№ 231
13 ноября. 1891 г. [Москва]
Посылаю вам квитанцию на чечевицу и горох для ваших столовых. Жаль, что пришлось платить за провоз; если б у меня были бланки Красного Креста, можно бы посылать даром. Не знаю, с кем отправить куски разных бумажных материй, пожертвованных Морозовым. Жду дарового провоза. По всем получаемым сведениям от вас и от других, я вижу, что всё растаивает, как, если б в бочку воды бросили кусок сахару, и что помощь благотворительная не только не спасет, но спутает народ, и всё мрачнее и мрачнее смотришь на всё.
Был у меня сегодня Грот, рассказывал, что статья «Страшный вопрос» подняла недовольство правительства. — «Он нас спутал этой статьей», — сказал министр внутренних дел. От дирекции театральной денег еще не получила и известий никаких. — Однако, после статьи «» немедленно дали сообщения и приказали до 20 ноября счесть весь хлеб. Говорят, что будет высочайшее повеление всем, у кого есть хлеб, продать его правительству по известной таксе. Я нахожу, что это давно пора. — Денег у меня около 10 000. Я дала Писареву 3000 на распоряжение твое, Лёвочка. Он предполагал купить ржи; вы сговоритесь с ним. Надо получше распределить то, что мне все дают с такой любовью. Я получаю трогательные письма.
Заболела Саша, сильнейший жар и горло. Всё та же болезнь. У ней был ведь флюс, а теперь инфлуенца. Очень я утомлена, но не больна.
«Московских ведомостей». По моему они зажигают революцию своими статьями, приравнивая Толстого, Грота и Соловьева к какой-то воспрянувшей, по их мнению, либеральной партии, которая, воспользовавшись народным бедствием, хочет что-то делать в смысле политическом. Рассказать всю эту подлость — трудно. Достаньте «Московские ведомости» 9-го и 11 ноября и прочтите. Мысль, которую я хочу провести министру, есть та, что если революционерам указывают на эту мнимую опору лучших представителей интеллигенции и нравственного влияния на общество, то они поверят своему счастью и поднимутся опять. А в настоящее время это ужасно и даже опасно. — Я только вчера узнала, что двое из главных деятелей «Московских ведомостей» были рьяные революционеры и надели теперь личину правительственно-православную. — И как они видны из-под этой личины!
Получила ваши письма, милый Лёвочка и Таня, сейчас почему-то с Никитиной женой, которую прислал Иван Александрович в людские кухарки. Очевидно, он вез их на почту и отдал ей для скорейшего получения. Ив. Ал. пишет тоже, что вы все здоровы и очень веселы: играете, поете, что все у Мордвиновых, даже Лев Николаевич, играли в petits jeux. Как всегда весело вне обязанностей! Вот посидели бы с горящими капризными детьми 10 дней, как я, — не развеселились бы. Да и сама я не совсем всё здорова. — Я думаю, вы притерпелись к зрелищу голода, а мне отсюда, и всем в Москве, кажется очень плохо. — Я рада, что вы все вне инфлуенцы и давящей московской атмосферы. Понимаю теперь, как всё труднее с годами менять образ жизни и приравниваться к обстоятельствам. Так-то всегда было тебе, Лёвочка. — Я совсем никуда не езжу и не хожу; даже дом не убрала, точно вот, вот куда-то уеду. — Уж не на тот ли свет? — Впрочем, я это говорю, не бывши больная, и напрасно вас смущаю. Прощайте, напишите , какие ваши планы и намерения в будущем. Одного прошу — для меня — выносить молчаливые упрёки. А чутка я на это довольно. Прощайте! Отец Иоанн Кронштадтский прислал мне 200 рублей. От Лёвы открытое письмо с хутора Бибикова. Вот где ужасы настоящие — это в Самарской губернии. Целую всех.
С. Т.
куски [...] бумажных материй, пожертвованных Морозовым. Толстой писал 19 ноября: «Твои, т. е. тобой собранные пожертвования очень хороши. Поразительны 1500 аршин материи [...]. Нынче я видел вдову с детьми положительно голую. Только один мальчик может выходить. Я еще не видел такой бедности» (ПЖ, стр. 373).
— И. Н. Дурново.
«Московские ведомости» 9-го и 11-го ноября. В № 310 «Московских ведомостей» от 9 ноября помещена передовая статья «План гр. Л. Тостого»; в № 312 от 11 ноября — две статьи: передовая «Слово общественным смутьянам» и письмо к издателю «Пойманные на месте».
«Московских ведомостей»«Тихомиров и Николаев (Говоруха-Отрок)». Лев Александрович Тихомиров (1852—1922), народоволец, потом ренегат. Будучи в эмиграции, подал в 1888 году прошение Александру III с выражением раскаяния. Получив помилование, в 1889 г. вернулся в Россию. Позднее сотрудник и редактор «Московских ведомостей».
Получила ваши письма, милый Лёвочка и Таня — письмо Т. Л. Толстой с припиской Л. Н. Толстого от 11 ноября; Толстой писал: «Ездили мы с Машей целый день, и день был удачный. И погода хороша, и всё спорилось [...]. Я уморился, надышался воздухом, и кругом болтают, и потому кончаю. Но, несмотря на болтовню кругом и усталость, помню одно то, что хотелось бы получить от тебя добрые вести» (ПЖ, стр. 370).
. Письмо И. А. Бергера не сохранилось.
. — Маргарита Ивановна Мордвинова (1856—1912), сестра И. И. Раевского, и ее муж Иван Николаевич Мордвинов (1859—1917), помещик, земский начальник. Жили на собственном хуторе в двух верстах от имения И. И. Раевского.
. Иоанн Ильич Сергиев (1829—1908), протоиерей Андреевского собора в Кронштадте. Мракобес и черносотенец. Иоанн Кронштадтский писал С. А. Толстой: «Ваше сиятельство Софья Андреевна. Позвольте через Ваше посредство обратиться с посильною помощью голодающим соотечественникам тех местностей, в коих деятелями являются Ваши дорогие дети» (хранится в АТ).