1. М. А. Стаховичу.
1907 г. Января 1. Я. П.
Милый Мих[аил] Алекс[андрович],
Пожалуйста, скажите г-же Неклюдовой, что я ничего не имею против издания ее перевода и благодарю ее за внимание к моему рассказу.1
Теперь о вас: то, что вы пишете о себе, очень тронуло меня. Я привык смотреть на вас как на милого, симпатичного и чуткого мальчика и, простите меня, не могу не смотреть так же и теперь, несмотря на все ваши предводительства, думы и седую длинную бороду. Вот что, милый М[ихаил] А[лександрович] (хотел сказать, мальчик), на свете есть только одно нужное самому, всем людям и богу дело: жить по-божьи. Для людей же, как вы и каков я был в свое время, дело это получает другое значение и название: спасти душу. Так вот это дело, одно важное, одно радостное на свете предстоит вам, милый брат. Радостно это дело п[отому], ч[то] чем больше отдаешься ему, тем больше узнаешь в себе и сознаешь забытую, забитую, загаженную божественную, любящую душу, лучше к[отор]ой ничего нет и не может быть на свете. Для того же, чтобы узнать, сознать в себе эту спасенную душу, нужны самые простые даже не дела, а воздержание от дел. И тут-то я боюсь, что вы пренебрежете этими простыми делами, воздержаниями от дел, п[отому] ч[то] они покажутся вам слишком пошлыми. Les extrêmes se touchent.2 Эти самые простые и пошлые дела вместе с тем и самые великие, п[отому] ч[то] они делают самое великое дело для человека, открывают ему его самого. Дела эти самые простые: не пить вина, не грешить против 7-й зап[оведи]3 или жениться, не осуждать людей, не иметь вражды ни к кому (тушить ее в мыслях), не тратить чужих трудов (роскошь жизни), сказал бы, не есть мяса, если бы не боялся ridicul’a4 же радость, радость внутренняя и ни с чем несравнимая всё больше и больше будет проникать вашу душу. Я знаю, что вы настолько любите меня, что сделаете усилие, чтобы не посмеяться над этим письмом, но сделайте еще усилие: скажите себе: а что как это правда? Душа есть у меня, и мне тяжело прислушиваться к ее требованиям, если они и слышны иногда. В самом деле, не погибает ли она? И нельзя ли в самом деле спасти ее? (Какое чудное понятие и выражение!) Ведь задушить ее совсем нельзя, несмотря ни на какие придуманные в нашем мире для этой цели приспособления. Задушить нельзя п[отому], ч[то] она божественна, но проснется она поздно, перед смертью, и вместо радости ее постепенного спасения будет только страдание раскаяния.
Я нездоров и слаб и одно время при писании этого письма почувствовал выступившие слезы, — так вы мне милы и жалки.
Да, милый друг, шутки шутками, а жизнь жизнью. И как это ни странно, я могу себе представить веселого, блестящего Мишу Стах[овича] живущим для одной достойной и свойственной человеку цели: быть лучше перед богом, спасти свою душу, и всей душой желаю этого.
Лев Толстой.
1 янв. 1907.
Да, если продолжать жить той жизнью, к[отор]ой вы живете (и мы все жили), жизнь кончается или вот-вот кончится — последний перегон; если же жить для души, то ваша жизнь только-только что начинается и такая хорошая, радостная, вечно молодая жизнь.
Примечания
—1923) — монархист и член первой и второй Государственной думы. В 90-х годах был уездным и губернским предводителем дворянства. См. т. 63, стр. 190 и 191.
Ответ на письмо М. А. Стаховича от 30 декабря 1906 г., в котором он от имени Екатерины Ивановны Неклюдовой просил Толстого разрешить ей перевести на французский язык рассказ «Молитва» (см. т. 40), а также сообщал о своем разочаровании в политической деятельности, которая, по его словам, «опошлила» его жизнь.
1 Был ли напечатан перевод Е. И. Неклюдовой, редакцией не установлено.
2 [Крайности сходятся.]
3 Седьмая заповедь Моисея: «Не прелюбодействуй».
4
В Ежедневник С. А. Толстой 1 января 1907 г. Л. Н. Толстым внесена запись: «Написал письмо Стаховичу (очень от души)».