159. А. С. Буткевичу.
1903 г. Мая 22. Я. П.
Дорогой Анатолий Степанович,
Кишиневское злодеяние меня очень поразило, и я высказал в прилагаемом письме мой взгляд на это ужасное событие.1 Высказал я то же в телеграмме в 30 слов в Филадельфию, в Америку, вкратце то же самое. Цензурно же писать об этом я, по крайней мере, ничего не могу. Иоанн Кроншта[д]тский прекрасно сказал то, что всякий не озверевший человек думает и чувствует.2
Очень сожалею, что не могу исполнить вашего желания участвовать и заняться матерьяльной помощью одному из пострадавших семейств. Не говоря о том, что для меня нет причины заняться помощью для этого, а не для других семейств, я настолько стар и слаб и занят, что никак не могу этого сделать. Пожалуйста, не сетуйте на меня за это.
Очень буду рад увидать вас, если проедете в Тулу. Прошу передать мой привет вашей жене.3
Лев Толстой.
1903. 22 мая.
Примечания
Об Анатолии Степановиче Буткевиче (1869—1942) см. т. 65, стр. 87—88.
«Под свежим впечатлением письма из Кишинева» Буткевич 12 мая 1903 г. писал Толстому об ужасах погрома и просил сделать сбор в пользу сестры его жены, пострадавшей от погрома.
1 Очевидно, Толстой приложил копию своего письма к Э. Г. Линецкому. См. письмо № 130.
2 «Миссионерского обозрения» упрекал кишиневских «христиан» за «кровавую, разбойническую расправу». Именно это обращение И. Кронштадтского имеет в виду Толстой. Однако в следующем номере «Миссионерского обозрения» И. Кронштадтский извинялся перед «христианами кишиневскими» за свой упрек, потому что, как он убедился, евреи будто бы сами были виновниками погрома.
3