описание поездки Толстого с Диомидовым см. его статья: «Встреча с Толстым», стр. 48—49.

21 августа, стр. 94.

94²⁸ предисловие. — Предисловие к «Пути жизни».

1226. 94²⁸. книжечки: Смирение— 25 глава «Пути жизни». См. прим. 500 и 740.

1227. 94^20—30. в Веселое, говорил с старухой. — Веселое — село близ Кочетов. Толстой разговаривал там со старухой крестьянкой, «кумой» М. С. Сухотина. (Записки Д. П. Маковицкого.)

—95.

1228. 94³³ После смерти. — Глава 29 сборника «Путь жизни».

1229. 94³³ — Так, очевидно, местные крестьяне называли скопца A. Я. Григорьева. Толстой с Д. И. Маковицким ездил верхом к Григорьеву на его хутор. (См. прим. 888 и 1230.) Накануне 21 августа Григорьев приходил к Толстому в Кочеты.

1230. 94³⁶. Саша хорошо записала. —А. Я. Григорьев вечером 21 августа был в Кочетах и рассказывал: свою биографию, историю своих религиозных исканий, как он оскопился, как провел 36 лет в ссылке в Сибири. A. Л. Толстая рассказ Григорьева записала стенографически. Приводим из этой записи место, отмеченное Толстым в Дневнике: «Лев Николаевич: «Ну, а раскаиваешься теперь, что поступил так»? — Григорьев: — Нет, нет, я доволен, что я так прожил, если бы я в слабости находился, я бы раскаивался. Я и теперь смотрю на слабость с большой апатией, она мне не по сердцу, не люблю, которые слабо живут, я не могу с ними поддерживать; таких людей ищешь, которые не слабо... Племянник мой слаб. — : «А Мардарий, старший?» — Григорьев: — Мардарий со мною живет, он не пьяница, а племянник пьет, ругается всячески. Он меня побил даже и после этого самого побоя помягчил. Я его благодарил, что он побил меня, он много хорошего стал понимать... Отлупил хотя бы и пораньше, я рад бы был. — Тут Лев Николаевич стал так смеяться, что не мог вымолвить ни слова. — «Я от радости смеюсь, — наконец сказал он. — Все говорят, кого побьют, тот помягчает, а у тебя наоборот, он тебя побил и помя̀гчил». — Григорьев— Я и говорю: спасибо ему. Он дал мне раз, я и полетел тỳрманом, он еще в догонку, я еще полетел, он в третий раз, я налево упал. — Лев Николевич: «Выпивши был?» — Григорьев: — Нет, трезвый. — : — «За что же так озлился?» — Григорьев: За сестру, она перешла, но начала путаться. Я ей говорю: ну сестрица, если так будешь крутиться, ты нам не нужна».

1231. 95³ И. М. Диомидов в своих воспоминаниях (стр. 49—50) рассказывает, что вечером 22 августа он по просьбе Толстого привел четырех крестьян, чтобы он поговорил с ними по интересующим их вопросам. Крестьяне эти: Филипп Фосов, Семен Маринин, Исаия Чувилев, четвертый, И. М. Диомидову неизвестный. Разговор происходил во флигеле на религиозные темы: о молитве господней, о божественности Христа, о значении церкви. В разговоре участвовали из крестьян лишь двое: Фосов и Маринин. Диомидов пишет: «Фосов, стараясь доказывать свое, много говорил и перебивал Льва Николаевича. Это раздражало Льва Николаевича, и он в своих ответах был резок... В смежной комнате, в которую была приоткрыта дверь, Александра Львовна вела стенографическую запись беседы). — Записи этой в распоряжении редакции не имеется.

1232. 95³. С[офья] А[ндреевна] спокойна. — Сама С. А. Толстая в «Ежедневнике» 22 августа записала: ,,День моего печального рождения. Бог знает для чего оно было нужно, как знает для чего послал такие страдания и такой крест. «Да будет воля твоя!»“. С. А. Толстой 22 августа исполнилось 66 лет.

23 августа, стр. 95.

1233. 95^4—6. Сочинял сказочку детям..... Наметил сказку. — Запись относится к сказке, которую Толстой рассказал 23 августа детям Таничке (Т. М. Сухотиной) и Мике (Михаилу Львовичу Сухотину, р. 1904 г.), сыну Л. М. и Е. П. Сухотиных. Рассказ Толстого записала стенографически A. Л. Толстая. Эта запись была собственноручно исправлена автором. Впервые был опубликован под заглавием «Рассказ для детей» в «Посмертных художественных произведениях», 2, стр. 131. Кроме записи А. Л. Толстой, имеется автограф Толстого, написанный им 23 августа в Записной книжке (см. стр. 205—206) и озаглавленный «Всем равно». Рассказ является только одним из осуществленных Толстым художественных замыслов в виде цикла очерков под одним общим заглавием «Всем равно», задуманных летом и осенью 1910 г. В эту же серию должен был, по замыслу Толстого, входить «Очерк характеров». См. прим.: 1060 и т. 38.

24 августа, стр. 95—96.

1234. 95⁹. Le Ваb[?]. — Какую именно книгу о бабизме читал Толстой, не установлено. Д. П. Маковицкий в своих Записках от 24 августа передает следующие слова Толстого: «Я сейчас читал книгу «Le Babisme». Очень хорошая книга, лучше всех известных мне на этот предмет».

95¹⁰. письма. — 24 августа Толстой ответил на присланные ему письма: 1) земской учительнице А. Ф. Аншиной — о преподавании в школе по сборникам Толстого «Мысли мудрых людей» и «На каждый день»; 2) Василию Филипповичу Краснову — по поводу его рукописи «Ходынка», по поводу писем его казненного племянника и задуманной им автобиографии; 3) Неклюдову — об идеале целомудрия. См. т. 82.

1236. 95¹⁰. сказку детскую. Танечка хорошо рассказала ее. — Толстой имел намерение работать над сказкой, накануне рассказанной им детям. См. запись от 23 августа, прим. 1233. Т. М. Сухотина на следующий день после рассказа Толстого пересказывала ее.

1237. 95¹². к Александровке. — Повидимому, но направлению к Александровскому хутору, где жил А. Я. Григорьев.

1238. 95¹² — См. прим. 1234.

1239. 95^15—20. 1) Хожу по парку..... побеждает тело. — Ср. мысли о жизни в других записях, прим. 477.

1240. 95³⁰—96¹⁷. 2) Временная жизнь в пространстве..... б) Внешний мир..... мерою времени (нехорошо, неясно). — Ср. с мыслями, перечисленными в прим. 81.

96¹⁹. 8) Всем Равно — заглавие очерков характеров.

—97.

1242. 96¹¹. сказочку. — См. зались от 23 августа, прим. 1233 и от 24 августа прим. 1241.

1243. 96³¹. — Письмо от крестьянина Василия Андреевича Воронова о понимании бога. Толстой ответил ему в тот же день. См, т. 82.

