580. А. Г. Штанге.
1886 г. Декабря 9? Москва.
Александръ Генриховичъ!
— Я, ведь, не то что не хочу признавать никакого правительства, но не могу даже представить его себе. Фикцiя того, чтò называютъ правительствомъ, неизбежно уничтожается въ глазахъ всякаго христiанина, т. е. человека верующаго въ разумную природу всякаго человека и ставящего ее — эту природу — выше всего. Для меня есть только люди, находящiеся въ различныхъ сложныхъ отношенiяхъ другъ къ другу, въ различныхъ заблужденiяхъ и все неизбежно стремящiеся къ осуществленiю своего блага, заключающегося только въ разумной жизни. То, чтò я называлъ прежде правительствомъ, это было несколько людей, находящихся въ известныхъ условiяхъ — Царя, министровъ; но теперь я не вижу уже, где начинается и кончается правительство — урядникъ, староста, дворникъ, професоръ и т. п. Фикцiя правительства очень вредна именно темъ, что къ людямъ, составляющимъ это воображаемое правительство, устанавливаются нечеловеческiя отношенiя: или имъ говорятъ не почеловечески: ваше императорское, высокопревосход[ительство] и т. п., припадаю къ стопамъ, приношу жизнь на престолъ и т. п., что есть унизительная и вредная ложь; или ненавидятъ этихъ людей, за глаза ругаютъ ихъ, считаютъ себя въ праве обманывать ихъ, лгать имъ и готовятъ на нихъ бомбы и т. п. И все это только потому, что причислили ихъ къ какому то воображаемому правительству. — Забывать, что самый ужасный злодей и падшiй человекъ есть человекъ, такая же непростительная ошибка, какъ и забывать, что папа, великiй инквизиторъ, жандармъ, Царь есть человекъ и обязываетъ меня къ такимъ же братскимъ къ нему отношенiямъ, какъ и ко всемъ близкимъ мне. Больно мне видеть поступки человека — вижу я зло, к[оторое] они производятъ, — будь этотъ человекъ мой товарищъ, племянникъ или министръ, или царь, мне совершенно одинаково надо отнестись къ нему, — указать, если я могу и умею, его ошибки и съ любовью просить его, для его же блага, изменить его поступки. И вотъ это то самое вы и делаете. Давно пора начать это делать темъ, кот[орые] озабочены общимъ, внешнимъ устройствомъ человеческихъ отношенiй. Только этимъ путемъ возможно улучшенiе устройства человеч[ескихъ] отношений.
человечества возможно только тогда, когда совершится переустройство условiй жизни отдельныхъ людей; чтобы они поняли, что такъ какъ переустройство такъ называемыхъ государственныхъ отношенiй, самихъ государствъ и ихъ учрежденiй встречаютъ неодолимыя препятствiя, переустройство же условiй жизни отдельныхъ людей (въ пределахъ хоть бы одной своей жизни) не представляетъ никакихъ преградъ, то поэтому это-то переустройство своей жизни и есть первая обязанность всякаго человека, a темъ более того, кто имеетъ въ виду переустройство человеческихъ отношенiй. — Яне только не отрицаю стремленiя улучшенiя жизни другихъ людей, но я признаю это стремленiе главнымъ, основнымъ и личное совершенствованiе, т. е. подчиненiе себя темъ законамъ, к[оторыми] должно руководствоваться все человечество, считаю нужнымъ не для самоуслажденiя, а для служенiя общему делу. — Для служенiя людямъ другiе пути бываютъ закрыты, а этотъ всегда открыть и всегда плодотворенъ, поэтому то и надо избирать его преимущественно.
Петербургъ. Эртелевъ пер. д. № 11, кв. № 13. Александру Генриховичу Штанге. Заказное.
Печатается по автографу, хранящемуся в Архиве революции и внешней политики. Впервые опубликовано в книге И. А. Шляпкина «Памяти гр. Л. Н. Толстого», Спб. 1911, стр. 38—39 (отр.); полностью М. Клезенским в журн. «Каторга и ссылка» М. 1931, 7, стр. 104—106. Датируется нa основании письма А. Г. Штанге от 6 декабря 1886 г., на которое отвечает Толстой, и почтовых штемпелей на конверте: Москва 9 декабря 1886 и Спб. 10 декабря 1886.
