Н. Н. Страхов — Л. Н. Толстому
17 июня 1895 г. Санкт-Петербург.
Только что я отослал вчера письмо к Вам, бесценный Лев Николаевич, надписавши его в Москву1. Вы меня жалеете, но я уверен, что во время Ваших припадков желчной болезни Вы страдаете больше, чем я за все это время. Можно сказать, что во время операции и первые два-три дня я был в очень хорошем настроении духа. Меня занимала и возбуждала самая важность дела, которое надо мною делали. Словом, я показал то мужество, какое у меня есть, т. е. не мужество действия, а мужество терпения. Потом были дурные минуты слабости и раздражения, но скоро прошли.
Вы спрашиваете о моей «внутренней жизни». Вы человек истинно любопытный и участливый. Мне всегда трудно говорить о себе самом: не стоит! Например, весь этот год я считаю благополучным, потому что все больше и больше чувствую спокойствие и равнодушие к жизни. Покой души — верх счастия! И я его испытываю часто, и становлюсь добрее, и больше любуюсь чужою жизнью и всем, что́ хорошо в мире. Вы это все прекрасно знаете, и я знал в теории. Но я ловлю себя на том, не действует ли тут насыщенное самолюбие, которое в последнее время действительно все больше и больше насыщается. Тогда я делаю изворот, говоря себе, что обязан ценить себя как писателя, что то, что́ я высказывал, хорошо и чисто, и что я могу спокойно радоваться своему успеху. Писатель неизбежно самолюбив, но должен бороться против дурного, слепого самолюбия, и я борюсь.
Писать же мне хочется по-прежнему, и даже мысль кажется иногда свежее прежнего. Здесь в больнице я не удержался и написал несколько страниц своей статьи о протяжениях
Простите меня! Как я радуюсь свадьбе Сережи! У меня всегда была к нему слабость. Почему-то я уверен, что тут много значила Татьяна Львовна. Рачинскую я живо помню и ценю, хотя она со мной все помалчивала. «Математика — область чистой красоты» — ее слова.
моих, даже не стоящих названия опасностей и горестей.
Простите меня, бесценный Лев Николаевич! Попаду ли к Вам к 1 июля, не знаю, но что попаду близко к этому сроку — наверное. И явлюсь я к Вам, пожалуй, таким молодцом, что ухаживать за мною вовсе не придется. Милая Марья Львовна! Очень меня тронула ее душевная приписка!2 Софью Андреевну еще раз благодарю от всего сердца. Татьяне Львовне мой искреннейший поклон.
17 июня 1895. Спб.
Примечания
1 Письмо 457 от 13 июня 1895 г.
2
«Дорогой Николай Николаевич,
Мне тоже хочется написать Вам хоть два слова, чтобы Вы знали, что я очень, очень чувствую Вас и сокрушаюсь о Вашей болезни. Мне написала о Вас третьего дня Лидия Ивановна, а до этих пор мы не знали ничего о Вашей болезни. Поправляйтесь скорее хоть на столько, чтобы добраться до Ясной Поляны, а здесь уже мы общими силами и общей любовью поправим и выходим Вас. А мы все ждали Вас и удивлялись, что Вы не едете и не пишете. Папа тоже все хворал эту весну, но последние дни начал уже ободряться и опять работать. Так до свиданья, многоуважаемый Николай Николаевич, дай Бог Вам всего хорошего и благополучного. Ждем Вас все с радостью увидеть Вас и с желанием, чем можем послужить Вам.
Преданная Вам
».