Н. Н. Страхов — Л. Н. Толстому
23 июля 1874 г. Полтава.
Две недели совершенно счастливых, — что Вы скажете на это, бесценный Лев Николаевич? Вы, может быть, посмеялись бы, если бы я описал Вам некоторые элементы моего счастья, — мужа1 моей покойной сестры, моих двух племянниц, одной родной, другой троюродной и т. п. Но что несомненно хорошо — это здешнее солнце, воздух, темные ночи, тополи и акации, луна и т. д. Все это до того приятно, что я часто сам смеюсь над собою, и захотел протянуть это удовольствие. Мне удалось выпросить у Ученого комитета еще заседание2 и я остаюсь здесь еще недели на полторы. Кажется, делаю глупость, потому что эти недели, пожалуй, уничтожат все прежнее впечатление. Итак, я буду у Вас 8-го августа непременно, а может быть и 7-го, и даже 6-го.
Ваш роман не выходит у меня из головы. Каждый раз, что́ бы Вы ни написали, меня поражает удивительная свежесть, совершенная оригинальность, как будто из одного периода литературы я вдруг перескочил в другой. Вы справедливо заметили, что в иных местах Ваш роман напоминает «Войну и мир»; но это только там, где сходны предметы; как только предмет другой, то он является в новом свете, еще невиданном, небывалом в литературе. Развитие страсти Карениной — диво дивное. Не так полно, мне кажется, у Вас изображено (да многие части и не написаны) отношение света к этому событию. Свет радуется (какая удивительная черта!), соблазн соблазняет его; но является реакция, отчасти фальшивая, лицемерная, отчасти искренняя, глубокая. Я не знаю хорошенько, что у Вас тут будет, не смею и думать — самому развивать тему; но тут должно быть что-нибудь очень интересное, очень глубокое; на эту точку все обратят внимание и будут требовать от Вас решения, приговора.
Что касается до меня, то внутренняя история страсти — главное дело и все объясняет. Анна убивает себя3 с эгоистическою мыслью, служа все той же своей страсти; это неизбежный исход, логический вывод из того направления, которое взято с самого начала. Ах, как это сильно, как неотразимо ясно!
Все взято у Вас с очень высокой точки зрения — это чувствуется в каждом слове, в каждой подробности, и этого Вы, вероятно, не цените, как должно, и, может быть, не замечаете. Ужасно противно читать у Тургенева подобные светские истории, напр[имер] в Дыме.
что это страсть. Он с омерзением смотрит на своих генералов, потому что они фальшивят, когда поют, что недостаточно хорошо говорят по-французски, что кривляются недостаточно грациозно4 и т. д. Простой и истинной человеческой мерки у него вовсе нет. Вы в полном смысле слова обязаны напечатать Ваш роман, чтобы разом истребить всю эту и подобную фальшь. Как Тургенев должен обозлиться! Он — специалист по части любви и женщин! Ваша Каренина разом убьет всех его Ирин5, и подобных героинь (как зовут в «Вешних водах»67 и иных подобных романистов это будет полезнейшим и, может быть, плодотворным уроком. А читать Вас будут с жадностию непомерною, — помилуйте, какой предмет!
Всею душою желаю Вам бодрости и силы. Для меня теперь очень ясна история Вашего романа. Вы сгоряча написали его, потом развлеклись, и он стал Вам скучен.
Вам Ваше дорого творенье,
Пока на пламени труда
Оно простыло — и тогда
Постыло Вам и сочиненье.8
По некоторым из Ваших слов я вижу, что Вы размышляете о разных вещах, в сравнении с которыми предмет Вашего романа Вам кажется иногда незначительным (сам по себе он имеет существенную, первостепенную важность!). Тут одно средство — взяться за дело и не отрываться от него, пока не кончите. Если Вы не допишете Вашего романа, я обвиню Вас просто в лености, в нежелании немножко себя приневолить.
Что до меня, я и здесь следую Вашему совету — занимаюсь философией, и по-прежнему от времени до времени благодарю Вас. Если из этих занятий не выйдет ничего оригинального, то все-таки выйдет польза. Я чувствую, что занят сродным мне делом, что обогащаюсь ясными понятиями и познаниями вполне определенными. Недавно стал читать одну немецкую книгу, — сейчас же вижу насквозь, что глупость. Это очень приятно.
Н. Страхов
1874 г. 23 июля, Полтава.
Мой адрес на всякий случай: Н. Н. С-ву у Данила Ивановича Самуся, Инспектора Полтавской Гимназии.
Примечания
1
2 Т. е. пропустить еще одно заседание Ученого комитета.
3 В ранних набросках романа героиня романа (Татьяна Ставрович, Нана Каренина) кончала жизнь самоубийством, бросаясь в Неву. Самоубийство Анны на железной дороге навеяно действительным случаем, происшедшим 18 января 1872 г. вблизи Ясной Поляны, на станции Ясенки.
С. А. Толстая писала сестре, Т. А. Кузминской: «... Ты помнишь, у Бибикова Анну Степановну? Ну вот, эта Анна Степановна ревновала к Бибикову всех гувернанток. Наконец к последней она так ревновала, что Александр Николаевич рассердился и поссорился с ней, следствием чего было то, что Анна Степановна уехала от него в Тулу совсем. Три дня она пропадала, наконец в Ясенках, на третий день в 5 час. вечера она явилась на станции с узелком. Тут она дала ямщику письмо к Бибикову, просила его свезти и дала на чай ему 1 р. с. Письма Бибиков не принял, и когда ямщик вернулся опять на станцию, он узнал, что Анна Степановна бросилась под вагоны и ее раздавил поезд до смерти. Конечно, она это сделала нарочно. Приезжали следователи... и письмо это читали. В письме этом было написано: «Вы мой убийца, будьте счастливы с ней, если убийцы могут быть счастливы. Если хотите меня видеть, вы можете увидать мое тело на рельсах в Ясенках». Какова история! Мы несколько дней ходили, как шальные, собирались в кучку и толковали. Бибиков довольно спокоен, Левочка говорит, что у него нервы крепки, не проберешь. Левочка с дядей Костей ездили смотреть, как ее анатомировали...» (ОР ГМТ). Позже, 6 мая, С. А. Толстая писала сестре: «... Новенького у нас ничего нет, кроме того, что Бибиков женился на той самой немке, из-за которой удавилась Анна Степановна. Каков гусь?..» (ОР ГМТ). См. также: С. А. Толстая. Дневники в двух томах. Том первый. 1862—1900 (Москва, «Художественная литература», 1978), С. 508—509.
4 Роман Тургенева «Дым» (1867). Страхов имеет в виду X главу — «пикник молодых генералов, особ высшего общества и с значительным весом», в окрестностях Бадена. Герой романа Литвинов «тотчас признал их за русских, хотя они все говорили по-французски... потому что они говорили по-французски...»
5 — героиня романа «Дым».
6 Джемма Розелли — героиня повести «Вешние воды».
7 —1895) — поэт, прозаик. Автор повестей «Погибшее, но милое создание» (1861), «Сфинкс» (1861), романа «Петербургские трущобы» (1864—1867), дилогии «Кровавый пуф. Хроника о новом смутном времени Государства Российского», в которую вошли романы «Панургово стадо» (1869) и «Две силы» (1874).
8 Из стихотворения Пушкина «Разговор книгопродавца с поэтом» (1824).