— ум. 13 ноября 1932г.) — организатор кустарных артелей. Родился в Могилеве в семье мелкого чиновника, воспитывался в Вятской гимназии. В 1872 г. поступил в Петербургский университет. В 1873 г. был выслан в Ригу за участие в студенческих «беспорядках». В 1874 г. поступил в Дерптский университет, который и окончил в 1879 г. со званием кандитата прав. По окончании (в 1880 г.) служил в Министерстве путей сообщения. Однако вскоре вышел в отставку. Жил некоторое время в Батищеве у М. А. Энгельгардта. В 1887 г. поселился в селе Павлово, Нижегородской губернии, где занялся организацией Павловских кустарей в артели. Там он обратил на себя внимание сношениями с кустарями, из которых некоторые привлекались к политическим дознаниям. Был обыскан; взяты были копия его письма к царю и некоторые письма — среди которых и письмо Толстого. Отдан под негласный надзор, продолжавшийся до 1890г. В 1891г. ему было запрещено жительство в Нижегородской губернии «в виду вредного влияния его на местных крестьян». Однако это запрещение было снято в том же году, и он, оставаясь в Павлове, продолжал работать по артельному делу. Дело это сильно захватило его, и ему он посвятил всю остальную жизнь. Написал несколько статей по этому вопросу (см. «Русские ведомости» за 1902 г.). — Одно время был близок к организации «Народная воля», но вполне идей этой партии не разделял, главным образом не сочувствуя ее «якобинскому оттенку». В связи с событием 1 марта 1881 г. это отрицательное отношение усилилось. Летом 1886 г. после бесед с бывш. редактором «Вестника народной воли» Л. Тихомировым, пришел к окончательному разрыву с этой партией. Одновременно выступил с программой партии «Земского собора», «исключающей как политические убийства, так и призыв народа к восстанию». — После революции 1917 г. принимал деятельное участие в организации целого ряда учреждений, связанных с кустарным делом. В память его, в его квартире в Павлове учрежден музей его имени (см. некролог — «Известия ЦИК СССР» 1932, №№ 316 и 323 от 16 и 23 ноября). — С Толстым лично познакомился летом 1884 г., живя на даче вблизи ст. Козловка. Приходил к Толстому беседовать по «разным общественным вопросам». О Штанге есть записи в Дневниках Толстого за 1884—1889 гг. (см. тт. 49 и 50).
А. Г. Штанге писал Толстому: «Мне крайне важно знать ваше мнение о моем недавнем поступке и Ваше отношение к нему. 28 ноября на общем приеме у министра юстиции я обратился к нему с следующими словами: 17 ноября я принимал участие в поминках по известном русском писателе Н. А. Добролюбове. С этого дня тайная полиция неотступно наблюдает за мной. Следя за мной всюду по пятам, она лишает меня возможности посещать близких и знакомых моих. Перед Вами, как представителем правосудия, я считаю своим долгом протестовать против столь грубого проявления административного произвола, препятствующего мне продолжать предпринятое мною дело сближения с студенчеством. Цель этого сближения отклонять студентов от революционных путей, убеждать в возможности честной мирной работы на пользу родины и вселять в них доверие, уважение и любовь к государю. Прошу предать меня законному суду для определения, было ли участие мое в поминках Добролюбова преступно. До суда прошу арестовать меня, ибо не вижу иного способа защитить себя от мести произвола и реакции» (из письма А. Г. Штанге от 6 декабря 1886 г. АТБ). При письме А. Г. Штанге к Толстому была приложена копия обращения на имя государя, которое он просил министра внутренних дел передать по назначению. В обращении убеждал государя не увлекаться идеей войны за Болгарию: «России — русскому народу война не нужна; она нужна лишь небольшой кучке реакционеров, стоящих во главе правительства». По мнению Штанге для сохранения мира необходим союз с «свободолюбивой Францией». Свое «воззвание» он заканчивал следующими словами: «Близко возрождение России. Чуется широкий растущий подъем народного и общественного духа. Реакция корчится в агонии. Скоро поверит вам вся честная Россия и вы поверите ей и, опираясь на нее, созовете всенародный Земский собор» (из письма А. Г. Штанге от 6 декабря 1886 г. АТБ). См. М. Клевенский, «А. Г. Штанге и Л. Н. Толстой» — «Каторга и ссылка», М. 1931, 7, стр. 98—107.