97¹. С дочерьми тяжелый разговор. — Т. Л. Сухотина получила письмо от А. Б. Гольденвейзера о том, что враждебно настроенная к В. Г. Черткову А. Е. Звегинцева (см. прим. 967 и 1004) продолжает распространять пущенные С. А. Толстой рассказы о ненормальной близости между Толстым и Чертковым (см. прим. 1138). Об этом же намекал в своем письме к Толстому от 23 августа А. Б. Гольденвейзер (см. «Вблизи Толстого», 2, стр. 267—268). Кроме того, судя по записи в «Дневнике для одного себя», от 25 августа (см. стр. 132), В. М. Феокритова писала A. Л. Толстой о хлопотах С. А. Толстой через Звегинцеву о новой высылке Черткова. На эти темы у Толстого был 25 августа разговор с А. Л. Толстой, в котором он высказывал мысль, что к клевете надо относиться спокойно, а распространяющих клевету нужно жалеть (Дневник А. Л. Толстой, Записки Д. П. Маковицкого). О разговоре Толстого 25 августа с дочерью Т. Л. Сухотиной записей в распоряжении редакции не имеется.

97¹[ерткову]. Он, говорят, болен. — В письме от 25 августа (см. т. 89) Толстой писал Черткову: «Нынче из письма Варвары Михайловны к Саше узнал, что вы больны, и это мне было огорчительно; особенно тем, что, наверное, содействовали этому все те неприятности, которых я невольная причина. Будем мужаться, милый друг, и не поддаваться влияниям тела. Мне всё яснее и яснее становится возможность этого. И иногда достигаю этого. Я нынче же получил письмецо от Александра Борисовича, и он пишет, что вы имеете дурной вид, но ничего не пишет о вашем нездоровье. Пишите мне пожалуйста почаще не содержательные письма, а просто что придет в голову. Как вам, я уверен, хочется знать про меня просто, в каком я духе, чем занят, что думаю, чувствую, хоть в главном, так и мне хочется знать про вас».

1246. 97³. Сказка для детей не вышла. — См. записи от 23 августа и прим. 1233, от 24 августа и прим. 1241, от 25 августа и прим. 1242.

97¹ — «Пути жизни».

1248. 97^—5. Читал Vedic Magazine. Очень хорошо изложение Вед и Area Sumai — «The vedic Magazine» — ведический журнал (см. прим. 384). Толстой прочел в журнале «The vedic Magazine» 1910, IV, № 1 статьи: «Аn exposition of Shwarenkalpen (Изложение учения Вед) и «The Areja Samai» — Национально-религиозное общество против английского влияния (Д. П. Маковицкий, «Яснополянские записки» от 26 августа).

Веды — древнейшие индусские священные книги, некоторые части которых написаны, по преданию, около трех тысяч лет тому назад.

97⁵. Труханетово. — Село Треханетово — около 7 верст от Кочетов. В этой записи Толстой ошибочно написал название села: Труханетово, вместо Треханетово. Как сообщает С. Л. Толстой, название деревни произошло от фамилии прежнего владельца, грека Трафаниота.

97^—7. Очень тяжела: роскошь..... — курных изб. — В письме к В. Г. Черткову из Кочетов от 25 августа Толстой писал: «Тяготит меня, как всегда и особенно здесь, роскошь жизни среди бедноты народа. Здесь мужики говорят «на небе царство господнее, а на земле царство господское». А здесь роскошь особенно велика, и это словечко засело мне в голову и усиливает сознание постыдности моей жизни» (т. 89).

И. М. Диомидов (см. прим. 1224) в своих воспоминаниях «Встреча с Толстым» (стр. 44) отмечает, что 16 августа он дал прочесть Толстому отзывы крестьян о крестьянских чтениях. «Они понравились Льву Николаевичу своей простотой, — пишет Диомидов, — и тем, что мнения крестьян совпадали с его собственными взглядами... Особенно заинтересовала Льва Николаевича следующая просьба одного крестьянина: «Еще покорнейше прошу вас, — писал он в своем отзыве, — если будет возможно, объясните молитву господнюю, а то у нас говорят: царство на небе господнее, а на земле господское. Мы этим вопросом рассеяны и не кому нас уверить».

27 августа, стр. 97.

1251. 97¹⁰ — Иван Чепурин (р. 1880 г.) — крестьянин Саратовской губ., находился в переписке с Толстым с мая 1910 г. Получив письмо Чепурина от 22 мая, Толстой в своем ответе от 25 мая 1910 г., вопреки своему обыкновению, советовал Чепурину заняться описанием своей жизни. (См. т. 82.) Очевидно, в результате совета Толстого, Чепурин начал писать свою рукопись и лично привез ее Толстому в Кочеты 27 августа 1910 г. Дальнейшими сведениями о Чепурине и его рукописи редакция не располагает.

28 августа, стр. 97.

1252. 97¹³. — 28 августа день рождения Толстого: ему исполнилось 82 года.

97^14—15. — Толстой разговаривал с И. М. Диомидовым (см. прим. 1224). В этот день И. М. Диомидов уезжал от Сухотиных. Толстой подарил Диомидову свою фотографическую карточку, на которой он снят в Кочетовском парке сидящим за круглым столом и читающим письма, и на ней надписал: «Делай свое дело жизни, исполняя волю Бога, и будь уверенъ,что только этимъ путемъ ты будешь самымъ плодотворнымъ образомъ содействовать улучшенiю общей жизни. 28 августа 1910 г. Левъ Толстой». Кроме того он написал еще на открытке под своим портретом: «Настоящая жизнь состоитъ въ томъ, чтобы жить для души, становиться лучше, приближаться къ Богу. 28 авг. 1910 г. вечеръ Кочеты. Левъ Толстой». (См. И. М. Диомидов «Встречи с Толстым», стр. 51.)

1254. 97¹⁵ — яблоки. — С. А. Толстая в своем Дневнике 28 августа 1910 г. пишет: «Сегодня, гуляя, Лев Николаевич раздавал ребятам яблоки».

1255. 97^—16. Правдивость — Упоминается о проверке корректуры 26 главы «Пути жизни» под этим заглавием.

1256. 97¹⁶ — Из писем, написанных Толстым 28 августа 1910 г., редакции известен только ответ па письмо писателю Пимену Ивановичу Карпову. См. т. 82. Очевидно запись относится к письмам не написанным, а полученным 28 августа.

1257. 97^16—17 См. прим. 1249.

97¹⁸. с Чепуриным. — Чепурин 28 августа уезжал из Кочетов. См. прим. 1251.

1259. 97¹⁹. и началось. Не выпускает и говорит. — См. запись Толстого в «Дневнике для одного себя» от 28 августа. Сама С. А. Толстая 28 августа в «Ежедневнике» записала: «Рождение Льва Николаевича. Он вышел к завтраку сияющий, здоровый. А я думала, что он расстроен моим болезненно нервным видом, когда я его поздравляла утром. Он уже потерял всякую чувствительность, стал непроницаем, а радостное настроение его было, вероятно, от письма Черткова. Очень нездоровится. Жарко, красиво... Тяжелый разговор с Львом Николаевичем; всё те же страдания и ревность к Черткову и уверенность в том, на что открылись глаза».

97²⁰. От Левы — нехорошее очень. — 28 августа Толстой получил письмо Л. Л. Толстого из Ясной поляны от 26 августа 1910 г., в котором последний, касаясь своих разногласий с отцом, писал, что отец ему кажется непоследователен в жизни и в словах, он же отцу — «глупым и дурным». «Пусть всё это будет нам иногда казаться, — пишет Л. Л. Толстой, — а мы всё-таки будем дружны и любить друг друга, как нам подобает». На конверте письма автограф Толстого: «Б[езъ] О[твета]. Гл[упое]».

29 августа, стр. 97.

1261. 97²¹. письма. — На письма, полученные 29 августа, Толстой сам, повидимому, не отвечал. По его поручению отвечали 29 и 30 августа Т. Л. Сухотина и Д. П. Маковицкий. См. Письма по поручению, т. 82. Маковицкий в своих записках от 30 августа 1910 г. отмечает: «Почты сегодня и вчера небольшие: пятнадцать и двадцать писем, пять телеграмм и одно поздравительное».

97^22—25. С[офья] А[ндреевна] [ень] возбуждена..... и она затихла. — С. А. Толстая была возбуждена под влиянием своего разговора с Львом Николаевичем (см. прим. 1259). Она не спала всю ночь, 29 августа около восьми часов утра ушла в парк и до часу дня пропадала, чем вызвала беспокойство Толстого и домашних. Оказалось, что она просидела большую часть времени у фельдшерицы Кочетовской больницы Анны Ивановны Путилиной. (Д. П. Маковицкий, «Яснополянские записки», «Ежедневник» С. А. Толстой.)

1263. 97²⁵ — 29 августа была получена телеграмма из Ясной поляны от Л. Л. Толстого, что его дело в суде назначено на 3 сентября, вследствие чего он должен спешно уезжать в Петербург. Л. Л. Толстой был привлечен к ответственности за издание в 1906 г. легенды Толстого «Разрушение ада и восстановление его» (см. т. 34). С. А. Толстая решила немедленно ехать домой, чтобы проводить сына. Суд 3 сентября не состоялся.

1264. 97²⁶ — А. Л. Толстая 29 августа поехала сопровождать С. А. Толстую, которая была сильно возбуждена и близкие опасались отпускать ее одну в дорогу.

1265. 97^27—28. ee любовно жалко. — См. письмо Толстого к С. А. Толстой от 29 августа, прим. 1267. Об отъезде Софьи Андреевны из Кочетов А. Б. Гольденвейзер рассказывает со слов Александры Львовны (2, стр. 272). «При прощании, уезжая из Кочетов, Софья Андреевна плакала и просила у Льва Николаевича, Татьяны Львовны и Михаила Сергеевича прощения. Лев Николаевич поверил в ее искренность»...

1266. 97²⁸. Хорошие письма. — Запись относится, по всем вероятиям, к письму М. Н. Яковлевой от 25 августа, в котором она писала, что вторично ездила к Толстому в Ясную поляну и вторично его не застала. Яковлева писала о своих душевных переживаниях и исканиях. См. прим. 704, письмо к ней от 29 августа 1910 и прим. к этому письму, т. 82.

97²⁸ — Приводим это письмо Толстого к только что уехавшей Софье Андреевне полностью: «Ты меня глубоко тронула, милая Соня, твоими хорошими, искренними словами при прощании. Как бы хорошо было, если бы ты могла победить в себе то — не знаю, как назвать, — то, что в самой тебе мучает тебя. Как хорошо бы было и тебе, и мне. Весь вечер мне грустно, уныло. Не переставая думаю о тебе. Пишу то, что чувствую, и не хочу писать ничего лишнего. Пожалуйста, пиши. Твой любящий муж Л. Т. Ложусь спать, 12-й час».

30 августа, стр. 97.

97^31—32. — Джемс Мэвор (James Маvог) — профессор политической экономии в Торонто (Канада). В 1889 г. помогал духоборцам при переселении в Канаду. Находился в переписке с Толстым с 1897 г. Бывал у Толстого в 1889 г.

июня и 1 августа и В. Г. Чертков. (См. Письма но поручению 1910 г., т. 82.)

Д. П. Маковицкий в своих Записках сообщает, что Мэвор приехал 30 августа утром, т, е. в обычное время занятий Толстого, из Мценска, проехав на лошадях 35 верст, очень устал, озяб и был взволнован дальним путешествием на лошадях, предвкушая через несколько часов такой же обратный путь, и торопился увидеть Льва Николаевича. «Лев Николаевич вышел к нему сейчас же в 11 часов. Несколько нежных слов Льва Николаевича сразу успокоили Мэвора». Мэвор рассказывал Толстому о своих впечатлениях от Китая и его экономическом положении. Далее разговор зашел о системе единого налога на землю Генри Джорджа. «Мэвор говорил полемически, пылко. Его аргумент против Джорджа тот, что земледельцы не захотят быть арендаторами государства и что единый налог — только один из многочисленных видов податей». Далее Маковицкий приводит слова Толстого, записанные им в этом разговоре: «The ownership of land like the ownership of slaves is unjust» [Владение землей так же несправедливо, как владение рабами]. В разговоре с Мэвором о Генри Джордже принимали участие, кроме Толстого, Т. Л. и М. С. Сухотины. См. письмо Толстого к С. А. Толстой от 1 сентября, прим. 1704.

1269. 97³³ — Толстой получил письмо В. Г. Черткова от 27 августа 1910 г., в котором Чертков убеждает его ни в коем случае пока не возвращаться в Ясную поляну и посылает переведенный на английский язык рассказ Толстого: «Три дня в деревне» (последний день). См. т. 89.

[1 сентября], стр. 97—98.

1270. 98^1—2 — Какие именно письма получил Толстой 31 августа, не установлено. Д. П. Маковицкий записал, что Толстой днем передал ему почту: около пятнадцати писем.

1271. 98². Потом поехали к Матвеевым. — Д. П. Маковицкий пишет в своих Записках от 31 августа, что Толстой вместе с ним в половине второго выехал верхом к Матвеевым в их имение Очкасово, около 16 верст от Кочетов. «День теплый, дорога всё время полями, мы ее еще сокращали, всё-таки проездили два часа». Маковицкий приводит следующие слова Толстого об отрубном землепользовании: «Переход от общинной земли на собственность — понижение нравственности, хотя материально это и выгодно». По поводу болезней, между прочим, Толстой говорил: «Если обижаешься болезнью, тогда невыносимо страданье».

— помещица, соседка Сухотиных, Д. П. Маковицкий пишет про нее: «В. Д. Матвеева, сочувствующая Льву Николаевичу, больная, добрая старушка»; ее родственник В. А. Матвеев — см. прим. 695. Толстой со своим спутником пробыл у Матвеевых около двух часов и возвращался в сопровождении В. Д. Матвеевой, в ее экипаже до дер. Желябухи, а дальше с Маковицким до Кочетов.

1272. 98^2—7. Оч[ень] — См. письмо к С. А. Толстой от 1 сентября, прим. 1706. Д. П. Маковицкий в своих Записках от 31 августа пишет: «Лев Николаевич заметил, что здесь в этом крае царство господское и особенное нищенство крестьян. В этих краях помещики еще уцелели и тут много крупных поместий. На вопросы Татьяны Львовны о поездке Лев Николаевич ответил, что была поучительная и что не устал. См. Записную книжку, стр. 212—213. Выражение Толстого «царство господское» см. прим. 1250.

98⁷. Усталость, карты. — Д. П. Маковицкий там же пишет: «Лев Николаевич, несмотря на длинный путь: 16 верст верхом, полтора часа разговора у Матвеевых, три четверти часа разговора с Матвеевой в коляске, 13 верст в коляске и в шарабане и, несмотря на то, что перед обедом не отдыхал, — выдержал за чаем и винтом до четверти двенадцатого». См. прим. 1271.

1274. 98^9—14. — Запись эта, переписанная в Дневник из Записной книжки, очевидно, находится в связи с предыдущей записью о впечатлениях от поездки к Матвеевым.

1275. 98¹⁵. молитву детям. — Автограф этой молитвы см. в Записной книжке от 1 сентября, стр. 214. В архиве ГТМ хранится рукописная копия второй части этой молитвы, озаглавленной: «Для Танички Сухотиной».

