Толстой Л. Н. - Страхову H. Н., декабрь ? 1885 г.

466. Н. Н. Страхову.

1885 г. Декабрь? Москва.

Сейчасъ прочелъ ваши прекрасныя две статьи,1 дорогой Н[иколай] Н[иколаевичъ], оне мне очень понравились по строгости и ясности мысли, по простоте распутыванiя умышленно запутываемаго. Я читалъ ихъ, любуясь на мастерство работы, но съ некоторымъ равнодушiемъ и осужденiемъ: зачемъ заниматься такимъ искусственнымъ ходомъ мыслей, вроде того чувства, съ которымъ разбираешь решенiе шахматной задачи? Бутлеровъ2 легко разрешить такiя задачи и, главное, показалъ мне васъ, вашу душу, то чужое и родное мне въ вашей душе, которое и сближаетъ и разделяетъ насъ. Вы никогда такъ не высказывались, или я теперь только понялъ васъ. Конецъ этой статьи объяснилъ мне все: и ваше пристрастiе къ инд[iйской] мудрости и къ m-me Guyion,3 къ углубленiю въ себя, и то ваше последнее письмо4 которое меня за васъ очень огорчило. Вы между прочимъ пишете, что чаще и чаще думаете о смерти, чувствуете ея приближенiе и уходите изъ мiра, въ которомъ не видите никакого просвета, ничего, чтò бы вызвало надежду на лучшее. Ведь это нездоровое душевное состоянiе. И вотъ въ этой статье мне данъ ключъ ко всему. Познанiе есть въ известномъ смысле отрицанiе, пониженiе, удаленiе отъ себя того, чтò познается (и далее до черточки). Это совершенно справедливо по отношенiю къ познанiю всего внешняго мiра, за исключенiемъ человека — всехъ людей, т. е. того, что познаетъ не во мне одномъ, но и вне меня. Познанiе понижаетъ и удаляетъ внешнiй мiръ, но зато и для того только, чтобы поднять и приблизить человека. И тутъ-то кажущееся мне разномыслiе мое съ вами. Мне кажется, что вы познанiе и удаленiе ставите целью. Я же считаю его средствомъ. Познанiе мiра и человека, принижающее и удаляющее первое и возвышающее, и приближающее второе, есть только орудiе, которое надо взять въ руки, прежде чемъ и для того, чтобы начать работу. Я, мы все упали съ неба въ какое-то заведенiе. Первое — нужно жить, т. е. употреблять въ дело свои руки, голову, свое движенiе и время, т. е. работать. Для того, чтобы это делать, надо понять где я? чтò я? (Я подчеркиваю этотъ вопросъ потому, что для меня онъ главный, и мне кажется, что у васъ онъ выпущенъ.) И для этого мне надо познать. Познанiе это даетъ мне великое удовлетворенiе; но это удовлетворенiе делается страданiемъ (какъ бы я ни раздувалъ его), если я тотчасъ не употреблю этого познанiя, удалившаго и принизившаго внешнiй мiръ, и поднявшаго, и приблизившаго человека, уяснившаго для меня, разместившаго для меня правильно весь окружающiй меня хаосъ, если я не употребляю это познанiе на исполненiе своего назначенiя, на работу, всемъ существомъ моимъ для того, чтò поднялось и приблизилось для человека. Очень мне грустно было узнать о смерти Данилевскаго.5 Я радъ все-таки, что мы полюбили другъ друга. Грустно за васъ. Простите, что давно не писалъ вамъ. Отъ души целую васъ. Л. Толстой.

P. S. Я перечелъ, чтò написалъ, и боюсь, что не ясно, а мнъ дорого передать вамъ всю мою (дорогую мне, которой я живу) мысль. На то только мы, любящiе другъ друга люди, и нужны другъ другу, чтобы общаться духомъ. Мне кажется, что индiйцы, Шопенгауеръ, мистики и вы делаете ту ошибку, ничемъ неоправдываемую, что вы признаете мiръ внешнiй, природу, безцельной фантасмагорiей. Задача духа есть освобожденiе отъ подчиненiя этой внепшей игры матерiи, но не для того, чтобы освободиться. Иначе гораздо бы проще было и не подневоливать духъ этой игре. И каждый можетъ освободиться радикально, убивъ себя. (Я никогда не верилъ и не понималъ этого страха передъ метампсихозой, которая руководитъ Буддою.) Задача состоитъ въ освобожденiи не для освобожденiя, а для освобожденной жизни — труда въ этихъ самыхъ матерiальныхъ условiяхъ жизни. Человекъ, освобождающiйся изъ темницы, почти всегда думаетъ, что освобожденiе и есть цель, а между темъ онъ освобождается для того, чтобы жить. Также я представляю себе вашъ взглядъ. Все нереально, все фантасмагорiя, все мое представленiе и больше ничего; это такъ только до техъ поръ, пока я подчиненъ этимъ призракамъ. Но какъ скоро я освободился отъ подчиненiя, такъ призраки становятся орудiемъ и реальностью изъ реальностей; составляютъ необходимое условiе моей жизни духа, когда все эти прежде странныя и страшныя орудiя непонятнаго мне заведенiя становятся настолько понятными, необходимыми и покорными, подчиненными мне. Боюсь, что, желая разъяснить вамъ свою мысль, я еще больше запуталъ ее. Вы, впрочемъ, одинъ изъ техъ редкихъ людей, которые умеютъ понимать чужiе ходы мыслей. Матерiальный мiръ не есть ни призракъ, ни пустяки, ни зло, а это тотъ матерiалъ и те орудiя, надъ которыми и которыми мы призваны работать. Я возмусь безъ уменья и безъ охоты строгать и, сбивъ себе руки, обругаю доску и рубанокъ; это же самое я делаю, когда называю матерiальный мiръ пустяками или зломъ.

Примечания

—600. Датируется на основании упоминания о статьях Н. Н. Страхова и о смерти Н. Я. Данилевского (см. прим. 1 и 5).

1 Н. Н. Страхов в № 3232 «Нового времени» за 1885 г. от 26 февраля поместил свою статью «Физическая теория спиритизма», на которую отвечал известный сторонник спиритизма А. М. Бутлеров там же в № 3411 от 27 августа 1885 г. статьей «Медиумизм и умозрение без опыта». В №№ 3487 и 3502 от 11 и 26 ноября 1885 г. Н. Н. Страхов в свою очередь напечатал свой ответ, в виде открытого письма к А. М. Бутлерову — «Закономерность стихий и понятий». Эти две статьи вероятно и разумеет Толстой.

2 Александр Михайлович Бутлеров (1828—1886), химик, академик; был одним из горячих сторонников спиритизма.

3 Жанна-Мария Бувье де ла Мотт Гюйон (Jeanne-Marie Bouvier de la Motte Guyon) (1648—1717) — писательница по религиозно-нравственным вопросам, сочинения которой довольно усердно распространялись в России в первой четверти XIX столетия, в эпоху расцвета мистицизма.

4

5

Раздел сайта: