№ 104
29 января. Воскресенье вечер. 1884 г. [Москва]
Сейчас получила твое письмо, милый Лёвочка, и очень грустно, что тебе нездоровится. Если так будет продолжаться, то лучше вернись; а то в ненормальной, комнатной температуре, да при дурной пище вовсе расхвораешься. А погода чудная, здоровая, подбодряющая; сегодня выезжала, отвезла книгу княжне Урусовой, а оттуда поехала к Кушнереву и Маракуеву за экземплярами. Княжна Варвара Дмитриевна мне очень тоже понравилась, мы с ней много говорили, я сидела там больше часу. Она и умна, и всё понимает, и должно быть добра. Лицо очень приятное, живое; буду к ним иногда ездить. Другая сестра, Иванова, тоже симпатична, но с ней я меньше говорила. — Кушнерева застала больного, в халате; он ужасно извинялся, но мне нужно было добиться экземпляров, и я его спросила. Он говорит — вот моя карточка, а спросите у Маракуева. Но вчера вечером я посылала к Маракуеву Серёжу; но Маракуев очень просто объявил, что так как все очень интересуются этим произведением, то он их все роздал для чтения и переписки. Я так рассердилась, что сегодня поехала сама, и говорю ему, что «экземпляры не ваши, а графа, и он вас не просил и не уполномочивал их раздавать. И допустите, что родные, близкие графа, если не больше, то по крайней мере имеют одинаковые права интересоваться его произведениями». Он обещал мне привезть завтра два; но ты не сердись на меня, я еще более удостоверилась, что он крайне наглый человек, и с ним надо быть осторожнее. (Неприятного между нами ничего не было.)
Маша всё в одном положении: жар 39 и 3 и горло очень красно и распухши. Но белого ничего нет и нарыва нет. Она лежит и ровно ничего не ест. У Тани болит живот, она не обедала, у ней . Я её уговариваю не ехать сегодня на бал, но она непременно хочет; для меня же это сегодня горе ехать, и Машу оставить и самой уставать, и Таню везть в первый день ее дел.
Маракуев сказал, что книгу твою новую цензура светская передала в цензуру духовную; что архимандрит, председатель цензурного комитета, её прочел и сказал, что в этой книге столько высоких истин, что нельзя не признать их, и что он с своей стороны не видит причины не пропустить её. — Но я думаю, что Победоносцев с своей бестактностью и педантизмом опять запретит; пока она запечатана у Кушнерева и решения никакого нет.
За вороного дают 250 р. с., покупатель ; я нынче его видела. Телеграфируй скорей, отдавать ли и прибавь о здоровье своем в телеграмме. О нас не беспокойся, у меня энергии без тебя за двух, а если что плохо будет, я телеграфирую.
С.
Примечания
Настоящему письму предшествуют два других от 27 и 28 января. Их мы не печатаем.
«Нынче не здоровится и не хочется на мороз. Должно быть, вчера слишком устал[...] В доме тепло, и завтра перейду, если не будет холодно и угарно» (ПЖ, стр 214).
княжна Урусова — сестра Л. Д. Урусова Варвара Дмитриевна.
Маракуев — Владимир Николаевич Маракуев, составитель популярных брошюр по сельскому хозяйству, издатель журнала «Сотрудник» (1890—1891 гг.), редактор-издатель газеты «Южное обозрение». В 1884 г. Толстой привлекал Маракуева к делу организации издания книг для народа.
архимандрит — Амфилохий, председатель цензурного комитета. — Толстой писал 31 января: «Известие твое от Маракуева о мнении архимандрита мне очень приятно. Если оно справедливо. — Ничье одобрение мне не дорого бы было, как духовных. Но боюсь, что оно невозможно» (ПЖ, стр. 217). — Речь идет о «В чем моя вера»; предпринятое в 1884 г. Толстым издание было запрещено, и экземпляры опечатаны.
— Константин Петрович Победоносцев (1827—1906), обер-прокурор синода с 1880 по 1905 г., одна из самых реакционных фигур царствования Александра III и начала царствования Николая II. Толстой считал Победоносцева главным гонителем свободы совести в России и в черновике письма на имя Николая II назвал его «злодеем».