98¹⁶. переписку с Аншиной. — Толстой вел переписку с народной учительницей А. Ф. Аншиной, по поводу преподавания в начальных школах по его книгам «Мысли мудрых людей» и «На каждый день». См. письма к Аншиной от 24 августа, 31 августа и 1 сентября 1910 г., т. 82, и прим. 1235.

1277. 98¹⁸ — См. письмо к С. А. Толстой от 1 сентября 1910 г., прим. 1706.

1278. 98¹⁹. и Бирюкову. — Письмо к П. И. Бирюкову от 1 сентября по поводу предстоящего ему суда за хранение и распространение запрещенных сочинений Толстого. См. т. 82.

1279. 98¹⁹ — Соседи Сухотиных: Всеволод Саввич Мамонтов (р. 1870) и его жена Елена Дмитриевна Мамонтова, рожд. Свербеева (р. 1877 г.)

1280. 98^22—24. з — Д. П. Маковицкий в «Яснополянских записках» от 2 сентября пишет: «Лев Николаевич гулял на Кочетки, Бездонную и вернулся по Мариинской дороге». Во время этой прогулки Толстой занес в свою Записную книжку мысли, переписанные в Дневник в тот же день (см. мысли №№ 1 и 2). В той же записи Маковицкий отмечает, что «Лев Николаевич утром делает самые дорогие для него прогулки, во время которых записывает радующие его, на свежую голову приходящие мысли».

1281. 98²⁴. Пошино описание ссылки, написал ему. — Толстой прочел присланные ему П. И. Бирюковым его воспоминания о ссылке в 1897 г. в г. Бауск, Курляндской губ. (см. Дневник 1897 г., т. 53), под заглавием «История моей ссылки», напечатанные в «Историческом сборнике о минувшем», Спб., 1909, стр. 52—99. Толстой ответил Бирюкову письмом от 2 сентября 1910 г., напечатанным в т. 82.

98²⁶. зa работу. — Толстой в эти дни работал над статьей «О безумии». (Записки Маковицкого.)

1283. 98²⁶. — Д. П. Маковицкий в своих Записках сообщает, что 2 сентября Толстой днем ездил верхом на лошади, которую ему доставил В. С. Мамонтов, в сопровождении его (Маковицкого), к двум крестьянам-отрубникам из деревни Вели. «Ехали полями через Образцовские выселки, молодым лесом... Лев Николаевич вошел в одну избу и долго там беседовал. Мужик очень умный, бойкий... Подарил им Евангелие».

1284. 98^28—33. — О записи Толстым этих мыслей см. выше, прим. 1280. Ср. записи о том же ранее, указанные в прим. 46 и 81.

1285. 99¹ — См. начало записи от 2 сентября, прим. 1280. Образцовка — дер. близ Кочетов.

1286. 99⁸. — Возможно, что эта запись относится к наброску Толстого в Записной книжке «Сказки о молодом царе, ушедшем в работники» (см. стр. 210—211.)

1287. 99^3—4. в Треханетово к мужику. Лошадь пала. — Д. П. Маковицкий в своих Записках от 4 сентября 1910 г. говорит, что Толстой дал этому мужику 25 рублей. Возможно, что это посещение дало толчек к неосуществленному художественному замыслу «Феодорит и издохшая лошадь». См. Список художественных замыслов, стр. 235 и 279.

1288. 99⁵. Мамонтова — Е. Д. Мамонтова. См. прим. 1279.

99^—6. Саша приехала. Дома мучительно тяжело. — 3 сентября в 5 ч. вечера возвратилась в Кочеты из Ясной поляны A. Л. Толстая и рассказывала о тяжелом состоянии Софьи Андреевны, оставшейся в Ясной, и о том, что она служила молебен с водосвятием в доме, чтобы изгнать дух Черткова. См. «Дневник для одного себя» от 3 сентября и прим. 1707.

99⁷. не хотел играть— Играть в карты.

4 сентября, стр. 99.

99⁹. Ужасающая бедность. Насилу держусь от слез. — Д. П. Маковицкий в своих Записках 4 сентября пишет: «Лев Николаевич в связи с роскошью рассказал, какую бедность вчера он видел в Образцовке: шесть детей у вдовы, девочка обернута тряпкой, рубашки нет, голые, голодные». См. Записная книжка, стр. 221.

99^—10. Письма. Одно ругат[елъное]. — Возможно, что Толстой упоминает о «ругательном» письме Е. Копыла. Крестьянин Черниговской губ. Евмений Копыл, начиная с 1900 г. писал Толстому обличительные письма. Толстой на его письмо от 2 сентября 1910 г. ответил 10 сентября, см. т. 82; письмо Копыла было ему возвращено. Переписка Копыла с Толстым опубликована Копылом в его брошюре: Крестьянин К., «Переписка с гр. Л. Н. Толстым», Киев, 1910.

99^18—23. 2) Жизнь..... запирают или казнят. — Мысли о смысле жизни — см. прим. 477; о сумасшествии — см. записи от 27 июня №№ 1—8.

99^—26. 3) Как по закону тяготения..... закону любви. — Ср. мысли, перечисленные в прим. 225.

99^27—34. ».... но не будет личности». — Ср. мысли, перечисленные в прим. 127.

1296. 100^3—13. [ина] ! — Ср. записи о значении науки, перечисленные в прим. 38. Берлин — столица Германии. Гамбург — старинный независимый город в Германии.

1297. 100^14—16 — Ср. молитву при общении с людьми, прим. 22.

1298. 100¹⁸. о движении, прост[] — Повидимому, Толстой отмечает записи своих мыслей в Записной книжке, переписанные в Дневник A. Л. Толстою 15 сентября (см. запись от 15 сентября № 5, датированную 5 сентября, стр. 103).

1299. 100¹⁹. , — вероятно, над статьей «О безумии».

100²¹. Он проводил меня домой. — Приводим об этой поездке Толстого выдержки из Записок Д. П. Маковицкого от 5 сентября: «Четверть второго поехали верхами к А. Я. Григорьеву в Александровку. Было холодно, сильный ветер и дождь. Лев Николаевич одел на пальто свиту. Ветер сбоку. Температура на точке замерзания, дождь одно время замерзал в крупу и сильно стегал руки. Лошади иногда отворачивались от него. В таком холоде, при таком ветре и дожде ехали в открытом поле 9 верст. После первой версты Лев Николаевич меня спросил, не холодно ли мне. Я не признался и спросил Льва Николаевича, ему не холодно ли. Было такое ненастье с ветром, в какое в Ясной поляне на поле никогда не поехали бы, только в лес. К тому же лошади скользили по дорогам, впрочем половину пути мы ехали без дороги — полем. Андрей Яковлевич нас в такую погоду не ждал. Дома были Андрей Яковлевич, старший брат Мардарий, две сестры. Андрей Яковлевич был приезду Льва Николаевича так рад, как только может быть рад человек чьему-либо приезду. Засуетился и особенно тогда, когда через 20—30 минут Лев Николаевич назначил время отъезда через 15 минут». В разговоре Григорьев рассказал, что о Толстом он слышал еще в Сибири, читал его книги и тогда еще решил, что по возвращении на родину, непременно отыщет Льва Николаевича; показывал свою библиотеку, в которой на ряду с скопческими книгами были книги Толстого. — «Лев Николаевич спросил, где он спит. Он указал на широкую скамейку и сказал, что спит на ней на голых досках и покрывается кожаном, он так привык с тридцати лет. Мардарий Григорьев рассказывал, что он бывший солдат, служил два года еще при Николае I и видал экзекуции, что он хлыст, а племянник православный. — Лев Николаевич присел на скамью, облокотился и отдохнул; потом пил чай, немного поел, похвалил стряпню (кажется, оладьи были) и заторопился домой. Андрей провожал нас на жеребце и повел прямиком полем к глубокому оврагу на нижнем конце деревни Победима. На противоположной стороне оврага пришлось взбираться вскок — высока и очень крута. Большую часть дороги тоже скакали. Лев Николаевич очень торопился. Дождь перестал, ветер дул нам в спину».

