6. Гр. А. А. Толстой.
1880 г. Февраля 2—3? Я. П.
Два дня, какъ я получилъ ваше письмо,1 дорогой другъ, и несколько разъ обдумывалъ, лежа въ постеле, мой ответъ вамъ; а теперь самъ не знаю, какъ его напишу.
Главное то, что ваше исповеданiе веры есть исповеданiе веры нашей церкви. Я его знаю и не разделяю. Но не имею ни однаго слова сказать противъ техъ, которые2 верятъ такъ. Особенно, когда вы прибавляете о томъ, что сущность ученiя въ Нагорной проповеди. Не только не отрицаю этаго ученiя, но, еслибы мне сказали: чтò я хочу, чтобъ дети мои были неверующими, какимъ я былъ, или верили бы тому, чему учитъ церковь? я бы, не задумываясь, выбралъ бы веру по церкви. Я знаю н[а]п[римеръ] весь народъ, который веритъ нетолько тому, чему учитъ церковь, но примешиваетъ еще къ тому бездну суеверiй, и я себя (убежденный, что я верю истинно) не разделяю отъ бабы, верящей Пятнице, и утверждаю, что мы съ этой бабой совершенно равно (ни больше, ни меньше) знаемъ истину. Это происходитъ отъ того, что мы съ бабой одинаково всеми силами души любимъ истину и стремимся постигнуть ее и веримъ. Я подчеркиваю веримъ, потому что можно верить только въ то, чего понять мы не можемъ, но чего и опровергнуть мы не можемъ. Но верить въ то, чтò мне представляется ложью, — нельзя. И мало того, уверять себя, что я верю въ то, во что я не могу верить, во что мне не нужно верить, для того чтобъ понять свою душу и Бога, и отношенiе моей души къ Богу, уверять себя въ этомъ есть действiе самое противное истинной вере.3 Это есть кощунство и есть служенiе князю мiра. Первое условiе веры есть любовь къ свету, къ истине, къ Богу и сердце чистое безъ лжи. Все это я говорю къ тому, что бабу, верющую въ Пятницу, я понимаю, и признаю въ ней истинную веру, потому что знаю, что несообразность понятiя пятницы, какъ Бога, для нея не существуетъ, и она смотритъ во все свои глаза и больше видеть не можетъ. Она смотритъ туда, куда надо, ищетъ Бога, и Богъ найдетъ ее. И между ею и мною нетъ передъ Богомъ никакой разницы, потому что мое понятiе о Боге, которое кажется мне такимъ высокимъ, въ сравненiи съ истиннымъ Богомъ также мелко, уродливо, какъ и понятiе бабы о пятнице. Но если я стану обращаться къ Богу черезъ пятницу, богородицу,4 верить въ воскресенiе и тому подобное, то я буду кощунствовать и лгать и буду делать это для какихъ нибудь земныхъ целей, a веры тутъ никакой не будетъ и не можетъ быть. —
И какъ я чувствую себя въ полномъ согласiи съ искренно верующими изъ народа, такъ точно я чувствую себя въ согласiи и съ верой по церкви и съ вами, если вера искренна и вы смотрите на Бога во все глаза, не сквозь очки и не прищуриваясь. А смотрите ли вы во все глаза, или нетъ, мешаютъ ли вамъ очки, надетые на васъ, или нетъ, я не могу знать. Мущина съ вашимъ образованiемъ не можетъ, это я5 думаю, но про женщинъ не знаю. И потому я на себя удивляюсь и упрекаю себя, зачемъ я говорилъ все, что говорилъ вамъ. — Можетъ быть, что я говорилъ потому, что люблю васъ и боюсь, что вы нетвердо стоите и что, когда вамъ нужно (а намъ нужно всегда), вы не найдете и не находите опоры тамъ, где надеетесь найти; но это я говорю «можетъ быть»; вероятнее, что я болталъ изъ тщеславiя и болтовней моей оскорбилъ, огорчилъ васъ; за это прошу меня простить. Если это такъ, чего я и желаю, то мне васъ учить нечему, вы все знаете. Если я и пытался говорить вамъ что нибудь, то смыслъ моихъ словъ только тотъ: «посмотрите, крепокъ ли тотъ ледъ, по которому вы ходите; не попробовать ли вамъ пробить его? Если проломится, то лучше идти материкомъ. А держитъ васъ, и прекрасно, мы сойдемся все въ одно же».
