Толстой Л. Н. - Давыдову В. Н., июнь 1900 г.

325. Н. В. Давыдову.

1900 г. Июнь. Я. П.

Дорогой Николай Васильевичъ,

Крестьянинъ этотъ имеетъ получить наследство 500 р., кот[орые] переданы, какъ ему сказали, въ Моск[овскiй] Окр[ужной] судъ. Помогите ему достигнуть своей цели. Поздравляю васъ съ ученой степенью.1 Я очень порадовался этому. Жалею васъ за сиденье въ Москве и желаю поскорее освободиться.

Левъ Толстой.

На конверте: Николаю Васильевичу Давыдову, председ[ателю] Моск[овскаго] Окр[ужного] суда, Власьевскiй пер., д. Зако скина.2 Отъ Л. Толстаго.

Примечания

Печатается по автографу, хранящемуся в ГТМ. Датируется по письму Давыдова от 5 июля 1900 г. Впервые опубликовано в сборнике "Толстой. Памятники творчества и жизни", 2. М, 1920, стр. 55.

Николай Васильевич Давыдов (1848—1920) — близкий знакомый семьи Толстых, в то время председатель Московского окружного суда, См. письма 1884 г., т. 63.

1 Давыдов получил место приват-доцента Московского университета по кафедре уголовного права; читал лекции в университете до 1911 г., когда ушел из университета вместе с либеральной профессурой в связи с политикой министра народного просвещения Л. А. Кассо.

2 Толстой ошибся. Давыдов жил в Б. Левшинском пер., А. Н. Загоскиной.

Давыдов писал Толстому 5 июля 1900 г.: «Едва ли я допущу заметное преувеличение, если скажу Вам, дорогой Лев Николаевич, что я вот уже месяца два подряд ежедневно собираюсь Вам писать и затем, Вашей. Кстати, об этом человеке, разыскивающем наследство после дяди. Он у меня был в суде, но у нас ничего не нашлось по справке ДЛЯ него, и я его направил, снабдив рекомендательной карточкой, к судебному приставу московского мирового съезда, который, по-видимому, производил охранительную опись имущества, оставшегося после смерти дяди крестьянина [...] Весьма я обрадовался выраженному Вами одобрению намерения моего заниматься со студентами в университете, для чего я и должен был держать магистерский экзамен. Мне уже давно хочется в форме лекций по практическому уголовному судопроизводству передать молодежи выработавшиеся во мне житейским и судебным опытом взгляды на цель и способы «отправления правосудия», на личное внутреннее отношение каждого судейского к этому делу, на допустимые в тех или других случаях приемы и т. д. Но решился я выступить на такое учительство не без серьезных колебаний, сомнений и страхов, вызываемых главным образом тем, что право мое на учительство не достаточно доказано для меня самого, что, быть может, я увлечен самомнением, (ошибаюсь, что мысли мои не стоят того, чтобы их передавать молодежи с кафедры, что затея эта вызвана в сущности, хотя незаметно для меня, желанием отличиться. А теперь итти назад как будто и нехорошо, а потому-то Ваше одобрение (ведь я правильно вас понял: Вы одобрили не самое получение мною ученой степени, а решение мое выступить приват-доцентом в университете?) мне особенно дорого и важно теперь. Вам более или менее и даже скорей более известен мой образ мыслей и взгляд на судебное дело да и остальные мои житейские познания и вообще «мое содержимое», следовательно, Вы можете судить, пригоден ли я на задуманное дело. Да и независимо от высказанного соображения Ваше одобрение или неодобрение того или другого моего шага мне чрезвычайно важно, так как, несмотря на многие кажущиеся даже серьезными несогласия в наших взглядах, я — Ваш ученик и очень близкий. Никто не имел на меня такого влияния, как Вы, и во всем решительно. Многое, полученное от Вас, перерабатывалось во мне своеобразно, под влиянием моих особенностей, условий моей жизни, получало иную форму, чем у Вас, но я совершенно знаю, — результат Вашего влияния на меня. Я никогда не говорил Вам этого так определенно, но мне казалось, что Вы сами это видите и чувствуете. Боюсь (искренно), что очень много наболтал про себя, а потому смущенно умолкаю».

О крестьянине, направленном Толстым к Давыдову, редакция дополнительных сведений не имеет.

Раздел сайта: