141. Л. Д. Семенову.
1908 г. Мая 10. Я. П.
Последние дни много думал о вас, милый брат Леонид. Во-1-х, получил ваше письмо,1 за к[отор]ое хочется упрекнуть вас — за ту неподходящую роль, к[отор]ую вы мне приписываете. Верьте, ч[то] это не желание быть смиренным, но совершенно искреннее сознание ничтожности своей жалкой личности не только в сравнении с тем идеалом, к[отор]ый вижу иногда перед собой, но в сравнении с самыми обыкновенными людьми, к[отор]ых встречаю. Я всё жду, когда это, как это случилось с голым царем, гулявшим по улицам, найдется такое дитя, которое скажет: да в нем нет ничего2 — и все поймут, что они видели во мне хорошее, чего не было, а не видели того плохого, к[отор]ое que crève les yeux.3 От этого мне, любя вас, б[ыло] неприятно то, что вы в том же обо мне заблуждении. Верьте, что говорю то, что думаю и чувствую. То, что пишете о себе, очень порадовало меня. Не скажу, что работа должна быть поденная, но совершенно согласен, что это очень хорошая форма работы.4 Радуюсь, радуюсь очень тому душевному состоянию, к[оторое] чувствуется в вашем письме, Одно могу желать: чтобы вы держались в нем до смерти. Лучше этого состояния я ничего не знаю. Вот это ваше письмо б[ыло] один повод мыслей о вас. Другой повод, это посещение вчера милого вашего хозяина Григорья.5 Мы много беседовали с ним, но я жалею, что мало. Хотелось бы поделиться и, главное, попользоваться от него многим. Как я рад, что умею понимать таких людей, их душу. Он много мне сказал полезного и много говорил о вас. И всё, что узнал, всё хорошо. Третий повод, это корректурные листы вашего писанья, к[оторые] я получил от Левенсона6 и вчера прочел вместе с Горбуновым и Гусевым. Начало слабо: неясно, автор хочет слишком многое сказать и не может сказать и ясно, и просто, и сильно. Нет строгой последовательности мысли и нет яркости, художественности, нет определенных образов. Я не боюсь говорить вам, милый друг, всю правду. Есть много мыслей, намеков, мне близких, понятных, но всё расплывчато и даже кажется многословно. Так шло до «Храма». Но тут с самого начала описания заключенных, их душевного состояния и казни: инженер, гимназист, священник, доктор, сын дьякона, да всё, всё это превосходно, так хорошо, что не могу себе представить ничего лучше. То же впечатление произвело и на Горб[унова] и Гусева. Я не мог говорить от слез, душивших меня. Непременно надо стараться напечатать.7 Прощайте, милый друг и брат. Всей душой люблю вас. Мой привет Григорью.
Лев Толстой.
10 мая 1908.
Примечания
Печатается по копировальной книге № 8, лл. 201—203. Впервые опубликовано без указания фамилии адресата в «Русском слове» 1910, № 265 от 17 ноября.
1 Письмо Л. Д. Семенова в архиве не обнаружено.
2 Сравнение взято из сказки Г. X. Андерсена «Новое платье короля».
3 [которое колет глаза.]
4
5 Григорий Еремин, находившийся под влиянием Л. Д. Семенова. У этого крестьянина жил Семенов летом 1907 и 1908 гг. Об его посещении Ясной Поляны подробно записано в ЯЗ 9 мая 1908 г.
6 «Отрывки». Левинсон предполагал издать этот рассказ отдельной книгой.
7 Подробный отзыв Толстого об этом рассказе записан в Г, 2 (стр. 154—155). Рассказ был напечатан в «Вестнике Европы» под названием «Смертная казнь». См. письма №№ 168 и 186.