1301. 100²². но не враждебна. — С. А. Толстая возвратилась из Ясной поляны к вечеру 5 сентября через Мценск, проехав в ненастье 35 верст. В своем «Ежедневнике» от 5 сентября 1910 г. по поводу встречи с мужем она пишет: «Лев Николаевич встретил меня холодно и равнодушно, он только что лег перед обедом. Он чужд, как часто это бывает».

100²². С. Стах[ович]. — Софья Александровна Стахович. См. прим. 363.

6 сентября, стр. 100—101.

100^24—27. Проснулся больной..... отсутствие аппетита. — Приводим запись Д. П. Маковицкого от 6 сентября: «У Льва Николаевича разболелся палец на правой ноге; ночью возился с ним, не спал; утром послал за мной. Второй фаланг воспалился, припух, покраснел (главное, сверху, болит и конец второго фаланга. Простое воспаление, подагра, которой страдают все Толстые. Кроме того, есть и воспаление вен на внутренней стороне берца ниже колена: два узла. Лев Николаевич настоятельно спрашивал, что это может быть. Я ответил, что первая вероятность — простое воспаление от вчерашней верховой поездки, от холода, нажима, — ехали много вскачь. Лев Николаевич это отвергал, говорил, что не зяб и спросил, что еще может быть. Вторая возможность — подагра, хотя она бывает обыкновенно не в последнем фаланге и не в интерфалангеальном суставе, а в метаракпофалангеальном суставе большого пальца. — «А еще что может быть?» — спросил Лев Николаевич. — Наконец, возможность начала старческой гангрены. Лев Николаевич расспросил о последней болезни и попросил книги о ней: учебник хирургии и энциклопедический словарь и, прочитавши, остановился на этой возможности. Эта болезнь ему известна и по частным рассказам Владимира Григорьевича Черткова, отец которого умер от этой болезни... Лев Николаевич весь день ничего не ел и ничего не пил от изжоги, кроме соды с молоком. От этого он еще больше ослабел... Весь день в серьезном настроении, ушел в себя, почти ничего ни с кем не разговаривал. Меня поразила его плохая память. Это и вчера вечером: не помнил смерти Марьи Львовны, но это следует приписать большому жару. Думал о скорой кончине; уверен, что это начало гангрены». См. запись от 7—8 сентября.

100²⁸ — 6 сентября Толстой читал присланный ему Ганди журнал «Indian Opinion», который издавался в г. Натале на английском языке и одновременно на трех индусских наречиях. В южно-африканской республике Трансваале была многочисленная колония индусов. Ганди долгие годы жил среди них. См. прим. 564.

1305. 100²⁹ — 6 сентября приехал в Кочеты кинооператор А. И. Дранков (см. прим. 36), который в течение трех дней 6, 7 и 8 сентября делал ряд киноснимков из жизни Толстого и показывал ранее снятые: Ясная поляна, Кочеты и ряд других. Толстой смотрел эти снимки, но, как сообщает С. А. Толстая в своем «Ежедневнике», едва высидел. По возвращении в Москву Дранков описал свое пребывание в Кочетах в статье «Лев Толстой в Кочетах»: — «Русское слово» 1910, № 210 от 12 сентября. Эту статью Толстой читал 14 сентября (Д. П. Маковицкий, «Яснополянские записки» от 14 сентября).

100³⁰. Говорил с С[офьей] А[ — Записей о разговоре Толстого с женой 6 сентября не имеется. См. дальнейшие записи в Дневнике от 7—8 сентября и «Дневник для одного себя» от 5, 6, 7 и 8 сентября.

1307. 100³¹—101² — Мысли о смысле жизни, записанные в Дневнике, см. в прим. 477.

[8 сентября], стр. 101.

1308. 101^—5. Вчера здоровье..... только мне не дано видеть. — Повидимому в этой записи Толстой подразумевает свое ощущение приближения смерти. См. прим. 1303.

1309. 101⁶— Сочувственное письмо к Ганди от 7 сентября (по поводу его журнала «Indian Opinion») о значении непротивления. См. прим. 1304 и т. 82.

1310. 101⁷. русскому. — Письмо рабочему Игнату Межевому из Владимирской губ. о том, что сущность христианской жизни состоит не в достижении идеала, а в постоянном стремлении к нему.

1311. 101^—8. С[офья] Андреевна.... — Сама С. А. Толстая 7 сентября отмечает в своем Ежедневнике: «Очень мне тревожно, что Лев Николаевич упорно молчит об отъезде. Мстит мне за Черткова». См. записи в «Дневнике для одного себя» от 5, 6, 7, 8 сентября.

1312. 101^—10[ерткова]. — Письмà Черткова к С. А. Толстой. В. Г. Чертков в своих письмах от 27 августа и 5 сентября 1910 г. писал Толстому, что он пишет письмо С. А. Толстой. См. запись этого же дня ниже. Письмо В. Г. Черткова к С. А. Толстой и ее ответ приведены в прим. 1317.

1313. 101¹⁰. [ых]. — Хрисанф Николаевич Абрикосов с женою Натальей Леонидовной (см. прим. 31) были в Кочетах 7 сентября 1910.

1314. 101¹¹. кинематограф. — Вечером в каретном сарае было представление кинематографа. По свидетельству Д. П. Маковицкого, Толстой на представление не ходил.

101¹². уехали в Новосиль. — На ярмарку в уездный город Тульской губернии Новосиль. Кроме М. С. Сухотина и С. А. Стахович, оставались дома Л. Н. и С. А. Толстые. (Д. П. Маковицкий, «Яснополянские записки» от 8 сентября.)

101^13—14 — А. И. Дранков по просьбе С. А. Толстой снял ее гуляющей по саду вместе с Толстым.

101¹⁶. письмо от Ч[ерткова] и С[офья] А[] — Толстой получил 8 сентября короткое письмо от В. Г. Черткова от 5 сентября, в котором он писал Толстому: «Дорогой друг, я наконец только что кончил свое письмо к Софье Андреевне, которое посылаю прямо ей, откладывая посылать вам копию, так как не хотелось бы, чтобы подумала, что я пользуюсь этим письмом к ней для «агитации» среди окружающих ее. Писал я перед богом, как умел. На благоприятный результат не рассчитываю; но чувствую, что исполнил должное, и не беспокоюсь об остальном». В тот же день было получено через Т. Л. Сухотину письмо В. Г. Черткова к С. А. Толстой от 6 сентября. В виду биографической важности этой, подводящей итоги, последней при жизни Толстого переписки между В. Г. Чертковым и С. А. Толстой, приводим оба письма полностью.

Письмо В. Г. Черткова к С. А. Толстой от 6 сентября 1910 г.:

«Многоуважаемая Софья Андреевна! Татьяна Львовна в письме ко мне упомянула о том, что вы на этих днях ей сказали, что никогда не имели врагов, и что вам тяжело сознавать, что вы теперь имеете врага в моем лице; а также, что вам стало очень тяжело, когда вы узнали, что я получил возможность оставаться со своей семьей в Телятинках. Я вполне понимаю, что такое враждебное чувство ко мне должно действительно вам быть очень тяжело. И мне хотелось бы сделать всё, что от меня по крайней мере зависит, для того, чтобы содействовать устранению этой тяжести с вашей души. Судя по вашему теперешнему отношению ко мне, вы, повидимому, считаете, что я виноват перед вами. Я готов и хочу сознать свою вину и покаяться в том, в чем, вспомнив и взвесив перед богом прошлое, я могу действительно признать себя виноватым.

имеет право осуждать только самого себя. И в этом я теперь могу вполне искренно покаяться перед вами и просить у вас прощения. Но в последние годы я чувствовал в своей душе всё меньше и меньше осуждения к вам, отчасти потому, что вообще стал меньше судить людей, но в большей степени без сомнения и от того, что видел ваше доброжелательное отношение ко мне. Разумею, например, ваше доброе расположение к моему сыну и моей жене; ваше благородное заступничество зa меня в печати при моей высылке из Тульской губернии; ваши радушные посещения нас в Крёкшине в прошлом году; и еще совсем недавно ваши слова в Кочетах о том, что охотно будете приезжать к нам в Мещерское, когда Лев Николаевич будет гостить у нас. Вообще, вашим терпимым и доброжелательным отношением ко мне, когда оно проявлялось, вы всегда помогали мне видеть то, что бывало не вполне доброго в моих отношениях к вам. И зa это я вам глубоко благодарен.

Что касается возникшей только совсем недавно, со времени пребывания Льва Николаевича у нас в Мещерском, вашей ожесточенной вражды против меня, то я вынужден правдиво сказать вам, что в ней я не могу винить себя, не прибегая к лицемерию. Но я уверен, что такое внезапное и резкое изменение вашего отношения ко мне не могло произойти по вашему собственному желанию. Оно было, как мне кажется, вызвано с одной стороны, некоторыми крайне печальными недоразумениями, невыясненными между нами при первом их возникновении, а с другой — наговорами на меня на почве этих недоразумений со стороны третьих лиц, заразивших вас своим враждебным отношением ко мне.

Относительно невыясненных между нами недоразумений мне хотелось бы, чтобы вы знали, что я всегда буду рад дать вам вполне откровенное объяснение, в связи с писаниями Льва Николаевича, всех моих поступков, которым, не зная их истинного значения, вы приписываете неблаговидные мотивы. (Если бы вы когда-либо пожелали это выяснить, то думаю, что сделать это лучше всего письменно, как ради наибольшей ясности и определенности моих ответов на ваши вопросы, так и для того, чтобы вам не приходилось видеться со мной, пока это вам неприятно.) Нечего говорить, что я ответил бы на ваши вопросы в том же духе, в каком пишу теперь, т. е. не щадя себя, но и не лицеприятно, а вполне искренно. Когда настанет для того время и настанет ли — зависит от вас одной. Но я уверен, что выяснив таким образом накопившиеся недоразумения, вы тотчас же значительно облегчили бы вашу душу.

По поводу же лиц, содействовавших восстановлению вас против меня, могу, Софья Андреевна, только сказать, что мне глубоко прискорбно, что вы отдали предпочтение перед вашим сердцем и вашим рассудком наговорам против меня со стороны третьих лиц. Неужели ваше собственное многолетнее знакомство со мной, моя столь же продолжительная дружба с вашим мужем, ваше прежнее верное чутье по отношению ко мне, выразившееся в ваших словах о том, что я «лучший друг вашей семьи», так тронувших меня два года тому назад во время вашего семейного юбилейного сбора в Ясной поляне, — неужели всё то хорошее, что было между нами, хорошее особенно тем, что несмотря на всю разность наших личных взглядов, мы сознавали себя душевно связанными нашей близостью каждый по своему ко Льву Николаевичу, — неужели всё это дорогое и святое должно пасть прахом перед какими-то невыясненными недоразумениями и легкомысленными наговорами со стороны двух-трех лиц, столь же мало меня понимающих, как и враждебно ко мне настроенных?!

с вами. Но в этом случае вся беда в том, что при разговорах, которые ведутся недостаточно спокойно, разговаривающие часто второпях неверно схватывают смысл слов своего собеседника. Так было и в этом случае. Вы поняли в невыгодном для меня и оскорбительном для вас смысле слово «напакостить», употребленное мною в смысле, не содержащем ничего неприличного, и притом, сказанное мною в применении не к вам, а к самому себе. И не только это слово, но и всю мою фразу вы тогда ошибочно поняли, предположив какую-то угрозу там, где было одно только желание устранить ваши сомнения, как я и поспешил указать вам в моем объяснительном письме по этому поводу. (Упоминаю здесь об этом только потому, что, как я слышал, вы даже после моего письма продолжали сердиться на меня за эти слова, вероятно забыв его содержание. На всякий случай прилагаю при сем копию с него.) С другой стороны, я вовсе не скрываю от себя того, что при потере душевного равновесия у меня иногда сгоряча вырываются неуместные слова, о которых я сам потом часто жалею больше, чем тот, к кому они были обращены. Такие слова я всегда рад взять назад, когда мне на них указывают, доказательством чего может для вас служить хотя бы то, что когда вы в тот же день напомнили мне о том, чтò я сказал вам, что лишил бы себя жизни, если бы вы были моей женой, то я тотчас же признал эти слова действительно недобрыми и неучтивыми, взял их назад и извинился за них перед вами.

другое мое выражение. Причина вашей внезапной вражды ко мне должна лежать гораздо глубже этого. Не могу я также отнести эту причину и к тому, что, как вы последнее время неоднократно заявляли, вы ревнуете Льва Николаевича ко мне. Чувство некоторой своего рода неприязни или ревности иногда бывает, к сожалению, свойственно женам по отношению к близким друзьям их мужей. (Под словом «ревность» разумею, конечно, только то, что на общеразговорном языке принято понимать под этим словом, а никак не те ненормальные и невыразимые ваши подозрения в связи со мной и Львом Николаевичем, которые мучили вас последнее время. О них, по самому их чудовищному характеру, чем меньше думать и говорить, тем лучше. И я могу только от глубины души пожелать вам возможно скорейшего при божьей помощи избавления от этого ужасного и мучительного для вас душевного состояния.) Если чувство некоторой ревнивой неприязни к друзьям вашего мужа свойственно вам, то оно должно было проявиться в вас с самого моего духовного и дружеского сближения со Львом Николаевичем. И действительно так и было. Однако зa все истекшие годы вы считали необходимым останавливать в себе это чувство, и вам более или менее удавалось сдерживать его в пределах вашего уважения к себе и к вашему мужу. Почему же именно с нынешнего лета вы внезапно совершенно изменили ваше отношение к этому всегда бывшему у вас расположению к ревности, — изменили настолько, что, вместо того, чтобы стараться сдерживать это чувство, как делали раньше, вы вдруг решили отдаваться ему без малейшего стеснения, открыто заявляя во всеуслышание, что вы ревнуете Льва Николаевича ко мне? Очевидно, что для такой происшедшей в вас перемены должна была иметься у вас серьезная причина.

