217. С. И. Мунтьянову.
1910 г. Марта 20—22. Я. П.
20 марта 1910 г. Ясная Поляна.
Вы не поймете моих мыслей до тех пор, пока не поймете, что ни вы, ни я, ни правительство, ни революционеры, никто на свете не призван к тому, чтобы устраивать по-своему жизнь человеческую и отплачивать тем, кто по их мнению дурно поступил. То, что мы не призваны к этому, видно из того, что мы совершенно не властны в этом — хотим сделать одно, а выходит совсем другое. Одно, к чему мы призваны и что одно в нашей власти — это то, чтобы прожить свою жизнь хорошо. А прожить свою жизнь хорошо значит прожить ее в любви со всеми людьми, не делая никому зла и не только не отплачивать другим за их грехи, а прощать всем и всё, кроме себя. А что хорошая жизнь состоит именно в этом, это не моя выдумка, а это мысли и учения всех величайших мудрецов мира, начиная с индийских браминов, Будды, Конфуция, Лao-Тзе, Христа, Магомета и до величайших мыслителей последнего времени, не Марксов, Дарвинов, Геккелей и им подобных, а Паскалей, Кантов, Шопенгауэров, Эмерсонов и других, которые все говорят одно и то же, а именно, что жизнь человеческая будет хороша для каждого человека только тогда, когда человек все силы свои будет направлять не на то, чтобы устраивать жизнь других или мстить тем, которых он ненавидит, а на то, чтобы увеличивать в себе любовь и в самом себе исправлять свои недостатки, грехи, пороки, — а их у всех нас достаточно.
Что к такой деятельности, а не к такой, как насильственная, правительственная или революционная, призваны все люди, видно уже из того, что первая всегда вне, а вторая всегда вполне в нашей власти, а кроме того, видно это еще из того, что если бы люди понимали и избирали эту последнюю деятельность вместо первой, то скорее и вернее была бы достигнута та цель, к которой тщетно стремятся насильники.1
Примечания
Печатается по копии, сверенной с черновиком-автографом, написанным па конверте письма Мунтьянова и продолженном на двух страницах почтовой бумаги.
Впервые опубликовано вместе с письмом Мунтьянова в «Литературном наследстве», № 37-38, стр. 356—357. Основанием датировки является копия, где письмо помечено 20 марта, и помета на конверте об ответе Толстого 22 марта 1910 г.
Объяснение по поводу письма написано на отдельном листке бумаги, перепечатано в копии и там зачеркнуто:
Письмо к революционеру, который, получив посланные ему книги, отвечает, что тем путем, который я предлагаю для достижения цели, цель эта может быть достигнута, и то едва ли, через сотни, тысячи лет. А что нужно отплатить тем, кто так долго мучил и продолжает мучить народ.
Ответ на письмо Мунтьянова от 23 февраля 1910 г. Приводим письмо Мунтьянова полностью.
«С. Нижне-Илимское, 23 февраля 1910 г.
Трудно, Лев Николаевич, переделать меня; этот «социализм» — моя вера и бог. Конечно, вы проповедываете почти то же самое, но только у вас тактика «любовь», а у нас «насилие», как вы выражаетесь. Я бы лично, да и многие другие, например с. -д., все положительно желали бы, чтобы наша революция обошлась бы без крови, но ведь это невозможно и никогда наше правительство на уступки не пойдет, это вам, конечно, известно; хотя бы осталась у него только одна тысяча солдат, и то она будет драться до последнего.
Вы говорите, чтобы солдаты не шли на службу, но ведь его насильно потянут, возможно, что он не будет присягать и винтовку в руки не возьмет, но все равно его заставят, а не захочет, — они его изобьют и в тюрьму посадят, а то загонят туда, «где Макар телят не пас».
А собственное «я» разве не страдает и не возмущается? А вы, Лев Николаевич, разве не протестовали бы, если бы вас какой-нибудь холуй оскорбил бы?
Я, конечно, соглашаюсь с вами, что если бы солдаты не шли на службу, то мы б добились бы своего, но, Лев Николаевич, это хорошо ждать тем, которые сидят в тепле, сыты, обуты и могут получать хорошее воспитание, а нам, бедным, голодающим — тяни лямку да посматривай на этих сытых и воспитанных и жди у моря погоды.
Да, среди нашей партийной интеллигенции много мусору. Ну что же поделаешь. Да нам это и неважно, нашелся бы во время революции хороший бы вожак, а нас организованных и сознательных не проведут ни буржуа, ни правительство и никто другой. Это, Лев Николаевич, не французская революция и не германская, когда там народ, свергнув правительство, был обманут либералами или вот такими, как наши к. -д., благодаря их темноте.
И напрасно вы, проповедуя о любви, ругаете наших наставников, говоря, что они ведут нас сами не зная куда. Разве мы, рабочие, не знаем, кто нам враг, а кто нет? Нет, Лев Николаевич, теперь не то время, когда народ ни черта не знал и работал только на своих бар! Я говорю — народ, конечно я всех не беру, а беру только лишь тех, которые поняли, в чем дело.
Да, Лев Николаевич, не дождетесь вы этой бойни, а может быть, еще доживете! Может быть, «солнышко свободы» и на вас успеет еще посветить, только, конечно, не полное солнышко, — осьмая его, до полного еще далеко.
Ну, до свиданья, Лев Николаевич, а может быть, и прощайте!
— опухли, хожу медленно и голодаю.
Посылаю вам вид с. Нижне-Илимского.
Шлю вам привет из далекой Сибири! С. Н. -Илимское, на левой стороне д. Погодаево, между селом и деревней протекает река Илим. Кругом — тайга».
На конверте этого письма Мунтьянова Толстой пометил: Булгакову ответить, на основании чего на письмо Мунтьянову ответил В. Ф. Булгаков 21 марта 1910 г. Ответ этот опубликован им в книге: «Жизнепонимание Льва Николаевича Толстого. В письмах его секретаря В. Ф. Булгакова», изд. Сытина, М. 1911, стр. 38—40. Несмотря на ответ Булгакова, Толстой все же решил лично ответить Мунтьянову. О публикуемой переписке Толстого с Мунтьяновым см. Дневник В. Ф. Булгакова, стр. 44, 111, 113, 123.
1 В черновике Толстым написано:
Не получив еще письма Толстого, Мунтьянов написал Толстому вновь 9 марта 1910 г. Письмо это опубликовано в «Литературном наследстве», № 37-38, стр. 357—358. Письмо Мунтьянова было получено, судя по почтовому штемпелю, 31 марта 1910 г. На конверте его Толстой пометил: Булгакову написать, что мне приятно было его письмо именно потому, что чувствуется в нем правда и серьезность, и написать о боге. На письмо вновь ответил В. Ф. Булгаков 1 апреля 1910 г., что видно из его пометы на конверте (см. «Список писем по поручению», № 271).