№ 174
[1886 г. Мая 5. Москва]
Получила письмо твое огорчительное о народной бедности. А тут в Москве, вчера говорил Нагорнов, готовится иллюминация на несколько десятков тысяч! Безнадежно твое отношение к делу, что помочь нельзя. А для переворота общественного твои мысли, твои книги — важны, а пример и направление в жизни нас грешных, маленьких людей — ничтожен. Любви же больше необходимо в человечестве, и это, пожалуй, что важнее всего. — Еще мысль о том, что одному, десяти и т. д. — людям не важно помочь, — я всегда отвергаю. Одного накормили — хорошо, двух — еще лучше, а миллион — и того лучше. И потому ты самых голодных пока накорми; а я, как Иван дурак листьями, так я твоими сочинениями денег, сколько хочешь, натру.
У нас всё хорошо. Лева в перемежку с Chopin приходит в неистовое волнение от 30-ти глав Саллюстия. Ему после завтра экзамен из всей латыни. Илья держал сегодня русское, пришел мрачный, ничего не сказал и ушел куда-то с молодым Деном.
Серёжа уехал в Самару сегодня же. Я тебе утром писала. Боюсь, что в субботу не уедем, а в воскресенье; у всех оказывается тысячи дел, а Тане от двух Вер уезжать не хочется.
Сейчас сдала Количке Ге все книги и все дела и почувствовала чудное облегчение. Теперь начнется укладка и домашняя возня. Саша очень кашляет, боюсь, что коклюш будет, и если хоть немного сомнительна сырость, то лучше подождать. Ну, да до воскресенья еще много времени.
«Придешь к Лёвочке, когда на душе тяжело, и начнешь ему рассказывать о Грише, о своих заботах, и хоть он ничего к делу не скажет, а поговоришь с ним и хорошо, успокоительно, как масло по душе, и уйдешь успокоенный... А ведь ничего не скажет про самое дело-то...» И говорил еще, что ты один умен, и никого больше нет, и что ты всё понимаешь. Трогателен был его отзыв о тебе.
Однако, кончаю, я лягу пораньше, а то очень нервы расстроены. Я рада, что ты здоров и весел, т. е. бодр.
Ключ от ключей в коробочке, где принадлежности для шитья. А коробочку я сама положила в твою корзинку. Поищи получше и не ломай мой чудесный замок.
Соня.
5 мая вечер.
Примечания
Этому письму предшествует другое от того же числа; его мы не воспроизводим.
Получила письмо твое огорчительное. Толстой писал 4 мая: «Невозможно есть спокойно даже кашу и калач с чаем, когда знаешь, что тут рядом знакомые мне люди — дети ложатся спать без хлеба, которого они просят и которого нет. И таких много. Не говоря уже об овсе на семена, отсутствие которых мучает этих людей за будущее, т. е. ясно показывает им, что и в будущем, если поле не посеется и отдастся другому, то ждать нечего, кроме продажи последнего и сумы. Закрывать глаза можно, как можно закрывать глаза тому, кто катится в пропасть, но положение от этого не переменяется. Прежде жаловались на бедность, но изредка, некоторые; а теперь это общий один стон» (ПЖ, стр. 297; датировано неверно).
— к годовщине коронации 15 мая в виду ожидавшегося приезда к этому дню Александра III в Москву.
я, как Иван дурак листьями, так я твоими сочинениями денег сколько хочешь натру. С. А. Толстая шутит, вспоминая эпизод из сказки Толстого об Иване дураке; в сказке чертёнок учит Ивана дурака: «Возми ты листу дубового с этого дуба и потри в руках. Наземь золото падать будет». — Взял Иван листья потёр — посыпалось золото».
Chopin — польский композитор Фридрих Шопен (1809—1849).
Саллюстий — римский историк Гай-Крисп Саллюстий (86—35 д. н. э); сохранившиеся отрывки его истории (Югуртинская война и др.) служили предметом усиленного изучения на уроках латинского языка в классических гимназиях.
с молодым Деном. Владимир Эдуардович Ден (1867—1933), с 1885 г. по 1890 был студентом юридического факультета Московского университета. Впоследствии профессор экономической географии Петербургского политехнического института. С 1898 г. женат на Наталии Николаевне Философовой, сестре жены И. Л. Толстого. Вел споры с Толстым по вопросам политической экономии. Один из споров Дена с Толстым записан В. Д. Философовой и напечатан в «Красной нови» за 1928 г., сентябрь, стр. 158—159.
— В. В. Шидловской и В. С. Толстой.
сдала Количке Ге все книги. Н. Н. Ге младший одно время вел делопроизводство по изданиям Толстого, предпринятым Софьей Андреевной.
«Я помню, ты перед отъездом говорила что-то о ключе от ключей. Дала ты мне его или нет? Если не дала, то пришли, если же да, то напиши. Его нет, а я закажу ключ новый».