XIII
Одновременно с правкой корректур третьего тома Толстой заканчивал работу над четвертым. Еще 1 ноября 1867 г., отсылая корректуры начала и рукопись окончания третьего тома, Толстой сообщил П. И. Бартеневу, что в ноябре же будет доставлен в типографию четвертый том. Работа над четвертым томом находилась уже в таком состоянии, что Толстой был уверен, что этот том «не может задержать», и предлагал начать продажу выходящих трех томов «с подпиской на печатающийся четвертый».[320]
17 декабря в «Московских ведомостях» № 276 появилось объявление о выходе в свет «Войны и мира»: «Война и мир». Сочинение графа Льва Николаевича Толстого. Четыре тома (до 80 листов). Цена 7 руб.; пересылка за 5 фунтов. Первые три тома выдаются с билетом на четвертый у П. И. Бартенева».
Том четвертый первого издания состоит из двух частей.[321] Первая часть, легко сложившаяся в первой редакции, не потребовала много времени и больших трудов. Правя копию первой редакции, Толстой вписал на первом листе заголовок: «T. IV, часть первая, 1». Основные исправления первой части четвертого тома свелись к следующему. Два раза Толстой перерабатывал начало гл. I, развивая свои мысли о причинах движения европейских народов в 1812 г. с запада на восток; дважды переделывал текст о решении Наполеона перейти Неман. Заключительная фраза гл. II «Quos vult perdere — dementat» вписана только в наборной рукописи. Портрет Наполеона (в главе с описанием приема Балашова) перерабатывался и во второй и в третьей редакциях. Почти полностью переработана, вернее заново написана глава о болезни Наташи (гл. XVI и XVII). Сюда перенесен из последней части предыдущего тома текст о говении Наташи, причем созданный в первой редакции краткий отрывок настолько переделан, что занял отдельную главу XVIII; первая половина гл. XIX почти вся заново написана при правке второй редакции первой части, и, в отличие от окончательного текста, в ней точно перечислено, в чем видел Пьер признаки наступающей катастрофы, которая должна была изменить его жизнь. Он видел эти признаки «и в приближающемся к Москве нашествии, и в более и более тревожном чувстве, которое овладевало им в присутствии Наташи, и в том странном предсказании Апокалипсиса, открытом ему одним масоном».
Окончания гл. XIX о встрече Пьера с Растопчиным, о воззвании царя и о «растопчинских афишках», а также о том, что приехавший из армии курьер привез письмо Николая Ростова к родителям и приказ о его награждении, нет в рукописях. Это вставлено в корректуре.
В гл. XX внесены значительные исправления, приблизившие ее к окончательной редакции, но, в отличие от нее, нет описанной в начале главы встречи Пьера с Наташей и откровенного разговора между ними, а перерабатывавшаяся три раза беседа с Пьером (в конце главы) более пространна, чем в окончательном тексте. Из других разночтений наиболее интересно восклицание Наташи, вызванное замечанием Пьера о возможности прихода Наполеона в Москву. «Наполеон в Москве, — вскрикнула почти Наташа. — У меня вся кровь поворачивается при мысли, чтобы француз Наполеон мог командовать папинькой или вами или братом».[322] Последние три главы, уже в первой редакции близкие к окончательной версии, после немногочисленных исправлений почти совпали с ней.
В письме от 14 ноября Толстой обещал Бартеневу прислать на следующей неделе первые листы четвертого тома. И действительно, после 18 ноября было послано «листов на пять рукописи 4-го тома». При отправке ее Толстой писал: «Кое-что не переведено в 4-м томе, письмо Александра, между прочим, — переведите, пожалуйста».[323] Толстой обещал далее, что задержки с продолжением рукописи не произойдет, так как он будет каждый день высылать.[324] 26 ноября он сообщал, что «четвертый том пойдет легко» и что завтра будет послано продолжение, а в письмах от 27 ноября, 4 и 8 декабря известил об отправке продолжения рукописи четвертого тома. Работа шла так, что Толстой, по его словам, до конца декабря не мог потерять ни одного дня.[325] 27 ноября он писал по поводу отправленного начала четвертого тома: «В IV томе, после описания поездки Балашова к Наполеону и до приезда князя Андрея в армию, есть сцена князя Андрея в деревне и описание его состояния. Это место не велеть набирать и возвратить мне, потому что по нем будет много помарок».[326] Речь идет о гл. VIII первой части четвертого тома.[327] В процессе создания первой редакции романа Толстой много трудился над этим местом,[328] а в наборной рукописи почти весь текст был заново переработан. Видимо, Бартенев вернул затребованные листы рукописи Толстому, и только после исправления набиралась эта глава; в корректуре (сохранилась не полностью) эта сцена вновь подверглась большой правке.
4 декабря Толстой вернул «две пачки гранок» четвертого тома, «остальные четыре» обещал послать «завтра» вместе с продолжением рукописи.[329] 6 декабря Толстой отправил все присланные ему гранки четвертого тома. Судя по замечаниям в сопроводительном письме, корректуры содержали почти всю первую часть.
В письмах к П. И. Бартеневу Толстой указывал отдельные места, на которые просил обратить внимание при печатании, а также просил переводить встречающиеся иностранные тексты,[330] а главное, обращал внимание Бартенева на места, опасные в цензурном отношении. «В IV т. говорится много о государе и великом князе. Есть там место о том: Наполеон говорит Балашову: «Бенигсен должен бы возбуждать в имп[ераторе] Ал[ександре] ужасные воспоминания». Это и тому подобные места вымарывайте, ежели вы найдете их опасными в цензурном отношении. Даю вам carte blanche вымарывать всё, что покажется опасным. Вы лучше меня знаете, что можно и нельзя».[331] Через день было послано в набор продолжение рукописи четвертого тома, вторая часть его, но еще не до конца. «Она писана разными руками, и в ней много есть французского (которое надо перевести), и потому, пожалуйста, скажите в типографии, чтобы получше корректировали»,[332] — писал Толстой П. И. Бартеневу 8 декабря, прося сообщить, когда будет набрано и сколько составит листов. Толстому это нужно было «для соображения» — очевидно, для соображения того, как распределить по частям дальнейший материал. Ту же просьбу он повторил в письме от 23 декабря.[333]
В середине января 1868 г. было послано в набор окончание четвертого тома. Вторая часть четвертого тома, над подготовкой к печати которого Толстой работал с конца 1867 г., включает Бородинское сражение — кульминацию романа, и переработка ее была сложной и значительной по содержанию. Материалом для работы в это время, так же как и для предыдущего тома и первой части этого тома, служила соответствующая часть копии первой редакции (то есть копия рукописи № 89), в которой многое уже было решено, но не было самого главного — живой картины Бородинского сражения. Теперь, побывав на Бородинском поле, Толстой внутренне был готов к созданию величественной картины сражения. Но предстояло еще многое исправить в тексте, предшествующем самому сражению. Работа над подготовкой второй части к печати в основном свелась к следующему. В гл. I несколько переработано авторское рассуждение о роли личности в истории, причем с большей четкостью, чем в ранней редакции, высказан фаталистический взгляд Толстого на исторический процесс. Заново написанная II и исправленная III главы почти совпадают с окончательным текстом, отличаясь лишь многочисленными отдельными штрихами, характеризующими болезненное состояние старого князя Болконского. В гл. IV существенно переделано описание приезда Алпатыча в Смоленск.[334] Дойдя до чтения Алпатычем полученной от смоленского губернатора Аша копии письма Барклая де Толли к Ашу, Толстой сделал помету: «(из Бог[дановича], стр. 530—13», то есть дал указание списать текст письма из упоминавшейся выше книги М. Богдановича «История Отечественной войны 1812 года», т. 1, где на стр. 530 в примечании 13 приведен отрывок из письма Барклая де Толли; он полностью был скопирован.[335] Совершенно переработано описание бомбардировки Смоленска, приезд князя Андрея в опустевшие Лысые Горы.[336] Большой правке подверглись описание удара у старого князя Болконского (гл. VIII), разговор княжны Марьи с m-lle Бурьен и возмущение княжны предложением Бурьен остаться с французами (последний эпизод исправлялся пять раз), сходка крестьян в Богучарове (гл. IX—XI исправлялась пять раз).[337] Дальнейший текст — случайный приезд в Богучарово Николая Ростова (гл. XIII и XIV), князь Андрей в Царево-Займище, приезд Кутузова к войскам, план партизанской войны, предложенный Денисовым (первая редакция которого близка к окончательной) — был немного исправлен, и значительная часть листов переработанной первой копии перешла в наборную рукопись.
Предметом напряженнейшей работы была вторая половина второй части, содержащая рассуждения автора об атаке Шевардинского редута и о Бородинском сражении, анализ душевного состояния Кутузова и Наполеона, а также «полувымышленных» героев — князя Андрея и Пьера перед сражением и, главное, описание народа на войне, самой битвы и поведения всех ее участников.
Не сразу создалась композиция этой части. При работе над второй редакцией ее (рукопись № 92) сохранялось построение ранней редакции. После глав о Царево-Займище действие переходило к Наполеону (гл. XXVI—XXIX). Переделана сцена утреннего туалета Наполеона, заново написана сцена поездки Наполеона на Бородинское поле.[338] Эта новая сцена исправлялась еще дважды; в наборной рукописи сделаны пометы, свидетельствующие о том, что приказ Наполеона и диспозиция боя взяты Толстым из той же книги Богдановича. Передавая разговор Наполеона с префектом Боссе, Толстой использовал «Воспоминания на острове св. Елены» Ласказа.[339]
Следуемые за этими сценами авторские отступления с рассуждениями о Бородинском и предшествовавшем ему Шевардинском сражениях развиты, дополнены, и содержание их подготавливает читателя к тому, что самый бой будет описан совсем не так, как он изображается в книгах, в которых «герои» составляют весь интерес истории. Позднее текст их еще исправлялся.[340] Свои рассуждения Толстой заключил им самим начерченными планами предполагаемого и действительного расположения русских и французских войск во время сражения, а также анализом этих планов.
Как и в первой редакции, далее следует описание Москвы перед Бородином и отъезда Пьера в Татариново, ближайшее к Бородину селение (гл. XVII и XVIII). Непосредственно после текста о решении Пьера ехать в Бородино был вписан эпизод поездки Пьера к Растопчину «с тем, чтобы сдать свою должность по комитету»; адъютант Растопчина дал Пьеру афишку, «имеющую выйти завтра». Эпизод поездки Пьера к Растопчину перешел впоследствии в следующий том,[341] а в данной рукописи Толстой перестроил текст так, как он известен по окончательной редакции.[342]
большие вставки,[343] и вторая редакция этих глав[344] с небольшими изменениями дошла до наборной рукописи. Переработав главы о Пьере, о князе Андрее, о войске и ополченцах перед боем, Толстой перенес сюда материал о Наполеоне (гл. XXVI—XXIX), после чего создал дальнейший рассказ до конца второй части. Для этого рассказа лишь в небольшой мере была использована копия первой редакции; почти все описание боя, наблюдений Пьера, колебаний Наполеона, уверенности в победе Кутузова и рассуждения автора о значении Бородинского сражения, которое «осталось навеки... лучшим военным беспримерным в истории подвигом», — все это почти целиком написано заново.[345] План описания Бородинского сражения намечен был на полях одного из листов этой же рукописи. Пафос Бородинского боя и роль Кутузова выражены четко в этом плане: «Всё ждет, что скажут: устали и что на волоске. И вот все стоят». И под конец: «Устали. Только Кутузов не устал. Он осаживает н[емца] В[ольцогена]. Но все позади устали».[346]
Во второй редакции описания Бородинского сражения уже нет принципиальных отличий от окончательной, но нет еще пока и той величественной панорамы, которая захватила Пьера, когда он взошел на курган в момент начала боя. Эта картина появилась при создании третьей редакции. Тогда же были переработаны отдельные места последних девяти глав этой части[347] и тогда же было установлено окончательное расположение глав.
Наборная рукопись отправлялась в типографию частями в декабре 1867г.[348] При отправке в набор рукописи второй части четвертого тома Толстой опять предупреждал Бартенева, что там тоже есть «опасные места в цензурном отношении». Он просил: «Пожалуйста, руководствуйтесь тем, что я писал вам в последнем письме, т. е. вымарывайте всё, что сочтете опасным. Теперь, когда дело приближается к концу, на меня находит страх, как бы цензура или типография не сделала какой-нибудь гадости. В обоих случаях одна надежда на вас».[349] Имеется еще одно свидетельство о работе в декабре — письмо от 23 декабря, из которого узнаем, что в ночь на 23-е Толстой закончил правку гранок двух последних глав первой части четвертого тома. «Я очень торопился их отправить и боюсь, чтобы не переврали, пожалуйста, повнимательнее просмотрите их и, ежели вам покажется неясно или очень нескладен слог, пришлите мне их другой раз. Они так перемараны, что я не могу судить. А я очень дорожу — ».[350]
«немножко задержало» Толстого в работе над четвертым томом; в это же время он готовил к печати пятый том. 16—19 января 1868 г. Толстой провел в Москве и, очевидно, там правил корректуры второй части четвертого тома. Тогда же он через П. И. Бартенева просил художника М. С. Башилова перерисовать с рукописи план Бородинского сражения и заказать Рихау гравировку его.[351]
Вернувшись в Ясную Поляну, Толстой немедленно послал дополнительные замечания относительно только что исправленных им корректур и просил перевести французский текст в беседе Наполеона с Лаврушкой, заимствованный из книги Тьера «История консульства и империи» (т. X).[352] В это же время Толстой продолжал работать над предисловием, которое еще 6 декабря обещал прислать «в ближайшие дни», а в середине января оно лишь было «почти готово».[353]
Правка корректур четвертого тома продолжалась в январе — феврале 1868 г., и всякий раз вслед за отправленными переработанными гранками и версткой посылались письма с дополнительной правкой.[354]
«Московских ведомостях», № 57, было напечатано объявление: «Война и мир». Сочинение графа Л. Н. Толстого. Цена за 5 томов 8 руб. Первые 4 тома выдаются с билетом на 5-й. По выходе всего сочинения цена увеличится. Лица, купившие сочинение до выхода в свет 4-го тома, получают том 5-й бесплатно».
В это же время вышла из печати мартовская книжка «Русского архива» за 1868 г., в которой напечатана статья Толстого «Несколько слов по поводу книги «Война и мир». Очевидно, как было обещано в цитированном выше письме к П. И. Бартеневу от середины января, Толстой привез с собой в феврале 1868 г. «предисловие». Ни законченная рукопись, ни корректура этой статьи не сохранились. Имеются лишь черновой набросок предисловия,[355] который, по-видимому, и превратился в статью, называемую автором «объяснением на книгу «Война и мир».[356]
Примечания