Но и вамъ уже учить меня нечему. Я пробилъ до материка все то, чтò оказалось хрупкимъ, и уже ничего не боюсь, потому что силъ у меня нетъ разбить то, на чемъ я стою; стало быть, оно настоящее. Прощайте, не сетуйте на меня и постарайтесь смотреть также, какъ я смотрю на васъ, и желайте мне того, чего я желаю себе, вамъ и всемъ людямъ — идти не назадъ (ужъ я не стану на мною самимъ разбитый ледокъ и не покачусь легко и весело по немъ6), а впередъ, не къ определенiю словами моего отношенiя къ Богу черезъ и т. п., а идти впередъ жизнью, каждымъ днемъ, часомъ, исполняя открытую мне волю Божiю. А это очень трудно,7 даже невозможно, если сказать себе, что это невозможно, и нетолько возможно, но должно и легко становится, если не застилать себе глаза, а, не спуская ихъ, смотреть на Бога. —
Я только чуть чуть со вчерашняго дня сталъ это делать, и то вся жизнь моя стала другая и все, чтò я зналъ прежде, все перевернулось и все, стоявшее прежде вверхъ ногами, стало вверхъ головами.
Истинно любящiй васъ
Насчетъ того, верю ли я въ человека-Бога или Бога-человека, я ничего не умею вамъ сказать и, если бы и умелъ, не сказалъ бы. Объ этомъ разскажутъ сожженные на кострахъ и сжигавшiе. «Не мы ли призывали тебя, называя Господомъ». Не знаю васъ, идите прочь, творящiе беззаконiе.
— сказать: «я сказала, во чтò я верю, а онъ не сказалъ». Сказать свою веру нельзя. Вы сказали только потому, что повторяли то, чтò говорить церковь. А этого то и не нужно, не должно, нельзя, грехъ делать. Какъ сказать то, чемъ я живу. Я всетаки скажу — не то, во чтò я верю, а то, какое для меня значенiе имеетъ Христосъ и его ученiе. Это кажется то, о чемъ вы спрашиваете.
Я живу и мы все живемъ, какъ скоты, и также издохнемъ. Для того, чтобы спастись отъ этаго ужаснаго положенiя, намъ дано Христомъ спасенiе. —
Кто такой Христосъ? Богъ или человекъ? — Онъ то, чтò онъ говоритъ. Онъ говоритъ, что онъ сынъ Божiй, онъ говоритъ, что онъ сынъ человеческiй, онъ говоритъ: ò говорю вамъ. Я путь и истина. Вотъ онъ это самое, чтò онъ говоритъ о себе. А какъ только хотели все это свести въ одно и сказали: онъ Богъ, 2-е лицо троицы,8 — то вышло кощунство, ложь и глупость. Если бы онъ это былъ, онъ бы съумелъ сказать. Онъ далъ намъ спасенье. Чемъ? Темъ, что научилъ насъ дать нашей жизни такой смыслъ, который не уничтожается смертью. Научилъ онъ насъ этому веемъ ученiемъ, жизнью и смертью. Чтобы спастись, надо следовать этому ученiю. Ученiе вы знаете. Оно не въ одной нагорной проповеди, а во всемъ Евангелiи. Для меня главный смыслъ ученiя тотъ, что, чтобы спастись, надо каждый часъ и день своей жизни помнить о Боге, о душе, и потому любовь къ ближнему ставить выше скотской жизни. Фокуса для этого никакого не нужно, а это также просто, какъ то, что надо ковать, чтобы быть кузнецомъ. —
быть не можетъ.
Примечания
Печатается по автографу, хранящемуся в ИЛ. Впервые опубликовано В. И. Срезневским в ПТ, № 135. Датируется на основании письма гр. А. А. Толстой от 29 января 1880 г., на которое отвечает Толстой. Из письма же Толстого видно, что он отвечал ей два дня спустя по получении ее письма, т. е. приблизительно 2-3? февраля 1880 г.
1 Возмущенная отъездом Льва Николаевича (см. прим. 1 к письму № 4), гр. Александра Андреевна написала ему письмо (23 января 1880 г.), в котором резко выразила свое негодование. Но через шесть дней (29 января 1880 г.) написала ему второе письмо, более спокойное, всецело посвященное тем разногласиям их убеждений, которые привели их к разрыву. Об этом письме и упоминает Толстой (см. ПТ, № 134).
2 Зачеркнуто:
3 Слова: истинной вере написаны над зачеркнутыми: любви къ Богу
4 Слово в прежних изданиях было выпущено по цензурным условиям.
5 Зачеркнуто: я зна
6 Зач.:
7 Зач.: особенно трудно
8 Слова: