Н. Н. Страхов — Л. Н. Толстому
До 10 мая 1874 г. Санкт-Петербург.
Как же это можно, бесценный Лев Николаевич! Значит, я очень дурно пишу, если Вы у меня нашли что-то ироническое. Нет, я в этом не виноват. Может быть, я шутливо говорил об Академии, но не об Вас1. Мне так живо представились Срезневский2, Никитенко3 и другие подобные академики, и досадно стало, что Вы должны будете сказать что-нибудь им в похвалу. А впрочем, я сам не знаю, об чем толкую; но в каком бы месте или слове Вы ни нашли иронию, уверяю Вас, Вы ошиблись. Я виноват перед Вами в другом; я меньше об Вас думаю и реже Вас вспоминаю; и занятия меня тормошат и нападает на меня какой-то душевный сон, — чувствую впрочем — здоровый и спокойный. С большой радостью думаю о свидании с Вами; по соглашению с товарищами4 я могу выехать 1-го июля, и прямо к Вам.
Тогда, наконец, познакомлюсь и с Вашим новым романом5. Как я его жду! Сказать Вам не могу, как скучна мне нынешняя литература. «Пугачевцы», когда я их дочитал, оставили впечатление ужасной пустоты, то чувство, которое испытываешь, прослушавши пять водевилей сряду. У нас тут много говорили о романе Бульвера Кенелм Чиллингли6; Авсеенко7 (новый критик) даже поставил его в пример нашей литературе. Но там много умных мыслей и никакого творчества. Эти умные мысли тоже удивили меня способом, которым они высказаны. Помните Гамлета, когда он говорит об актере: «если бы он чувствовал то, что я, то весь театр заливался бы слезами»8! Так и тут; если бы Бульвер чувствовал всю силу тех мыслей, которые он выражает, то он поразил бы читателей до глубины сердца. А он их высказывает очень спокойно и шутя; действующие лица в тысячу раз менее серьезны, чем их речи.
Но перейду к главному предмету. То, что Вы пишете о педагогах, глубоко верно. Вы попали в мир, с которым я знаком достаточно9, хотя всегда от него устранялся, видя в нем одно пустомельство и не имея твердых точек опоры для суждения об этом деле. Мне очень нравилась Ваша Ясная Поляна10 и педагогические статьи. Я об этом тогда писал во Времени11. Я был знаком с самым блестящим нашим педагогом — Ушинским12, и не находил у него ничего твердого и ясного. Я видел раза два, но по рассказам хорошо знаю покойного 13. Это был удивительный человек, но он отвергал всякую систему в педагогии, он действовал [своею личностью,] неотразимо привлекая и покоряя учащихся; его главная мысль была та, что школа должна приближаться к семье, иметь характер семьи во взаимных отношениях членов. Вот главное, а остальное сделается само собою. Вообще, кроме сильнейшего отвращения к немецкой искусственной педагогике, я ничего тут не знаю, и мне глубоко противны все эти люди, которые с непонятным жаром толкуют о том, чего не понимают.
Лев Николаевич — ведь их несметное полчище; ведь они тупы и рьяны; ведь за них станет вся наша прогрессивная печать. Мне грустно будет, если Ваши силы и Ваше время будет тратиться на разбор и отражение всякой грязи, если какой-нибудь вздор будет Вас занимать и будет на Вас действовать сильнее, чем он того стоит.
Впрочем — просите мне все, что я сейчас сказал; я ведь не знаю, что именно Вы хотите делать и как Вы будете делать. Только мне представляется дело большою битвою, на которую можно потратить сил столько, сколько угодно. Если Вы будете сражаться и до конца Вашей жизни, то все-таки очень мало уменьшите число и силу Ваших противников. Я согласен с Н. Я. Данилевским, что нас может отрезвить одно — война с Европою14.
Как бы то ни было, поверьте, что я всею душою желаю Вам успехов во всем, что Вы начинаете. Писать об Вас или за Вас мне будет наслаждением. Жаль, что Гражданин портится. Достоевский отказался от редакторства и, кажется, вся газета обратится в орган . Тут есть общество «Любителей духовного просвещения» под председательством Константина Николаевича15; оно нынче стало местом горячей полемики о раскольниках...
Пишу и думаю: ни о чем-то этом Лев Николаевич не знает, — и как хорошо делает!
Но кроме есть ведь и другие места.
Не читали ли Вы моей статейки о Пушкине? И что вообще скажете о «Складчине»?
Ваш всею душою
Н. Страхов
Примечания
1
2 Срезневский Измаил Иванович (1812—1880) — филолог-славист, этнограф.
3 Никитенко Александр Васильевич (1804—1877), мемуарист, историк литературы, журналист, цензор. С 1853 г. — член-корреспондент Академии наук по Отделению русского языка и словесности, с 1855 — ординарный академик, с 1865 г. до конца жизни избирался в Комитет правления Академии.
4
5 Роман «Анна Каренина».
6 Булвер-Литтон Эдуард (Edward Bulwer-Lytton) (1812—1880), барон — английский писатель. Его лучший роман «Kenelm Chillingly, his adventures and opinions» (1873) вышел в русском переводе в 1874 г., под названием «Кенелм Чиллингли».
7 Авсеенко Василий Григорьевич, критик газеты «Русский мир».
8 В. Шекспир, «Гамлет, принц Датский» (1601), Акт II, Сцена II:
А он рыдает. Что б он натворил,
Будь у него причины бесноваться,
Как у меня? Он сцену б утопил
В потоке слез громоподобной речью
Потряс бы правого, смутил невежду
И изумил бы зрение и слух.
(перевод Б. Пастернака)
9 После окончания Главного педагогического института в 1851 г. Страхов проработал 8 лет в качестве преподавателя естественной истории в гимназиях Одессы и Петербурга.
10 «Ясная Поляна», издававшийся Толстым в 1862—1863 гг.
11 Журнал «Время» (1863, № 1), С. 150—169. См. ниже.
12 Ушинский Константин Дмитриевич (1824—1871) — основоположник научной педагогики в России. Его педагогические идеи отражены в книгах для первоначального классного чтения «Детский мир» (1861) и «Родное слово» (1864), фундаментальном труде «Человек как предмет воспитания. Опыт педагогической антропологии» (1867—1869).
13 —1873) — педагог, первый директор гимназии Императорского Человеколюбивого Общества, в последние годы своей жизни работал в земской школе для приготовления народных учителей в селе Поливанове Подольского уезда Московской губернии.
14 Вероятно, имеется в виду следующее место из книги Данилевского «Россия и Европа»: «Пусть только развяжет война путы дипломатического приличия, и мы увидим, как отзовутся славянские народы на искренний, прямой призыв России, который один только и может разом перетянуть на нашу сторону весы в борьбе с враждебными нам силами, к которому следовательно мы будем вынуждены самою силою обстоятельств — призыв, отсутствие которого было главною причиною неудачи Восточной войны, но которого тогда сделать было нельзя (по невозможности сочетания политики либеральной и национальной) до освобождения крестьян...» См.: Н. Я. Данилевский. «Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения Славянского Мира к Германо-Романскому». (СПб. Издание товарищества «Общественная польза», 1871), С. 497.
15 —1892) — сын императора Николая I. С 1850 г. член Государственного Совета; в 1855—1881 гг. управляющий морским министерством. С 1860 г. председатель Главного комитета по крестьянскому делу, участвовал в подготовке отмены крепостного права.