№ 333
1 марта 1896 г. [Москва]
Ты жалуешься, милый друг, что от меня мало писем. Я три дня или больше тому назад писала и тебе, и Тане с девушкой и не знала, что она еще не уехала, а все-таки написала и еще письмо тебе, закрытое. Потом я писала Тане и послала письмо Лёвино ей и два открытых, для спокойствия, что у нас все хорошо, и теперь продолжаем быть благополучны. Сегодня страшная метель, которая на меня наводит уныние и страх. Вы всё пишете о Мане и Серёже, что я их вижу, а я ни разу не видала Серёжу, не знаю даже, вернулся ли он из Тулы и Никольского; вчера должен был вернуться; и раз видела Маню часа на три. — Вообще же я до нынешнего дня не скучала, очень была занята всячески, а сегодня метель навела на меня тоску. — Что же это ты так слабо себя чувствуешь? Хорошо ли ты питаешься? А плохо быть на постной пище. Я 4-ую неделю пощусь очень строго, теперь совсем без рыбы, и очень тоже ослабла, и даже похудела. Нет той энергии и пружинности в ногах, когда бегаешь на коньках или бежишь на лестницу.
Одна я не бываю: вчера у меня обедала Варичка, очень грустная и жалкая, и Долино-Иванские молодые; вечером я соблазнилась и поехала на симфонический концерт, дирижировал знаменитый Никиш. 5-я симфония Чайковского и неоконченная автором симфония Шуберта доставили мне много удовольствия; прелюдия-поэма Листа — меньше, а Вагнера вовсе было скучно. — Третьего дня просидела вечер у Варички; сегодня буду дома, и Алексей Маклаков придет играть со мной со скрипкой. Я все очень много занимаюсь музыкой и мне еще это не надоело. Миша, глядя ли на меня, или просто, но стал охотнее и усерднее играть. Вообще, когда меньше суеты в доме, дети лучше и серьезнее занимаются.
Прилагаю письмо Лёвы к Тане; удивляюсь, что он от нас еще не имел известий. Представь себе, Лёвочка, что Самарин, Петр Федорович, был секундантом у какого-то генерала, главы города Ялта. Какой-то студент ударил по лицу этого генерала за то, что генерал как градской глава удалил этого студента из клуба, откуда студента за что-то исключили. — Самарин убит и угнетен, говорят, ужасно, и теперь приехал сюда, но я его еще не видала. Дуэль кончилась ничем, оба живы и здоровы.
От Маши было письмо короткое после путешествия. Она очень разочарована Крымом, очень устала от дороги, очень же беспокоится о всех нас и, видно, не весела. Надеюсь, что это с открытием настоящей весны пройдет, и ей будет хорошо. Философовы и Бобринские с ней очень ласковы.
Что тебе сказать, голубчик, о своей внутренней жизни? — Не знаю, и не смею признаться, потому что не хороша та суета, к которой я продолжаю стремиться, чтоб заглушить всё, что меня теперь в жизни мучает и что так до сих пор больно. Пока говела, было лучше; а теперь опять или ищу развлеченья и всяких ощущений — или чувствую наплыв тоски и нервности, и тогда бегу куда-нибудь — вон из дому или вон из себя. Последнее время дела, слава богу, всякого много.
Хотела написать Тане, и вот написала опять тебе. Все равно, я ее тоже люблю и помню, и целую крепко. Очень рада, если вам хорошо, но я уж не люблю тишины — увы! А еще меньше люблю одиночество.
Наш дом кругом так занесло снегом, что ужас. Что же в деревне!
хотя ведь лет тебе много, и хочешь, не хочешь, придется признать себя старым. Грустно это!
Твоя Соня Толстая.
Целую тебя и Таню. Поклон всем.
Примечания
Ты жалуешься что от меня мало писем. Толстой писал 26 (?) февраля «Мне очень грустно, что прошла неделя и я не получил от тебя ни одного письма» (ПЖ, стр. 500).
я писала Тане — письмо от 21 февраля, начинающееся словами «Посылаю тебе, милая Таня, еще письмо от Лёвы» (АС). Письмо Л. Л. Толстого не сохранилось.
Никиш — Артур Никиш (Nikisch) (р. 1855), дирижер; родился в Венгрии, окончил Венскую консерваторию. Гастролировал в крупнейших центрах Европы. Любил исполнять русскую музыку, в особенности Чайковского. 29 февраля 1896 г. состоялось 9-е симфоническое собрание московского отделения Русского музыкального общества, на котором дирижировал А. Никиш. Были исполнены: 5-я симфония Чайковского, «Прелюдии» Ф. Листа, неоконченная симфония h — moll Фр. Шуберта и вступление к опере «Нюренбергские мейстерзингеры» Р. Вагнера.
От Маши было письмо — секретка от 25 февраля из Ялты (АСТ).
— семья гр. Александры Алексеевны Бобринской, вдовы А. П. Бобринского.