№ 67
[1882 г. Февраля 7. Москва]
В первый раз в жизни моей, милый Лёвочка, я сегодня не обрадовалась твоему скорому возвращению. Ты пишешь, в понедельник или во вторник ты выедешь: значит, может быть, завтра ты приедешь и опять начнешь страдать, скучать и быть живым, хотя и молчаливым, укором моей жизни в Москве. Господи, как это наболело во мне и как измучило мою душу!
Это письмо тебя может быть не застанет; если же застанет, то не думай, что я очень желаю твоего возвращения; напротив, если ты здоров и занимаешься и, особенно, если тебе хорошо, то зачем же возвращаться? Что ты мне не нужен — это несомненно. Я всё держу в порядке и в равновесии пока: дети покорны и доверчивы, здоровье лучше, и всё идет в доме, как следует. Что же касается до духовной моей жизни, то она так забита, что не скоро и дороешься до нее.
И пусть будет пока забита, мне страшно ее раскопать и вывести на свет божий, что я тогда буду делать? Эта внутренняя, духовная сторона жизни до такой степени не согласуется с внешней.
Сегодня утром мы были в манеже со всеми детьми, Машенькой и Hélène. Но толпа большая, видели какой-то мерзкий, механический театр и не добрались больше ни до чего. Покатали Мишу и Дрюшу на круглых качелях, измучилась ужасно от толпы и не вышло это. Обедал у нас Дьяков и Машенька и дядя Костя. Дьяков и Машенька взяли Таню в концерт цыган, а ко мне приехали вечером Л. П. Оболенская с Лили, двое детей Олсуфьевых и наша Лиза Оболенская с детьми. Играли в petits jeux,1 ели сладости и очень веселились.
Все наши дети так довольны масляницей, что даже с удовольствием берутся за учение. У нас гостей бывает очень мало и тихо без тебя ужасно. А ты не умеешь себя оградить от толпы, которая на тебя напирает, даже в Ясной на тебя налетели.
Прощай, милый друг, если вернешься, я деспотически буду отбивать от тебя . Тогда ты увидишь, как тихо и хорошо можно тут жить.
Сегодня ложусь раньше, авось опомнюсь и отдохну. Жаль, что ты всё не совсем здоров, слаб и без аппетита. Как это деревенский воздух не дал тебе аппетита? Ходил ли ты с ружьем?
Прощай, если не приедешь, напиши, пожалуйста.
Соня.
Воскресенье.
Год проставлен Толстой ошибочно.
я сегодня не обрадовалась твоему скорому возвращению. 6 февраля Толстой писал: «Жив буду, то выеду в понедельник или вторник, смотря по работе и известиям от тебя» (ПЖ, стр. 153).
— Елизавета Петровна, рожд. Вырубова, жена Д. Д. Оболенского.
даже в Ясной на тебя налетели«Вчера я чувстовал себя лучше всех дней, — спина перестала болеть, и я только что взялся за работу, как приехал Урусов. А я только послал ему письмо, в котором тонко намекал, чтоб он не ездил. Он встретил Филиппа у границы и приехал, и я был очень не рад. Утром я занялся, но всё уж не то, и вечер устал ужасно от разговоров. Теперь для меня нет ничего ужаснее разговоров. Он не виноват и очень мил, но я-то наговорился, уж до конца моей жизни не захочется» (ПЖ, стр. 152—153).
1