136. В. П. Боткину.
1859 г. Мая 3. Я. П.
Василий Петровичь, Василий Петровичь! Что я наделал с своим Семейным Счастьем. Только теперь здесь, на просторе, опомнившись и прочтя присланные коректуры 2-й части, я увидал, какое постыдное г... о, пятно, не только авторское, но человеческое — это мерзкое сочинение. Вы меня подкузмили, чтобы отдать это, будьте же за то и вы поверенным моего стыда и раскаянья! Я теперь похоронен и как писатель и как человек! Это положительно. Тем более, что 1-я часть еще хуже. Пожалуйста, ни слова утешенья не пишите мне, а ежели вы сочу[в]ствуете моему горю и хотите быть другом, то уговорите Каткова не печатать эту 2-ю часть, а получить с меня обратно, деньги, или считать за мной до осени. Слово я держу и поправил коректуры с отвращением, которого не могу вам описать. Во всем слова живого — нет. — И безобразие языка, — вытекающее из безобразия мысли, невообразимое. — Ежели же уже невозможно миновать этой чаши, то будьте другом, пересмотрите коректуры и перекрестите, поправьте, что можно. Я не могу. Мне хочется всё перекрестить. — Ежели же удастся вам спасти меня от увеличенья срама печатаньем 2-й части, то сожгите ее и рукопись, взяв ее у Каткова. Не даром я хотел печатать под псевдонимом. — Деньги 350 р. я могу возвратить через неделю. — Конец повести не прислан мне и не нужно присылать его. Это мука видеть, читать и вспоминать об этом. —
Затем прощайте, жму вам руку и прошу серьезно и с участием понять, что я пишу.
Ваш Л. Толстой.
3 Мая.
Коректуры я посылаю на имя Каткова, но надеюсь, что вы получите это письмо прежде, чем он коректуры.
Примечания
Впервые опубликовано в ТПТ, 4. стр. 66—67.
«что всё это исполнено какого то холодного блеска и ничто не трогает, ни мысли, ни сердца». Он теперь остался при этом мнении, язык, он считает, «везде отличный» — его-то он и разумел под словом «блеск». «А вся неудача вышла от неясности первоначальной мысли, от какого-то напряженного пуританизма в воззрении; этот рассказ всею лучше шел к детскому журналу, и вся похвала, какую можно бы сказать о нем, состояла бы в том. что
Мать дочери велит его читать».
Боткин считал, «что рассказ местами скучноват и оставляет неудовлетворительное впечатление. Вот всё, что может о нем сказать самая строгая критика. Критика — приятельская — дело другое». От рассказа, писал Боткин, «пахнет [[1]] старой институтки».
«Мать дочери велит его читать» — перевод вошедшего в поговорку стиха французского поэта Пирона (1689—1773) из его поэмы «Metromanie»: «La mère en prescrira la lectur à sa fille».
Просмотрев корректуру второй части, Боткин изменил свое мнение о рассказе, основанное на первом впечатлении, о чем сообщил Толстому в письме от 13 мая 1859 г. Он писал: «Дело вот в чем: прочел я корректуру 2-й части с самым озлобленным вниманием — и представьте! результат вышел совсем не тот, которого я ожидал: не только мне понравилась эта 2-я часть, но я нахожу ее прекрасною во всех отношениях. Во-первых, она имеет большой внутренний драматический интерес, во-вторых, это превосходный психологический этюд, и, наконец в-третьих, там есть глубоко схваченные изображения природы» — и «все-таки, это прекрасная вещь, исполненная серьезного и глубокомысленного таланта». Оба эти письма Боткина опубликованы в сборнике ТПТ, стр. 70—72 и 74—75.