Толстой Л. Н. - Арсеньевой В. В., 8 ноября 1856 г.

33. В. В. Арсеньевой.

1856 г. Ноября 8. Петербург.

Любезная Валерия Владимировна!

«Что было, того уже не будет вновь»,1 отъезда на коронацию. Тогда я с радостью отдавался своему чувству, а теперь я его боюсь. Сейчас я написал было вам длинное письмо, которое не решился послать вам, а покажу когда-нибудь после. Оно было написано под влиянием ненависти к вам. В Москве один господин, кот[орый] вас не знает, рассказывал мне, что вы влюблены в Мортье, что вы каждый день были у него, что вы в переписке с ним. — Мне очень неприятно было это слышать, и многое, многое я холодно передумал, и написал по этому случаю в письме, кот[орое] не посылаю. — То, М[ортье], было увлеченье натуры холодной, которая еще не способна любить, и это тоже; одно уж прошло немного под влиянием времени и другого увлечения, другое еще нет, но любви еще вы не способны испытывать. Даже, ежели подумать хорошенько, которое было истиннее и сильнее, то вы сами сознаетесь, ежели захотите быть искренни, что первое было сильнее и гораздо. В первом вы жертвовали многим и все-таки признавались себе и другим в своей любви; во втором, напротив, вы ничем не жертвуете. Одно спасенье есть время и время. Как бы хорошо было, ежели бы пожили в Москве!.... Жду ваших писем с жадностью. Мне скучно, грустно, тяжело, во всём неудачи, всё противно. Но ни за что не увижусь с вами до тех пор, пока не почувствую, что совсем прошло чувство глупого человека, и что я совершенно верю вам, как прежде. Видел вашу милую тетушку2 и макрасю [?]3 и Долгорукую,4 кот[орая] выходит замуж за Апренина.5 — Я чувствую злость на вас за то, что не могу не любить вас, и поэтому не хочу писать больше. Ваши комиссии исполню нынче и книги пошлю завтра.6 Кланяйтесь всем вашим. Прощайте так, просто, и прощайте мне мою неровность, не я один виноват в ней! О двух вещах умоляю вас: трудитесь, работайте над собой, думайте пристальней, отдавайте себе искренний отчет в своих чувствах и со мной будьте искренни самым невыгодным для себя образом. Рассказывайте мне всё, что было и есть в вас дурного. Хорошего я невольно предполагаю в вас слишком много. Например, ежели бы вы мне рассказали всю историю вашей любви к М[ортье] с уверенностью, что это чувство было хорошо, с сожалением к этому чувству и даже сказали бы, что у вас осталась еще к нему любовь, мне бы было приятнее, чем это равнодушие и будто бы презрение, с кот[орым] вы говорите о нем, и которое доказывает, что вы смотрите на него не спокойно, но под влиянием нового увлечения. Вы говорите и думаете, что я холоден, рассудителен, да не дай Бог вам столько и так тяжело перечувствовать, сколько я перечувствовал в эти 5 месяцев. Ну-с, прощайте-с, Христос с вами; постарайтесь не сердиться на меня за это письмо. Я не боюсь выказываться таким, каким я есть, хотя и очень плохим с этой нерешительностью, сомнением и всякой гадостью; делайте и вы так же. Ведь главный вопрос в том, можем ли мы сойтись и любить друг друга; для этого-то и надо высказывать всё дурное, чтоб знать, в состоянии ли мы помириться с ним, а не скрывать его, чтобы потом неожиданно не разочароваться. Мне бы больно, страшно больно было потерять теперь то чувство увлеченья, которое в вас есть ко мне, но уж лучше потерять его теперь, чем вечно упрекать себя в обмане, который бы произвел ваше несчастие. — Ежели вас интересуют дамы и барышни Петерб[ургские] и Московские, то могу вам сказать, что их до сих пор решительно для меня нет.

Ваш Гр. Л. Толстой.

Примечания

Впервые опубликовано в Б. I, 3, стр. 330—332. См. предыдущее письмо.

1 «Цыганы».

2 Щербачева — тетка В. В. Арсеньевой по матери.

3 Что значит «макрасю», неизвестно.

4 Евгения Дмитриевна Долгорукова.

5 Сергей Александрович Апреянинов.

6 См. прим. 16 к предыдущему письму.

Раздел сайта: