256. И. И. Картушину.
1909 г. Июня 1. Я. П.
Ясная Поляна,
1 июня 1909.
Милый Картушин,
Прочел внимательно и письмо Колесниченки1 и выдержку из книги Лауха.2 Как о первом, так в особенности о втором должен сказать следующее.
Одно из самых грубых и вредных суеверий религиозных есть убеждение о том, что древние выражения религиозной ИСТИНЫ должны быть неприкосновенны и имеют в себе что-то особенно священное. Суеверие это вполне очевидно в исповеданиях церковных, т. е. утверждаемых собранием людей, считающих себя призванными формулировать и проповедывать учение. Так это во всех церковных вероисповеданиях — от браминов, буддистов до христиан и магометан. Ложность этого суеверия в этих грубых формах вполне очевидна. Но то же суеверие проявляется очень часто и в новых попытках выражений религиозной истины. Хочу я сказать следующее. Суеверие неподвижности религии потому суеверие, что духовная жизнь человечества подлежит тому же закону движения и прогресса, как и жизнь материальная. Прогресс же в духовной области, в особенности религиозной, может состоять только в одном: в уяснении, упрощении, делании ее наиболее доступной всякому человеку религиозной истины и вытекающего из нее руководства поведения. А между тем у людей, отрицающих теперь установленные церковные формы, страдающие недостатком признания подвижности религии, проявляются те же самые недостатки, состоящие в том, чтобы вместо того, чтобы упрощать религиозную истину, напротив, делать ее более туманной и неясной. Этот самый недостаток, встречающийся у теософов, спиритов и мистиков, я нашел в малой степени в письме Колесниченки и в самой большой, совершенно отталкивающей и вызывающей только сожаление в выписке из Лауха. Понимаю, что сказать великие слова: любите всех так, как любите самих себя, и делайте другим то, чего себе хотите, — есть великий шаг в религиозном движении, но говорить о том, что «преславная и превеликая Истина — тайна недосягаемая, которую никто не постигнет. В этом смысле Он выше славословий и имен, недосягаем для понимания людей: путь к нему прегражден и стремление отвергнуто» — это значит не уяснять, а только еще больше запутывать то, что нужно знать всем людям — старым и молодым, грамотным и безграмотным, и знание чего дороже всего на свете.
Ваше же письмо, милый Картушин, мне было очень приятно, в особенности тем недовольством собой, которым оно дышит. Помогай вам бог не переставая живо видеть перед собой во всем его доступном нам величии то совершенство, которое вернее всего (т. е. созерцание его) ведет нас и к смирению и к приближению к этому совершенству.
Давайте о себе знать хоть изредка.
Любящий вас Лев Толстой.
Примечания
Печатается по дубликату подлинника.
Петр Прокофьевич Картушин (1879—1916) — из богатых казаков; одно время сочувствовал взглядам Толстого. См. т. 77.
В письме от 22 мая из Сочи писал о своей жизни и сообщал о посылке Толстому письма А. Я. Колесниченко (см. прим. 1) и выдержку из «священной» книги бабидов «Акдес Китабе».
1 «вере и знанию».
2 Картушин прислал Толстому полученную им от Колесниченко выдержку из «Акдес Китабе» — лауху (по-персидски — послание) Беха-Уллы «Простейшее по существу». Толстой, говоря, что он получил «выдержку из книги Лауха» был введен в заблуждение оборотом речи к письме Картушина: «выписка из Лауха».