№ 14
28 июля. 1865 г. Вечером. [Покровское.]
Сейчас только приехала я от Дельвигов, милый друг мой Лёва. Я провела там только два часа, ездила в тележке с Павлом, совершенно независимо от всех. Ничего не могу тебе рассказать о их вечере и гостях. Провинциальный сброд, с бледными барышнями, с провинциальным львом в русском бархатном казакине и черных пу-де-суа панталонах. Совсем не весело и не смешно. Petits jeux1 скучные, шутки кавалеров глупые и не смешные; варенья разных сортов на блюдечках, старички играли в карты и дети мелькают кое-где и кое-когда в пёстрых платьицах и панталончиках с оборочками. Только милы очень сами хозяева, т. е. веселая и, действительно, удивительно простая Фионочка и сам барон. Добродушные и, в самом деле, с отсутствием всякого тщеславия. Я нарочно искала его в чем-нибудь, и не нашла. Машенька в их обществе в большом почёте, и меня очень фетировали. Мне и не хотелось ехать, так страшно оставлять было детей хоть на два часа. Впрочем они благополучны и здоровы. Только Серёжа всё охрип; я удивляюсь, что не проходит.
Что же я ничего не пишу тебе о том, что нынче я получила утром твое милое письмо, милое оттого, что ты меня тоже пожалел оставлять, и что не мне одной было так больно и грустно, когда ты уезжал. Я этому очень обрадовалась, и письмо твое было такой радостью нынешнего дня, что я его везде с собой таскала и перечитывала. Я не удивилась, что ты у Новосильцовых задержался, рада, что ты отдохнул и рассеился. Где бы ты ни был, и что бы ты ни делал, я всему буду рада, только бы ты был главное здоров, а потом весел. А ты ничего не написал мне о желудке и о шуме в ухе. Барабан теперь опять поправляется и стал есть корм, а то ты его таки уходил порядочно. Хочу тебе написать, что мы делали вчера и нынче, да не припомню хорошенько. Вчера только помню, что занимались утром вышиваньем и бисером, потом купались два раза и ели много крыжовнику. А вечером Машенька уехала к Сухотиным, а мы вчетвером, самая-то молодежь, всё разговаривали, были в поэтическом расположении духа, и припоминали девочкам свое детство и молодость первую, и рассказывали кое-что. Потом приехала Машенька, и видно уж такой был вечер à confidences,2 девочки ушли спать, а она мне и Тане подробно рассказала свой роман с Тургеневым и свой заграничный роман. Мы разошлись очень поздно, и я потом долго не могла спать, всё ты мне вполовину во сне, а вполовину на яву мерещился, и как будто указывал в угол, где мелькали огоньки, и говорил: «гляди, гляди...». Так было страшно и одиноко. Только девочка, которая спит со мною, утешала меня и радовала своим присутствием.
шести тебе списывала и подвинулась таки вперед порядочно. В шесть встали дети, и я с ними обедала в доме. Мне с ними было так весело и хорошо. Серёжа так ел аппетитно, и такой был милый. Уже почти в восемь я поехала к баронам. Завтра утром посылаю это письмо, а от тебя, верно, еще не будет. У баронов разные господа о тебе спрашивали, о твоем писательстве. «Туда же лезут рассуждать», — подумала я несколько раз. А всё-таки, бог знает от кого, а мне приятно, когда говорят о тебе и хвалят. Милый мой Лёвочка, где-то ты теперь? Я всё думала, что настоящие охотничьи дни, тепло и дождик моросит. Дай бог, чтобы тебе было хорошо и весело. Прощай, цалую тебя, душенька. Пиши мне чаще, пожалуйста.
в тележке с Павлом, вероятно с кучером М. Н. Толстой в ее имении «Покровское».
— шелковая материя с вышивкой.
— чествовали.
. Толстой писал из имения Новосильцовых Орловской губ. 27 июля: «Старик заговорил меня своими анекдотами и рассказами из моего доброго, старого времени 12 года [...] можешь себе представить, вид его хозяйства побудил меня к тому, что ты любишь и желаешь, подчистить в Ясной [...]. Я рад, что этот день меня развлекали, а то дорогой мне уже становилось за тебя страшно и грустно. Смешно сказать: как выехал, так почувствовал, как страшно тебя оставлять» (ПЖ, стр. 44—45).
у Новосильцовых—1869). Новосильцов в молодости служил в кавалергардах; в 1838—1851 гг. — московский вице-губернатор, в 1851—1858 — рязанский губернатор. В 1866 г. состоял при министерстве внутренних дел. Тайный советник.
— «старая лошадь, на которой мы много ездили» (прим. Софьи Андреевны).
подробно рассказала свой роман с Тургеневым. Во время своей ссылки в Спасском-Лутовинове Тургенев познакомился с гр. В. П. Толстым, как своим соседом. Их сблизили охотничьи интересы. Познакомившись с М. Н. Толстой в октябре 1854 г. за год до знакомства с Львом Николаевичем, Тургенев ею увлекся. Творческим последствием этого увлечения явилась повесть Тургенева «Фауст», в которой он изобразил Марию Николаевну. В своих письмах к Л. Н. Толстому, он так отзывался об его сестре: «Если есть на свете женщина, которая заслуживает быть счастливой, так это она; а на такие-то натуры судьба и налегает» (от 8/20 декабря 1856 г. из Парижа); «я искренно к ней привязан — и известие о ее болезни меня сильно опечалило» (от 3/15 янв. 1857 г. из Парижа): «с Вашей сестрой жить очень легко» (от 25 ноября — 7 декабря 1857 г. из Рима) — см. «Толстой и Тургенев. Переписка», ред. А. Е. Грузинского и М. А. Цявловского, изд. Сабашниковых. М. 1928, стр. 24, 31 и 39. — Об отношении Тургенева к М. Н. Толстой см. также вступительную заметку В. И. Срезневского к 16 письмам Тургенева к В. П. и М. Н. Толстым («Звенья», первый сборник). Имеется также очерк о М. Н. Толстой и Тургеневе И. М. Гревса (не напечатано).
1 Игры
2 откровенностей