173. М. Л. Оболенской.
1899 г. Сентября середина. Я. П.
Очень виноватъ передъ тобой, милая Маша, а больше всего передъ Сережей (братомъ)1 (когда думаю о Пирагове, то прежде всего думаю о немъ), что не писалъ тебе на твои письма, а ему на его горе,2 3 — думаю я. Такiя дела, разрушающiя все наши желанiя о другихъ, заставляютъ насъ вернуться къ cебе. Не къ себе — человеку, а къ себе — частице Бога, кот[орая] отъ Него пришла и къ Нему пойдетъ, и у которой дела есть важнее, чемъ устройство судьбы нашихъ женъ, сыновей, дочерей. У нихъ у всехъ открыть свой текущiй счетъ cъ Богомъ, а намъ надо вести свой. И такiя. событiя напоминаютъ объ этомъ счете, о кот[оромъ] мы безъ этого часто забываемъ. Все лето хочу прiехать къ нему и къ вамъ и не могу: все хвораю, теперь не тяжело, но постоянно болитъ животъ и расстройство, такъ что ехать не разумно — обременить cобой и себе сделать хуже.4
На то, чтò ты пишешь мне, и чтò меня радуетъ, что тебя занимаетъ, — выпишу тебе то, чтò я на дняхъ записалъ въ своемъ дневнике: «Иногда хочется по детски кому-то (Богу) жаловаться, просить помощи. Хорошее ли это чувство? Нехорошее: слабость, неверiе. Такое обращенiе, к[оторое] больше всего похоже на веру, есть именно неверiе — неверiе въ то, что зла нетъ, что то, чтò тебе кажется зломъ, кажется тебе такимъ п[отому], ч[то] ты чего то не понимаешь или понимаешь на выворотъ. Если тебе дурно, то, значитъ, ты сбился съ дороги. Поищи...».5
Богь есть, п[отому] ч[то] есть мiръ и я, но думать о немъ не нужно. Нужно думать объ его законахъ. И мы понимаемъ Его только въ той мере, въ к[оторой] понимаемъ и исполняемъ Его законы. А то мы хотимъ, не исполняя Его законовъ, не только понять Его, но войти съ Нимъ въ интимность — разговаривать о Немъ, целовать, есть даже. Чемъ больше исполняешь Его законы, темъ несомненнее Его существованiе и наоборотъ.
Какъ только дороги и здоровье позволятъ — прiеду. А вы не скучайте, а радуйтесь и трудитесь.
Л. Т.
Печатается по автографу, хранящемуся в ГТМ (архив H. Л. Оболенского). Датируется в соответствии с письмом М. Л. Оболенской от 29 августа 1899 г. и письмом к гр. С. Н. Толстому от 27 сентября 1899 г. Впервые опубликовано по копии под датой «10 апреля 1901» в «Современных записках», 1926, XXVII, стр. 262—263. В книге «Vater und Tochter», стр. 134—135 опубликовано под датой «осень 1900».
«Нынешнее лето, благодаря тому, что болезнь была такая, что я полтора месяца пролежала в полном сознании, я много передумала, и часто хотелось тебя видеть. Иногда на меня нападали ужасные мысли, сомнения в том, во чтò я верила, возмущение против кажущейся нелепости всего, чтò делается, и против болезней и против того, что хлеб весь гниет и т. п., и полное непонимание веры в бога. Я читала всякие твои статьи и письма, и всюду мне казались, противоречия и неясность. И до сих пор я во многом путаюсь, многого не понимаю, но решила, что и не надо, а что самое главное я знаю, т. е. то, для чего я живу, и это буду стараться делать, а остальное приложится [...] Я не знаю, поймешь ли ты мое настроение, но оно вызвано очень многим. Недавно, когда у меня заболело горло, и в тот же день заболела у нас баба так же, как и я, и мы почему то решили, что это дифтерит, на меня вдруг нашел такой страх смерти, какого никогда не было [...] А когда я выздоровела, меня очень смутило мое малодушие, и оно мне подтвердило нетвердость моей веры» (из письма от 27 августа). — «Я писала тебе о том, как я испугалась смерти, а еще раз со мной было вот что: я оставалась одна и была очень слаба. Мне что-то понадобилось. Я позвонила раз, — никто не пришел, позвонила еще и еще, — и на меня напал такой панический страх, что я не знала, чтò с собой делать. Сердце стучало, руки похолодели, пот холодный выступил; я стала себя оговаривать, стыдить, старалась почувствовать неразумность своего страха, но всё было только хуже, и тогда я начала креститься и приговаривать что-то вроде «господи помилуй». И когда я пришла в себя, я ужаснулась и этого страха и способа успокоения себя [...] У меня сделалось какое-то неясное полу-мистическое отношение к богу, было что-то такое, что православные называют: «надо верить, а не понимать», а когда я захотела разобраться и понять, то вышло вот то, чтò я тебе пишу. Мне совестно, что среди твоих дел тебе надо еще прочесть мое длинное письмо, но ты поймешь, что я не могла тебе этого не написать» (из письма от 29 августа. Оба письма полностью напечатаны в переводе на немецкий язык в книге «Vater und Tochter», стр. 121—127).
1 Гр. С. Н. Толстой.
2 Гр. С. Н. Толстой тяжело переносил осложнения в личной жизни его дочерей. См. письмо № 233.
3
4
5 «Иногда хочется по детски кому-то (Богу) жаловаться, просить помощи. Хорошее ли это чувство? Нехорошее: слабость, неверие. То, чтò больше всего похоже на веру: просительная молитва, есть именно неверие, — неверие в то, что зла нет, что просить не об чем, что если тебе худо, то это только тебе показывает, что тебе надо поправиться, что происходит то самое, чтò должно быть, и при чем ты должен делать, чтò должно».
Это письмо вызвало ответ гр. С. Н. Толстого. См. письмо № 180.