№ 113
[1884 г. Октября 26. Москва]
Мне что-то ужасно делается скучно без тебя; до сих пор я храбрилась, а сегодня точно все мои силы упали, такая без тебя тоска, ужас просто. Если б здорова, кажется сейчас бы на поезд и приехала бы в Ясную. Но здоровье совсем плохо; после прижигания боль временами невыносимая. Не знаю, к лучшему ли или к худшему, растравил он мне рану, но знаю, что в Ясной я гуляла последний день 5 часов и ничего, а теперь ни сесть, ни встать, и всё кровь, просто беда. Верно от болезни у меня всякие мрачные мысли приходят на счёт тебя. Ведь около тебя никого нет, и потом в эти темные ночи ты сам письма один относишь, и спишь один — ужасно всё это жутко. Сохрани бог заболеешь, или с тобой случится что. Сегодня не было письма от тебя, и это очень прискорбно.
У нас наверху играют в винт; пришел Урусов, дядя Серёжа, два молодые Олсуфьевы; я звала Урусова и Серёжу для дяди Володи, который два раза давал знать, что приедет 26-го, и не приехал, что мне вышло неловко по отношению к приглашенным. Утром сидела с детьми, учила Андрюшу, делала Маше ordre du jour. 1 Потом клеила и рисовала малышам часы и сделала на булавке ходячие стрелки, которые Андрюша сам ставил, и так учился узнавать, который час. Урусов у нас обедал. В Поливановской гимназии хотели побить немецкого учителя; чуть бунт не сделался, но всё обошлось. Илья и Лёля эти дни учились хорошо, Серёжа всякий день до вечера пропадает в лаборатории. Таня тиха, но всё ленива и точно спит. В Ясной хоть ты её будил, а тут еще хуже, соннее, хотя и нечего ей, кроме этого, упрекнуть.
от Третьякова детям на бельё и Серёже, и Гильоме Илье сюртук шьёт, и хотя денег не будет, но никто этого знать не хочет. Я, впрочем, совсем не волнуюсь; у меня какое-то болезненное равнодушие и тишина, тишина невозмутимая.
Вчера вечером была метель, где-то ты был, не носил ли письмо на Козловку? Если не забудешь, на верху, в зале остались растенья неполитые и, пожалуй, теперь озноблённые, в зале холодно. Определи их куда-нибудь, и вели полить, а то жаль, пропадут. — Вот уж пустое письмо! Прости, милый друг, ведь ничего не выдумаешь, когда не расположен. А не расположена я больше потому, что очень бы хотелось тебя самого видеть. Ты, впрочем, это не считай за вызов из деревни; делай всё, как тебе лучше. А конечно всегда с тобой лучше, чем без тебя; только хуже, когда тебе с нами тяжело и досадно на нашу жизнь.
Целую тебя, милый друг, только бы всё с тобой благополучно было.
Лёля с Машей так весело хохочут и бегают в столовой, играют и ловят друг друга.
Соня.
Пятница.
Р. |
|
По дому в год: |
|||
Англичанка |
30 |
Р. |
|||
Madame |
50 |
Страховка |
267 |
||
40 |
В Думу |
200 |
|||
Гимназия и университет |
47 |
Казенные |
80 |
||
Русск. учительницы Маши |
36 |
——— 547 |
|||
——— 203 |
Воспитание |
203 |
|||
Жалованье: |
Жалов. людей |
98 |
|||
15 |
Прачке |
40 |
|||
Лакею |
15 |
Дрова |
60 |
||
Кучеру |
16 |
40 |
|||
Няне |
8 |
Мясо и еда людям и нам |
150 |
||
8 |
Сухая провизия, освещение, угли, табак и пр. |
150 |
|||
Дуняше |
8 |
||||
Кухарке |
4 |
Булочнику |
25 |
||
Варе |
5 |
5 |
|||
Татьяне |
6 |
Лошади, корова |
75 |
||
Власу |
8 |
Ночной сторож |
2 |
||
Кормилице |
5 |
12 |
|||
—————— в месяц 98 |
|||||
Повинностей по дому |
50 |
||||
——— |
|||||
910 |
Примечания
после прижигания. Толстая хворала осенью 1884 г. тяжелой формой женской болезни. Она описала свое посещение акушера Чижа в письме, которое Толстой уничтожил. Получив это письмо, Толстой ответил так 26 октября: «Вчера получил твое письмо после посещения доктора, и ужасно мне стало грустно, тяжело и, главное, сам я себе стал ужасно гадок. — Всё я — грубое и эгоистическое животное. А еще я храбрюсь, и осуждаю других, и гримасничаю добродетелью! Не могу тебе выразить, как мне было и есть тяжело. Вчера я во сне всё видел себя презирающим себя» (ПЖ, стр. 229; дата неверная).
два молодые Олсуфьевы — Дмитрий Адамович и его брат Михаил Адамович (1860—1918).
дядя Володя — В. А. Иславин.
В Поливановской гимназии хотели побить немецкого учителя. Казимир Клементьевич Павликовский, преподаватель древних языков (1-й мужской гимназии и гимназии Поливанова), преподавал немецкий язык в классе, где учился Илья; был сухим формалистом; ученики его не любили. О нем см. Андрей Белый «На рубеже двух столетий».
— портной.
Толстой писал в ответ 28 октября: «Письмо твое очень меня огорчило, — очень. Если бы не затеянная перемена управления, я бы сейчас приехал, что я и сделаю теперь очень скоро [...]. Твой счёт меня не пугает. Во-первых, деньги по всему вероятию будут; а, во-вторых, если не будут, то кажущиеся неумолимыми расходы окажутся очень умалимыми. — Не могу я, душенька, не сердись, — приписывать этим денежным расчетам какую бы то ни было важность. Все это не событие, — как, например: болезнь, брак, рождение, смерть, знание приобретенное, дурной или хороший поступок, дурные или хорошие привычки людей нам дорогих и близких; а это наше устройство, которое мы устроили так и можем переустроить иначе и на 100 разных манер. — Знаю я, что это тебе часто, а детям всегда, невыносимо скучно (кажется, что все известно), а я не могу не повторять, что счастье и несчастье всех нас не может зависеть ни на волос от того, проживем ли мы всё, или наживем, а только от того, что мы сами будем. Ну, оставь Костеньке милион. разве он будет счастливее?» (ПЖ, стр. 233; датировано неверно).
1 [распорядок дня.]