Судя по вашим собственным словам и поступкам последнего времени, я думаю, что основная причина вашей теперешней ненависти против меня лежит не в чем ином, как в вашей боязни того, как бы я не завладел писаниями Льва Николаевича и не распорядился бы ими по-своему. В этом, как мне кажется, кроется главное недоразумение, мешающее вам понимать меня и заставляющее вас приписывать мне побуждения, совершенно мне чуждые.

Но если бы только вы на минуту постарались перенестись в мое положение, то тотчас же увидали бы вашу ошибку. В самом деле, представьте себе, что после внутреннего духовного переворота, в котором жена его не могла за ним последовать, тот или другой писатель, решив предоставить ей распоряжение прежними своими сочинениями, пожелал бы отказаться от всякой платы за свои дальнейшие писания и отдать издание их во всеобщее безвозмездное пользование. Что может быть естественнее для такого человека, как не то, чтобы поручить кому-нибудь из своих ближайших друзей-единомышленников заботы об издании и распространении этих его новых писаний? И если писателю этому нужна помощь в приведении в порядок, хранении и редактировании его бумаг до полного их использования для печати, то опять-таки ничего не может быть понятнее, чем то, что труд этот он предоставит тому же своему другу, который занимается изданием его произведений. Такие друзья-помощники бывали у многих писателей, жены которых не видели в этом ничего неуместного, а напротив того, относились к этим помощникам своих мужей, как к близким и доверенным друзьям семьи. Такова и только такова была за всё время моя роль по отношению ко Льву Николаевичу, как писателю, и только таковой она может быть и в будущем. Роль эта, как чисто исполнительная, очень скромная. Но вместе с тем она и в высшей степени ответственная, ибо на моей совести лежит забота о том, чтобы воля Льва Николаевича относительно его писаний была в точности исполнена. И ответственность эта лежит на мне по отношению не только к самому Льву Николаевичу, но и ко всему человечеству, в пользу которого он отказался от литературной собственности. Как же мне при таких условиях не смотреть на мои обязанности, как на одну из священнейших задач моей жизни? Ведь деятельность моя в связи с писаниями Льва Николаевича не доставляет мне лично ни малейших выгод, ни удобств. Напротив того, она сопряжена с неустанными хлопотами и большими беспокойствами (не говоря о весьма крупных расходах), а в последнее время и с самыми тягостными по своей враждебности ко мне нареканиями со стороны некоторых детей Льва Николаевича, к которым, к еще большему моему прискорбию, теперь присоединились и вы. Представьте себе, Софья Андреевна, что вы находитесь на моем месте в этих сложных, трудных и часто тяжелых условиях, и вы поймете, что зa эту помощь, которую я стараюсь оказывать Льву Николаевичу, я никак не заслуживаю того недоброжелательства и осуждения, той вражды и ненависти, которые мне приходится испытывать со стороны если не большинства, то некоторых из ближайших семейных Льва Николаевича.

бояться его писаний, и если в этой области позволяю себе иногда предлагать ему какие-нибудь советы, то только относительно того, какими практическими приемами всего удобнее и целесообразнее приводить на деле в исполнение эти его желания. Если бы вы посмотрели на мои отношения ко Льву Николаевичу и его писаниям с этой точки зрения, единственной верной, то избавили бы себя от того беспокойства и всех тех страхов, от которых страдаете, предполагая совершенно ошибочно, что Лев Николаевич так, а не иначе распоряжается своими писаниями — не по своему разумению и собственной воле, а под каким-то, смешно сказать, влиянием или давлением с моей стороны.

поведении, что повидимому вас смущало; я выразил вам свою полную готовность, если пожелаете, дать вам и дальнейшие объяснения. Не знаю, как вы примете это мое письмо. Знаю только, что писал я от чистого сердца, под одним только побуждением — постараться, как я в начале высказал, хоть сколько-нибудь облегчить ту тяжесть, которую вы испытываете и не можете не испытывать от разгоревшейся в вашей душе ненависти против меня. Лично мне ничего от вас не нужно и для себя я ничего у вас не прошу. Мне только жаль и вас, и Льва Николаевича, и всех тех окружающих нас с вами близких людей, которым ваше возбуждение против меня доставляет столько беспокойства и страдания.

Вспомните, Софья Андреевна, что в прошлом вы однажды точно так же заподозрили меня в том, что я желаю сделать вам величайшее зло, которое только возможно было вам сделать, а именно — разлучить Льва Николаевича с вами. На этом основании вы тогда, так же, как и теперь, вообразили, что я становлюсь между вами и вашим мужем, и вы точно так же возненавидели меня и действовали против меня. Но в свое время вы убедились в вашей ошибке и открыто сознались в ней. Дай бог, чтобы и завладевшее вами теперь враждебное чувство ко мне также улетучилось, когда вы откроете ваши глаза на то, что действительно, а не в вашем взволнованном воображении, происходит вокруг вас.

Во всяком случае, я с своей стороны врагом вашим быть не в состоянии, чтобы вы против меня ни говорили, ни помышляли и ни делали. И это — не по какой-либо добродетели с моей стороны, а просто потому, что я слишком предан Льву Николаевичу, слишком люблю его в самом глубоком, святом смысле этого слова, для того чтобы мне возможно было враждебно относиться к столь близкому ему человеку, как его жена.

лет было во взаимных отношениях между вами и мной. Этим вы не только облегчили бы собственную исстрадавшуюся душу, не только сразу приобрели бы ту внутреннюю радость, которой сами себя лишаете, поддерживая вашу вражду ко мне, но доставили бы и Льву Николаевичу, страдающему несравненно больше, чем вы повидимому себе представляете, то облегчение и ту радость, в которых он так нуждается, и которых, не теряя веры в вашу душу, он так трогательно дожидается от вас. Во имя бога, прошу вас, Софья Андреевна, сбросьте с себя это подавляющее вас и мучающее других бремя вражды и ненависти ко мне, возникшее там, где казалось бы так легко могло бы царствовать, если не полное согласие во всех убеждениях, зато взаимное уважение и доброжелательство.

».

Ответ С. А. Толстой В. Г. Черткову от 9 сентября:

«Владимир Григорьевич, Письмо ваше я получила и отвечу вам подробно, когда буду здорова и когда в голове будет ясней. Отвечу из Ясной поляны, когда вернусь туда со Львом Николаевичем. С. Толстая».

Ответ С. А. Толстой В. Г. Черткову от 11—18 сентября 1910 г.

«Владимир Григорьевич, Перемена, происшедшая во мне к вам, произошла хотя и из старых источников, но теперь действительно с пребывания Льва Николаевича у вас. Причина первая та, что вы повлияли и удержали Льва Николаевича для цыгана-скрипача, когда я, заболев, умоляла его приехать, а он с вами вместе телеграфировал, что удобнее приехать позднее. В слове удобнее «я чувствовал, что надо было ехать утром». На мои упреки он уверял меня, что он чувствует ко мне всё самое доброе и любовное, и покажет мне в Дневнике, как он хорошо обо мне писал. Он сделал движение, чтобы достать Дневники, их не нашел и смутился, вероятно, забыв о их похищении. Тогда он повел меня к Саше спросить ее, не знает ли она, где они? И Саша солгала, и Лев Николаевич должен был признаться, что они у вас. Вы видели, как меня огорчило и смутило это обстоятельство. Я не могу отделить от себя мужа, с которым прожила почти полвека. Его Дневники — это святая святых его жизни, следовательно, и моей с ним, это отражение его души, которую я привыкла чувствовать и любить, и они не должны быть в руках постороннего человека. А между тем тайно от меня они были увезены присланными вами людьми и находились у вас в деревянных помещениях с риском пожара или обыска, и так долго, что можно бы их десять paз переписать, а не только производить разные работы. Когда я в добром и горячем письме просила вас их возвратить, вы резко отказали и выставили неблагородные мотивы, что я боюсь, что посредством Дневников вы будете меня и детей моих , и злобно прибавили, что «еслиб я хотел, то давно имел возможность напакостить ». Понять эти слова превратно, как вы пишете — невозможно, всё ясно, — и не так уж я глупа! Все прежние Дневники у меня в музее, естественно было мне желать взять и последние. Но вы зло и упорно отказывали, а Лев Николаевич своей слабой волей подчинялся вам, и наконец, вы сказали, что от такой жены вы или убежали бы в Америку или застрелились. Потом, сходя с лестницы, вы сказали во всеуслышание сыну моему Льву: «Не понимаю такой женщины, которая всю жизнь занимается убийством своего мужа!» Зачем же вам теперь искать общения с убийцей?

Вы вступили со мной в борьбу за Дневники, и увидали, что борьба неравная, и озлились на меня. Тогда я совершенно искренно поставила вопрос так: или моя жизнь или Дневники будут отданы мне. Лев Николаевич понял, что я несомненно исполню свою угрозу, и обещал отдать мне Дневники, но испугался вас и отдал их не мне, а положил в банк. Если вы хотите быть добросовестны, вы должны были слышать, как он мне сказал, после вашей расписки о возвращении Дневников, на мою просьбу мне свое обещание отдать Дневники: «Какие расписки жене? Обещал и отдам». И не отдал, а дал Тане положить их в банк.

непротивление ваше все сразу рушилось!).

мифические лица имели на меня вредное влияние по отношению к вам. Правда, я стара, и у меня слишком независимый характер, чтобы я подчинялась мнению и влиянию людей. Слово напоминает сплетни дворовых людей и прислуги. В своем письме вы обходите все главные вопросы, которые я ставлю ясно и правдиво, и вы всё говорите о недоразумениях. Это прием фарисейский. Недоразумения надо честно выяснять. Вы пишете, что готовы это всегда делать. Но вспомните, напр., сколько раз я просила вас сказать мне, как вы распорядились с бумагами и рукописями Льва Николаевича после вашей смерти, и вы всегда злобно мне в этом отказывали. Вы правды и ясности не любите. А разве не естественно знать это жене — не для корысти, как вы это часто подозревали, что меня крайне возмущало, так как вы меня, конечно, и переживете — а просто из любви к мужу, умственной жизнью и сочинениями которого я привыкла интересоваться.

— на той же почве. Вы издавали сочинения Льва Николаевича, в этом ваша заслуга. Но почему же вы постоянно отбираете его рукописи? ваша земными делами — человека. Вы поработили его своим деспотическим характером (в чем, т. е. в деспотизме, согласилась со мной и ваша мать). Дурное и тяжелое влияние ваше и крайнее пристрастие к вам моего мужа отдалили его от меня. Вы стали между нами. Если б раньше при нем кто-нибудь так оскорбил его жену, как оскорбили вы меня (это верно по-христиански и по-дружески), то муж мой, вероятно, энергично расправился бы с таким грубым человеком. И вот, не то что вы такой невоспитанный, что могли до такой степени забыться, а то отношение к этому Льва Николаевича крайне возмутило меня. Он, боясь вас, продолжал с вами обниматься и видеться с вами по два раза в день, приветливо встречая вас. Я не могла этого выносить, и как вы могли заметить, — после того, как я видела это и у меня открылись глаза на это слабое и пристрастное отношение к чужому постороннему лицу, я не могла уже вас видеть и возненавидела вас. Поднялась у меня гордость не за себя лично, я слишком презираю такую низкую грубость, а за жену Толстого, за свое положение честной женщины, бабушки 25 внуков. А главное, я вдруг поняла, почему Лев Николаевич ко мне относится недобро, сухо, чуждо, чего никогда не было, и это убивает меня. Вы внушаете ему, что от такой жены надо бежать или стреляться. И вы в моей жизни осмелились сделать эту несправедливость.

ненормальных — я в них не ответственна. Подозрительность во мне явилась исключительно потому, что последнее время всё от меня скрывалось: разговоры, свидания, Дневник, письма, тайная передача каких-то бумаг, в сообществе дочери Саши и разных ваших секретарей, чего прежде никогда ни с какими страданиями во всей моей жизни. Смерть Ванички я легче пережила, потому что в ней была В отнятии же у меня любви Льва Николаевича и в вмешательстве постороннего человека в нашу супружескую любовную жизнь — я чувствую волю злую. Вы сами пишете, что и раньше я это усматривала. Между нами никогда не было — и не будет. Я поставила Льву Николаевичу категорично выбор — или вы, или я. Он избрал пока последнее и обещал мне: 1) с вами не видаться, 2) Дневников вам не давать и 3) не разрешать фотографии с него. Мое отчаяние доведено до такой степени, что если я не лишила себя жизни, то потому, что не хочу, уйдя из жизни, уступить вам моего мужа. Пусть посылает вам свои бумажки, которые вы так старательно у него отбираете, это дело его. Но если Лев Николаевич не сдержит своих обещаний, я уеду от него, это наверное. Я не могу больше жить с такими страданиями, которые испытывала всё это время, и вы не в праве нам это причинять.

такого человека. Но он без вас теперь жил в Кочетах весело и спокойно, смеялся, шутил, играл в шахматы и в винт почти ежедневно до 12 час. ночи и совсем не имел как вы пишете, а напротив, гораздо более радостного, чем под вашим гнетом. Почему же и в Ясной поляне не быть тому же, как было всегда без вас? Недолго нам осталось жить на свете, и пусть мы кончим последние дни нашей жизни в том же общении без посторонних влияний, в каком мы начали нашу молодую супружескую жизнь.

Как могу я измениться, если мотивы моих страданий останутся те же? Если вы можете быть справедливы, вы должны признать, что лично вам я никогда не сказала ни одного даже неучтивого слова, и никогда не позволяла себе вмешиваться в ваши семейные и личные дела, не внушая ни вам, ни вашей жене, застрелилась бы я от таких супругов? И это письмо вызвано вами. Я считала между нами всё оконченным навсегда, и вас в жизни нашей — совсем лишним.

— всё было бы ложью, которую я ненавижу.

Не знаю, что я буду думать, чувствовать и делать современем. Но пока я еще больна и разбита и душой и телом от всего пережитого, чему причиной вы и мой муж отчасти. До вашего вмешательства в мою семью — ничего подобного в моей жизни не было, что произошло теперь и, надеюсь, не будет после вашего удаления из личных отношений с моим мужем. Вот и всё. София Толстая».

101¹⁸. Поеду, когда я захочу. — Софья Андреевна после того как Толстой отказался возвращаться с нею в Ясную поляну 8 или 9 сентября, требовала, чтобы он точно определил день отъезда из Кочетов. В своем «Ежедневнике» Софья Андреевна по этому поводу записала: «Тяжелый разговор со Львом Николаевичем об его отъезде. Уперся, как упрямый ребенок, ни за что не говорит, когда приедет в Ясную». См. записи в «Дневнике для одного себя» от 5, 6, 7, 8 сентября и прим. 1324.