Толстая С. А. - Толстому Л. Н., 9 ноября 1898 г.

№ 382

9 ноября 1898 г. [Москва]

Это правда, милый Лёвочка, что ты мне часто теперь пишешь, за что очень благодарю тебя. Сегодня был Арчер и привез твое письмо, а его привезла барышня Генкина, и трудно было с Арчером разговаривать; спросишь, — он ответит и опять молчание. Чужие они какие-то эти англичане. Так Серёжа и уехал с Суллером? Бедный, бессемейный Серёжа! Все дети за душу тянут, всякий по-своему; если нет настоящего острого несчастья, — то всё же всякий по-своему не — счастлив.

что же дальше, так хочется заглянуть в душу и в жизнь этой сразу симпатичной матери. Я один в субботу свезла в цензуру, потом другой экземпляр отдала попечителю на утверждение, а потом еще через полицию должно пройти. Просто безобразие, до чего дошло у нас: прочесть беллетристический рассказ — и надо через десять мытарств его пропустить.

Прочти мое письмо к Маше, я там описала Мишу и Сашу. О себе же тебе только напишу: я помню, ты говорил, что есть старческий возраст, в котором остановишься и начнешь колебаться, куда итти: в гору, т. е. к нравственному совершенствованию, или под гору, т. е. к пустой, пошлой, материальной жизни. Ты дал пример этого быстрого упадка нравственного — Васеньку Перфильева. И вот я с ужасом чувствую, что я быстро иду под гору. Иногда со слезами и мукой в сердце испытываю желание подняться, уметь опять молиться и быть мудрой, и не могу; сейчас же затоскую ужасно и ищу развлечений, и опять раскаяние, зачем платье сшила или в театр пошла, или глупости болтала, — и так всё хуже и хуже. Неужели это непоправимо? Вчера, отчасти от скуки, отчасти, чтоб воскресенье для детей сделать занимательным, я — не позвала, а согласилась на предложение Лавровской мне петь. И она пела весь вечер, а Танеев играл, а я читала твой отрывок. Были, кроме этих двух музыкантов — Саша брат с женой, дядя Костя, Маруся с братом, Померанцев для перевертыванья страниц. Очень хороший, серьезный провели вечер, — весь в искусстве. Саша никуда не выезжала эти дни и была в восторге; Саша брат тоже. Слыхал ли ты когда Лавровскую? У ней прекрасный голос, и она жалкая, убитая горем женщина, 50 лет, но когда поёт, вся оживает, музыку понимает прекрасно. Она мне осенью сделала визит, я ей его отдала, а потом мы в концертах встречались, и она мне всё говорила, что хочет мне за мою ласку к ней — чем-нибудь послужить, я её и позвала себя веселить, и было очень приятно. Разошлись раньше 12-ти и Миша нигде не пропадал эти дни, всегда был или дома или рано возвращался, со мной ласков.

Что ты ничего не пишешь о Тане? О Маше я ужасно сокрушаюсь, так мне жутко за неё, так всё не по-настоящему идет её жизнь. И муж ее не настоящий, и ребенок, и здоровье, и положение, — как будто всё это пока, а вот будет лучше. А между тем всё хуже и хуже.

Очень радуюсь быть опять с вами. Но уж не может быть вторично так хорошо, как тот раз. Так было естественно весело, легко и любовно. — Ну, будем надеяться, что опять так же будет, а может быть и лучше еще. Жду известий о дороге, куда ехать? Целую тебя, милый друг.

Твоя С. Толстая.

Сегодня головы половина болит очень. Представь себе, что я сплю всего три часа в ночь: от 3-х до 6-ти. Даже ошалела совсем. Это только эти две последние ночи. У вас снег, а у нас ни порошинки. Только чувствуется мороз в воздухе, а небо ясно.

Арчер — Герберт Арчер, молодой англичанин, сотрудник Черткова по издательству, в начале 1899 г. уехал в Канаду к духоборам, где прожил несколько лет.

Генкина — Наталья Александровна Иенкен (Jenken) (1863—1927), голландка по происхождению, художница, единомышленница Толстого.

твое письмо — от 2 ноября, в котором Толстой писал: «Ты во всяком письме меня немного упрекаешь, милая Соня, а я, напротив, в эту нашу разлуку особенно часто и охотно тебе пишу» (ПЖ, стр. 553).

Так Серёжа и уехал с Суллером? «Серёжа уезжал в Канаду с духоборами» (прим. Толстой).

Переписала [...] [...] прочла [...] твой отрывок — «История матери»; отрывок предназначался для публичного прочтения. См. далее письма №№ 386, 387.

Лавровская — кн. Елизавета Андреевна Цертелева (Лавровская) (1849—1919), певица, преподавательница пения в Московской консерватории.

[Маши]. М. Л. Оболенская несколько раз была беременна; живых детей не было, а все мертворожденные.