№ 228
[1891 г.] 9 ноября 12 часов ночи. Суббота. [Москва]
Твое письмо, милый Лёвочка, мне было сегодня особенно радостно; в первый раз я почувствовала сердечность и близость настоящую, участливую с твоей стороны, с тех пор, как мы расстались. А мне это так необходимо! Ваничка всё очень болен; ему казалось вчера лучше, а сегодня опять всё тот же жар, 39 и 3, возбуждение какое-то, и появился легкий кашель и понос. Вчера Филатов дал настойку подсолнухов пить ему, но не помогает. Андрюшу тоже всё лихорадит по вечерам. Что делать, что у меня такой мрачный характер; но меня это всё сжигает; я не могу преодолеть этого сосущего внутри страха и оцепенения от беспокойства. Если б ты увидел, как он, бедненький, переменился, хотя духом он бодр. Неделю кроме чая с молоком он ни крошки в рот не берет. Боюсь, что исчахнет и мучаюсь, что это делает Москва, и зачем я его сюда привезла. И как я мучалась в Ясной, когда собиралась; я чувствовала, что ему будет дурно в городе, бедненькому. Ничего делать не могу, всё сижу с ним, рассказываю сказки и картинки, ношу его. Он всё ласкается и такой нежный и тихий, а у меня и от этого еще больше тоска.
Все утешают, говорят, ничего, а вот умирают же от этой инфлуенцы; Оболенский, при государе который, — в два дня умер, и в Москве смертность большая.
повесть, хотя его жалко и хотелось бы поднять в общественном мнении. Найдешь своему рассказу и другого издателя и другое назначение.
Был сегодня Дунаев. Он мне дешево купил горох и чечевицу, и я всё это отправляю на Клекотки на ваши столовые, квитанцию пришлю в Чернаву. Какая досада, что Таня дала мне адрес Данковского Данковского уезда. Сегодня послала заявление в газеты об этой ошибке. У меня сбору более 7000 рублей с теми, которые я послала вам, и вот жду твоего распоряжения и совета, милый друг Лёвочка, как распорядиться лучше пожертвованными деньгами. Если б я видела больше народу, я бы послушала, что добрые люди говорят и посоветовалась бы, но болезнь детей, при моем одиночестве, совсем приковывает меня к дому. Софья Алексеевна советует скупить всю рожь у Сергея Николаевича и распределить по голодающим местам, куда нужнее, можно с губернатором посоветоваться.
Сейчас 12 часов ночи, Ваничка спотел, как и вчера, а жар не прошел. Если б бог помог и он выздоровел, всё бы я могла лучше и легче жить без вас! Андрюша тоже очень похудел. Я рада, что вы в деревне, всё-таки здоровей там жить, чем в Москве. А меня этот год лет на пять сократит, это наверное, если разом чем не пришибет. — Я чувствую, что мои жалобы и болезни детей вам могут показаться очень ничтожными сравнительно с тем бедствием, которое вы видите, и я это сознаю, но не могу не чувствовать того комка, который душит и меня.
Мне совестно, что я утром, отправляя вам чужие письма, попрекнула, что вы мне давно не пишете. Сегодня получила сразу 4 письма. Спасибо вам всем; это метель задержала, верно, почту, а не вы забыли меня. Я ведь каждое письмо перечитываю по нескольку раз.
«Московские ведомости» чуть ли не революционером тебя выставили за твою статью. С какой подлостью они и тут видят какую-то политическую подкладку. Меня тоже они выбранили за письмо. Только злом и жива эта газета.
Андрюша, получив письмо Тани, очень казался возмущен клеветой, и они оба с Борелем отрицают обвинение в давании и курении папирос. Кто их знает! Я за ними очень слежу, всё на глазах и ничего дурного не усмотрела. Прощайте, милые друзья, верно вы мне сочувствуете в болезни Ванички. Судьба меня не щадит и покоя мне совсем нет. Лёва не пишет ничего. Целую вас всех. Завтра вечером напишу еще письмецо о Ваничке.
Примечания
Твое письмо — от 4 ноября; в нем Толстой писал: «Жить здесь очень хорошо; чувствуется, что приносишь пользу, и было бы мне и всем нам вполне хорошо, если бы не мысль о тебе, о том, что тебе тяжело и грустно».
— кн. Владимир Сергеевич Оболенский-Нелединский-Мелецкий, полковник кавалергардского полка, гофмаршал двора.
для Оболенского готовишь рассказ. Рассказ «Кто прав?» Напечатан в 1890-х гг. не был. Оболенский — кн. Дм. Дм. Оболенский.
Клекотки — железнодорожная станция Сызрано-Вяземской ж. д. в 80 верстах от Бегичевки.
Чернава — село Скопинского уезда в 13—14 верстах от Бегичевки; здесь находилась ближайшая почтовая станция.
«Московские ведомости» чуть ли не революционером тебя выставили. Имеется в виду передовая статья «План гр. Л. Толстого» по поводу фельетона «Страшный вопрос» («Моск. вед.», № 310).
«Семейство его сиятельства графа Л. Н. Толстого» читаем: «Графиня С. Толстая чрез посредство «Русских ведомостей» возвещает России необычайно важное событие, а именно — что всё высокое семейство его сиятельства разъехалось для оказания помощи голодающим[...]. В настоящее время тысячи больших и маленьких людей в России посвящают свои силы святому делу[...]. Только не кричат о себе. Семейство его сиятельства действует иначе[...]. Графиня просит все газеты перепечатать адресы высоких членов, удостоивающих давать России столь светлый пример» («Московские ведомости», № 308 от 7 ноября 1891 г.).
Толстой писал в ответ 17 ноября: «Ты спрашиваешь меня, куда и как употребить деньги? Я думаю, что нам надо теперь, — сейчас хлеб подешевел — купить несколько вагонов ржи, — по крайней мере такое количество, которое обеспечило бы нам около 20 столовых, на которые нужны хлеба до новины тысяч на 8. Впрочем, ничего загадывать нельзя и не надо, а жить и действовать по мере требований обстоятельств».