№ 139
[1885 г. Августа 17. Москва]
Милый Лёвочка, встала поздно, ночь не спала, жутко и беспокойно. Пили кофе втроем, поехала в банк. Там почему-то мне казалось, что 5 тысяч, оказалось только 3. Поехала к Кувшинову извиняться, что больше трех тысяч теперь дать не могу, просила до октября подождать. Еще нужно будет за бумагу около 7 тысяч, и за печать около 8-ми. Всё это озабочивает меня ужасно. Для жизни же денег осталось только в Туле 2 тысячи и 2 заемных же у мама́. Встретила у Кувшинова В. Н. Маракуева. Жалеет, что «Два старика» не пропустила цензура. Говорит: «можно ли было дать цензору Леонтьеву, он заведомо пикируется с Львом Николаевичем и нарочно не пропустил, а надо было представить Егорову». Может быть эти сведения пригодятся Владимиру Григорьевичу.
Потом поехала за покупками по поручению Урусовых, Тани и miss Gibson, и своим [делам]. Уныло и тяжело ездить по Москве. По делам книг и к Иванцову-Платонову еще не успела, поеду в понедельник по делам, а завтра к Иванцову-Платонову.
Пришла Марья Александровна Шмидт (Мормонская жена) и насмешила меня ужасно. Мы с Лёлей ей сказали, что ты в недоуменьи, о чем она волнуется. Тут начались ох и ох, и я не спала, и я не ела, и ах, не говорите!
Оказалось, что ты, уезжая, на вокзале сказал: «я рад, что всё исполнил, всё исполнил». А она повторила: всё исполнили? И ты, будто, строго и пристально на нее посмотрел и её холодом обдало, и с тех пор она несчастна. «И как я смела, Софья Андреевна, и как я могла сказать Льву Николаевичу: всё исполнили!»
Она собиралась сегодня в Ясную, и я отговорила её ехать именно теперь. Она просит IV отдел большого сочинения, или Религия и Государство, кажется, для переписыванья. Искали мы с ней в шкапу и ничего не нашли. Обещала она мне «Вестник Европы», статья о тебе Данилевского, выражающего недоуменье и недовольство, что цензура не пропустила твои последние произведения. Я её привезу.
— заболел, и экзамен был только немецкий Лёле, и больше ничего. Лёля в нервном беспокойстве, всё спрашивает «ну что же мне делать, если я провалюсь? А я ведь провалюсь!» Илья беззаботно весел. Экзамены в понедельник. Пришел Николай Николаевич Ге младший. Он переехал совсем в Москву и с своей маленькой дочкой (Парасей). У них в хуторе что-то не ладно: ссоры, неприятности! Он очень грустен, хочет жить своим трудом, рисунками, девочку отдать в школу, приют или куда-нибудь; дома её мать с отцом нравственно, видно, истерзали. Он говорит: «эту девочку, как кеглю, взяли и били ею друг друга по голове, и я этого видеть не мог».
Видно я во вторник еще не приеду, нельзя будет. Как-то вы поживаете, о вас еще нет известий.
Целую всех, еще напишу завтра.
17 августа вечер.
С. Т.
Примечания
— владелец склада бумаги.
«Два старика» не пропустила цензура. В конечном счете цензурные препятствия были устранены.
цензору Леонтьеву—1891) — писатель. С 1880 г. — цензор Московского цензурного комитета. Выразитель крайне реакционных воззрений, Леоньтьев опубликовал в «Гражданине» (1882, № 54—55) под псевдонимом «Русский мирянин» статью «Страх божий и любовь к человечеству по поводу рассказа гр. Л. Н. Толстого «Чем люди живы», в которой писал: «сила мышления христианского у графа Толстого стоит в этой восхитительной по изложению повести не на одном уровне с силой художественного выражения». Статья Леонтьева была переиздана вместе с другой в 1882 г. в виде отдельной брошюры: «Наши новые христиане. Ф. М. Достоевский и гр. Лев Толстой». В 1890 г. в «Гражданине» (№№ 157 и 158) и «Русском Вестнике» (кн. 6—8) Леонтьев опубликовал яркий этюд: «Анализ, стиль и веяние. О романах гр. Л. Н. Толстого».
Егоров — Николай Георгиевич Егоров (1839—1902) цензор.
к Иванцову-Платонову. Александр Михайлович Иванцов-Платонов (1835—1894), протоиерей, богослов и проповедник; профессор Московского университета по церковной истории. С. А. Толстая решила воспользоваться его авторитетом для проведения через цензуру религиозно-общественных писаний Толстого. Откликнувшись на просьбу Толстой, Иванцов-Платонов изложил свое мнение и примечания к трем трактатам Толстого: «Исповеди», «В чем моя вера» и «Так что же нам делать?»; сохранились его замечания к «Исповеди» на 28 листах (АТ, папка 37). — В Ясной Поляне сохранились оттиски всех трех статей Толстого с примечаниями Иванцова-Платонова, непропущенные цензурой.
. Мормоны — американские сектанты («святые последнего дня»), признававшие многоженство и культивировавшие институт «духовных жен»; отсюда шутливое прозвище М. А. Шмидт.
большого сочинения. В начале 1880-х гг. Толстой называл «большим сочинением» то, которое постепенно распалось на три части: 1) «Исповедь», 2) «Критика догматического богословия» и 3) «Соединение, перевод и исследование 4 Евангелий».
статья о тебе Данилевского«Вестника Европы» — статью «Из общественной хроники» [К. К. Арсеньева], в которой на стр. 887—892 идет речь о запрещенных богословских сочинениях Толстого, причем автор отмечает, что в защиту Толстого и свободного слова «выступает консервативный автор «России и Европы» в благонадежнейшем журнале — «Известиях С. -Петербургского благотворительного общества» (стр. 887). — Николай Яковлевич Данилевский (1822—1895), бывший петрашевец, затем идеолог славянофильства.
Николай Николаевич Ге младший — старший сын художника Н. Н. Ге, родился в 1857 г. Оставил университет в 1884 г. и около десяти лет занимался крестьянскими работами на хуторе отца. Женился на крестьянке. Участвовал в работах голодных лет (1891—1892 гг.); часто бывал и жил у Толстых, будучи любим всей семьей. После смерти отца переселился в Швейцарию и принял французское подданство.
Парася — Прасковья Николаевна Ге. С. А. Толстая пометила: «Парася была позднее акушеркой. Умная и хорошая девушка».
«Вчерашнее письмо, т. е. полученное нынче, уже расстроенное и озабоченное, чего я и боялся. Пожалуйста, душенька не смущайся тем, что ты называешь важными делами, — а я пустейшими из пустых дел — денежными. Так всё это устраивается независимо от нас, и так мы далеки от нужды. Если что не доделаешь, не заботься, я могу съездить» (ПЖ, стр. 270).