Страхов Н. Н. - Толстому Л. Н., 12 декабря 1883 г.

Н. Н. Страхов — Л. Н. Толстому

12 декабря 1883 г. Санкт-Петербург.

Если так, то напишите же, бесценный Лев Николаевич, о Тургеневе1. Как я жажду прочесть что-нибудь с такою глубокою подкладкою, как Ваша! А то наши писания — какое-то баловство для себя или комедия, которую мы играем для других. В своих Воспоминаниях я все налегал на литературную сторону дела, хотел написать страничку из Истории литературы; но не мог вполне победить своего равнодушия. Лично о Достоевском я старался только выставить его достоинства; но качеств, которых у него не было, я ему не приписывал. Мой рассказ о литературных делах, вероятно, мало Вас занял. Сказать ли, однако, прямо? И Ваше определение Достоевского, хотя многое мне прояснило, все-таки мягко для него. Как может совершиться в человеке переворот, когда ничто не может проникнуть в его душу дальше известной черты? Говорю — ничто — в точном смысле этого слова; так мне представляется эта душа. О, мы несчастные и жалкие создания! И одно спасение — отречься от своей души.

За книги, которые я Вам послал, я не хочу с Вас ничего брать, кроме самого маленького спасибо. Мне они достались за бесценок (напр. Joly за 20 к.), да кроме того, я все еще получаю маленькие деньги за разрозненные части первого издания Вашей Азбуки. Сколько этих денег, я, по лености, не сумею сказать, не записывал; но хоть они не вполне покроют книги, — разница будет пустая. Мне главное, чтобы книги были Вам приятны. Гризбаха я давно не считал своим. Постараюсь поискать — нельзя ли будет в Лейпциге найти его. Но во всяком случае его можно заменить — большим изданием Тишендорфа2 были слухи о Вашей статье для Р[усской] мысли3.

У Кузминских я обедаю каждую среду, и очень стало мне это приятно. Оттуда узнаю и об Вас. Они живут трудно, и заняты, и средства их в самый обрез. Я же живу легко: и денег, и даже времени у меня довольно. Недавно у меня скопилось до 1.000 рублей, в первый раз в жизни. Спокойствие мое возрастает; но здоровье изменяет. В последнее время — мучат глаза, не дают читать — великое для меня горе. Каждый день думаю о смерти, и так ясно мне, как она подходит все ближе и ближе. Хотелось бы еще написать о естественных науках и о том неведомом Боге, который всегда к нам близок.

Простите, бесценный Лев Николаевич. От всей души желаю Вам всего хорошего. Благодарю Вас за письмо, в котором мне так и послышался пульс сильной жизни, которою Вы живете.

Вспоминайте иногда

Н. Страхова

1883 г. 12 дек. Спб.

Примечания

1 В письме к А. Н. Пыпину от 10 января 1884 г. Толстой писал: «... Я ничего не пишу о Тургеневе, потому что слишком многое и все в одной связи имею сказать о нем. Я и всегда любил его; но после его смерти только оценил его, как следует... Не могу, однако, удержаться не сказать то, что думаю о нем. Главное в нем это его Тургенев прекрасный человек (не очень глубокий, очень слабый, но добрый, хороший человек), который хорошо говорит всегда то самое, то, что он думает и чувствует... Он жил, искал и в произведениях своих высказывал то, что он нашел — все, что нашел. Он не употреблял свой талант (умение хорошо изображать) на то, что[бы] скрывать свою душу, как это делали и делают, а на то, чтобы всю ее выворотить наружу. Ему нечего было бояться...» (ПСС, Т. 63, С. 149—150).

2  «Синайский кодекс» — рукопись на греческом языке, содержащую часть текста Ветхого завета и наиболее полный из всех известных к тому времени текст Нового завета. В русской историографической традиции честь открытия «Синайского кодекса» принадлежит архимандриту (с 1865 г. епископу) Порфирию (Константину Успенскому) (1804—1885), исследователю истории Ближнего Востока и восточных церквей. Порфирий ознакомился с рукописью «Синайского кодекса» в 1845 или 1850 гг., когда Тишендорфу были известны только отдельные листы. Экспедиция Тишендорфа на Синайский полуостров в 1859 г. финансировалась русским правительством, и после сложных переговоров «Синайский кодекс» был доставлен в Петербург. Тишендорф получил приглашение остаться в Петербурге для подготовки факсимильного издания манускрипта, но он предпочел работать в Лейпциге. Издание увидело свет в 1862 г. и было озаглавлено следующим образом: «CODEX BIBLIORUM SINAITICUS PETROPOLITANUS, спасенный из мрака под покровительством Его Императорского Величества императора Александра II, доставленный в Европу и изданный к вящему благу и славе христианского учения трудами К. Т.». В 1869 г. была официально оформлена передача манускрипта братией монастыря Св. Екатерины русскому императору Александру II. «Синайский кодекс» хранился в Императорской Публичной библиотеке в Петербурге (с 1926 — Государственной Публичной библиотеке им. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде) и в 1933 г. был продан Британскому музею за 100 000 фунтов стерлингов.

3 «В чем моя вера?» в журнале «Русская мысль», ввиду большого размера новой работы Толстого, которая из статьи превратилась в трактат, был оставлен, и было решено выпустить этот труд отдельным изданием. Трактат был издан в количестве 50 экземпляров без предварительной цензуры. Распоряжением от 14 февраля 1884 г. книга была запрещена Главным управлением по делам печати. Большая часть тиража была арестована и отправлена в Петербург, где разошлась по рукам высокопоставленных лиц. Книга быстро распространялась в многочисленных рукописных копиях.

Раздел сайта: