№ 317
26 апреля. Киев. 1895 г.
Милый друг Лёвочка, меня беспрестанно охватывает чувство, зачем я уехала от тебя и от всех вас и от дорогих мне воспоминаний о Ваничке, и иногда хочется немедленно бежать домой. Но и Таня сестра, и Саша, и Вера, и мальчики до того все ласковы, так ухаживают за мной, так бережно относятся к моему горю, что всё время чувствуешь себя растроганной и благодарной. Маша же, конечно, страшно бы огорчилась, если б я скоро уехала. Тем не менее мы выезжаем в воскресенье, а в понедельник с курьерским будем в Москве, если ничто не изменится ни у вас, ни у нас. Не переставая думаю и о тебе, и о Тане, и об Андрюшиных зубах, Сашиных пальцах, Мишином экзамене. Напуганной душой боюсь всего и всего жду от судьбы. Здоровье мое должно быть поправляется; сегодня вечером Саша уговорил нас идти в Ботанический сад. Это пока было лучшее впечатление: огромный сад, весь в горах, каштановые аллеи, весь сад молодо-зеленый, еще не тенистый, и соловьи во всех концах. Конечно, вся эта красота и радость весенней природы вызвала, как и всё теперь — отчаяние и слёзы. Мне жаль Таню, которая всё время плачет со мной; я стараюсь удерживаться, уходить с Митей в садик, — мне совестно Саши, но я еще не могу владеть собой и никакая обстановка в мире, я ясно теперь это поняла, не только не излечит, но даже не облегчит моего горя.
лихорадочное состояние. Авось пройдет до понедельника. С нами едет Вера в Москву, что очень облегчит дорогу; она веселая и участливая, и очень развилась. Митя всё меня спрашивает про Ваничку, ласкает меня, водит за руку и занимает. Когда я ему рассказываю о Ваничке, он всё приговаривает: «да, да», и вздыхает. К памяти Ванички у него благоговенье. Сегодня мы купили рамку, вазочку и живых фиалок, и в рамку сунули Ваничкину карточку и поставили перед ним фиалки у Митички на столе. А вчера я ему отдала Ваничкину бронзовую собачку, а он, ложась спать, положил эту собачку на подушечку около себя, и покрыл её тряпочкой. Мы с ним много сидим и вспоминаем более радостные времена. — Чувствую себя еще слабой, но конечно выздоравливающей телом, — но не душой. Хоть бы бог помог меньше страдать! От вас еще не было письма, да и не могло быть. Как ты живешь, милый Лёвочка? Что Таня, в каком душевном настроении? Как мне вас стало жаль, что вы все не можете пользоваться таким садом, соловьями и свежестью воздуха и природы, какими сегодня вечером пользовались мы. Я понимаю, как здесь хорошо жить с этими садами, Днепром и теплым климатом. Крепко и нежно целую всех вас. Уехали ли Маня и Вера в Англию? Не было ли известий от Лёвы? В неделю много может быть событий; ведь Ваничку в два дня унесло! Ну, прощай, мой друг. Не забывай меня.
Примечания
Помета С. А. Толстой: «в январе и феврале Ваничка все хворал лихорадкой, которая прошла, но на ослабевший организм пала зараза скарлатины. Ваничка заболел 21 февраля 1895 г. вечером и скончался 23 февраля вечером. — Письмо из Киева, куда увезла меня к себе сестра Таня. Со мной поехала дочь Маша».
. «Андрюша выбил себе нечаянно о железную решетку зубы и весь окровавленный вечером явился домой» (помета Толстой).
Лавра — Киево-Печерская лавра, древний монастырь, расположенный на берегу Днепра.
Митя — сын А. М. и Т. А. Кузминских, сверстник умершего Вани Толстого (р. 1888).
— М. К. Рачинская и В. П. Северцова.
Не было ли известий от Лёвы?
«Я надеюсь, Соня голубушка, что эта поездка тебе будет очень полезна. Жить надо, милый друг, если бог велит, а уж если жить, то как можно лучше, так, как он хочет. Ты просила его, и я знаю, искренно и горячо, чтоб он указал как, и он наверное укажет. Перемена места и путешествия на меня всегда действовали, вызывая новые взгляды на вещи и новый ряд мыслей и намерений и прибавляли бодрости. Уверен, что и на тебя также подействует» (ПЖ, стр. 489).