Н. Н. Страхов — Л. Н. Толстому
11 апреля 1878 г. Санкт-Петербург.
Я не понимаю Вас, бесценный Лев Николаевич, не понимаю частной Вашей мысли относительно меня. Как я ни старался вникнуть в Ваши слова, ничего не вышло. Но общее Ваше впечатление для меня понятно; Вы ждали от меня чего-то, Вы думали, что эти зачатки мыслей и стремлений разовьются и куда-то двинутся, и ничего не дождались. Это верно; я ничего Вам не принес и ни в чем Вам не пособил; я все тот же колеблющийся, отрицательный, неспособный к твердой вере и сильному увлечению какою-нибудь мыслью. Да, таков я. С недоумением перебираю я всякие взгляды людей, древние и новые, с упорным вниманием ищу, на чем бы можно остановиться, и ничего не нахожу.
Я мог бы насказать о себе много и очень печальных вещей; мысли мои о себе — самые горькие. Но все-таки я не могу понять Вашего упрека в каком-то притворстве и в несогласии с самим собою. Так как дело идет о моей драгоценной особе, то оно очень меня, очень заинтересовало, и я прошу Вас, как большого одолжения, объяснить мне Вашу мысль. Не бойтесь меня уколоть. Вы же видите какой-то выход, тогда как я выхода не вижу.
Вы упоминаете о науке, как о злейшем притворстве (не понимаю, в каком это смысле). Но в этом отношении я считаю себя чистым совершенно. Я совершенно свободен от какого бы то ни было суеверного поклонения науке, совершенно чужд расположения дорожить своими знаниями, давать им особую цену. Я дорожу одним — я настолько знаком с наукою, что свободен от нее. И это было бы великое дело, если бы к этому присоединить мысли и чувства, которым нужна была бы эта свобода.
Но я запутаюсь, если буду Вам возражать, не зная Вашей мысли. Прошу Вас, скажите мне ее. А я со своей стороны готов Вам отвечать на всякий вопрос, какой Вы мне поставите.
Пока простите
1878 г. 11 апр. Спб.