Страхов Н. Н. - Толстому Л. Н., 28 сентября 1878 г.

Н. Н. Страхов — Л. Н. Толстому

28 сентября 1878 г. Санкт-Петербург.

Давно, давно уже пора писать к Вам, бесценный Лев Николаевич. И опять приходится мне доказывать, какое Вы для меня спасение и как мало людей, способных к философии. Дней пять назад я получил письмо от Н. Я. Данилевского. Он очень прилежно изучил мою психологию1 и вот что пишет:

«Все ваши доказательства достаточны против материализма, но достаточны ли они и против скептицизма? То, что Вы говорите о сознании, не относится ли вполне к ощущению и нельзя ли сознание определить: постоянное ощущение самого себя? Оно во всяком случае есть первоначальный психический факт, свидетельствующий о чем-то совершенно отличном от всего объективного, факт первичный и ничем уже необъяснимый. Но я думаю, что Вы это так и понимаете. Я не знаю, зачем понадобилось Миллю, для признания, что мы стоим лицом к лицу с чем-то окончательно неизъяснимым, допущение невозможного парадокса, что нечто, составляющее по предположению лишь ряд чувствований, может знать о себе, как о ряде. Мне кажется, что всякое единичное ощущение, хотя бы совершенно отдельное, без всего предшествующего и последующего, т. е., без воспоминаний и ожиданий, уже свидетельствует об этом окончательно-неизъяснимом, окончательно-выходящем из той области, которую разумным образом мы можем отнести к миру материальному, или объективному».

Опускаю другие рассуждения. Но вы видите, что понятие сознания для этого умнейшего человека совершенно недоступно. Это очень странно, и я даже этого не ожидал. Впереди он пишет, что научился из моей статьи понимать Cogito ergo sum. Но для Стасова и это непонятно. И вот источник бесконечных разногласий между людьми, источник философских школ и разных исторических событий; вот вам и Дарвин, материализм, спиритизм, четвертое измерение, и Соловьев, и Гартман, и т. д.

Отсюда следует, что нужно писать, и что грешно не писать, когда столько свободного времени. У меня почти нет казенной работы. Но когда подумаю о слабости своих сил и о том, что нужно бы сделать, для того, чтобы писать основательно и как власть имеющий — я падаю духом и думаю лишь о том, как бы кончить жить с ясным и спокойным духом, не волнуясь ни самолюбием, ни всякою другою мелочностью.

Приехал сюда Аверкиев и читал у меня свою драму Смерть Мессалины2. Очень интересно и очень слабо, как этого и следовало ожидать. Язык и стих прекрасные, хотя, конечно, чужие.

Он рассказывал, что самодурство Каткова все растет и что близкие люди часто не знают, как им быть. Дочь3 выдавал за кн. Шаховского с большим торжеством.

Из здешних слухов интересно учреждение комиссии, рассматривающей причины, препятствующие положить предел распространению социализма (таково оффициальное заглавие, и то неполное). Причину находят в образовании умственного пролетариата и в дурном направлении профессоров. Поэтому предлагаются меры — не допускать сколь возможно бедных людей в высшие учебные заведения. Странно, что не видят, как подобная мера будет только размножать и озлоблять этот пролетариат. С нашими юношами поступают не по-отечески; их то и дело выгоняют, предоставляя их собственным силам и не указывая им места и занятия. Если бы нужно было нарочно образовать умственный пролетариат, то нельзя придумать лучше того порядка, который у нас заведен.

Университеты, вероятно, будут преобразованы, но прежде еще будут установлены государственные экзамены

Заходил в Библиотеку молодой Шидловский4 5, но что Тургенев не успел к нему заехать.

Все это меня немножко раздражает. Нужно будет еще расспросить хорошенько Полонского; мне любопытно, неужели ничего не вышло, кроме (вероятно) польщенного самолюбия?

«Когда тебе станет грустно», пишет Марк Аврелий6, «вспомни хороших людей, которых знаешь, и живо представь себе их достоинства; это тебя утешит». Так я иногда вспоминаю Вас, несравненный Лев Николаевич. Нынешнее лето, вообще для меня неудачное, принесло мне, однако, важные результаты: я вполне понял красоту Ясной Поляны, и для меня яснее стали некоторые Ваши черты, чудесные, подтвердившие и усилившие мое сердечное уважение к Вам. Одно дурно: на меня все еще иногда нападает страх, что Вы меня, гадкого, как-нибудь разлюбите.

Но я, как Вам и обещал когда-то, так и твердо надеюсь сохранить навсегда такое прекрасное, чистое чувство, как моя любовь к Вам.

Сегодня чудесный осенний день. Что-то делается в Ясной Поляне?

Желаю всем быть здоровыми.

Н. Страхов

1878 г. 28 сент. Спб.

Примечания

1 Т. е. книгу Страхова «Об основных понятиях психологии».

2 «Драм» Д. В. Аверкиева (СПб., 1896).

3 Старшая дочь М. Н. Каткова Варвара вышла замуж за князя Льва Владимировича Шаховского.

4 Шидловский Борис Вячеславович — двоюродный брат Софьи Андреевны Толстой, единоутробный брат А. М. Кузминского.

5 О примирении с Тургеневым после пятилетней ссоры Фет писал так: «В июне [1878 г.] к величайшей моей радости, к нам приехал погостить Н. Н. Страхов, захвативший Толстых еще до отъезда их в Самару. Конечно, с нашей стороны поднялись расспросы о дорогом для нас семействе, и я, к немалому изумлению, услыхал, что Толстой помирился с Тургеневым.

— Как? по какому поводу? — спросил я.

— Просто по своему теперешнему религиозному настроению он признает, что смиряющийся человек не должен иметь врагов, и в этом смысле написал Тургеневу.

Событие это не только изумило меня, но и заставило обернуться на самого себя.

«Между Толстым и Тургеневым, подумал я, была хоть формальная причина для разрыва; но у нас с Тургеневым и этого не было. Его невежливые выходки казались мне всегда более забавными, чем оскорбительными, хотя я не решился бы отнестись к ним так же, как покойный Кетчер, который в подобном случае расхохотался бы своим громовым хохотом и сказал бы «дурака». Смешно же людям, интересующимся в сущности друг другом, расходиться только на том основании, что один западник без всякой подкладки, а другой такой же западник, только на русской подкладке из ярославской овчины, которую при наших морозах покидать жутко».

Все эти соображения я написал Тургеневу» — см. Фет, С. 350, 353.

«... Я искренне порадовался, получив Ваше письмо. Старость только тем и хороша, что дает возможность смыть и уничтожить все прошедшие дрязги — и приближая нас самих к окончательному упрощению, упрощает все жизненные отношения. Охотно пожимаю протянутую Вами руку — и уверен, что при личной встрече мы очутимся такими же друзьями, какими были встарину. Не знаю только, когда эта встреча сбудется: я через неделю уезжаю отсюда прямо в Париж...» — см.: Тургенев. Переписка, Т. I, С. 464.

6 —180) — римский император с 161 г. из династии Антонионов. Автор философского сочинения «Наедине с собой».

Раздел сайта: