40
[1904 г. Июня 24. Я. П.]
... Очень грустные вести о дяде Сереже: несколько дней тому назад Вера говорила (она была здесь), что у него какое-то неуловимое изменение в лице, что он сам сказал, что чувствует себя нехорошо, после этого, вернувшись домой, она прислала телеграмму, прося доктора; Лев Николаевич поехал верхом с доктором. У него, оказывается, был удар, то-есть закупорка мозговых сосудов, парализована правая половина лица, глаз ничего не видит, рот перекошен, постоянно течет слюна, и очень плохо говорит; руки и ноги здоровы, и голова совершенно свежа; он сознает, что у него был удар, и сам говорит: «К сожалению, я телом совершенно здоров и могу прожить долго». Самое тяжелое то, что он в страшно озлобленном настроении; все и всех бранит, с Верой почти не разговаривает. Наташа1, которая тоже ездила туда, чтобы уложить и мои и свои вещи, и вернулась днем позднее, то-есть нынче, говорит, что он бранил и Льва Николаевича, говоря, что все эти разговоры о любви, о духовной жизни — чепуха; что никакой любви нет, бога нет и т. д. Бедная Вера в отчаяньи. Как это ужасно видеть старика, чуть ли не накануне смерти, в таком настроении ожесточения и отрицания всякого добра. Не дай бог так болеть и так умирать. Что скрашивает жизнь, а уже тем более смерть, так это любовь окружающих, а ведь к дяде Сереже подойти нельзя...
1