№ 133
[1885 г.] 11 марта [Москва]
Всякий день пишу тебе, а от тебя получила пока только открытое письмо. Что это ты не пишешь? Не знаю до сих пор, выехали ли вы в Крым? Получила сегодня милейшее письмо от Черткова. Просит прислать листы твоей статьи, которые он привозил, и например, говорит: «я всегда думаю о вас и вашей семье, как о родных, и притом близких родных. Хорошо ли это или нет, — не знаю, — кажется, что хорошо».
Как это на него похоже!
теперь ничего не даю, дня два подожду. Таня и Madame медленно поправляются, но гуляют по немногу и едят побольше.
Сейчас получила твое первое письмо из Дятькова. Что вы отложили поездку, это мне было не совсем приятно; еще больше затянется разлука; а и теперь как тихо и долго идут дни, ведущие всех нас к смерти, а чем эти дни наполняются? Пустотой и суетой. Стало быть сегодня вы выехали. День у нас чудесный, весна спешит ужасно; уж на колесах ездят, а вода так и льёт отовсюду. Сегодня выезжала, посмотрела по случаю продажные коляски, но решила отдать свою — сделать новые колеса, а без коляски весну скучно, не стоит без коляски и лошадей держать с такой большой семьей. Потом ездила к Лизе Оболенской, не застала, ездила проведать Ховрину, — молодая, Лиза очень больна опасно. Дома поучила Андрюшу, получила корректуры «Детства». Как жаль, что нет тут 1-го издания, оно в Ясной. Держание корректур полных сочинений, я чувствую, мне всю душу переворотит. Твои старые писания на меня действуют страшно, и я много слёз еще пролью, поправляя корректуры. Но это, я думаю, будет хорошо.
Вчера (воскресенье) пришел дядя Серёжа добрый и виноватый за долг и за цыган. Он был так мил и весел, что я его опять больше полюбила. Играли мы в винт, два стола: Серёжа, Леонид, я и Лиза Олсуфьева и 5-й наш Серёжа. А потом играли молодые — свой стол. Золотарев один, представь себе, сидел и сочувствовал. Что за существо! зачем он на свете? Лизы, Вари, Фета — никого не было. Васнецов ушел рано. Хотел Лопатин придти петь, и не здоров. Но нам было приятно и весело en famille. 1 Играли не много, но за ужином болтали хорошо и весело.
Теперь, прощай, больше писать нечего. Надо к утру кончить корректуру, а дела пропасть. Целую тебя, милый друг. Странно писать в Крым и знать, что ты только выехал, — совсем воображение путает.
Берегись, Лёвочка, во всем; ничем, ничем не рискуй, старайся быть здоров и весел, и чтоб осталось хорошее воспоминанье о поездке. Кланяйся князю. Как жаль его! Что ты не напишешь, в каком он духе.
Соня.
Без тебя очень одиноко; никто не любит, так это грустно, так вот сейчас хотелось бы с тобой побыть. Это 3 письмо в Крым.
Примечания
милейшее письмо от Черткова. В. Г. Чертков писал из Петербурга 9 марта: «Графиня, беспокою вас одной просьбою: пожалуйста пришлите мне по почте тетрадки с первыми литографированными листами последней статьи Льва Николаевича. Вы их найдете в шкапу за его письменным столом. Всего там около 10-ти или 12-ти тетрадок [...] думая о вас и вашей семье, я думаю, как о родных и притом близких родных [...] во всяком случае вы сами вызвали это чувство во мне» (не опубликовано; хранится в АТ).
— от 8 марта (см. ПЖ, стр. 258).
проведать Ховрину — Елизавету Леонидовну Ховрину.
Леонид — кн. Л. Д. Оболенский.
Лиза Олсуфьева — кн. Елизавета Адамовна Олсуфьева.
Золотарев — Александр Игнатьевич Золотарев (р. 1848), тульский помещик, был женат на сестре Кислинского.
— Виктор Михайлович Васнецов (1848—1926), художник. Иллюстрировал Толстого.