245. Максиму Горькому (А. М. Пешкову).
1900 г. Февраля 9. Москва.
Простите меня, дорогой Алексей Максимычъ (если я ошибся въ имени, еще разъ простите), что долго не отвечалъ вамъ и не послалъ карточку.1 2 3 говорилъ, что бываютъ люди лучше (онъ говорилъ — умнее) своей книги и бываютъ хуже. Мне ваше писанье понравилось, а васъ я нашелъ лучше вашего писанiя. Вотъ какой делаю вамъ комплиментъ, достоинство котораго, главное, въ томъ, что онъ искрененъ. — Ну, вотъ, прощайте, жму вамъ дружески руку.
Левъ Толстой.
«Жизни».4 Я былъ очень радъ ему.
Печатается по машинописной копии, хранящейся в AЧ. Местонахождение подлинника неизвестно. Датируется по той же копии. Впервые опубликовано в статье К. С. Шохор-Троцкого «Л. Н. Толстой и Максим Горький» — «Горький в Н. -Новгороде», Н. -Новгород, 1928, стр. 196—197.
— Максим Горький (р. 1868 г.) познакомился с Толстым в январе 1900 г., вместе с В. А. Поссе посетив Толстого в Хамовническом доме, в Москве. «Толстой засыпал Горького вопросами, «выспрашивал» у него, как он «жил, учился и что читал», и сам много высказывался, в частности, об его сочинениях. Высказывался он со всей искренностью и откровенностью [...] Горький был даже подавлен его тоном. Вместе с тем, Толстой бывал и внимателен и ласков, а прощаясь обнял и поцеловал Горького. «Вы настоящий мужик! — сказал он ему. — Вам будет трудно среди писателей, но вы ничего не бойтесь, говорите всегда так, как чувствуете, выйдет грубо — ничего. Умные люди поймут». По позднейшему свидетельству Горького, вся беседа «несколько напоминала экзамен»; этим, быть может, объясняется, что по выходе из Хамовников, на вопрос Поссе, как ему понравилось у Толстого, Горький ответил: «Да как тебе сказать... Финляндия какая-то... Ни родное, ни чужое, да и холодно». Спустя же несколько дней, самое первое, неожиданное для Горького, впечатление рассеялось, и Алексея Максимовича потянуло вновь к Толстому, и только нездоровье помешало поездке» (К. С. Шохор-Троцкий, «Л. Н. Толстой и Максим Горький»). Второй раз Горький виделся с Толстым 8 октября того же года в Ясной поляне (см. письма №№ 397 и 399). Часты были их встречи в Крыму, во время болезни Толстого; в 1901—1902 гг. Горький бывал у Толстого в Гаспре, а Толстой несколько раз посетил Горького в Олеизе. Последний раз они виделись 6 октября 1902 г. в Ясной поляне. О встречах Горького с Толстым см. в книге М. Горького «Воспоминания о Л. Н. Толстом», второе дополн. изд. З. И. Гржебина, Берлин — П. -М. 1922; в его же очерке «Писатель» — «Современник», 1911, 10; в его письме к М. М. Коцюбинскому от 21 ноября 1910 г. — «Новый мир» 1928, I; в кн. Г. И. Лебедева и В. А. Поссе: «Жизнь Л. Н. Толстого», изд. «Жизнь для всех», Спб. 1913; в воспоминаниях И. В. Ильинского: «Мои поездки в Ясную поляну» — «Толстой. Памятники творчества и жизни», 4, М. 1923, стр. 103—108; в сводке М. О. Хороша: «Толстой о Горьком» — «На литературном посту» 1928, 10; в статье К. С. Шохор-Троцкого: «Л. Н. Толстой и Максим Горький (новые материалы)» — юбилейный сборник «М. Горький в Н. -Новгороде», изд. Торгового отдела Нижгубоно, Н. -Новгород, 1928 и в воспоминаниях В. А. Поссе: «Мой жизненный путь», изд. Зиф, М. 1929, стр. 182—189.
Ответ на письмо Максима Горького от 19 января 1900 г. (почт. штемп.), написанное через несколько дней после их знакомства. Горький писал: «За всё, чтò вы сказали мне — спасибо вам, сердечное спасибо, Лев Николаевич! Рад я, что видел вас, и очень горжусь этим. Вообще я знал, что вы относитесь к людям просто и душевно, но не ожидал, признаться, что именно так хорошо вы отнесетесь ко мне. Пожалуйста, дайте мне вашу карточку, если имеете обыкновение давать таковые. Очень прошу — дайте. Низко кланяюсь вам. М. Горький. Хвораю я, кашляю, грудь болит. Чуть было опять не поехал к вам, да вот лег».
1 Толстой прислал Горькому свой фотографический портрет с надписью. Хранится у Екатерины Павловны Пешковой.
2 «Был Горький. Очень хорошо говорили. И он мне понравился. Настоящий человек из народа».
3 —1886) — писатель-славянофил, личный знакомый Толстого.
4 «В овраге» — «Жизнь» 1900, 1, январь.
«Спасибо, Лев Николаевич, за портрет и за добрые, славные ваши слова про меня. Не знаю я, лучше ли я своих книг, но знаю, что каждый писатель должен быть выше и лучше того, чтò он пишет. Потому что — чтò книга? Даже и великая книга только мертвая, черная тень слова и намек на истину, а человек — вместилище бога живаго, бога же я понимаю как неукротимое стремление к совершенствованию, к истине и справедливости. А потому — и плохой человек лучше хорошей книги. Ведь так? Глубоко верю, что лучше человека ничего нет на земле и даже, переворачивая Демокритову фразу на свой лад, говорю: существует только человек, всё же прочее есть мнение. Всегда был, есть и буду человеко-поклонником, только выражать это надлежаще сильно не умею. Ужасно хочется мне попасть к вам еще разок и очень огорчен, что не могу теперь же сделать этого. Кашляю, голова болит, работаю на всех парах, — и пишу повесть о мудрствующих лукаво, каковых не люблю. Они есть самый низкий сорт людей, по-моему, но, чтобы не утомлять вас, брошу писать. Низко кланяюсь вам и крепко жму руку вашу. Кланяюсь и семейству. Желаю доброго здоровья! А. Пешков». (Оба письма М. Горького к Толстому опубликованы К. С. Шохор-Троцким в юбилейном сборнике «М. Горький в Н. -Новгороде», стр. 196 и 300.)