Толстой Л. Н. - Толстой М. Н., 24 марта 1864 г.

43. М. Н. Толстой.

1864 г. Марта 24. Я. П.

24 марта.

Твое последнее письмо,1 милый друг Машинька, страшно и жалко, потому что чувствуешь, сколько ты выстрадала и страдаешь, но отсюда видно, что ты сама себе сделала какое-то страшилище из ничтожнейшего обстоятельства. Письмо твое было полезно тем, что оно окончательно побудило Сережу ехать. Соня была в Туле у тетиньки Пелагеи Ильиничны, и там ей с почты принесли твое письмо. Сережа отнял его у нее, прочел (ей не дал читать, и она честно, не читая, привезла его мне). Сережа, как она рассказывает — ты его знаешь — пришел в ужасное волнение и решил сейчас ехать к тебе. Дело только за деньгами. Но сумма, которая тебе нужна, так ничтожна, что только одиночеством я могу объяснить себе твой странный взгляд на всё это дело и что она через неделю наверное будет, а через две будет у тебя. — Машинька, главное и одно, что тебе нужно, это спокойствие и сила воли, которая у тебя есть.

Письмо твое еще тем хорошо, что ты хочешь приехать в Россию. Ради бога приезжай, это я не обдумываю, но всей душой чувствую, что это лучшее, что ты можешь сделать. Тетинька,2 которая, ты знаешь, по моему мнению, всегда по чувству безошибочно видит верно, какой есть лучший parti à prendre,3 одного желает — чтоб ты вернулась в Россию, и не для себя, а для тебя и детей, и ничего так не боится, как того, чтоб ты вышла за него4 замуж. — Я ей верю, хотя сам касательно шансов будущего твоего с ним счастья и не имею никаких убеждений. Будет, что богу угодно. Посылаю тебе письмо Валерьяна Петровича.5 Он на всё согласен, и письмо его хорошо, как может быть хорошо его письмо. Прошенье о разводе я не подавал, хотя навел справки и убедился, что дело это очень легко может быть сделано и окончено в 6 месяцев сроку, но теперь я подожду его подавать до твоего приезда или ответа. Вал[ерьян] Петр[ович] прислал все деньги, но ежели ты не досчитываешься 500 р[ублей], то это те, которые я взял за свой долг. — Теперь ты мне ничего не должна, а еще твоих денег у меня есть 250 р[ублей], стало быть выслать те ничтожные 4000 фр[анков] ничего не значит. Ежели бы это было 20 т[ысяч], то и тогда бы не нужно было так отчаиваться и расстроивать себя. — Я пишу тебе, успокаиваю тебя и себя, а в душе боюсь — не за те обстоятельства, в которых ты находишься, а за твое настроение. — Я Сережу не видал, но пишу ему с этим же письмом,6 что ежели он не поедет, то поеду я. Я так понимаю, что тебе нужно от нас — не матерьяльной, не физической помощи, которую можно передать по почте, но излить душу своему человеку; и ты давно уж и всего, как ты сама пишешь, лишена этого. —

Что дети? Отчего уходит или ушла гувернантка?7 напиши, пожалуйста. —

Ах, Машенька, ради бога сделай милость, приезжай. Посмотри, та рана, которая кажется тебе такой страшной, так затянется временем и переменой условий жизни, что ты не узнаешь ее. Сережа, ты знаешь, бывает и мнителен и не в духе, но когда дело дойдет до сердца, то он оживает и делается другим человеком. Я уверен, что тебе будет легко и отрадно высказать ему всё. Но, душа моя, слушай его, во-первых, сердце его ему укажет верно, во-вторых, со стороны всё виднее, в-третьих, у него практического понимания жизни всегда было больше, чем у всех нас. — Вот когда чувствуешь себя отрезанным ломтем, и хорошо, а теперь грустно. Прощай, обнимаю тебя и детей. Пиши тетиньке, она умирает от тоски об тебе.

Примечания

Впервые опубликовано в юбилейном сборнике «Лев Николаевич Толстой», М. 1928, стр. 50—52.

1 Письмо неизвестно.

2 Т. А. Ергольская.

3 [принять решение,]

4

5 Письмо неизвестно.

6

7 Гувернантка Адель Баумгартен.

Раздел сайта: